Профессорская дружка

Стук и пиление, раздающиеся в глубине будущего магазина, временно прекратились, и из коридора в комнату заглянул один из рабочих:

— Как вы попали туда, мисс? — вихрастый рыжий парень в потертых брюках и серой рубашке, перехваченной красным поясом, удивленно воззрился на меня.

— Случайно, — улыбнулась ему. Портал за спиной вот-вот прекратит работать и нужно скорее решить: я вхожу или выхожу. — А где я могу найти хозяек?

— В кафе напротив, — ответил он, с заинтересованным прищуром оглядывая меня с головы до ног. — Давайте, я сдвину стеллажи, и вы пройдете...

— Не стоит, — на мгновение представила, сколько сил он на это потратит, и отмахнулась: — Сама к ним дойду. Спасибо.

Дверь захлопнулась вовремя, я не застряла в сером подпространстве, а вернулась в дом профессора. Для кафе я была одета не совсем подобающе, поэтому сменила платье и взяла с собой не только плащ, но и сумочку, в которую переложила взбрыка. Затем приложила кратковременный портальный переходник к двери, назвала адрес кафе и наконец-то увидела своих старших.

— А вот и наш мастер!

Ливи обняла меня, Эсмира поцеловала и обе они быстро устроили меня за столом. Быстрый заказ чашечки чая и пары пирожных — и две пары родных глаз устремились на меня с самым умильным выражением:

— Рассказывай!

— О чем?

— О Дейре, конечно! — поторопила с ответом самая старшая. — Как продвигается ваш роман?

— Какой роман? — я удивленно перевела взгляд с одной на другую и уверенно заявила: — Мы с ним ничего совместно не пишем.

— А София Лесски говорила, что от вас искры так и летят, — протянула Ливи.

— И этих фейерверков уже должно хватить на любовный роман с невероятной завязкой, — подмигнула Эсмира.

Кто и должен был стать героинями невероятной любовной истории, так это они. Темноволосая Ливи, миниатюрная и нежная, как ее персиковый наряд, прекрасно подошла бы для истории с мастеровым из дворца. А шатенка Эсмира, облаченная в темно-синий бархат, легко вписалась бы в приключенческий детектив с вампиром-графом в главной роли. Ее аппетитная фигура, несомненно, привлекла бы изголодавшегося кровопийцу.

Я улыбнулась и покачала головой:

— У меня за последние два дня историй накопилось на внушительный трехтомник отнюдь не романтического содержания: с фейерверками, преследованием, опасностями и детективной линией.

— Ты нас уже заинтриговала, — откликнулись они, — рассказывай.

— С радостью, но для начала вам придется тайно зарегистрировать меня в реестре мастеров артефакторов.

— Почему тайно?

— Потому что я хочу использовать имя, под которым уже изготовила тридцать маг-предметов, а Дейр явно будет против этого.

Они заговорщически переглянулись между собой, выждали несколько долгих мгновений и наконец-то кивнули, заверив:

— Сделаем!

В ходе повествования я показала им взбрыка, рассказала о саламандре и перешла к истории с каменным големом, краем сознания отметив, что вечнозеленый из моей сумки перебрался на стол. И теперь радостно шелестит листиками и ластится к сестричкам, лишь бы они его погладили, и все это под прямым солнечным светом! Вспомнила, что он сегодня уже выбирался на свет при всей 301 группе, когда Норго в аудиторию явился, и коварно прищурилась.

— Кишмиш! — я поманила его пальчиком, — а ну-ка иди сюда...

А он не сдвинулся с места, руки Эсмиры обвил для надежности, и сморщил лист над сердцевиной, чтобы в следующее мгновение отрицательно им помотать.

— Иди ко мне, — я коварно прищурилась, — иначе сдам девятому на эксперименты.

Нехотя он начал расплетаться и на прощание гладить пальчики сестер.

— Рэш, — удивилась самая старшая, — разве так можно? Он у тебя хороший.

— Нужно, — ответила я и протянула к нему руку. — Мы уходим.

— Но ты еще не рассказала о големе... — воспротивилась Ливи, пощекотав пятилапа. — Как ты вручила его Дейру?

— Лесски его сам забрал, оставив меня стоять истуканом посредине комнаты, — голос досадно сел, когда я вспомнила о своей обиде.

— И как же у него это получилось? — Эсмира подмигнула мне, спрашивая: — Связал?

— Нет.

— Использовал заклинание? — это уже очаровательно улыбающаяся Ливи.

— Тоже нет, — взбрык наконец-то изволил забраться в сумку и даже самостоятельно ее застегнул.

— Дейр повел себя нагло, дерзко, губы до сих пор болят... — сказала, лишнее, смутилась от их загоревшихся взглядов и решительно пресекла дальнейшие расспросы на эту тему: — И я не хочу вспоминать об этом.

Признавшись в подобном, ожидать можно было сочувствия, поддержки, в крайнем случае, мягкого подтрунивания, но никак не смеха, которым они разразились.

— А говорила, что в романе нет и пары строчек!

— Я рада, что повеселила вас.

Я поцеловала обеих смеющихся и уверенно направилась к ближайшей двери, чтобы создать переход. Сзади все это время слышались их судорожные вздохи и едва сдерживаемые смешки.

Вернувшись домой, я первым делом переоделась, умылась и досчитала до пятидесяти, успокаивая сердца стук, и только после этого призвала взбрыка к ответу. Выудила его из сумки и поставила на подоконник, еще раз убедившись, что солнечный свет ему не вредит:

— Итак, куда ты спрятал талисман?

Он ожидаемо развел в стороны лапки-побеги и покачал листом, говоря о том, что он знать, не знает ни о каком артефакте.

— Кишмиш, не ври мне.

Лапки сложил над сердцевиной точь-в-точь как человек, пнул перо, лежащее на моем столе, и сердито зашелестел, потом затрясся, сморщил главный лист и зашелестел, явно что-то обидное, а затем и обвинительное зеленое выговаривая мне.

С трудом удержала смех, когда он закончил двухминутную речь и встряхнулся, явно показывая, что разговор завершен, и он ни слова более не скажет.

— И ты думаешь, что я хоть что-то поняла?

Кишмиш возмущенно подпрыгнул, дернул главным листом и, кажется, скуксился: а как еще назвать состояние, в котором он свернулся в плотный деревянный шар и спрятал все листики.

— Не обижайся, — взяла в руки шарик и погладила его. — Вот такая непонятливая я, признаю, и хочу напомнить, что тебя об этом предупреждали. Помнишь?

Подпрыгнул в моих руках, сердито и попытался сбежать, но уже через минуту уговоров сдался и начал объяснять. Нет, не пером по бумаге, а собственными побегами изобразил на столе рисованную историю. И началась она с появления профессора Гову и моего исчезновения из аудитории, к слову, чтобы понятно было кто здесь я: к тонкому человечку, он листиком добавил юбочку. Итак, человечек с юбочкой исчез, кроха пятилап мучился неизвестностью в моей сумке и, если я правильно поняла, он несколько раз облез и даже листву сбросил. А когда подопечная наконец-то появилась, он с ужасом понял, что она, то есть я, энергетически пуста. Изобразил это дрожью, в процессе один из крохотных листиков с него упал и именно его Кишмиш использовал как артефакт, который скатился с человечка в юбочке и был незаметно подобран моим верным защитником.

Далее он побегами изобразил крупного человечка, который подобрал меня и сумку с вечнозеленым и передал нас более худому. Судя по дерганым движениям последнего, Дейр, а это был именно он, весьма за меня волновался и не успокоился пока меня не раздел, не уложил на кровать и не...

Всевышний!

Судорожно сглотнула, твердо пообещав себе, что с этого дня я в его присутствии без сознания больше не останусь, чтобы девятый более не смел меня раздевать и целовать. Бесстыдник! За возмущением упустила появление саламандры в моей комнате и решение Кишмиша присвоить артефакт. Очнулась, когда пятилап изобразил, как выдворяет из аудитории Норго.

— И куда ты его спрятал? — спросила со вздохом.

Вечнозеленый отодвинул главный листик и продемонстрировал мне свою сердцевину, где в голубоватой кристаллизовавшейся влаге застыл простой оберег с непростыми свойствами.

— А знаешь, — я улыбнулась, — будет лучше, если этот артефакт ты оставишь себе, на солнечный свет выбираться будешь исключительно в моем присутствии. В противном случае девятый обо всем догадается и его заберет. Договорились?

Кишмиш вскинул листик, оценил мой прищур и тут же согласился.

— Вот и славно.

Я позволила себе радоваться такому стечению обстоятельств, а потому непрестанно улыбалась, вернее, давила лукавую улыбку и в прищуре прятала довольный взгляд. За ужином девятый на меня не смотрел, пока в столовой не объявился довольный жизнью Ганс...

— А вот и голуби, — просиял он своей улыбкой-молнией и скинул промокший плащ: — Ирэн довольна жизнью, Дейр удручен... Сдается мне она опять пробралась в твою лабораторию, устроила ловушку, — шкодливо ухмыльнулся и просушил свою одежду, — или заставила дать брачный обет.

— Еще нет, — пропела я, уводя взгляд от вскинувшегося девятого.

— А что тогда? — спросил профессор строго.

— Настроение хорошее.

— А взгляд говорит о другом, — сдал меня огневик и галантно поцеловал руку.

— Может о том, что тебе пора навестить небезызвестную нам металлистку? — коварно предположила я, рассчитывая как можно скорее перевести тему.

— Вообще-то я только что от нее, — заняв свое любимое место, Его Величество Дворецкий стянул с шеи платок и повернулся так, чтобы от наши взглядов не укрылись ни багряные пятна на могучей шее, ни отпечаток руки на щеке.

— Вижу, встретила она тебя страстно, — усмехнулся девятый. — А пощечину влепила за что?

— За встречу. Видишь ли, в проявлении своей радости она не разменивалась по мелочам ни для Уорда, ни для ненавистного ей жениха.

— Да, повезло тебе с женщиной! — постановил девятый.

— Тебе тоже, — улыбнулся Ганс и кивком указал на меня. — Твоя верная служка-невеста определенно в чем-то обставила тебя.

И два выжидающих взгляда сосредоточились на мне, заставив подавиться булочкой:

— Откуда такие выводы? — просипела я, откашлявшись.

— Твоя лукавая улыбка об этом прямо говорит, — ухмыльнулся огневик, подав мне бокал с водой. В это мгновение я кожей ощутила прямой и слишком пристальный взгляд стихийника.

— Ирэн... — протянул он вопросительно, — ты ничего не хочешь нам сказать?

И как, спрашивается, извернуться и не выдать истины? Потупилась, просчитывая ходы отступления, и уже через мгновение вскинула невинный взгляд и призналась совсем в ином деле.

— Я с позором выставила Норго за двери и теперь не знаю, чего ожидать от смертельно обиженного огневика, — мужчины перестали улыбаться и нахмурились, я же беззаботно спросила: — Ганс, а почему ты предстал перед Эви в образе ее жениха?

Тот несколько секунд смотрел оторопело и все же ответил:

— Потому что меня уполномочили доставить в Ридмейру группу металлистов, которые будут учиться у нее. Пришлось их друг другу представить, ну а затем и представиться.

— Понятно, — улыбнулась ему, краем глаз отмечая игру эмоций на лице девятого. Кажется, стихийник был не рад моему сообщению, и, судя по его бледному виду, вот-вот к Всевышнему отправится. — Дейр, все хорошо?

— Превосходно... — процедил он сквозь зубы и встал. — Просто превосходно. В каком часу это произошло?

— В конце второй лекции.

Девятый скрипнул зубами:

— То есть этот выродок пренебрег моим предупреждением! — Я не поверила собственным ушам, ошеломленно выдохнула: 'Что?', и Лесски тут же извинился: — Прости, не хотел ругаться, но... — замолчал на несколько мгновений, застыл, и от этого его следующая тирада прозвучала грозно, — уму непостижимо! Я же ясно дал понять: служба НВН не получит новые разработки, если...

Произнося это, он оглянулся на наши с Гансом заинтересованные лица и смущенно замолк.

— Да-да-да? — протянул огневик, — мы внимательно слушаем, правда Ирэна?

Кивнула. Правда.

— А-а-а... — девятый потер затылок и раздраженно дернул рукава рубашки, — впрочем, уже не важно, договор просто не будет подписан...

— И Норго младший получит по голове, — понимающе хмыкнул огневик.

— Именно, — процедил стихийник.

Несомненно, мужчины друг друга понимали с полуслова, а мне приходилось лишь догадываться о сути их переговоров, и результаты догадок меня не радовали.

— Дейр, не стоит бить наотмашь. Молодой человек свое уже получил.

— С чего ты взяла? Как по мне, если он явился в академию разбираться, значит, ничего не уяснил.

— Во-первых, Норго получил более восьми горизонтальных шрамов, которые не являются болезненной иллюзией. Они настоящие. Во-вторых, он вломился в аудиторию, сопровождаемый вампирами, — по мере моих слов лица у мужчин вытягивались, а брови поднимались выше, и я спешила рассказать все до того, как меня прервут очередным ругательством. А в том, что это будет матросская брань, я уже не сомневалась. — В-третьих, мстить он явился в присутствии преподавателя, и в-четвертых, со ступенек его спустил Кишмиш.

На вопрос Его Величества Дворецкого: 'А это кто такой?' я не ответила, стремясь обозначить и без того многочисленные бедствия, которые обрушатся на студиоза.

— Я хочу сказать, что у него отныне будут проблемы с девушками, королевской охраной, обучением в академии и группой, — мило улыбнулась прежде чем сообщить: — Мы сегодня единодушно выбрали нового старосту...

Он не дослушал, ушел. Будь на его пути дверь, наверняка хлопнул бы ею, а так я лишь с удивлением слышала, как он стремительно поднимается по лестнице.

— Что это только что было?

— Просьба не оспаривать его решение, — улыбнулся Ганс и добавил: — Это совет на будущее.

— Учту, — я хотела встать и удалиться, но огневик меня остановил.

— Что произошло между вами в мое отсутствие?

— Между нами — ничего.

— Ты уверена? — прищурился.

— Более чем. И я понять не могу, почему его задели мои слова.

— Потому что прозвучали как заступничество.

Огневик быстро соорудил себе бутерброд, прилично откусил от него и, смакуя, прикрыл глаза.

— Какая глупость, — я раздраженно фыркнула. — Поверь, будь в аудитории на тот момент пусто, я бы попросила Кишмиша отшлепать Норго. — на этом мужчина закашлялся, а я, протянув ему воды, завершила свою тираду: — Но это было тогда, а сейчас, после всего произошедшего... это глупо.

— Ясно, — он с трудом отпил от бокала и, отдышавшись, предупредил. — Ирэн, впредь, говоря о молодых людях, не используй это слово, даже если ты не имела в виду его прямое значение.

— Какое?.. Отшлепать?

— Да, — кашлянув, он обернулся на двери, а затем вновь сосредоточил внимание на мне.

— И почему?

— Потому что его можно превратно истолковать, — огневик подмигнул мне и спросил второй раз за вечер: — Так ты познакомишь меня с твоим защитником виноградом?

— Конечно, и чтобы не вышло недоразумений, скажу сразу — Кишмиш это взбрык.

Зря я поспешила с объяснениями, Ганс опять откусил кусок от своего внушительного бутерброда и опять подавился.

— Ка-ка-кой взбрык? — прохрипел он в перерывах между кашлем.

— Императорский.

Сказала и поняла, что я окончательно огорошила Его Величество Дворецкого. Такими глазами он на меня еще не смотрел. А может быть, все дело в том, что ему опять кусок поперек горла стал.