"Игрушки Анкалимы" (Случай 1 книга)

— Помни, Исилиэль, делай всегда выбор сама. Я один раз позволила его сделать за себя, и лишь твоё рождение заставляет меня об этом не жалеть, но сейчас я делаю свой выбор сама. Помни всегда, кто ты!

Я ещё чувствовала её горячие губы у себя на щеке, а она уже, спрыгнув с крыши, метала стрелы в орков. Стрелы закончились, и Лауриндиэ из Дома Синих елей бросилась на врага с мечом, но орки не дали ей приблизиться, а в один удар подняли её на копья.

— Мама! Мамочка!

Душа разрывалась от горя и печали. Я осталась одна и должна была сделать свой выбор сама. Ненависть захлестнула меня, и время замедлилось. Немного стала что-то понимать, когда в колчане закончились стрелы и время толчком снова ускорило свой бег. Тут же по ушам ударил дикой яростью рёв орков, и я увидела, как к зданию бросились первые враги, понявшие, откуда их расстреливают. Шансов выжить не было никаких, и решение погибнуть в бою, как это недавно сделала мама, пришло само собой. Прыжок — и снова это ощущение замедления времени. Удивляться такому повторному проявлению несвойственного мне боевого состояния даже и не подумала, а сразу же бросилась на двух первых орков. Они для меня двигались как-то уж очень медленно и неуклюже, а поэтому умерли за пару биений сердца. Дальше всё слилось в безумное мелькание клинков и омерзительных зелёных рож. Внезапно скорее почувствовала, чем увидела, что вокруг меня образовалась некая пустота и убивать больше некого. Появилось гадкое чувство страха, а зрение наконец смогло дать картину происходящего. Но только я смогла понять, что же вижу, как в меня полетело сразу несколько заклинаний. Увернуться или прикрыться шансов не было совершенно, и я приняла единственно верное решение, но броситься грудью на меч мне помешало прилетевшее со спины плетение, и я перестала чувствовать своё тело, а после наступила темнота.

Очнулась ночью и сразу поняла, что дела мои плохи. Я была обнажена и связана, а шею сжимал ошейник. Лишь бы только не полного подчинения. Повернула голову и в отблеске горевшего неподалёку костра увидела знакомое лицо.

— Ниэллон?

— Да, Исилиэль. Как ты?

— Плохо. Где мы?

— Три дня от Горной долины в сторону Диких земель.

— Что? Как? — Моему удивлению не было предела.

— Как-как, а вот так. Когда орки захватили посёлок, то их хан решил самых строптивых подарить шаману орды. Вот мы и здесь.

— Ты строптивый? — Я бы рассмеялась, если бы не было так горько и плохо на душе.

— Да. Я, ты и Гэлторн.

— Ну, Гэлторн понятно, а ты чем отличился?

— Так получилось, что я убил двух их командиров из лука, когда прикрывал Гэлторна. Мы ведь были на посту у била, и оружие, в отличие от других, у нас было.

— А эльфы что, в подарок не сгодились или плохо дрались?

— Нет, почему? Дрались они отлично, но их мало осталось, и увёл выживших другой отряд, из наших предателей, а остальных затолкали в рабские загоны. Рабов же пустили на мясо, как и убитых эльфов и наших.

— Что, очнулась, ушастая? — прервал наш разговор рык склонившегося надо мной громадного орка.

Почему 'ушастая', у самого уши ненамного короче моих. Еле сдержалась, чтобы не выпалить всё это вслух. Но орк всё же, видно, уловил ход моих мыслей, перехватив взгляд на его уши, и осклабился. Удар в грудь, дикая боль и снова темнота.

Двигались мы очень быстро, и к вечеру я, да и мои товарищи были еле живыми. Сил хватало попить воды и съесть лепёшку. Орки кормили нас, лишь бы мы перенесли дорогу на пределе своих сил. Мысли о побеге уступили мыслям о еде и отдыхе. На седьмой день вышли на древнюю дорогу, и у полуразрушенного моста орки разбили лагерь. Нам же велели поставить себе шалаш.

— Они ждут отряд из Белой Рощи, — шепнул мне на ухо Ниэллон. — Я слышал, как они об этом говорили.

А ночью... Эта ночь стала моим кошмаром.

Проснулась я оттого, что кто-то схватил меня за волосы и рывком поставил на ноги. Открыла было рот, чтобы закричать, но туда сразу же воткнулся кляп, и я смогла лишь заскулить.

Огромный орк довольно скалил свои клыки и одной рукой грубо стал мять мою грудь, а вторую запустил мне между ног. Я было дёрнулась, но сразу же последовала сильная пощечина, и я поплыла. Потом резкий рывок — и я на коленях, лицом в траву. Поняла, что сейчас случится страшное, и попыталась опять вырваться, но сильные руки держали крепко. Только не так! Только не орк! Уж лучше человек, но не орк!

Было больно! Очень больно. Орк вошёл в меня грубо и до упора. Если бы не кляп, орала бы, как на жертвенном алтаре, а так лишь скулила, потом рычала от бессильной злобы, а после мне стало всё равно. Я как бы вышла из своего тела и оставила бездушную оболочку на поругание зелёной твари. Не знаю, сколько это продолжалось, но я вернулась рывком в своё тело, когда насильник отшвырнул меня в сторону и подошёл к Ниэллону. Тот был тоже связан и рот заткнут кляпом, а в глазах — ужас. Но мне стало не до Ниэллона, я почувствовала своё тело. Боль, обида и стыд были такими ужасными, что хотелось умереть. Но мама выжила, и я выживу и отомщу. Я — сильная! Сильная-а-а-а-а!!!

А после пришли другие орки. Нашего насильника связали и усадили у своего шатра, а после нас стали снова насиловать. Тут выяснилось, что Ниэллон мёртв, и главный орк отдал приказ:

— Этого на мясо, а этими можно пользоваться. А с того урода глаз не сводить. Ему перед ханом нас оправдывать придётся.

Меня насиловал лишь их командир, другие накинулись на Гэлторна. Когда орк излился в меня третий раз, то предложил другим, но они отказались.

— Надоели уже эти ушастые шлюхи! — отмахнулся орк с гребнем на голове.

— Ну да, лучше человечки. Они более страстные. Да и их мальчонки ничего! — заржал второй.

Гэлторна насиловали очень долго. Один из орков даже применил амулет исцеления, чтобы тот не умер. Мне было очень жаль и больно за гордого Гэлторна, но он оказался слаб и к обеду сломался. Стал послушно выполнять все прихоти орков, и я поняла, что на его месте была бы сильнее. Я выживу и отомщу!

Дрог очередной раз увлечённо насиловал Гэлторна, когда появился ещё один отряд орков и три пленные эльфийки. Орки весело стали что-то обсуждать, но мне было не до них. Всё тело очень болело и ныло. Душевную боль я загнала глубоко в самый отдалённый уголок души. Я готовилась к побегу. Нас после изнасилования больше не связывали, а просто дали чёткие приказы, и наши ошейники за этим следили, но у меня уже был план, как обойти эти приказы, и я копила силы.

— Эй, Дрог, тащи сюда этот кусок мяса! Будем угощать наших друзей!

Эта фраза вывела меня из ступора, и я стала заворожённо смотреть, как огромный Дрог тащит бедного Гэлторна к костру. Гэлторна убили быстро и тут же подвесили для разделки. Мне стало плохо, и я отвернулась. Было очень противно и мерзко. И тут почувствовала на себе чей-то заинтересованный взгляд. Как я не заметила, что к шалашу подвели пленниц? Они внимательно рассматривали меня, и мне пришлось встать на колени в позе покорности. Высокородные пленницы презрительно фыркнули и отвернулись, а я снова ушла в себя. Побег я наметила на переход через мост, и нужно было обдумать детали, как и когда прыгать с него в реку и что делать после. Но мне снова не дали всё продумать.

Над лагерем зазвучал голос командира отряда:

— Живым берите это чучело!

Это он о ком?

Перевела взгляд и увидела: действительно — чучело. Но после сразу поняла, что это такая маскировка, только она сейчас давала сбой. Видно, виной были каменные плиты. Тем временем Дрог с ещё одним орком уже почти приблизились к человеку. Да, это был человек. И какой! Таких огромных я видела лишь один раз в загоне для охоты, но те были страшные уроды, а этот был ничего. О, Древо, о чём я думаю! Меня только что жестоко изнасиловали, я потеряла маму, потеряла свободу, а думаю о том, какой из себя этот человек! Наверное, я действительно ушастая шлюха, или что-то другое?

Человек снял с себя какой-то странный мешок и встал на одно колено, склонив голову. Трус!

— Дрог, тащи этого труса сюда! Сейчас позабавимся!

С этим выражением командира орков я была совершенно согласна. Но тут произошло то, чего от человека никто не ожидал. Он резко выпрямился и... Откуда у него появились парные клинки, наверное, не понял никто. Синхронные взмахи ими — и он уже за спинами орков. Ещё удары, и я чуть не вывернула свой пустой желудок. Тела орков оседают на колени, и задняя часть тел вместе с головой, откидываясь назад, открывают разрубленную грудную клетку с ещё бьющимся сердцем, а затем с противным хлюпаньем все внутренности выпадают на землю. Орки застыли в оцепенении, а высокородные эльфийки судорожно задышали, пытаясь подавить приступ рвоты. А человек уже оказался облачён в странный чёрный доспех и с невероятной скоростью врезался в растерянных и подавленных орков. Как он двигался! Я не могла отвести от него взгляд и теперь уже успела засечь, когда он сменил в движении свой доспех на другой. Это, похоже, был какой-то амулет или артефакт. Но я о таком никогда не слышала.

Тут моё внимание привлекло движение у шатра. Мой ночной насильник освободился от пут и теперь собирался бросить копьё в спину человека.

Всегда делай свой выбор сама! И я его сделала. Собрав все свои силы, я сделала отчаянный рывок и бросилась на орка. Видно, зря я крикнула человеку:

— Берегись!

Встречный удар орка был ужасным. Хрустнули рёбра, и я откатилась назад к шалашу. Ошейник ещё в прыжке начал меня убивать, а теперь я в полной мере стала это ощущать, но изо всех сил пыталась сопротивляться чёрным щупальцам смерти, начавшим проникать, казалось бы, даже в душу. Снять ошейник уже некому, но я так просто не дам ему себя убить, и пусть это будет намного мучительнее, страшнее и дольше, чем не оказывая сопротивления. Нужно оставаться сильной до самого конца!

Хотела было закрыть глаза, боль с каждым биением сердца становилась всё сильнее и сильнее, а так будет легче её переносить, но тут надо мной склонилось озабоченное лицо человека, и, к удивлению, довольно привлекательное. Наверное, я всё же ненормальная извращенка, раз, испытывая такую боль, думаю о его внешности.

— Привет. Ты как?

Глупый вопрос, но в эти простые слова он вложил такие настоящие эмоции переживания за меня, что я даже растерялась.

— Плохо. Умираю, — прохрипела с некоторой задержкой и, вымученно улыбаясь, показала на ошейник.

Человек склонился, внимательно посмотрел на моего убийцу, а после его глаза быстро пробежали по всему моему обнажённому и осквернённому телу. И хотя в его взгляде не было ничего такого, лишь деловое изучение действия на организм ошейника, но мне почему-то стало ужасно стыдно и даже уже почти невыносимая боль ушла на задний план. Отчего-то захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы он не видел моего позора.

Что это со мной? Почему меня стало беспокоить мнение какого-то там человека? В голове забилась паническая мысль. И почему я не дала ошейнику сразу себя убить? Вот сейчас и не видела бы, как озабоченное лицо человека на какое-то мгновение буквально почернело от ярости и гнева, когда он понял, что мной пользовались, как последней шлюхой. Да что такое со мной?! Откуда такие мысли?! Неожиданно встретилась с ним взглядом. Стало так страшно увидеть в его глазах презрение или, что ещё хуже, жалость, но они улыбались!

— Не люблю быть в должниках, а потому — держи, — произнёс он, улыбаясь уже не только глазами, и, с лёгкостью сдёрнув с шеи ошейник, вложил его мне в ладонь.

Медленно нарастающая боль вдруг исчезла, а я тупо, неверящим взглядом смотрела на ошейник в своей руке.

— Как? — только и смогла выдавить из себя и перевела взгляд на своего спасителя.

Человек продолжал улыбаться, и так заразительно выглядела его улыбка, что я не выдержала и сквозь боль в разбитых губах заулыбалась в ответ. А после меня накрыла истерика. Я смеялась и смеялась, а из глаз непрерывно текли слёзы. Человек решительно притянул меня к себе и стал гладить по голове.

— Ничего, ничего. Всё уже хорошо, а всё остальное не важно...

От его крепких объятий болели сломанные рёбра, но сейчас ничто на свете не заставит меня оторваться от него. А произносимые им слова несли в себе столько тепла и успокоения, что слушала бы его голос вечно, и совершенно не важно, что он там будет говорить, лишь бы не молчал! Наверное, я действительно сошла с ума! Это же человек! Низшая раса! Может, это бред моего на самом деле умирающего сознания? А важно это сейчас, после всего произошедшего? Конечно же нет! Как же мне хорошо!

— Ты что, маг? — сквозь стихающий смех спросила я его.

— Нет, — весело улыбнулся человек.

— Но как? — повторила я вопрос и показала снятый ошейник.

— Давай после. Тебе срочно нужна помощь, и я сейчас её намерен оказать.

И он взял меня на руки!

РИНИЭЛЬ

Вышла из ступора, лишь когда полукровка закричала человеку:

— Берегись! — и так резво прыгнула на высвободившегося орка, что я даже поразилась.

Встречный удар его был ужасным, я даже услышала, как у полукровки хрустнули рёбра, и она отлетела на пару метров. Смелая, но глупая девчонка. Ошейник, видно, начал её убивать, так как она вскоре жалобно захрипела. Жаль, но её жизнь уже закончилась. Схватка также уже закончилась, и человек быстро приблизился к умирающей полукровке, склонился над ней, и они стали о чём-то говорить. А после девчонка стала совершенно безумно смеяться и, лишь попав в объятия человека, начала успокаиваться. Её поведение было более чем странным и непонятным. Неужели она ещё не только жива, но и даже смеяться может? Что там происходит? Широкая спина человека заслоняла всё происходящее, заставляя сильно нервничать от непонимания ситуации.

Он тем временем взял полукровку на руки и двинулся в нашу сторону. Почему она ещё жива? Но это я поняла, лишь когда человек с ней на руках остановился перед нами. Мои глаза помимо воли буквально чуть не полезли на лоб, не увидев на полукровке рабского ошейника. Этого просто не могло быть! Ведь это невозможно! Я же совершенно не чувствовала применения магии, да и человек вовсе не маг! У него совершенно не было и капли магических способностей! Амулетов или артефактов также! Но как же его доспех и оружие? От таких нереальных и абсолютно непонятных вещей мне немного стало не по себе. Что здесь вообще происходит?

Я беспомощно посмотрела на Лаириэль с Иримэ, но по их виду поняла, что они находятся в не меньшем замешательстве.

Тем временем человек, улыбнувшись, обратился к полукровке:

— А у них украшения покруче твоего будут.

Что значит 'покруче', я не поняла, но о чём он говорит на плохом эльфийском, догадалась.

— Подожди минутку, — сказал он ей, аккуратно укладывая её под навес. — Нужно помочь этим леди снять их украшения, а то они могут в любой момент потерять себя и стать овощами.

Полукровка, как видно по её глазам, тоже с трудом поняла, что сказал этот странный человек, и кивнула в ответ, прикрыв глаза.

— Потерпи, скоро будет легче. — И он, погладив её по голове, подошёл к нам. Беззастенчиво осмотрел наши тела, улыбнулся, видно, своим мыслям, но в его взгляде я не увидела ничего пошлого, лишь интерес к чему-то новому.