Глава 5
«— Мой друг, счастье даже не в приобретении.
— В чем же тогда, чёрт побери?
— А вот сейчас я тебя удивлю.
Чтобы быть счастливым, надо отдавать.
— Отдавать? Да ты спятил!
— Может, и спятил, но говорю правду»
«Сделка с дьяволом» Роберт Шекли
Интерлюдия.
Министерство просвещения СССР. Кабинет начальника отдела.
— Виктор Николаевич, к вам можно? — в дверном проёме появились голова и плечи Аллы Петровны.
— Проходи — проходи, присаживайся. Рассказывай, с чем зашла.
— Я вчера после обеда сходила в «Детскую литературу» к моей сокурснице по литературному институту. Отнесла туда переданную рукопись. Вот, зашла поделиться новостями, при этом очень даже есть какими. Во-первых: я полностью прочла книгу, и крайне сложно точно описать впечатления. Наверно, ближе всего к удивлению смешанному с восхищением. Я давно не читала чего-либо подобного среди сказочной литературы. И такое своё мнение, я высказала подруге, передавая рукопись. Но самым сногсшибательным, оказалось во-вторых: я передала вместе с рукописью и конверт для редакции, и она вскрыла его при мне. Я ранее редко видела её более удивлённой. А когда спросила причину удивления, то она передала мне прочесть этот лист из конверта, — и Алла Петровна приостановилась, чтобы создать драматическую паузу.
— Давай, Аллочка не томи. Выкладывай, что там было написано?
— А там Виктор Николаевич, была просьба автора, чтобы на полагающийся гонорар были приобретены эти книги и разосланы по библиотекам детских домов. Так как в самой книге рассказывается о жизни и приключениях мальчика-сироты. Поэтому автору очень хотелось бы, чтобы чтение этой книги дало детям веру в прекрасное будущее, которое во многом зависит от них самих, от их целеустремлённости и стойкости, а также от помощи верных друзей.
— Да, я знал, что семья необычная, но такое. Совсем не ожидал. Ты же сама видела, как они усиленно в последние дни работали над завершением книги, чтобы поспеть к нашему отъезду. Сколько труда вложили в её написание. Я не читал книгу, только слышал пару отрывков, а там действительно настолько хорошая сказка?
— Действительно. В том числе, в самом начале книги повествуется о нелегкой жизни мальчика-сироты, до его поступления в волшебную академию. Об его верных друзьях, обретенных в стенах академии, и об их чудесных приключениях. Думаю, что подруга забросит все рукописи на полку, и прочтёт эту книгу в первую очередь. И тут дело не только в моей рекомендации, но и в самом неординарном поступке. Её уже замучили своим нытьем авторы, приходящие по сотне раз ругаться насчёт размеров гонорара. И она всегда выходит из себя, объясняя им, что она редактор и литературный критик, а денежными вопросами в издательстве занимаются совсем другие сотрудники. И тут — великолепная книга, для которой можно установить самый большой тираж, а автор направляет гонорар на закупку и рассылку книг по детским домам.
— А ты серьёзно считаешь, что книга может разойтись большим тиражом?
— Безусловно, среди наших современных книг её смело можно поставить в один ряд с «Волшебником Изумрудного города» и другими книгами Александра Волкова, с «Незнайкой» Николая Носова, с «Приключениями капитана Врунгеля» Андрея Некрасова, с «Золотым ключиком» Алексея Толстого…
— Всё-всё, достаточно, я понял. Перечисленными книгами дочки зачитывались, и до сих пор временами почитывают, хоть и выросли. Я прекрасно знаю, что передо мной находится лучший литературовед, при этом не только нашего отдела, но и не побоюсь сказать — всего министерства.
— И это произведение было написано практически при нас, и кем — инженером-строителем и её внуком, не имеющими никакого литературного образования. Правда, необходимо отметить большую и хорошо подобранную домашнюю библиотеку, а также глубокую эрудицию всех членов семьи. Но, это же простая советская семья, каких миллионы.
— Тут, Аллочка ты неправа. Мне мальчик рассказал историю семьи, которую вы вряд ли знаете. Его пра-прадед был директором одной из московских гимназий и потомственным дворянином, а пра-прабабушка чистокровной немкой и дочерью немецкого инженера. Они преподавали в московских школах, в том числе и после революции, а прадед и до сих пор преподает в школе физику. Прабабушка искусствовед. Лишь со стороны дедушки у него чисто крестьянское происхождение.
— Интересно, а я часто общалась с Надеждой Всеволодовной, и она всегда бывала очень обходительна со всеми. Я отчего-то считала, что она простого пролетарского происхождения. Но сейчас, я склонна думать, что это было просто очень хорошее воспитание, дающее умение вести себя просто и обходительно. Теперь, мне такой её поступок становится понятен. Это именно та высокая интеллигентность, вырабатываемая поколениями интеллигентных предков.
— А ещё отметь, как просто они живут, не гонясь за демонстрацией богатства. Я не был у них в старой квартире, но мне говорили, что там была обычная двухкомнатная квартирка. Однако, даже в просторном домике всё предельно функционально, а верхний этаж в мансарде, целиком предназначен для работы и занятий.
* * *
Нет, я в принципе знал, что москвичам нельзя верить. Есть у меня такой пунктик после их театральной постановки — защиты Белого Дома в августе 91-го года, а тем более после расстрела его же из танковых орудий в октябре 93-го. Сколько там было визга о двух попавших под колёса в первом случае, и абсолютный молчок, о грузовиках в которых вывозились для безымянного захоронения во втором.
Но эти, из комиссии, показали себя интеллигентными и приличными людьми, разве за исключением одного. И как назло именно он после обеда к нам домой и припёрся. Когда он приходил с комиссией, я его терпел, хоть мне очень не нравились взгляды, какие он бросал на бабулю. Я даже отозвал в сторонку блондинку тридцати с хвостиком лет, которую все называли Аллочкой, и спросил, всегда ли он такой, или только сейчас так придуривается.
Аллочка прыснула в ладошку и сказала, что это легенда всего министерства просвещения. Его краса и гордость, так сказать. Он не в силах пропустить ни одной представительницы прекрасного пола, чтобы не оказать ей знаков внимания. То есть абсолютно, не делая никаких исключений. Глянул я ещё разок, на этого труженика на ниве Купидона, и изумлённо вопросил у неё, а что собственно дамы в нем находят? Или его чувства остаются неразделёнными, и он рыцарь печального образа?
Аллочка замялась, наверно пытаясь определить какой ответ не смутит полуторагодовалого ребёнка. А я решил ей помочь, продемонстрировав некую долю цинизма. Потому заявил, что особой стати у этого жеребца не наблюдаю, а может он скор в забеге? И сам при этом ехидно улыбнулся.
По-моему, эта помощь ещё больше смутила девушку, и она слегка зарделась. Или может я попал в точку, и он годен лишь для спринтерских дистанций. Но в голове отложил эту весьма интересную характеристику. Дедушке не стал пересказывать, к тому же всё было, как в музее: Смотреть — смотри, но руками не трогай. Потому и решил — чёрт с ним, пусть любуется бабулей.
Я в этом и сам полностью с ним солидарен. Тоже постоянно любуюсь. Но, увы — только платонически, и без сексуального подтекста. А потому, что не перепадает. Бабуля-то меня давно вычислила, и более не допускает до лицезрения в неглиже. Пока жили с Верочкой в одной комнатке, иногда ещё перепадало полюбоваться младшей красотулей. А сейчас — амба. У всех свои комнаты, и зимой по коридору в неглиже не побегаешь.
Печалька, и кассет с эротикой еще лет двадцать не дождаться. Да и на фига они мне тогда будут нужны? Найду живые объекты, для приложения сил. Вот какие дурные ассоциации вызвал у меня этот донжуан московского разлива.
Гнать его отседа, к чертовой бабушке! Там, пусть ведьмочек охмуряет. И сразу, не откладывая в долгий ящик, решил привести своё решение в жизнь. Подошёл поближе, чтобы присесть рядышком с гостем.
Бабуля побежала на кухню поставить чайник греться, чтобы затем попотчевать гостя чаем с плюшками.
Я же в это время осведомился дурным голосом.
— Не вижу, почему бы благородному дону не посмотреть на ируканские ковры…»[1] Только не у нас, а на другом конце города! Я понятно выразился?! Крыльцо у нас невысокое, но он имеет потенциальную возможность пересчитать все ступеньки. И для этого даже не придётся дожидаться прихода с работы дедушки Павла, Сама бабуля ему продемонстрирует, как спускают с лестницы надоедливых ловеласов.
Он на меня дико глянул, как на статую командора. Видимо, словил разрыв шаблона. А я решил ещё поддать парку, театрально витийствуя.
— «... О, тяжело пожатье каменной его десницы! Оставь меня, пусти — пусти мне руку...»[2] Только учтите, бабуля не дона Анна, и вполне управится без командора. Так что вам, любезный Фёдор Александрович, «нельзя ли для прогулок, подальше выбрать закоулок?»[3]. И впредь к нам не захаживать без коллег в одиночку. Может произойти всякое, весьма прискорбное для вашего здоровья. А если вам надоело ходить на своих двоих, то не думаю, что на трех будет удобнее.
Бабуля зашла к концу обмена мнениями, и по разлитой в воздухе угрозе и напряжению определила, что между нами состоялся вовсе не обмен любезностями. Потому сразу стала допытываться, о чём это мужчины беседовали в её отсутствие. Я промолчал, предоставив гостю выкручиваться. А пусть зараза повертится, как угорь на сковородке. Авось, впредь отобьёт у него охоту появляться в нашем доме.
Однако убедившись, что гость не спешит открыть содержание разговора, бабуля насела уже на меня.
— Костик, разве можно так себя вести с нашим гостем, уважаемым Фёдором Александровичем. Что ты тут ему наговорил?
— Как можно, бабуля? Всего лишь, одно место из Пушкинского «Каменного гостя», по поводу которого мы не сошлись во мнениях[4]. Это мелочи, давайте уже пить чай с плюшками.
А далее мы чинно и благородно пили чай под строгим взором местной Юноны[5]. И я любезно предлагал самые лучшие плюшки нашему дражайшему гостю.
Надолго, он зараза запомнит это милое чаепитие. А также мои любезные улыбочки, с оскалом прорезавшихся зубок. Оставили москвичи нам подарочек. Встретимся, я им всё припомню. Одну Аллочку исключу из проскрипционных списков[6]. Там, кажется, пару мест вот-вот освободятся. Будет куда вписывать.
А вечером, когда сидели с дедулей за поздним ужином, бабуля не выдержала молчания и раскололась. Она и так только за компанию присела с нами, так как не очень хотела есть. Верочка же в своей комнате усиленно занималась. Так что за столом мы собрались только втроём.
— Паша, а знаешь, сегодня заходил Фёдор Александрович из московской комиссии. Мы-то считали, что они все уехали домой. Совершенно неясно, для чего он остался в городе? Зашел, попил чаю и поспешил уйти. Даже непонятно, зачем к нам приходил? Чего-то они с Костиком не поделили, пока я на кухне следила за чайником. А Костик мне лапшу на уши вешает, про Пушкина и «Каменного гостя».
Дедуля посмотрел на меня, а затем на бабулю, хмуро улыбнулся, инстинктивно подвигав плечами, Причём даже через рабочий свитер было заметно как задвигались бугорки мускулов.
Бабуля совсем разобиделась на наше молчание, и в сердцах произнесла.
— Тоже мне мужики. Навоображают себе, чёрт те что, а потом набрасываются на зашедшего человека. Да ну вас!
— Бабуля, мы ничего подобного не воображаем, а четко знаем, что жена Цезаря — вне подозрений. Просто я поспешил упредить производственные травмы. На улице гололёд, а он носится, как угорелый. Совсем не знает нашей погоды, А как подскользнётся, да сверзится с крыльца. Технику безопасности надо соблюдать. Вот кстати ответьте, она наука, или искусство?.. Не знаете, а одни утверждают что наука, другие что искусство, так как требует жертв. А я так думаю, что религия. Верить, можешь и не верить, но обряды соблюдай.
— Ты мне Костик зубы не заговаривай! Знаю я твои байки. Чего-то наговорил интеллигентному человеку, что он забыл и думать, зачем к нам заходил. У-у-у мужланы неотесанные. Совсем себя не умеете вести в приличном обществе. А ты Паша на стройке и вовсе одичал, а в последнее время нервничаешь столько, как никогда ранее.
— Наденька, так ведь мы приступили к монтажу чистых помещений, а эти рукожопые монтажники всегда сделают что-то тяп-ляп. Никак не могу их перевоспитать, что эти помещения надо строить, чтобы не было ни одной трещинки, ни одной щёлочки, куда могла бы проникать внешняя атмосфера. Привыкли, что третий сорт — не брак. А ведь я собрал лучших со всего треста. Постепенно, получается их переубедить, но трепать нервы при этом приходится — будь здоров. А тут ещё эти залётные шастают невесть зачем.
— Да ну вас, мужики. Как будто что-то могло быть? Тоже мне собственники, отеллы доморощенные. Раз вы такие, то пойду лучше на кухню скучать со своей посудой, а вы тут оставайтесь секретничать.
И она вышла из комнаты с гордо поднятой головой.
Я посмотрел на деда и выпалил.
— Нет, дедуля. Ты не думай, ничего не могло быть. Иначе бабуля его на пушечный выстрел не подпустила бы к нашему дому. В этом, я абсолютно уверен. Просто я провёл профилактическую беседу о вреде для здоровья некоторых вредных привычек. Упредив, что с крыльца он может спуститься быстрее обычного, и бабуля собственноручно это проделает. Ты же видел этого сморчка. Глядеть не на что.
— Сморчок — сморчком, а вот бегают тут разные, пока меня дома нет.
— Да ладно, не кипятись. Всё было под контролем. Просто, это их министерская легенда. Неутомимый ловелас. Он просто не мог не попробовать, а то пострадало бы его реномэ[7]. Мне тут одна девушка из комиссии рассказывала, что он просто не может пропустить ни одной юбки. Обязательно должен сделать хоть одну попытку. При этом абсолютно неважен выбор объекта домогательств. Такой вот живчик. Я давно его приметил, когда он ещё с комиссией наведывался. Но будь спок, теперь он к нам нескоро сунется. Хоть ещё раз повторю, что в бабуле я абсолютно уверен. Я скорее этого интеллигентика спасал, поспешив сразу разъяснить, что шансы нулевые.
— Ладно, хорошо, что ты у нас такой умный и предусмотрительный.
— А как же иначе? Имея в доме сразу двух таких красавиц. Небось не раз слышал вопросы, где ты отхватил такую красавицу в годы свои студенческие?
— Ты прав, мужики просто не могут иначе, чтобы не кинуть украдкой взгляд-другой на Наденьку.
— И я об том же. Смотреть, пусть смотрят, а руками трогать не смеют музейную ценность. Ну а сейчас, не сиди тут пнём. Ступай, проси прощения у бабули, и, смотри, как следует постарайся. Посуду она и утром сможет домыть.
— Чёрт, вот иногда, смотря на тебя, совсем забываешь про возраст. А ведь батя мой был бы того же возраста, если бы не остался на войне.
— Давай, не тормози. Иди, извиняйся и заглаживай свою вину. Женщина ждёт, уж поверь моему опыту.
Интерлюдия.
