Вечером завернувшись в кокон у стены лежала и думала о том, что же мы такое сегодня сделали. Я хотела перед сном подойти потрогать полотно, но дикарь не подпустил меня к нему. С моей точки зрения получившаяся масса была совершенно нефункциональна. Топливо для его синей горелки? Еда в перспективе? После такого способа приготовления я это точно есть не буду... Может, у них тут вообще не принято еду мыть перед употреблением? Хотя с гигиеной у мужчины вроде все в порядке. Ничем таким ужасным от него не пахло, хотя он довольно часто оказывался рядом со мной. Может, у него не только борода не растет, а еще и потовых желез нет? Стоит ли провести медицинский осмотр. Взять портативный диагност на капсуле? Если, конечно, он там есть. И что мне это даст? Температуру тела и расположение внутренних органов? Даже это вряд ли. Скорее сообщит о проблемах, если вдруг у него сердце в другом месте....

С утра выяснилось, что полотно, которые мы так упорно ваяли, превратилось в мягкую и прочную ткань. Я пробовала разорвать, не получилось. Быт, просто быт. Он так делает одежду. Это первый этап. Потом я освою шитье, научусь ходить на охоту. Это примитивная культура. И культура ли? Да, дикарь сообразителен, но нет рисунков, письменности. Ремесла? Бездна! Как же все сложно! Меня учили, что при схожести внешних условий должна формироваться схожая ментальность. Может, оно и так, но это совершенно не помогает! Я ничего не понимаю и ничего не могу добиться!

* * *

Дни я теперь отмечала камешками, складывала их в небольшой ложбинке у ручья. И как-то тайно что ли. Не хотела, чтобы дикарь увидел, что я делаю. Я думаю, он не понимает меня так же, как и я его. Но не хочу чтобы он обо мне думал, пытался найти объяснение моим действиям. Все равно ничего не поймет!

Днем было тепло, я даже сняла рубашку и осталась в одной майке. Дикарь расположился рядом со мной на берегу, некоторое время просто сидел, а потом подошел, потянул за руку и притащил чуть ли не силком на сделанное нами "одеяло". Усадил, заставил меня расслабить руки и прикрыл мне глаза. Свою ладонь не убирал, пока я не перестала моргать. Потом сел позади меня и стал осторожно гладить мои плечи. Я почему-то не испугалась и не насторожилась. Наоборот было приятно и спокойно под конец мне показалось, что я чувствую его дыхание рядом с моим ухом. Даже думала, что вот-вот он что-то скажет. Но нет. Он провел несколько раз пальцами вдоль моего позвоночника, а потом встал и вернулся в жилище. Я осталась сидеть на одеяле, чувствуя какую-то обиду. Мне хотелось, чтобы он вернулся. Я что начинаю к нему привязываться?

* * *

Сегодня я перешла на нормальный режим питания. С утра обнаружила, что пластинок спецрациона на "кухне" нет. Все обыскала. Дикарь следил за мной, но никак не показывал, что он причастен к их исчезновению. Понятно, что это его рук дело. Кроме нас тут никого нет! Я реально разозлилась.

— Где они? — спросила грозно.

Вопрос, естественно, остался без ответа.

— Ты их съел? Их нельзя есть в таком количестве! Просто нельзя!

Дикарь пожал плечами, а я от бессилия расплакалась. Ну, вот как с ним общаться? Утешать он мен не стал, вылез наружу, а потом вернулся с полной миской мелких листьев и поставил передо мной. Ешь, мол. Продержалась до обеда, потом поела. К листьям на обед дикарь присовокупил два каких то странных мясистых сероватых кусочка. На вкус было не очень, но зато обошлось без последствий. Мысли об утерянном спецрационе мучили меня до конца дня. Не то чтоб мне сильно нравилось его есть, но он не давал мне забывать о прошлом. А теперь получается, что я начинаю дичать... Моюсь в ручье, живу в хижине, занимаюсь собирательством... Под вечер мужчина вытянул меня из палатки и потащил в рощу. Я даже не сопротивлялась, с ним это бесполезно, все равно сделает по своему. Потом мы засели в кустах. Какое-то время ничего не происходило, а потом вдруг на поляну рядом с кустами вылетело несколько продолговатых предметов. Птицы? Насекомые? Растения? Только бездна знает! Дикарь резко ломанулся им навстречу громко хлопая в ладоши, один из предметов свалился на землю, остальные улетели. Тогда он спокойно подошел к упавшему, поднял с земли и поманил меня к себе пальцем. Я подошла, мужчина нажал на один конец предмета, оболочка лопнула и словно стекла на землю. В руках у него остался желтоватый комок, от которого он откусил кусок, после чего протянул мне. Остатки я доела. Чего уж тут привередничать, но настроение упало ниже некуда. Я поняла, что он пытается меня научить выживать в здешнем лесу, вот только мне подобных знаний совсем не хотелось. Мне уже осточертела эта планета, этот ручей и лес, и это странное соседство. Я не желала здесь оставаться, хотела обратно в цивилизацию, туда, где я могла бы закончить учебу, поехать с друзьями на практику, попасть на свой Имонар! Я уже была готова на любые переговоры с Иштваном. Ну, неужели он бы мне запретил поставить где-нибудь в уединенной бухточке мой домик? Мое право смотреть на звезды и любоваться океаном у меня никто не смог бы отобрать. Может, я действительно вела себя как глупая девчонка? А теперь вот вынуждена расхлебывать последствия собственной глупости, с каждым днем все отчетливее понимая, насколько призрачны мои надежды на спасение? И, что вполне вероятно, я проведу остаток дней в обществе этого дикаря на никому неизвестной первобытной планете? Эта мысль показалась мне чудовищной, и, оставив мужчину в лесу ловить еду, я вернулась в жилище. Там завернулась в одеяло и долго плакала, а потом еще долго не могла уснуть, ждала его. Он не пришел даже когда совсем стемнело. Было тихо, но как то тревожно. Поворочавшись какое-то время, я рискнула выйти наружу.

Он стоял у ручья и смотрел в ночь. На небе красовались два местных спутника и россыпь звезд. Я замерла, не желая нарушать его одиночество, но он обернулся, как будто почувствовал мое присутствие, приблизился, встал рядом и взял меня за руку. Мы довольно долго стояли плечом к плечу и смотрели космосу в глаза. Я не помню, о чем я думала, но после этого на меня снизошло умиротворение, и я почувствовала усталость, а дикарь почувствовал, что моя рука дрожит от холода, и затянул меня обратно в жилище.

На следующее утро он был в хорошем настроении. Поставил передо мной миску с какой-то едой и сел напротив, ожидая пока я поем. Потом вручил мне небольшой мешок и чуть ли не вытолкнул наружу. Погода была прекрасная. Светило солнце, было даже жарко, я сняла так полюбившуюся мне чужую рубашку и обвязала ее вокруг талии. Дикарь вылез за мной и следом и потянул меня куда-то в сторону. Я двинулась за ним. На его плече тоже висел мешок, только раза в три больше моего и, подозреваю, что гораздо тяжелее. Я уже не раз убеждалась в том, что мужчина очень силен, поэтому не стала пытаться убедить его разделить вещи по-братски. Куда идем неясно, надолго ли неизвестно. Я доверилась своему провожатому, тем более что сама идея похода совпадала с моими желаниями. Кто знает, может, за соседней скалой притаился город или стоянка космокатеров? Я очень мало знала об этом месте и провести разведку окрестностей по-хорошему стоило уже давно. Мучил только один вопрос, зачем это нужно дикарю? Я по-прежнему не понимала мотивов его поступков, а уж после этой "прогулки" стала понимать еще меньше. Потому что он реально просто вывел меня погулять. Или же показал, что бежать-то, собственно, некуда. Вокруг была первозданная природа и абсолютно никаких следов присутствия людей. Ни следов от костров, ни пастбищ, ни даже ровных посадок, по которым можно было бы судить хотя бы о каком-то наличии культуры...

По пути мы забрались на пару холмов. Идти с непривычки было тяжело, но я упорно карабкалась вверх, подгоняемая мыслями и надеждой, что вот с этой вершины я уж точно увижу то, что мне понравится. Оно понравилось бы при других обстоятельствах, но сейчас мне все эти живописные долины, равнины и речушки были совершенно не интересны. Я искала следы цивилизации и не находила. Тут не было даже тропинок, пусть бы и протоптанных этим дикарем, при этом он оказался вписанным в эту реальность, я же из нее выпадала.

Домой мы вернулись когда уже почти стемнело. Я вымоталась. Попила воды и легла спать.

Такие вылазки мы предпринимали еще несколько раз, ходили в разных направлениях, но картина не менялась. Никаких признаков жилья или присутствия других людей мне обнаружить не удалось. Дикарь по-моему просто развлекался, во всяком случае настроение у него было преимущественно хорошим. Он никогда меня не торопил, не дергался, и вообще не выказывал никакого недовольства, что бы ни происходило. При этом если уж он принимал решение о том, что мы делаем и куда идем, то спорить с ним было бесполезно.

Потихоньку я училась разбираться в местной еде. По большей части мы практиковали сыроедение. На костре, который дикарь теперь регулярно разжигал на берегу ручья, мы готовили только клубни, которые сырыми и впрямь было есть жестковато, и рыбу, которую он ловил в ручье.

Мои руки огрубели, кожа загорела. По календарю выходило, что я здесь провела почти полтора месяца, но иногда мне начинало казаться, что я живу так чуть ли не всю жизнь. Меня начинала затягивать эта размеренность и неизменность. Я даже начала получать от всего этого некое извращенное удовольствие. Причин, как я думаю, было две. Первая — что я хоть и со скрипом, но приняла то, что останусь здесь навсегда, а вторая — что по сути эта жизнь была не хуже той, которой я жила до этого. Понятное дело, что я скучала по отцу, дяде Ронару, Инке и Тому, но поскольку возвращение назад на данном этапе было невозможным, то мои мысли о прошлом и сожаления постепенно отступали на задний план, а текущее положение вещей было таково, что я жила в спокойствии и безопасности. Не переживая о том, как наладить быт, что есть и во что одеваться. У меня остались только конкретные задачи, заботы о повседневных нуждах. Где-то глубоко в душе я понимала, что это тоже временно, что когда я окончательно приму мою новую жизнь, я начну строить планы и волноваться об их реализации, но сейчас я пользовалась возможностью просто плыть по течению и не думать ни о чем.

К дикарю я привыкла, и чем больше я узнавала его, тем больше он мне нравился. Нет, разумеется, ни о какой романтике при свете звезд я не мечтала. Я ценила его, как друга и товарища. Уважала, как человека, который давал мне поддержку и делил со мной кров и пищу, заботился обо мне и ничего не требовал взамен. Я уже перестала мыслить научными категориями, не пыталась добиться от моего соседа ответов. Я принимала его таким, какой он есть, и даже если какие-то его действия и раздражали меня временами, мне хватало ума понимать, что это для чего-то нужно, и если я пока не могу отвечать за себя, то лучше довериться тому, кто знает, что делает. И я доверяла.

* * *

Жизнь текла своим чередом. Я поймала себя на мысли, что начала чаще улыбаться. У меня появились любимые места, неподалеку от нашего жилища. Судя по всему, тут наступило лето, и природа вокруг меня восхищала. Я бы не сказала, что холмы и деревья пестрели яркими красками. Нет, тут даже цветы были какие-то невзрачные, но в них было свое очарование. Легкий запах мелких белых цветочков, тягучий сладкий больших коричневых шишечек, бодрящий аромат продолговатых серых листьев, которые дикарь иногда добавлял в питьевую воду. Эти запахи наполняли мою жизнь, врезались в память и вызывали привыкание.

Одежды и обуви пока хватало. Дикарь щедро делился со мной своими вещами. Сам же часто ходил с голым торсом и босиком, в одних черных штанах. Он был ловким, много чего умел. Иногда я себя ловила на мысли, что я им восхищаюсь. Но в этом поведении и умениях был какой-то секрет. Он же где-то вырос и всему научился! Когда-то давно, еще в детстве, я читала историю ребенка, воспитанного хугами, небольшими человекообразными животными. Интеллект этому ребенку сохранить не удалось, так же как и развить впоследствии. Поэтому и казалось странным то, что этот выросший в глуши дикарь распознает мои потребности, и даже слишком хорошо заботится о моих нуждах.

Несколько ночей мы провели на свежем воздухе, около ручья. Никаких кусачих насекомых, как на Зоридане, здесь не было, а в жилище было душно.

Постепенно, мы разделили обязанности. Точнее я сама начала что-то делать, а дикарь, видя мои стремления и усилия, передоверил мне часть своих дел. Минусом можно было назвать то, что работа никогда не кончалась. Множество мелочей отнимали много времени, хотя в отсутствие других занятий, жаловаться не стоило.

Пару раз я одна сходила к капсуле. У маячка окончательно кончился заряд, и теперь, потенциальные спасатели, даже если бы захотели, не смогли бы меня найти. Не могу сказать, что меня это сильно разочаровало, к тому моменту я уже привыкла к новой жизни, отболела душой, и начала потихоньку задумываться о будущем...

* * *

Это утро началось как обычно. Мы позавтракали, размялись у жилища, потом я отправилась в рощу за едой, а дикарь ушел куда-то вверх по течению. Я не особо задумывалась куда, было душно, как перед дождем, и меня разморило. Когда я шла обратно с двумя охапками съедобных веток, рядом со мной неожиданно возник дикарь. Лицо его было напряженным, движения резкими. Он крепко схватил меня за руку, чуть выше локтя, заставил бросить мою добычу на землю и потащил за собой. Сначала я не особо сопротивлялась, но поскольку, около жилища мы не остановились, а ломанулись дальше в лес через кусты, мне стало немного не по себе. Шел мужчина быстро, я еле-еле за ним успевала.

— Остановись! Подожди! — я попыталась вырвать у него свою руку. — Что происходит?

Он бросил на меня яростный взгляд и потащил дальше. Я, по-прежнему недоумевая, ускорила шаг. Довольно скоро я поняла, что мы идем к моей капсуле. Только вот зачем? Но стало немного легче от осознания, что хотя бы с конечной целью определились.

Когда мы вышли к капсуле, мужчина отпустил мою руку, коснулся сенсоров и открыл сначала внешний люк, потом внутренний, потом чуть ли не втащил меня внутрь. Силком усадил в пилотское кресло, снял с пояса веревку и начал меня к креслу привязывать. Я задергалась, но с его сильным захватом справиться не смогла. Через пару минут, он закончил, потянул за веревку и, убедившись, что я примотана к креслу надежно, выскочил из капсулы и закрыл за собой дверь.

Несколько минут я сидела практически неподвижно, пытаясь понять, что происходит. И ждала его возвращения. Но время шло, а дикарь не приходил. Я поерзала, устраиваясь поудобнее и проверяя веревки на прочность. Наверное, стоило попытаться освободиться. До сих пор дикарь не причинял мне вред, вряд ли он решил начать сейчас. Скорее он пытался меня от чего-то оградить, сделать так, чтобы я ему не мешала. Но если исходить из этого предположения, то я что, должна сидеть связанная и ждать, пока он вернется? Все равно лучше, наверное, развязаться, ну или, по крайней мере, попытаться...

Мучилась я довольно долго, пока не вспомнила, что у меня в заднем кармане нож. Я его сама сделала из острого камня, как раз, чтобы съедобные стебли срезать. Кое-как достала нож и начала пилить веревку. Времени у меня на это тоже ушло много. Веревка была очень прочной и словно пружинила, сопротивляясь надрезам. Пока мучилась, ругала дикаря на все лады! Ведь можно же было хоть как-нибудь объяснить? Ну, хоть жестами! Я же понятливая, я бы постаралась!