Зверь в отражении. Одержимый

Она как будто не замечала его. Еще раз позвала Валентина и прикрыла глаза.

— Что с ней?

— Диагнозы врачей не имеют значения: дело не в них. Твой отец всю свою жизнь использовал людей, Мариус. Пока они жили в вашем доме, он брал их силу. Ее и матери, многих других. Все они давно мертвы. Эта девочка удивительно сильная.

— Он использовал их как источник.

— Верно. Мортимер связывал жизненные силы людей таким образом, чтобы они питали его в час нужды. И не только его, — маг перехватил ее многозначительный взгляд. — Самое настоящее проклятие на крови.

Мариус сжал кулаки.

— Его можно развеять?

— Ты знаешь ответ.

Заклятия на крови нерушимы.

— А если я...

— Нет, это не поможет, — Оракул прикоснулась к его плечу. — Твоя смерть ее не спасет. Не забывай, что ты не единственный Моргот. У тебя есть кузен, и другие родственники в ком течет та же кровь.

— Но Валентин думал...

— Он отчаялся.

Мариус шумно выдохнул и обхватил голову руками. Затем выпрямился, взял трость и, прикоснувшись к силе, провел ею над кроватью. Серебро смешалось с угольно-черной сажей. Ее ветвистые щупальца паутиной расползались вокруг, отравляя и высасывая из Алисы жизненные силы. Моргот брезгливо рассеял видимость.

— Сколько ей осталось?

— Месяц. В лучшем случае два. Я больше не вижу будущего.

— Сила Кхалессы может ее спасти, — он повернулся к провидице. На ее лице застыла непроницаемая маска. — Или Мари.

Маг уверенно направился к выходу.

— Я сам все исправлю, раз у идиота-инквизитора ничего не вышло!

* * *

Холодный ветер забирался под распахнутое пальто, а колючий мороз хватал за лицо и руки. Изо рта вырывались облачка пара. Мариус не замечал ничего. Он брел по аллее вдоль забора, через пустынные тротуары и дороги, пока не оказался на набережной. Лохматые хлопья снега кружились в воздухе, таяли на волосах и попадали за шиворот.

Сегодня же он принесет Кхалессе один из клинков и потребует за свои услуги плату. Если ей так нужна его помощь, пусть она исцелит Алису. Он готов был пойти на все, даже стать ее рабом.

Оракул шла впереди и не пыталась заговорить первой. Она могла раньше рассказать ему об Алисе, и он бы нашел способ помочь ей. Сумел бы направить силу Марилли в нужное русло. Но провидица как всегда поступила по-своему. В глубине души Мариус понимал ее: вряд ли Многоликой нужен был помощник, готовый поступиться всем ради спасения подруги детства.

— Где клинок Вирсов? — в его голосе звучали резкие ноты.

— Он здесь, — она повернулась к скованной льдом реке.

Мариус в недоумении огляделся.

— Используй заклятие призыва.

Он недовольно вздохнул и перехватил трость. Сдерживаемая ярость вырвалась наружу в виде силы, вокруг них поднялась настоящая метель, скрывая от любопытных взоров. Мариус едва понимал, что делает, когда заметил трепещущую энергию, давно спящую на дне речного канала. Моргот незамедлительно потянул тонкие нити на себя. Корка льда с оглушительным треском встала дыбом, вода гейзером устремилась вверх, сияющий шар вырвался из водного плена и поплыл прямо к ним.

— Чувствую себя феей Нимуэ,[8] — усмехнулась провидица.

— А я тогда Король Артур, — он протянул руку к парящему в воздухе клинку.

Рукоять атаме была теплой, а сам кинжал пустым, без капли магии. Похоже, им не пользовались несколько столетий. Клинок почти ничем не отличался от того, что принадлежал его семье.

— Откуда он у тебя?

— От друга.

Она больше ничего не сказала. Подняла воротник пальто и медленно пошла вдоль набережной. Мариус покрутил в руках атаме и убрал во внутренний карман. Настало время наведаться к древней мумии.

— 15 -

Декабрь, 1227 год. Глазго. Собор св. Мунго.

Девочка сидела на полу, обхватив острые коленки тоненькими ручками, и раскачивалась из стороны в сторону. Рубаха из грубой мешковины не согревала, но ее тщедушное тельце было невосприимчиво ни к холоду, который исходил от каменных плит пола, ни к боли. Кандалы разодрали в кровь кожу на щиколотках, но ей не было до этого дела. Грязные закатанные в паклю волосы торчали в разные стороны, и понять какого они цвета, было очень сложно. Белесые незрячие глаза внимательно наблюдали за магом, восседавшим за большим дубовым столом. Совсем недавно слуги унесли ужин, и теперь перед ним стоял кувшин с вином и пара кубков.

Стол был завален картами, пестрящими множеством непонятных закорючек рукописями, пергаментами, немногими из тех, что уцелели после падения величественного христианского города. Среди них на столе стояла полупрозрачная шкатулка из атлантического кварца. Через мутный камень можно было разглядеть, что внутри, на алой ткани, лежит кинжал. Один из уникальных клинков — атаме.

— Вальтер, — насмешливый тонкий голосок девочки резал как острая сталь. В нем было что-то неестественное и пугающее, что-то темное, неправильное и чуждое этому миру, как и все в ней.

— Вальтер? — позвала она вновь, цепи загремели по полу. Перестав раскачиваться, девочка склонила голову и смотрела на заклинателя. — Поиграй с Эридией, Вальтер. Эридии скучно.

Она едва успела закончить фразу, как мощная энергетическая волна прокатилась по залу. Воздух уплотнился, заискрился незаметным, серебряным мерцанием и ударил точно в цель. Цепи натянулись, когда худенькая хрупкая фигурка врезалась в стену, хрустнули кости и тело обмякло. На секунду повисла гробовая тишина, а в следующий миг раздался смех. От него кровь стыла в жилах, и хотелось заткнуть уши.

— Заткнись, мерзкое отродье! — громкий бас Вальтера прервал безумный хохот, который уже перешел в странное завывающее икание. — Иначе я запру тебя в самом темном подземелье, и ты больше никогда не увидишь дневного света!

Эридия кое-как села. Все это сопровождалось лязгом цепей и хрустом в поломанных костях, срастающихся на глазах. Она изогнулась, повела плечами и покрутила головой.

Вальтер с отвращением наблюдал за этой картиной: измененная была ему противна. В ней мало что осталось от человека. Его отец, Брандон Стрикс, нашел ее на одном из невольничьих рынков Востока. Ей не повезло родиться не только рабыней, но еще и видящей. Эридия могла не просто видеть магию и ее деяния, она могла предсказывать будущее. Подобных до нее не было, и вряд ли когда-то будут.

Брандон не хотел упускать сокровище, пришедшее ему в руки, и подверг девочку одному из способов изменения, чтобы продлить ее жизнь. Кровь Стрикса сделала ее преданной, послушной. После смерти Брандона Эридия стала меняться. Магия заклинателя не умерла вместе с ним, так как была завязана на крови рода, но что-то пошло не так. Из человека девочка стала превращаться в дикое, временами необузданное существо. Сила магии попросту ломала измененную, лишала рассудка.

Тяжелые двери распахнулись, в зал стремительным шагом вошел мужчина. Его дорожный плащ был заляпан грязью. Следом за ним трусил волк. Серая, с черными вкраплениями шерсть берсерка лоснилась, в золотистых глазах отражался свет факелов.

Утробное рычание. Он оскалился, демонстрируя смертоносные клыки и повернулся в сторону измененной. Берсерк припал к полу, готовясь к прыжку. Девочка посмотрела на зверя: на ее бледном, чумазом лице не отражалось ничего.

— Грендал, — одергивая своего стража, властно произнес гость и обратился к Вальтеру: — Во имя Великой Тьмы, — он брезгливо поморщился, бросив взгляд на видящую. — Когда ты уже избавишься от этой твари?

— Всему свое время, друг мой, — отозвался Стрикс, поднимаясь, чтобы поприветствовать мага. — Я рад, что ты добрался невредимым, Эйдан. Ты уверен, что за тобой не следили?

Эйдан Рофтон, как и сам Стрикс, принадлежал к знати. Ковен Рофтонов был одним из самых древних и могущественных домов среди заклинателей. Старший брат Эйдана являлся главой семьи и одним из приближенных к королю Рималли.

— Я загнал двух лошадей по пути сюда, если слежка и была, то меня давно потеряли, — Рофтон прошел к столу и, взяв кувшин, плеснул вина в кубок.

— Король требует тщательного расследования смерти Оракула, — смочив горло, наконец, проговорил он.

— Этого стоило ожидать... — устало прокомментировал Вальтер, возвращаясь на свое место. — В любом случае, твой брат знает, что делать.

— Орден тоже заинтересован.

— Это не наша забота, Эйдан, — вкрадчиво произнес Стрикс. — Перед нами стоит куда более важная задача. Время почти пришло. Братство ждет уже очень долго.

Он взглянул на карты, разложенные на столе, и ткнул пальцем в одну из отмеченных точек. Старое валлийское название одного из городов он нашел далеко не сразу.

— Через год, после того, как восток придет на запад[9], близ земель Монмута[10]... — Вальтер повторил Рофтону заученные слова из пророчества Эридии.

Молчавшая до этого видящая встрепенулась и заговорила:

— ... близ земель Монмута, ты найдешь достойную силы последней дочери Маары, — пропела она каждое слово.

Берсеркер вновь зарычал, но с места не двинулся. Девочка моргнула, шмыгнула носом, как-то странно улыбнулась и, склонив голову, внимательно посмотрела на заклинателей.

— Я видел ту, которая получит силу Оракула, — Вальтер задумчиво провел пальцами по крышке шкатулки. Кинжал внутри мягко сиял от магии. Ненадежная, неустойчивая. Одна ошибка и сила провидицы будет потеряна навсегда.

Последняя дочь Маары предпочла умереть. Она добровольно отдала свою жизнь, но клинок сохранил ее силу. Теперь эту мощь могла получить лишь добровольная жертва. Сложно, но возможно.

— Отправишься в путь через три дня, я расскажу что делать, — Вальтер откинулся на спинку стула и взял со стола кубок. — Мы двинемся следом через две недели, за это время ты все разведаешь, подготовишь.

— Сомневаюсь я в этой затее, — покачал головой Рофтон. — Слишком древняя магия, мы играем с огнем.

Кубок с грохотом обрушился на стол. Вино расплескалось, брызги угодили на старые пергаменты.

— У нас нет выхода, Эйдан. Без Оракула мы слепы. Предыдущая предпочла помереть, но я докажу, что Судьбу можно обмануть, — он открыл шкатулку и сунул ее под нос своему собеседнику. — Чувствуешь эту мощь? Сила реальна, ее лишь следует правильно применить. Как только она перейдет к девчонке, та расскажет мне все. И мы, наконец, пробудим Ее.

Рофтон поднял руки.

— Только для этого придется постараться, — уже спокойнее добавил Стрикс.

Он слишком долго шел к этому, чувство скорой победы опьяняло. Как только избранная получит силу, ей можно будет управлять.

— Я сделаю все, что смогу,— кивнул Эйдан. — Но две недели долгий срок. В чем дело?

— Даррел. Мой племянник женится, — Вальтер поднял кубок, широко улыбнулся, — и, наконец, станет одним из нас. Я обещал, что проведу для него церемонию посвящения. Братство на пути своего триумфа, друг мой.

— А твой сын?

— Маркус? — Стрикс поджал губы и нахмурился. — Этот мальчишка не заслуживает даже носить фамилию своих предков. Он не разделяет наших взглядов, весь в мать.

— 16 -

Март. 1228 год. Южный Уэльс. Ньюпорт.

Воздух был холодным и промозглым. Пепельно-серое небо, затянутое тяжелыми тучами, грозилось обрушиться ливнем. Запах удушающей гари, что разносился по площади, был невыносим. Толпа людей: безликая, отчужденная, окружила эшафот. Отовсюду слышался лишь боязливый шепот, сдавленный плач и осуждающее роптание.

Маркус Стрикс наблюдал за казнью. Он стоял неподалеку от горящего подмостка и вдыхал смог, в котором переплетались вонь нечистот, смрад жженой плоти. В его глазах отражались лепестки огня, которые вновь пылали зря.

Эти люди мнили себя вершителями судеб. Они считали, что сжигают тех, кто нечестив перед их Богом. Что им известно о нем? Когда-то они называли Богами заклинателей. Поклонялись им, строили храмы, приносили дары. Порой одно заклятие приводило простых смертных в экстаз. О магах слагали легенды. Люди горазды рассказывать сказки: им важно во что-то верить. Пока маги поддерживали их веру, мир был другим.

— Да упокоится с миром этот несчастный, — голос священника прервал размышления заклинателя.

Обугленные останки в спешке отвязали от столба. Люди в рясах приносили сырую солому, чтобы мучения приговоренного к казни длились как можно дольше. Тем временем стражники подвели к эшафоту следующую приговоренную.

Она была облачена в грубую шерстяную рубаху в пол, которая мешком висела на ее опущенных плечах и едва ступала босыми ногами по сырой земле. Один из воинов грубо толкал ее в спину, подгоняя. Девушка не сопротивлялась, не кричала и не плакала. Лицо перепачкано сажей, на левой скуле кровоподтек, из обветренных губ сочилась кровь. На вид ей было не больше семнадцати. Серо-зеленые глаза, четко очерченная линия губ, немного заостренный подбородок и высокие скулы.

— Тебя признали виновной в колдовстве и сговоре с Дьяволом, — монотонно проговорил священник. — Дабы спасти свою душу от вечных мук, покайся и сознайся в своих грехах.

— Ведьма!

— Сжечь ведьму!

Толпа оживилась. Девушка подняла голову и с ненавистью посмотрела на старого священника.

— Вы обещали, что пощадите моих детей, — заклинатель замер, услышав сквозь гвалт толпы ее голос: чистый, мелодичный.

— Их души, дитя. Их души будут спасены. Ты все видела сама.

Маркус тоже видел, как горел один из домов на окраине Ньюпорта, когда рано утром приехал разведать местность, неподалеку от лагеря.

— Покайся, дитя, и Господь облегчит твои страдания.

— Гори в аду! — выплюнула она ему в лицо.

В толпе кто-то принялся молиться, а священник отшатнулся. Стражники схватили девушку и под возгласы горожан повели к столбу.

"— Нехорошо будет, если такую красоту погубит огонь".

Стрикс опустил голову, мысленно обращаясь к черному волку, который все это время сидел у его ног. Зверь тихо заскулил. Люди бросали в их сторону подозрительные взгляды, перешептывались, но глядя на волка, видели простого пса.

"— Давай покажем этим смертным немного настоящей магии?"

Рык, никак не вяжущийся с обликом облезлой псины, вновь привлек внимание горожан. Пространство вокруг заклинателя затрепетало, скидывая заклятие обманывающее взор. Видимость растаяла, и толпа ахнула в изумлении. На том месте, где мгновение назад сидела грязная неприметная дворняга, стоял крупный волк. Черная шерсть берсеркера топорщилась на загривке, он неистово рычал. Зеленые, словно два изумруда, глаза ярко сверкали.

— Сатана! — закричал кто-то. Поднялся крик, люди бросились врассыпную.

— Ведьма! Она призвала Дьявола на свою защиту! — доносились чьи-то обезумевшие вопли.

Несколько мужчин кинулись к Маркусу. Заклинатель лишь взмахнул рукой. Людей сбило с ног и протащило по земле. Больше они не поднялись. Стрикс скинул с плеч тяжелый плащ и обнажил меч, отбивая атаку подскочившего стражника. Двое других двинулись в наступление.

Священник нараспев стал читать молитву на латыни и не переставал креститься. На его лице застыла маска невообразимого ужаса: губы дрожали, маленькие водянистые глазки бегали из стороны в сторону. Он схватил горящий факел и побежал к эшафоту.