Полночь.

— Что у вас тут происходит? — раздался знакомый голос. Как же раньше не догадалась!

— Ева отравилась, — ответил Влад, досадливо почесав затылок. — А у нас, как назло, нет нужных таблеток. Только от запора...

Представив, что будет, если этому нехорошему человеку (или вампиру? Как мне их теперь всех называть?) придет в голову лечить меня при помощи подручных средств, я едва не отправилась в мир иной без посторонней помощи.

— Лучше пойду, полежу немного, — промямлила, неуклюже вешая на крючок полотенце, которое тут же спланировало в раковину. — Ой... — Чувствуя, как краснею — непонятно, правда, почему, — под внимательными взглядами, двинулась в сторону выхода, пытаясь делать вид, что все в порядке. И совсем не кружится голова, честно.

— Ага, пойди, полежи, — кивнул Владимир, всем своим видом показывая, что применит все инструменты средневековой инквизиции, если понадобится, или — еще страшнее, — поставит клизму, чтобы удостовериться в моем выздоровлении. — Я быстренько сгоняю в аптеку и привезу лекарства. Присмотришь за ней? — обратился он к гостю. Утвердительный ответ едва снова не отправил на небеса. Да что за невезение такое? Почему из всех людей — и нелюдей, — которым в голову пришло прогуляться в жару до Гамильтонов, оказался этот... Даже слов не найти, как я растеряна и раздражена одновременно. Мы ведь не разговаривали о предмете сплетен всех родственников и их ближайших знакомых уже несколько дней, и я бы с радостью не слышала об этой теме еще больше, — и теперь, когда появилась возможность поговорить напрямую, я чувствую себя хуже, чем на итоговом экзамене в школе.

— Ну, значит, решили! — подвел итог родственник. Прозвучало, как приговор. Я не успела и слова сказать, как он запихнул в задний карман джинсов бумажник и бросился прочь из кухни, словно преследуемый стаей блондинок.

Выглядит неповоротливым, а в аптеку бросился, как трепетная лань.

Наступившая спустя несколько секунд тишина была не просто неловкой — ее, наверно, можно было резать ножом, такая густая оказалась. Я мысленно прокручивала в голове все возможные темы для разговоров, чтобы наладить контакт, и параллельно следила за гостем, который так же переминался с ноги на ногу.

— Чего надулась, как мышь на крупу? — пробормотал он. Приблизившись на несколько шагов, — все равно близко оказалось! — внимательно заглянул в лицо, словно стремился найти там ответы на вопросы. Нет, это не я убила какого — там — по — счету — президента. И пирамиды тоже не моих рук дело.

— Температуры нет? — бросил Зельман.

И прикоснулся сухими губами ко лбу.

Нет, конечно, я не настолько консервативна, чтобы орать направо и налево, что он украл мой первый поцелуй — можно ли считать поцелуй в лоб посягательством? — и падать в обморок. Тем более, что биться головой о барную стойку как — то не хочется. И все же!.. Со стороны это походило на поцелуй (да — да!), а целоваться с едва знакомым парнем — плевать, что, по идее, мы запечатлены! — собственное мировоззрение не позволяет. Насмотрелась на одноклассниц, которым никакие нормы морали не мешают встречаться с одним, симпатизировать другому и спать — именно спать, любовью там и не пахнет, — с третьим. Лучше подожду того, кому будет интересен мой внутренний мир, а не внешность или так называемая таинственность, которой так стремятся достичь девушки., — не хочу быть подобием навороченного гаджета, который можно демонстрировать своим друзьям. Судя по словам Ингрид, Зельман тот еще ценитель прекрасного.

— Смерти ищешь? — выкрикнула, отталкивая как можно дальше, пока этому волку еще чего в голову не взбрело. Только сейчас пришло в разгоряченную голову, что нахожусь наедине со взрослым (кстати, сколько ему лет?) парнем, у которого явно силенок побольше будет. Мало ли, что придет в голову. Даже несмотря на те заверения, что я страшнее ядерной войны (запомнила!).

— Чего? — возмутился. — Просто проверил температуру! Что тут такого?

Может быть, для тебя это незначительно, но мне не нравится, когда нарушают личное пространство. Тем более, таким способом.

— Больше так не делай, — бросила, стремительно направляясь в гостиную. Видимо, температура действительно поднялась, потому что меня начало знобить и потряхивать. Или же это был затаенный страх перед неизвестным, по сути, парнем, маячившим за спиной. Выпуск новостей давно закончился, и теперь по телевизору транслировали очередной многосерийный (можно сказать, бесконечный) сериал о тяжелой судьбе многодетной семьи. Я почувствовала прилив тошноты, — на этот раз причина была в мелькающих кадрах. Сколько можно снимать одно и то же? Единственное отличие — разные актеры. Кристина часто смотрит подобное и пытается заманить меня в эту секту розовых соплей, но пока все напрасно — доченька продолжает смотреть ужастики и мирно жевать бутерброды на особо кровавых сценах.

Разместившись поудобнее на диване, прижала колени к животу, чувствуя, как желудок выплясывает самбу/ румбу/ прочее. Тошнота прошла довольно быстро, но неприятный осадок остался, и легкое головокружение приносило неудобства. Где могла так отравиться?..

Зельман, очевидно, решил приготовить себе что — нибудь перекусить, потому что из кухни донесся грохот, сопровождаемый нецензурной бранью, — и почему все мужчины такие несдержанные? Я честно попыталась не обращать внимания ближайшие несколько минут, пока не почуяла запах горелого. Феминисткой никогда не была, поэтому считала, что и мужчины способны хорошо готовить, но, видимо, последние слова не относятся к Зельману, который, судя по всему, решил если не спалить семейное гнездышко Гамильтонов, то попортить кухню вознамерился наверняка. Надеюсь, к тому времени, как Владимир вернется из аптеки... Надеюсь, что ему вообще будет, куда возвращаться.

Переждав несколько секунд и не получив никакого результата, поплелась на кухню, прикрывая рот ладонью, чтобы снова не оказаться у раковины. Где носит этого вампирюгу? Если небольшой книжный магазинчик находится в центре города, то аптеку они поставили у кромки леса, по всей видимости. Я быстрее, как говорится, ласты склею.

— Ты решил прикрыть мою мучительную смерть несчастным случаем? — спросила, пытаясь справиться с тошнотой и паникой одновременно: Зельман не придумал ничего лучше, как засунуть в микроволновую печь банку тушенки, и теперь непонимающе смотрел, как агрегат с громким треском пытается расплавить железку. Под потолком витал едва заметный сизый дымок, навевающий нехорошие мысли о том, что этот горе — кулинар решил предварительно меня отравить. Куда уж больше...

— Мда, шеф — повара из тебя не выйдет, — протянула, выключая печь и доставая банку с помощью нескольких полотенец. Кристина явно расстроится — она также, как и я, еще не до конца привыкла к тому положению вещей, когда можно почти не беспокоиться о деньгах. Мы всегда аккуратно относились к технике, потому что понимали — купить новую возможность появится далеко не скоро, если появится вообще. — Что мы скажем Валентину? — Не думаю, что он поставит нерадивых кулинаров в угол или заставит писать строчки. Скорее всего, просто покачает головой и в излюбленной манере поправит очки на переносице. Однако, мне будет неловко. Насчет Зельмана не уверена.

Выбросив испорченную банку — пригорелый паштет вонял просто неописуемо, — я достала новую и вытряхнула содержимое на тарелку, — готовить не умею, но подогреть еду пока в состоянии. Микроволновку трогать не стала — мало ли, вдруг она взорвется, — поэтому предложила проголодавшемуся волку блюдо почти собственного приготовления — вчерашние макароны.

— Вы похожи на семейную пару, — хмыкнул Владимир, появляясь на пороге кухни подобно привидению. От неожиданности я едва не уронила кастрюльку с макаронами, которую собиралась поставить на кухонную тумбу. Было бы очень весело получить к вывихнутой ноге и поцарапанной спине еще и ожог в придачу! Хвала всему, Зельман успел подхватить меня под локти и, обернув вокруг посудины полотенце, поставил кастрюлю на место, — а затем принялся внимательно осматривать мои ладони, не обращая внимания на тихие смешки Влада и мои покрасневшие щеки — на этот раз явно не от температуры.

— Осторожнее, — пробормотал парень, проведя пальцем по почти зажившей царапине, оставшейся с памятного вечера. Я покраснела еще больше, — чувствуя, как кровь приливает к голове, побоялась за сохранение своего сознания. Зельман словно и не замечал этого. Или же не имел желания.

— Прекрати, — прошептала, вырывая руки. В карих глазах, подернутых странной поволокой, промелькнуло удивление, а затем парень встряхнул головой — действительно, волк, — и поспешно отстранился. Выглядел он так, словно секунду назад получил тяжелым предметом по затылку.

— Твои таблетки. — Владимир сделал вид, что ничего не произошло, и положил передо мной маленькую коробочку с нечитаемым названием. — Будешь пить одну вместо еды.

— Мне теперь еще и голодать? — возмутилась, доставая одну пластинку. Маленькие желтоватые кругляши не вызывали должного доверия, и я понадеялась на то, что отброшу ласты без длительных мучений, потому что тянуть в рот всякую гадость непонятного происхождения мама не разрешает.

— Что еще? — вздохнул родственник, заметив мой подозрительный взгляд.

— Это точно поможет?

— Да, пей давай!

Таблетка оказалась чересчур горькой, и мне с трудом удалось подавить спазмы, вновь нависнув над раковиной. Желудок скрутило в узел, хотя, казалось бы, уже некуда. Почему у Валентина так много работы? Он бы точно сообразил, что происходит.

— Тебе плохо? — бросились ко мне оба парня. Честно говоря, такое внимание довольно приятно, но не в подобной ситуации.

— Все хорошо, — через силу улыбнулась. — Пойду, немного полежу. Может быть, удастся заснуть.

— Да — да, — кивнул Владимир. — Отдохни немного, поспи, а я приготовлю что — нибудь легкое. Потом Кристина что — нибудь сообразит.

Надеюсь, к тому времени, как она вернется из поездки по магазинам с настойчивой Алисой, мое здоровье улучшится, потому что нервировать маму очень не хотелось.

Прижимая ладони к ноющему животу, направилась в свою комнату, морщась при каждом движении. Казалось, с каждой минутой боль только усиливалась, и тошнота, вопреки словам Владимира, не проходила, хотя таблетка должна была уже подействовать. Может быть, она оказалась бракованной? Или очередным витамином, которыми заменяют лекарства, — о таком много рассказывали по телевизору. Во всяком случае, никакого результата — все только ухудшилось. Самое смешное было в том, что я всегда строила из себя жертву кровопролитной войны, когда натыкалась на предмет мебели многострадальным мизинцем, и всегда молчала, когда чувствовала себя намного хуже. В первом случае мне хотелось простой материнской ласки, во втором же было сильно желание оставить Кристину в неведении, чтобы лишний раз не волновать.

Задернутые шторы держали комнату в полумраке и прохладе, и я почувствовала себя немного лучше, завернувшись в тонкую простынь, чтобы не замерзнуть окончательно — по телу пробегал озноб. Едва различимый шорох проезжающих мимо автомобилей был своеобразным фоновым шумом, навевающим дрему, но я не могла заснуть, борясь с то и дело подступающей тошнотой и неестественной слабостью. В довершение всего, татуировка на ключице, про которую я умудрилась благополучно забыть в связи с событиями, принялась странно покалывать и зудеть. Хотелось вонзить ногти в кожу и разодрать ее, чтобы избавиться от этого неприятного чувства.

Сколько точно прошло времени, я не знала, но приглушенные голоса в коридоре — это, кажется, были близняшки, — оповестили о том, что наступило время семейного ужина, и скоро придется отбиваться от излишне эмоциональных родственничков. Может, стоит опять прогуляться на ночь глядя, чтобы избежать ненужных расспросов и тошнотворных причитаний?

— Ева? — Дверь приоткрылась с тихим скрипом, и на пороге замаячила долговязая фигура младшего братца — близнеца. Выглядел Алекс обеспокоенным, так что я растянула губы в приветливой улыбке, чтобы не пугать его еще больше. — Как ты себя чувствуешь?

— Все хорошо. Правда, — добавила, заметив недоверчивый взгляд. — Просто отравление.

Алекс только сочувствующе покачал головой и осторожно присел на край кровати.

— А я принес тебе шоколадку, — пробормотал он, запуская пальцы в нагрудный карман очередной яркой футболки и доставая маленькую плитку, завернутую в фольгу. — В школе угостили, но я не очень люблю сладкое.

— Отдал бы Алисе, — проговорила, принимая подарок, — слабая тошнота продолжала изводить, но и отказать не могла. В конце концов, не каждый день тебе оказывают знаки внимания, полные искренности, а не притворной любезности, которой я пресытилась, находясь в окружении лицемерных одноклассников.

— Она скоро в двери не пролезет, — проворчал парень. — Может, тебе принести чего — нибудь? — спохватился он.

— Нет, спасибо, — покачала головой. На несколько минут наступила тишина, которую нарушало лишь мое тяжелое дыхание. Очередная ситуация, когда ничего не приходит в голову для поддержания разговора. — Мм — м... Мне необходимо поговорить с Валентином...

— Относительно татуировки?

Я вздрогнула и непроизвольно прижала ладонь к футболке в том месте, где находился рисунок.

— Кристина ничего не знает, — понимающе проговорил Алекс. — Валентин надеется, что Метка окажется не более, чем результатом большого сосредоточения негативной энергии. Не думаю, что ты хочешь стать смотрительницей...

— Кем?

— Это сложно объяснить, — пробормотал парень. — Представь себе стандартный многоэтажный дом, в котором много квартир идентичной планировки. Однако, в каждой из них живут не вполне обычные люди. Вернее, люди не в полном понимании этого слова... Ты являешься смотрительницей этого дома. Обязанности управляющего, думаю, перечислять не следует?

— То есть, носители Метки следят за порядком на определенной территории?

— Ага, — кивнул родственник. — В пределах города. Ты являешься смотрительницей Тихой Ночи, как предполагает Валентин, — татуировка появилась именно здесь, несмотря на то, что это было заложено еще при рождении. И произошедшее не имеет значения. Теперь ты должна поддерживать порядок...

— Вы издеваетесь надо мной?! — У меня перехватило дыхание услышанного. Сколько еще информации мне предстоит собирать по крупицам, чтобы получить цельную картину происходящего? Сначала вампиры, потом оборотни, — а теперь еще и непонятная Метка, у которой появилось предназначение. Интересно знать, что теперь делать со всем этим? Я точно сойду с ума, рано или поздно.

— Можно поподробнее? — шумно втянув ртом воздух, попросила. Недомогание отошло на второй план. Как о нем можно думать, когда тебе мимоходом вываливают информацию, не подлежащую обработке? — Что это за смотрительница такая? И что мне делать с этой Меткой? И как можно избавиться от ненужных обязанностей?

— Не все сразу, — поморщился от большого количества вопросов Алекс. — Валентин поднял записи своего отца и выяснил, что смотрители прикреплены к определенному городу. Они рождаются с некими возможностями, — какими, мы пока не можем сказать, — и в течение определенного времени формируются, как обычные люди. Так называемое второе рождение нельзя определить по календарю или запланировать заранее — оно происходит, когда индивид готов к этому. И происходит именно в том, месте, к которому прикреплен новоявленный смотритель. Почему и как это происходит, мы не знаем, но Валентин намерен устранить эту оплошность. Ясно одно — тебе, как смотрительнице этого города, необходимо принять участие в поимке того сумасшедшего, что убивает направо и налево.