Равиен. Дорога обратно

Равиен — 10Ромэй:Меня спасло то, что бабка, в отличие от девчонки, еще не наловчилась задавать конкретные вопросы. Так что когда меня прижали к стенке зонтиком, я пролепетал: — Я просто недавно экзамен сдавал по этому пророчеству... Старуха сразу выдохнула и махнула мне рукой:— Пошел вон! И больше ни ногой в дом, понял?— Понял... Было очень любопытно узнать кем эта бабулька приходится безумному магу, почему у нее есть полный текст пророчества и еще много чего, но...— А письмо от брата отдай сюда, — выдернула старуха у меня из рук листок, хотя я его уже сделал невидимым. Странная бабка — в самой магии нет совсем, но чует ее каким-то внутренним чутьем. Из дома я выскочил, отбежал не слишком далеко, постоял, вдыхая свежий воздух и выкашливая из легких затхлый запах книжной пыли. Потом покрался обратно, но у самой двери меня просто отдернуло в сторону. Пытаюсь поставить ногу через порог и зависаю. Матервестер! И как вот мне теперь девчонку из дома выводить? Интересно, а если попробовать вползти? Что она там мне точно приказала-то? Вспоминая, размышляя и придумывая варианты того, как можно попробовать проникнуть в дом снова, я почти добрел до своего сарая. Но ноги уже совсем заплетались, глаза закрывались, так что я едва успел свернуть с тропинки, и тут же уснул, свернувшись калачиком под каким то деревом.— Ты думаешь, это человек? — услышал я сквозь сон звонкий девчоночий голос.— Нет, бабушка сказала, что это маг, и он плохой, — произнес второй голос, тоже девчачий, но от него хоть не так в ушах звенело.— А на вид обычный... может, он плохо пахнет? Или у него корневище загнивает? — снова звонко-звонко резануло мой слух... и мозг. Какие корневища?!— Маги все плохие, так говорит бабушка. И старый кагхни тоже так считает, а он помнит то время, когда маги еще не пришли и не стали убивать лес.Вот больше делать нам нечего, только ходить и леса убивать. — Ой! Значит, у него точно гнилой корень! Давай отойдем, вдруг он заразный?!Я приоткрыл глаза. Солнце ярко светило и судя по его расположению, время было уже чуть за полдень. Рядом со мной стояли две девчонки-оборотня, не малышня, но заметно младше меня. Малолетки дурные, вот и несут откровенную чушь. Странно, но определить их второй образ у меня не получалось, как я не старался.— Не-ет, бабушка сказала, что этого она заставит принести хоть немного пользы. Значит, гниль она ему уже отрезала и теперь посадит в свежую лунку. А еще он вчера за лошадками ухаживал, значит, не заразный. Раз бабушка его к лошадкам допустила.Я сел и уставился на девчонок, отпрыгнувших от меня в испуге.— Сами вы заразные! И с гнилыми корнями, — выдал я им возмущенно. Потом не удержался и спросил: — А вы вообще кто?Две хорошенькие блондинки с ярко-сиреневыми огромными глазищами и в забавных темно-голубых панамках с волнистыми краями и такого же цвета юбочками-колокольчиками, синхронно открыли рты, чтобы ответить, и вдруг раздался сердитый крик: — Эй, Занга, Ганга! Отойдите от него! Бабушка не велела с ним играть! Из-за кустов с красными сочными ягодами азинмамори вылез сердитый тощий пацан с забавным хохолком на макушке. — Он маг, а значит, будет пить вашу силу и убьет!Я от возмущения даже не сразу придумал что ответить:— Да с чего ты решил?! — выдохнул наконец я и ответ, и возмущение.— А с того... Ну скажи еще, что маги не пьют силу оборотней? Пьете же?!Я уже начал произносить заученные фразы про то что мы живем в симбиозе и всегда заботимся о своих питомцах, за это они из благодарности делятся с нами своей силой... Но перед глазами вдруг возникло израненное тело кота. Какой тут симбиоз? Я вот свою только пинал иногда, потому что сама нарывалась!— Дети, идите поиграйте в другом месте, — раздался спокойный мужской голос за спиной. Я вздрогнул от неожиданности и обернулся: — А ты, малыш, не хочешь позавтракать? На меня с улыбкой смотрел старичок, морщинистый такой, загорелый-загорелый, и цвет волос интересный — каштановый с темно-зелеными прядями. А по вискам — седина, как у моего деда. Девчонки и мальчишка тут же растворились, а старичок, протянул мне ведро с ягодами и большое яблоко.— Не обижайтесь на Гейлле, юноша. Когда-то она была великой травницей и очень хорошим человеком. Да... и очень красивой женщиной, — старик грустно вздохнул и закрыл глаза, наверное вспоминая. Я же представить старуху красавицей и хорошим человеком не смог, так что с хрустом впился зубами в сочное красное яблоко. — А потом случилось это несчастье... такое несчастье... — Старик опять развздыхался и посмотрел на меня с укором, как будто это я был виноват в том, что случилось. Ну я понимал примерно, про какое он несчастье, но пять сотен лет назад меня еще даже в проекте не было. Так что я, без всякого угрызения совести, вытер ладонью сок от яблока и засунул руку в ведро с ягодами. — Мир позвал вас, магов, чтобы помочь своим детям подняться выше. И поначалу так и было. Гейлле была счастлива со своим гордым майридзуном, — "вымирающий сейчас вид оборотней, превращающихся в зубров" — вспомнил я цитату из учебника природоведения, быстро пережевывая тающие во рту мягкие сладкие ягоды. — Он был вожаком стада и очень сильной альфой. В их союзе возможности обоих возросли настолько, что Гейлле смогла разбудить уснувший разум деревьев. Тогда мы осознали себя, после долгих веков сна, — старик опять вздохнул и сел на землю, прислонившись спиной к стене сарая, до которого я утром не дошел всего лишь несколько метров. Я плюхнулся рядом и снова вгрызся в яблоко, ароматное, с легкой кислинкой. — А потом случилось большое несчастье... Сила у Конти ушла очень быстро и он уже не мог быть равным с Гейлле. И она выпила своего любимого до дна за считанные месяцы... и так и не смогла пережить этого горя. Мы сначала не поняли, а потом стало уже поздно. Гейлле сошла с ума. — Я попробовал изобразить на лице сочувствие, при этом закидывая в рот очередную горсть сладких, почти сахарных ягод. — Тогда много сильных магов потеряли вместе с любимыми людьми и разум. Вот, например, брат Гейлле, он часто приезжал сюда со своей женой, но в последний раз... В последний раз он был совсем не в себе... И один.Сглотнув, я покивал, всем своим видом выражая соболезнования. Интересно, старик знает, что потом брата Гейлле сожгли на костре заживо? Ну, я просто уверен, что Билле — это и есть брат Гейлле. Фамилия одинаковая, спятил, опять же, как и сестричка. Ну и напоследок письмо сестре с текстом пророчества... Все сходится. Я задумчиво укусил еще пару раз яблоко и вопросительно уставился на старика, держа в руках огрызок. Не будь этого старого чудика рядом — выбросил бы в кусты и не задумался, но при старичке было как-то неприлично. Но он махнул рукой как раз в сторону кустарников: "Птички доклюют".— А что за девчонки крутились вокруг меня? — спросил я, заедая кисленькое яблоко сладкими ягодами. — Занга и Ганга? Ты не узнал? — старик хитро так улыбнулся и посмотрел на меня, ожидая, что я поиграю с ним в "угадайку". Я задумался. Потом вспомнил, что он мне тут про разбуженных от векового сна рассказывал, и слегка дрогнувшим голосом произнес:— Цветочки?! Колокольчики?!— Бинго! — выдал старик странное слово, очевидно означающее, что я угадал, судя по его довольному лицу. — Именно колокольчики. А кто по твоему я?Снова минуту размышляю, изучая коричневую старческую кожу и, главное, цвет волос. — Кагхни?— Да, мой мальчик, я один из самых долгоживущих деревьев. Но, к сожалению, срок моей жизни подходит к концу. Старик произнес это так, словно вовсе не сожалеет. Хотя мой дед тоже уже довольно спокойно говорит о своей смерти, с какой-то даже грустной улыбкой, вот примерно как у старого кагхни. — Это вам еще жить и решать проблемы... Мальчик, я дам тебе один совет, — я тяжко вздохнул. Дедуля тоже любил давать мне советы, обычно это были стандартные истины, красиво обернутые в легкий налет пафоса. Старик с усмешкой взглянул на меня и достал из кармана две морковки. Одну положил рядом с собой, а вторую протянул мне:— Попробуй отними.Я дернул морковь на себя, но ничего не получилось. Старичок оказался достаточно крепким не только с виду. Дернув по сильнее, я упал, но морковка так и осталась в руках довольно улыбающегося кагхни.— Попробуй схитрить, — посоветовал мне он.Я задумался, потом обхватил торчащий кусок морковки и начал его выкручивать, выворачивать, гнуть в разные стороны. В конце концов, пол замученной морковины оказалось у меня, а половина — у старичка.И тут он протянул мне вторую морковку, целую. — Не пытайся силой взять то, что друг отдаст сам. Отобрать можно только часть, а целое всегда больше части.Я сначала разозлился, потом сел рядом со стариком и захрустел отданной морковкой. А дедок положил две измочаленных половинки обратно себе в карман, и уставился куда-то вдаль. Потом огорченно покачал головой. — Вам надо уходить отсюда, детки. Гейлле слишком стара, она не сможет стать для девочки полноценной парой, — конечно не сможет. Тем более пока жив я. — Все равно ведь со временем она погибнет, моя Гейлле... — старик вдруг пристально взглянул мне в глаза. — Ты сможешь позвать своего оборотня? Я отрицательно помотал головой и виновато отвел взгляд.— Понятно, не сможешь, — старичок задумчиво пожевал губами. — Жаль. Но ты обдумаешь мой совет насчет дружбы, силы и целого? — Я кивнул, соглашаясь, что кагхни в чем-то прав. Не зря же до сих пор самыми сильными магами считаются упоминающиеся в учебниках истории. Те, кто вступали в добровольные союзы с альфами. А потом сила магов с каждым десятилетием угасала. Нет, в учебниках про это не упоминается. Но вот сейчас, прислонившись спиной к теплой от солнца стене сарая, жуя сладкую, звонко похрустывающую на зубах морковку и закусывая ее ягодами, закрыв глаза и припоминая строчки статистики, которую создателям пособий для Университета все же приходилось вставлять, пусть и запутав цифры словами... Матервестер, мы вырождаемся! В голове случилось прояснение, вспомнились тихие разговоры отца и деда, сочувствующе-виноватые взгляды матери, когда я хвастался своими достижениями... Я же последыш, родители меня намного старше, значит им четче видно происходящее. А уж деду-то, наверное, вообще должно быть тошно. Я всегда гордился своим отцом, сумевшим призвать дикого оборотня, но считал, что он у меня очень слабый маг — ведь он никогда не держал больше троих зверей. А ведь на самом деле все наоборот! Он спокойно магичил и это почти не отражалось на его питомцах. Первый, дикий, умер от старости в двести три года. А ведь сейчас большинство зверей не доживает и до ста пятидесяти! И маги, у которых несколько десятков оборотней на привязи, после каждого сильного магического выброса вынуждены обновлять свой зверинец. Старик выдержал небольшую паузу и продолжил: — У тебя есть друзья там, за воротами сада?Я напрягся, изучая этого странного оборотня. Пока он ничего плохого не сделал, но и хорошего тоже. К тому же он откровенно признался, что любит эту мерзкую старушку. Стоит ли выдавать ему лонгвеста?А с другой стороны... Я же его не выдаю. Мало ли про каких там друзей он спросил? В Университете у меня тоже есть друзья.— Да, — и я уставился на старика, ожидая, что он скажет дальше. — Это хорошо, — дед понимающе усмехнулся и подмигнул мне. — Не смотри на меня так, не выдам я тебя. Мне надо травку одну, а тут она не растет. Хакатунэ. У нее круглые листья и резкий, неприятный запах, который не любят оборотни. Твой друг сможет принести ее сегодня до заката?— Эм... не знаю... я не уверен, что смогу сообщить ему об этом...Так вот я и поскакал сразу к воротам, открывать их среди бела дня, чтобы нарваться на бабку, которая мне запретит это делать. — Ну а до завтрашнего рассвета?— Эм... — я вспомнил, сколько мне пришлось потратить времени уговаривая лонгвеста потерпеть сутки, и вздохнул: — Я не уверен, что смогу удержать его на закате... — Скажи ему, что я приготовлю отвар, который поможет девочке прийти в норму, но мне для этого очень нужна хакатунэ.— А зачем? Зачем вам готовить этот отвар?Плохо я верю в альтруистически настроенных привязанных влюбленных оборотней, вредящих собственной хозяйке.— Твоя кошечка очень сильная альфа. Она хочет помнить себя. Поэтому Гейлле дает ей много отнимающего память зелья. Ничего магического, но все равно в больших количествах его состав очень вреден. Гейлле уже не очень понимает, что творит, но такими дозами она уморит девочку раньше, чем та забудет себя окончательно. А вот если ты принесешь мне эту травку, я сделаю отвар-противоядие и к твоему оборотню вернется память. Но нам надо торопиться.Мне как-то даже не по себе стало. Одно успокаивало — ничего магического, так что если лонгвест и не послушается меня, ворвется и прибьет старуху... Через некоторое время девч... Таня восстановится. А старик меня не понял, не правильно я спросил.— Зачем вам все это надо? Зачем вы помогаете нам?Кагхни смешно сморщился в улыбке. — Не думай, что я враг Гейлле или хочу перед ней выслужиться, обманув тебя. Просто я понимаю, что наше с ней время пришло. Мне не страшно умирать, тем более, уходить в дальний путь за высокие деревья вместе со своим магом. Но Гейлле... ей так хочется жить... Борясь со смертью, она привязала к себе весь сад, даже детей, — старик кивнул подбородком в сторону по-прежнему гомонящих за кустами девчонок и мальчишек. — А они, глупые, не понимают, что любимая бабушка умирает и тянет из них силы. Они просто не взрослеют... не растут, как положено. Чахнут и вянут, не успев оставить потомства. Но самое страшное, что когда Гейлле все же умрет... А это произойдет, скоро или очень скоро. Твой оборотень-альфа не сможет повернуть время вспять и вернуть нашему магу молодость... Она умрет, а с ней умрем и мы все. Весь сад! — старичок взмахнул рукой, и я еще раз восхитился огромной, ухоженной, цветуще-благоухающей красотой. Будет слишком жестоко, если все это погибнет вместе со спятившей старухой. — Поэтому я хочу, чтобы твоя альфа сняла привязку с молодых и детей.Тай:Маг, как и обещал, открыл дверь после заката. Видуха у него была... В землю краше закапывают. Но на этот раз у него был план. Была последовательность действий. Четкая. Он смог внятно объяснить, почему нельзя сразу убивать старую магичку. К ней привязан целый сад оборотней. Звучало бредово, но я ему поверил. Учитель рассказывал про живые деревья и переживал, что они со временем все исчезли — умерли или заснули. Про живые цветы он ничего не говорил, но раз есть деревья, почему не быть цветам? Или, например, оборотень-ягода. Смешно... А траву хакатунэ я знал. Замечательное средство, если съел что-то не то. Пожевал, зажимая нос, потом тебя тенченя полтора повыворачивает наизнанку и все. Как новенький. Мне даже стало жалко самку. Добровольно жевать хакатунэ можно только когда стоит выбор между жизнью и смертью. Хотя пахнет эта трава так, что сразу сдохнуть хочется.Но зато быстро найду... Ромэй:Лонгвест ожидал меня на закате, взъерошенный и готовый перегрызть горло всем и сразу. Мне с большим трудом удалось его убедить подождать еще сутки, пересказав все, что я узнал. Потом я принялся экспериментировать с воротами и довольно быстро выяснил, что у них есть несколько режимов работы, заметные только для находящихся в саду. Можно видеть все происходящее, но не слышать. Можно слышать, но не видеть. А можно полностью игнорировать существование внешнего мира, заблокировав его. Дождавшись, когда лонгвест скроется из виду, я выбрал режим "слышать, но не видеть" и устроился в кустах. Причем так, чтобы в случае опасности сразу выключить внешний звук и самому скрыться за деревьями. Если честно, то я рассчитывал подремать какое-то время, но лонгвест вернулся довольно быстро. Услышав тройной тявк я даже сначала решил, что он просто забыл название или еще как-нибудь ступил, но нет — эта лохматая скотина, правда уже в образе человека, с хитрой мордой протянул мне букет явно той самой травы, которую просил старый кагхни. От нее ужасно воняло чем-то таким... плесневело-сладковато-тошнотным... Не знаю, как старик собирается уговорить девчонку выпить отвар на этой травке. А, главное, не очень понимаю, зачем делать отвар — от одного запаха выворачивает наизнанку. Татьяна:Лето в этом году длинное и компания у нас подобралась отличная. Который день гоняем по саду, купаемся в ручье... Веселимся и не надоедает! А вечером бабушка укладывает меня спать, целует на ночь и дает выпить вкусного чаю, чтобы мне снились хорошие сны. Только сны все равно... не страшные, но странные. В них тревога, и я куда-то спешу, кого-то ищу... а утром не могу вспомнить, что мне снилось.Но когда мы выбегаем играть в сад, ночные тревоги забываются. Вот только... почему-то мне нельзя ходить в ту часть сада, где растет крыжовник и из его зарослей выступают дощатые стены сарая. Не знаю, почему, но бабушка не разрешает, да и ребята каждый раз отвлекают меня, если я вдруг долго смотрю в ту сторону.Солнце здесь садится очень поздно, так что когда мы идем ужинать — еще светло, как днем. Но ближе к вечеру мне всегда делается тревожно, а в голове начинают мельтешить какие-то незнакомые картинки. Я не очень понимаю, что уже вечер, но бабушка, которая часто выходит в сад, посмотреть, как мы тут веселимся, сразу хмурится и говорит, что уже скоро стемнеет, пришла пора ужинать и пить чай. Поэтому мы, всей толпой, идем на веранду, кушаем... Хотя иногда мне совсем не хочется есть, тем более бабушка кормит только кашей, фруктами, овощами и ягодами. Говорит, что мясо вредно... А потом мы все пьем чай. Мне бабушка приносит всегда особенный, специально заваренный. А потом мне почему-то сразу хочется спать и голова мутная... Но бабушка говорит, это потому, что я набегалась за день и устала. Наверное, она права. Я так ни разу еще не досидела до заката, засыпала чуть ли не на стуле и бабушка уводила меня в спальню.А сегодня, как раз когда бабушка ушла в дом, к нам вышел соседский дедушка. Он первый с нами поздоровался, и все ребята ему радостно ответили. Оказывается, они с ним знакомы, а я нет. У него такое странное имя — Кагхни.Дедушка сказал, что сегодня очень жарко, и он принес нам холодного морса. И протянул мне открытую фляжку.Мне действительно очень хотелось пить, поэтому я взяла и сразу поднесла к губам, глотнула... Кха! КХАРКХА! Что это... за... отрава?!Ромэй:Мне было велено дежурить у сарая, а старик пошел ловить и отпаивать моего непутевого оборотня. Вернулся он с девчонкой на руках. Та слабо трепыхалась, а кагхни упорно заливал в нее содержимое из фляжки, приговаривая: "Пей, пей, у нас не так уж много времени." Мне даже жалко своего оборотня стало — такая она была несчастная, бледная и мокрая — ведь сопротивлялась же заливанию в нее отвара изо всех сил, и я ее прекрасно понимал. Когда все что было во фляжке оказалось или в девчонке, или на ней, старик поставил Таню на землю, придерживая ее за плечи и кивнул мне: "Отвернись!" Я сначала не понял, с чего бы вдруг, но тут моего оборотня ка-а-ак... Да уж, хорошее противоядие, ничего не скажешь! Я ожидал, что оно там внутри побродит и все вычистит, а оно, оказывается, срабатывает только снаружи. То есть вот берет всю отраву из организма, ну и наверное сам организм тоже... и наружу выворачивает. Признаюсь, я краем глаза следил, с тихим ужасом и, одновременно, с каким-то странным интересом — точно никаких там органов не выплюнется? Просто ну реально... никогда раньше такого не видел и видеть, если честно, больше не хотелось бы... да и увиденное предпочел бы развидеть... и разслышать... и, если уж на то пошло, и разнюхать тоже не помешало бы! Травка и до пребывания внутри девчонки пахла отвратительно, а уж после... Как там кагхни держался, в самом эпицентре, не понимаю. Но, наконец, действие чудо-травы закончилось и мой оборотень поднялась с земли, отряхнула руки, огляделась... Лицо бледное, глаза красные и слезятся... Красавица, матервестер! — Ромка? Что... Кха... Что случилось? Где мы?Татьяна:Мамочки, как мне плохо... что это? Ощущение, что меня поймали за желудок и рывком вывернули наизнанку. И запах... бе-е-е... ой... ну вот, опять. И в глазах темно, только круги разноцветные плавают. Еле-еле эти самые глаза разлепила. У-у-у... кто раскрутил землю? И почему мне так... так... дерьмово?!Пока кусты и земля плавно водили хоровод, а я пыталась за ними успеть, чтобы не брякнуться с... нет, на ногах я и не стою. А как тогда? Блин, не вижу... А что вижу? О! Магеныш.— Ромка? Что... Кха... Что случилось? Где мы?— Ну, кому-то ж очень приспичило бабушку до дома проводить. Вот и проводили... Ты под дурманом вторые сутки, а я в сарае навоз убираю, — выдал мне обиженный магенок. Чего это он? Какой дурман, какой навоз?! Почему... у-у-у, блин, опять выворачивает!Не знаю, сколько времени меня так полоскало. Когда пришла в себя, обнаружила незнакомого (или знакомого?) деда, который почти на руках меня держал, пока я поливала окрестные кустики на редкость смердючим содержанием собственного желудка. Чем это меня траванули? Блин!Только минут через пятнадцать я смогла сесть на травку спиной к деревянной стене (не понятно откуда взявшейся) и посмотреть на магеныша более-менее осознанно.— Почисти, пожалуйста? — попросила я, содрогаясь от запаха, который источало... все. И моя одежда в том числе.Магенок радостно просиял, щелкнул пальцами, и я с облегчением почувствовала себя чистой. Причем и снаружи и внутри... А Ромка тем временем сменил улыбку на надутые губы, потом поджал их и испуганно оглянулся... Потом опять посиял на меня и опять надулся. Ух ты, как он бодро-то... блин, надо разобраться, что происходит. Что он там про бабушку...И тут меня стукнуло. По затылку. Я все вспомнила!Причем этого "все" оказалось до фига и больше. Я запуталась окончательно. Итак, я помню, что милая... бабушка? Моя бабушка? Да нет, не моя, у меня вообще нет бабушек, я просто всегда хотела... старушка из кафе. Она угостила меня чаем, и... ой! Опять!Одно воспоминание о вкусном напитке снова едва не вывернуло меня наизнанку, но обошлось. — Что... она... со мной сделала?— Так говорю же! — еще немного, и ногами будет топать на мою непонятливость. — Опоила она тебя чем-то, причем сразу и намертво! Потому что она сразу разглядела, что ты — альфа, ясно?! И за твой счет собиралась еще лет так десять протянуть... предварительно меня угробив. И, кстати, тебя тут не запросто так спасли, а чтобы ты от этого божьего одуванчика сад отвязала.Мысли в голове ворочались, как заржавевшие гири — мало того, что неподъемные, так еще и фиг провернешь... бабуля... старушка... та старушка из кафе... она меня чем-то уколола и с этого момента... все как в тумане. Ромку угробить? За что? Он вредина и зануда, но не убивать же за это... МОЕГО мага!Я села прямее, подышала носом, как учили. В голове прояснилось. Так. Так. Так. Влипла, подруга? Так тебе и надо! Чтобы ушами не хлопала и не считала себя самой умной. Вот... надо что-то делать. Сделать — меня спасли не просто так?Огляделась. Кусты, трава, грядки... и перепуганные дети в кустах. Таращатся на меня круглыми глазищами, а я... я их знаю. И вижу, что они не люди — вот ни разу.Оборотни, только странные. Запаха я пока не чувствую — все обоняние отбило. Но все равно... и каналы от них... привязка... Ого! Качают! Силу из детей так и тянут!— Сейчас... я только... — стоило мне пошевелиться, как дети отпрянули обратно за кусты, и кто-то из них пронзительно завопил:— Бабушка-а-а! Бабушка!Дальше все закрутилось так быстро, что я не успела ничего понять. Только увидела, как с крыльца, едва видневшегося сквозь ветки деревьев, сбежала... бабушка. И на всех порах ринулась в нашу сторону. Во мне столкнулись два чувства — с одной стороны я понимала, что эта старушка несет угрозу, а с другой... это же бабушка. И я помню, как она поправляет мне одеяло, и... она не притворялась, когда смотрела на меня любящими глазами. Только вот это не мешало ей травить меня и мучить моего магенка.— Убей ее, гадкий мальчишка! Убей! — издали закричала... магиня... Роме? Да, теперь я вижу, что все привязки — со всего сада — тянутся к ней, питая и поддерживая... почти мертвую женщину. Она что, думает, магенок ее послушается? Я обернулась и наткнулась на искаженное мукой лицо Ромки. Он отчаянно боролся... с собой?Go home