— Что? Я такое написала? — возмущенно нахмурилась я, забирая "диктант" обратно. — Это какая-то ошибка. Сейчас... сейчас я все исправлю.
Перевернув лист на чистую сторону, я, чувствуя на себе внимательный взгляд, написала:
"В это трудно поверить, но есть человек, которому Вы очень нравитесь. В том самом смысле, понимаете? Это милая, способная, добрая девушка. Настоящая мечта, а Вы ее игнорируете. Вы ее обходите вниманием, причем совершенно незаслуженно, тем самым причиняя огромную боль. Не будьте таким жестоким с людьми, которые хотят сделать Вас счастливым, босс".
Забирая послание из моих рук, Индра подозрительно прищурился. Однако он не разорвал его тут же, решаясь все-таки прочитать, за что ему большое спасибо.
— Настоящая мечта, — повторил он, усмехаясь.
Реакция босса поразила меня: никаких обещаний жестокой расправы за глупые шутки, самодеятельность и попытки влезть в его жизнь. Он больше не хмурился. Смотря на лист, он даже как будто... улыбался?
Кажется, мой гениальный план работает. Причем с первых секунд. Вероятно, думать о том, что у тебя есть тайный обожатель, довольно приятно. Это повышает самооценку и, как следствие, делает добрее, поэтому ты уже не пытаешься самоутвердиться за счет тех, кто слабее. Проклятье, и почему я не додумалась до этого раньше? Ему нужно было присмотреть девушку еще два года назад.
— Д-да! — воскликнула я разгоряченно, подаваясь вперед. — Может, у нее и есть пара недостатков... больше, чем пара... но она от вас без ума. Честно. А после вчерашнего вечера она поняла, что вы — ее судьба. Клянусь, она считает вас чуть ли не богом, а вы же привыкли к покорности, да?
— Интересно, — проговорил он негромко, откладывая лист в сторону. — И чем я заслужил такую симпатию и безграничную преданность?
— Да вы смеетесь надо мной, — я вошла в роль свахи окончательно. — Вы что, никогда себя в зеркало не видели? Вчера, когда вы выбивали из того бедняги дух, женская половина публики дружно захлебывалась слюной. Выглядели вы очень эффектно. К тому же богатый и сильный. Самый сильный из всех, кого я знаю. Вы наследник Иберии. Разве этого мало, ну? Начните уже замечать женские восхищенные взгляды, это сделает счастливыми как самих женщин, так и вас.
— Серьезно? — тихо усмехнулся Индра, доставая портсигар.
Выуживая из кармана штанов зажигалку, я наклонилась ближе, поджигая кончик его сигареты. Почему-то в этот раз мои руки дрожали. От взгляда, которым молодой босс следил за моими действиями, стало неуютно. Я сглотнула, заглядывая в его глаза. В черных глубинах сияли две вспышки.
Защёлкнув зажигалку, я намерилась отодвинуться и сесть на место, но тут же была остановлена рукой Индры, вцепившейся в лацкан пиджака и дернувшего меня на себя.
Похоже, моя попытка навязать ему свое мнение вот-вот обернётся катастрофой.
Убрав сигарету ото рта, молодой босс медленно произнес:
— А может, тебе уже просто стоит сказать мне, кто она такая?
— Это...
Пытаясь не обращать внимания на дым, назойливо лезущий в нос, а также пронзительный, требовательный взгляд, я выпалила:
— Это Роза из клана Либра.
12 глава.
— Ну и катись к Эзусу, — шипела я, направляясь по узкому коридору мужского общежития в сторону туалетов. — Подумаешь, какая недотрога. Кроме этой Розы ты никому на хрен не сдался, псих конченый. Упускаешь собственное счастье и даже не догадываешься об этом. Тц, делай после этого добро людям.
Я шла к месту своего наказания, хмуро оглядываясь по сторонам. В одной руке — ведро с щетками, губками и тряпками. В другой — резиновые перчатки до локтя и чистящее средство. Прислуга, отвечающая за мытье туалетов, одолжила мне этот инвентарь с превеликой радостью.
Проходившие мимо солдаты Иберии косили в мою сторону любопытными взглядами, отпускали пошловатые комментарии и свистели вслед. Что ж, видимо, мою попытку наладить его личную жизнь Индра принял не просто за оскорбление, а за настоящее преступления, направив меня в этот гадюшник.
Оказавшись на пороге обитого черным кафелем помещения, я мучительно скривилась.
— Мужчины... — проворчала я, вешая на дверь табличку "вход запрещен".
Оглядев фронт работы, я прошла мимо писсуаров, зажимая нос рукавом.
— Парни, быстро заканчиваем свои дела и выходим, — громко протянула я, подходя к туалетным кабинкам. — С этой минуты и в течение следующих двух часов эта территория объявляется закрытой зоной.
Открыв двери во все пустующие кабинки, я остановилась напротив последней, запертой. Возня, доносившаяся из-за этой двери, немало меня смутила.
— Эй, приятель... я понимаю, что не вовремя, но ты не мог бы... ну... поторопиться?
Ответом мне послужил бессвязный поток хрипящих звуков, как если бы человек, находящийся по ту сторону двери, задыхался. Потому, не получив ответа и готовясь к худшему, я дернула дверь на себя. Вложив всю свою силу в рывок, я в итоге выломала ручку вместе с хлипким замком. Дверь резко распахнулась, и из кабинки кубарем выкатился молодой мужчина с лицом, напоминающим цветом сливу. На его шее алел тонкий рубец. Кашляя и хватая ртом воздух, мужик катался по полу. Колотило его при этом немилосердно.
Заглянув внутрь кабинки, я увидела веревку, которая, очевидно, порвалась от того моего рывка. А также записку, лежащую на крышке унитаза.
Пройдя мимо несостоявшегося самоубийцы, я забрала с пола ведро, после чего отправилась к раковинам, наполняя его холодной водой. Вернувшись, я окатила хрипящего беднягу из ведра, получая в ответ протестующий беззвучный вопль.
— Дыши ровно, — проговорила я, беря записку в руки и садясь на перевернутое ведро. — Посмотрим... "С самого рождения я пытался найти смысл в этой жизни. И сегодня я окончательно убедился в том, что его нет и никогда не было. Вы, тупые идиоты, не понимаете этого и никогда не поймете. Богов нет. Следовательно, нет и справедливости. У меня нашлись силы на то, чтобы это признать, в отличие от вас, бестолковых баранов. Передайте моей матери, что в случившемся нет ее вины. А Джоане передайте, что я искал в ней смысл, но она сама же заверила меня в бесполезности этого труда. Хотя идите все к дьяволу и ничего не передавайте. Желаю всем вам поскорее сдохнуть. Лайз."
Подняв взгляд от смоченной слезами записки, я уставилась на надсадно дышащего мужчину. Его глаза были зажмурены, рот широко раскрыт, а мышцы до сих пор сводило судорогами. Он был небольшого роста, худой, но жилистый. Лет тридцати. Если моложе, то ненамного.
— К-какого... дьявола ты читаешь... — просипел он едва слышно минут через пять.
— А разве это не посмертная записка, адресованная первому, кто прочтет?
— Да, но... я еще не умер...
— Да не за что.
— Иди ты... — прислонившись лбом к холодному кафельному полу, он дрожал. Уже от рыданий. — Какого ляда ты лезешь не в свое дело, а?
— Прости, но мой наставник приказал мне отдраить это место. Как думаешь, что он со мной сделает, если выяснится, что после моей работы здесь был обнаружен труп? — ответа не последовало, потому я продолжила: — И вообще, почему именно туалет? А даже если туалет, зачем вешаться на ручке?
— Потому что... я боюсь смерти, — признался он сипло, давясь от боли. — Я... мог бы передумать в любой момент и прекратить это... я уже столько раз пробовал...
— Тебе не кажется, что кончать жизнь самоубийством, работая на Иберию, глупо? Ты мог бы попросить его послать тебя в горячую точку...
— Ты что, не слушала меня? Я же сказал, что боюсь смерти! А ты... ты мне чуть шею не сломала!
— Эй-эй, приятель, тебя не поймешь, — вздохнула я, подперев щеку рукой. — И кто такая Джоана? Ты все это затеял из-за нее, да?
— Нет! Что за чушь!
— Но тут же так и написано. Черным по белому. Вот, послушай... "я повесился, потому что меня бросила Джоана".
— Ничего подобного! Да кому нужна ее... ее лю-любовь... — Лайз сорвался на плач, а я смущенно поджала губы. — Она сказала, что... что я урод, каких мало. Из всего, что я мог ей дать... ей нужна была именно красота! То, чего у меня никогда не было. То, что от меня не зависит! Где же эта прославленная божественная справедливость, а?! Равенство людей перед богами? Какая чушь! Для справедливых богов этот мир слишком несправедлив.
— Мой отец повесился, — проговорила я, комкая записку и отправляя ее в ближайшую урну. — Мать обвиняла его за это, а я... я ему благодарна.
— Ч-чего?
— Я "меченая", и об этом, кажется, знают все в этом клане. Мое рождение принесло моей семье немало проблем. Моего отца можно назвать слабаком, конечно... и все-таки он повесился, потому что не мог убить меня — выполнить, так сказать, свой долг перед честными людьми. Эта мысль точила его мозг, и он решил прекратить эту пытку, покончив именно с собой. Да... я могу его понять, — потерев глаза, я резко добавила: — А вот тебя я понять не могу! Какая разница — красив ты или нет?
— Только не вздумай мне тут заливать про важность душевных качеств!
— В пекло душевные качества. Называя этот мир несправедливым, ты даже не пытаешься понять, как он устроен. Представь себе ситуацию: один родился не первым красавчиком на планете, но в приличной семье, где родители его любят. Он не душа компании, но редкие друзья его ценят. Его нельзя назвать гениальным, но он талантлив. Другой родился очаровательным ребенком в первый день Тринадцатой ступени. Ты думаешь, кого-то будет заботить его внешность после такого? Всем наплевать на черты твоего лица, если их творцом считают Эзуса. У него не будет ни друзей, его таланты не играют роли, а семья считает его своим проклятьем. И тут нельзя сказать, что кому-то из этих двоих бедолаг повезло больше. Они оба могут вешаться с чистой совестью, но только не переводя бумагу на эти дурацкие записки, в которых указано, что, мол, кому-то живется лучше. Не надо считать себя последним страдальцем на планете. Пойми, нет таких душевных терзаний, которые человек не мог бы пережить. Если ты считаешь иначе, стоит задуматься над тем, человек ли ты.
— Считаешь себя самой умной? — вскинулся мужчина, сверля меня озлобленным взглядом. — Да что ты можешь знать, девчонка! Не тебе читать мне лекции!
— Понимаю, тебе очень стыдно, но я никому не расскажу.
— Расскажешь или нет, до этого мне нет никакого дела, — просипел Лайз, пытаясь подняться. — Надеюсь, ты не считаешь себя моей спасительницей?
— Ага. А ты, надеюсь, не считаешь, что во всем виновата Джоана? Едва ли женщина ищет в мужчине именно красоту. Прежде всего ей нужна уверенность в собственной защищенности, поддержка и нежность.
— Интересно, откуда такие познания.
— Мне так сказал Бартл.
— Бартл?!
— Именно, — усмехнулась я, обхватывая свое лицо ладонями. — Трудно поверить, да? Но когда он идет по Тавросу, его провожают восхищенными взглядами. А ведь его красавчиком никак не назовешь. Он такой неестественно огромный и похож на туповатое животное, но даже ему хватило ума понять, что в завоевании женских симпатий главное не внешность. У него, между прочим, немало поклонниц.
— Что за глупость... — проворчал Лайз, вставая на свои трясущиеся ноги с десятой попытки. — Думаешь, мне есть дело до этой хрени?
— Это уже тебе решать. Но мне кажется, что... — печально улыбнувшись, я прошептала: — Если бы у меня была такая возможность, я выбрала бы себе человека, который просто... вопреки всем остальным людям из раза в раз повторял, что я нужна этому миру. И плевать на то, какая будет у него внешность, рост и сила.
Порывисто встав на ноги, я бодро объявила:
— И хотя этого никогда не будет, я не собираюсь вешаться в туалете. Советую и тебе не заниматься впредь подобной ерундой. Если так хочется умереть, подожди, пока я стану командиром карательного отряда, и сразу переводись. Договорились? — подхватив ведро, я ушла к раковинам. — А теперь отправляйся в медпункт, мне нужно работать.
Удивительно, но вспыльчивый солдат не проронил в ответ ни слова против, послушно пошаркав мимо меня к выходу. Оставалось только надеяться на то, что он не решит довершить начатое в медпункте.
* * *
Пытаться привести эту дыру в божеский вид всего за пару часов оказалось задачей невыполнимой: освободиться от своего унизительного наказания мне удалось лишь к вечеру. Предварительно посетив душевые, дабы отделаться от приклеевшегося ко мне тошнотворного запаха, я направилась к Индре. Доложить молодому боссу о завершении его ответственного задания у меня, тем не менее, не получилось. Заглянув в его покои, обойдя места наших тренировок и даже обратившись с вопросом о местонахождении Индры к прислуге, я в итоге закончила свои ни к чему не ведущие поиски. В конце концов, сын Иберии мог покинуть особняк по поручению своего отца. Деловые поездки Индры участились в последнее время, и хотя все прошлые разы я исправно сопровождала его в них, сегодняшний день явно станет исключением.
Так думала я до тех пор, пока не встретила Дерила. Едва ли Индра мог отправиться на какую угодно встречу без своего личного телохранителя.
— Где босс? — повторил мой вопрос Дерил, по-доброму усмехаясь. Беспечно прогуливаясь по осенней аллее, мужчина задумчиво глядел себе под ноги. — Кажется... у него появилась девушка.
Обежав Дерила, я загородила ему дорогу, заглядывая в лучистые глаза.
— Шутишь?
— Отнюдь.
— Ты ее видел?
— Угу.
— Длинные вьющиеся темные волосы и выражение туповатой мечтательности в глазах размером с парадную гостиную каждый?
— Точно, откуда вы...
Тихо выругавшись, я в отчаянии взмахнула рукой.
— Меня заставил вылизывать эти проклятые туалеты, а сам...
— Ого, вы превзошли сами себя, если молодой господин вышел из себя настолько... — протянул удивленно Дерил. — Давно такого не было. Что вы натворили?
— Долго рассказывать, — пробормотала я, тут же оживившись: — Слушай, выходит, ты сегодня свободен?
— Похоже на то, — улыбнулся мужчина, засовывая руки в карманы брюк. — Смотрю, вы опять что-то задумали.
— Если уж мы оба свободны в этот прекрасный вечер, что бывает крайне редко, почему бы нам не прокатиться в Таврос?
— После такого одними туалетами вы не отделаетесь, попомните мое слово.
— Да брось. Кто узнает? — зажглась я, подхватывая его под локоть. — Думаешь, Индре в данный момент есть дело до меня или тебя? Едва ли. Расслабься и устрой себе в кои-то веки выходной. К тому же, разве ты не хочешь узнать подробности этой истории?
— Из вас выйдет отличный манипулятор, — вздохнул наигранно Дерил, сдаваясь. — И куда на этот раз?
— Ты когда-нибудь пробовал южную кухню? — спросила я, едва ли не в припрыжку направляясь к воротам. — Я присмотрела отличное место. Поглядим, сможешь ли ты съесть полную порцию суицидально острых креветок без помощи воды.
— Звучит неплохо, — согласился телохранитель Индры, уже в следующую минуту запрашивая машину к воротам. — Раз уж вам совершенно не страшен гнев босса, я надеюсь на вашу защиту.
— Так же, как и я на твой кошелек. Брось, не вздыхай так! Разве тебе не льстит мысль, что ты будешь в долгу у командира карательного отряда? Ты же знаешь, мне пока не платят жалования.
