Ролевик-Алкоголик. За честную сталь!

Окровавленное шмотьё я даже собирать не стал. И говорить ни чего не стал. Чего зря трепаться, когда и так всё понятно? Симерий тоже молчал. Понятно, что средневековая жизнь — не мёд на мармеладе. Но и Симерий, всё ж не кат, а "чиновник для особых поручений". Ножичками живых людей не каждый день режет. На новое место перебрались шустро. Возиться с трупом неблагодарного Трима тоже не стали. Нет в этом мире особых заморочек насчёт погребения. Помер и помер. Тем более, столь поэтично — "с оружием в руках от честной стали", тьфу!

— Сколько ещё до Дакебурга?

— Та.. — Симерий махнул рукой куда-то в сторону, — завтра дотопаем...

— Хорошо...

И тишина. Только местные аналоги то ли кузнечиков, то ли сверчков трещат вокруг. Сухо. Даже камни видел. Вот их жабы и не жрут. На до бы попутчику спасибо сказать, но... точно — лишнее это. Ошибся сарж. Меня опасным считал. Дурашка. У меня интереса-то нуль. Прибил бы Симерия, я бы только головой покачал. Ну может посочувствовал бы его светлости чисто по человечески. А так... Всё одно камни без меня не продать. За нормальную цену в смысле. Эдак процентов за десять от рыночной. А чо? Нормально. Даже у тангаров в эдаком захолустье столько золота-серебра не наберётся. Только вексель. Хотя... В ближайшее будущее можно и заглянуть. Уж улица ювелиров в Дакербурге точно вырастет. Ну и новое здание Королевской мытни, ага-ага, как же без этого.

Спать после адреналинового пробуждения и мочального чая не хотелось. До рассвета всего ничего. Нет хуже ждать и догонять. Догонять нам особо некого, от этого ждать ещё хуже. Потянулся позевал. Потаращился вокруг в темноту. Собственно не темнота уже, тем более для тангара-то природного... эм... Да что ж это со мной!? Какой нах природный?! От собственных мозговых завихрений стало ещё тоскливее, так что когда Симерий смог что-то различать в предрассветных сумерках, я уж извёлся извертелся весь.

* * *

Дурацкая вещь пешая дорога. Тем более, что вокруг уже сухо стало, появилась пылюка. Хоть мы и не по дороге топаем, но всё же. Для конспирации Симерий заложил кругаля, чтоб войти в город с восточной стороны. По западной-то дороге, до сих пор пёрлись отряды "добровольцев", одиночные добровольцы и просто какой-то непонятный люд склонный поискать материального счастия за счёт ближнего своего.

Топали мы форсированно, так что к моменту, когда я стоптал нижние конечности чуть выше колен, мы выбрались на восточную дорогу. Здесь пока ещё было безлюдно, видимо курьеров все кто хотел уже отправили, а "болельщики из центра" ещё прибывать не начали. Вот меньше надо пить! Умудрился ж такую кашу заварить...

Дорога была сухая и пыльная. Ветер дул в спину дурацкими порывами. Поднимал пыль но не сдувал. Так что к городским воротам я весь искашлялся исчихался, а Симерий хромал на зашибленную о случайный булыжник ногу.

Архитектура, как водится у верзил, не впечатляла. Землебитная городская стена в полтора человеческих роста. Видно, что после строительства она практически не подновлялась, и уцелела от растаскивания, только по причине бессмысленности. Правда ворота, были деревянные. Собственно вообще впервые увидел здесь столько дерева разом. Явно привозные. Все в дурацкой грубой резьбе но без металлической оковки. И тонкие, тоньше двух пядей явно. Для блезиру короче. Роль стражи исполнял ветхий дедок с вполне узнаваемым планшетом и стилом. Не знаю уж отчего такой бардак. Видимо вся стража подалась в искатели счастия.

— Ааа!! Добро пожаловать в Стольный Град Его Сиятельства Графа Атрузского-и-Меоридского Дакербург Великий с вас семь грошей и полтора тенье!

Безостановочно выпалил городской швейцар, и подумав дополнил:

— Лучшие нумера и девочки в трактире почтенного Каварго. Налог на плевки — пять тенье, налог на убийство оружием длиннее локтя — три тенье, налог на городского глашатая — пол-тенье, сдачи нет!

И с подозрением протянул в нашу сторону пустой глиняный черепок.

— Э... Это если кого убить, то три тенье и свободен? — удивился я.

— Да нет же! — мне показалось, что в сторону старикашка прошлёпал что-то насчёт тупых нелюдей, — три тенье, если убийство производилось оружием длинее локтя! А уж за само убивство, что судья велит...

Меня разозлил поучительный тон маразматика, которому я в... эээ ну наверно в старшие братья гожусь. Чо мне теперь секире рукоять обрезать?! Я набрал воздуха в широкую грудь... и с шипением выдохнул в спину Симерия.

— А не подскажет ли достопочтенный страж, — звяк,— каковы ныне, — звяк,— НОВЫЕ налоги свыше гроша?

Я шагнул в сторону и злобно уставился на обоих. Какой нам дело до местных налогов?? Старикашка хранил гордое молчание.

— Звяк.

— Эээ...

— Звяк.

— Налог чётного камня, за ступание по чётным камням для уменьшения их износа, налог — три гроша два тенье!

— Звяк. Благодарствуем почтенного стража...

И поволок меня за рукав, спасибо не за шкирку, в ворота.

— Чо?...

— На камни не наступай!

— Какие камни!?

— Слышал?

— А???

— Наступишь на чётный камень — три гроша два тенье. Для уменьшения...

— А??

— Ты что человеческого языка не понимаешь??

— А какой из них чётный? — я увернулся от пары булыжников, перебегавших дорогу.

— Оба!

— А?

— Слушай, ты правда как вчера родился! Какой камень мытари чётным назначат тот и будет!

— Ааа!! — с различимым щелчком мозги встали на место и до меня дошла особенность местных налоговых приколов. Собственно и правда ничего странного.

— А куда мы идём?

— На постой.

— В трактир?

— Куда!?

— Ну к этому... как его Каварго?

— Не этому, а этой. Почтенной она перестала быть лет тридцать назад, а цены борделе, именуемом "трактир Каварго", раза в два выше прочих.

— Ох... — всё же пацан я ещё. Не взирая на человеческий жизненный опыт и гномьи года на широких плечах, — а мы куда?

— Да... — ухмыльнулся Симерий, — есть тут вдовушка. Комнаты сдаёт, по сходной цене.

— Видимо не только комнаты, — пробормотал я, получив в ответ неодобрительный взгляд Симерия, — ааа... а если занято?

— Ну тогда... — тяжко вздохнул Симерий, — там есть другая вдовушка, и снова заухмылялся, зараза.

Улицы городишки, были не так узки как принято в средневековых городах, но к "капитальным" землебитным стенам домов, там и сям, были пристроены во множестве, разнокалиберные пристройки и примочки, иногда выпирающие чуть не до середины прохожей части. Верхние этажи, кое-где, как подвесными мостами, соединялись здоровенными плетнями, на которых явно кипела хозяйственная жизнь. Пыли на улицах практически не было. Её заменяла капитальная, не просыхающая грязь, попахивающая продуктами жизнедеятельности. Поудивлявшись, про себя, антиплевательскому законодательству на фоне эдакого небрежения гигиеной, я постарался не отстать от Симерия. Не знаю чего он вдруг так понёсся, может мысли о вдовушке вдохновили.

Топали мы по каким-то дебрям, периодически переступая через лениво тявкающих собачонок и извозюканных по уши детишек. Людей на улицах было не много, но крики за стенами домов, мастерских и лавок, создавали вполне урбанистический шумовой фон. В общем не самое плохое впечатление от городишки, умятого на площади меньше нескольких сотен метров в поперечнике.

Чуть не проскочил мимо Симерия застрявшего у вечноплетёной калитке в землебитном заборе. Круто вдовушка живёт. Похоже тут ещё и внутренний дворик есть. Учитывая стоимость земли — реально круто.

Симерий прижался мордой к плетню и заорал: "Арадья!" Я если честно, так вымотался за последние (да и предпоследние дни), что тупо прислонился к забору и закрыл глаза.

* * *

"Вдовушка" оказалась весёлой. В смысле, может вдовушка и настоящая, но про траур явно не вспоминала. А оказавшись внутри, мой топографический кретинизьм сбежал и я сообразил, что парадный вход особняка вдовушки, на самом деле — задворки весёлого дома. Дом длинной кишкой, частично в виде "моста" над проулком вился длинной кишкой и выходил парадным фасадом не абы куда, а на главную городскую площадь. В той части, где Симерий организовал нам постой располагались подсобные помещения, кухня (ура!), что-то типа прачечной и полускладские помещения непонятного назначения. Межкомнатные двери даже в столь понтовом заведении были из плетёнки. Я позже посмотрел на фасад со стороны площади и аж умилился. Главный вход был тоже плетёночный, но нашей, тангарской работы. С узором, типичным для дверей в отхожих местах общего пользования.

А пока нас определили в комнатушку на втором этаже задворок заведения. Симерий и вдовушка о чём-то мило шушукались, и вроде даже пообжимались на скорую руку. Тётка не по гнушалась лично притащить поднос с выпивкой-закуской, мы жизнерадостно набулькали по первой и...

Твоюмать! Твоюматьтвоюматьтвоюмать! Симерий, сволочь, хряпнул и закусил, а я... не могу! Крепкий дух, чистой как слеза, анисовой водки, перебил мне дыхание и сдавил желудок так, что все мои силы уходили на удержаться от рвоты. Не знаю, что именно является аналогом аниса в этом мире, и как моя детская аллергия на анисовые капли пережила попадание, но... Медленно-медленно, я поставил чекушку на столик, плавно подобрался к узенькому окошку и с рёвом оросил городскую грязь остатками завтрака.

— Отравить меня решил! — совершенно не справедливо рявкнул я на Симерия.

От обиды на жизненную несправедливость у меня слёзы потекли потоком.

— А!...

Симерий, как-то странно задёргался и отжался к стене. Его стаканчик с водкой или самогонкой, или что у них тут, дрожал в вытянутой руке. Вид недопитого стакана был совершенно нестерпим.

— Да выпей ты её!

— Это... Я...

— Чего?

Симерий состроил умильную рожицу и потянулся поставить стакан обратно на стол. Я посмотрел на него.

— А ну пей!

— Это...

— А ну как друже, выпей залпом, — я медленно потянулся в его сторону.

— Ай! — взвизгнул этот засранец и выронил стакан. Меня переклинило. Нет. Я конечно, не Васька, но так продукт портить!

— Ты что творишь скотина!

Очнулся я держа Симерия одной рукой за глотку, а другой сжимая запястья обоих рук. Панцирь я снять не успел, и сейчас Симерий крепко но не больно пинался сапогами мне в живот. Грязными сапогами между прочим.

— Чего сипишь? А! — я отпустил этого вредителя и стал обдумывать как извиняться.

— Не яд!

— Чего...

— Не яд!

— Чего?!?

— Не яд! Просто снотворное!

Твоюмать. Как обухом по башке.

— Снотворное, говоришь?

Симерий ловко выхватил свою иглу, но я перехватил стилет наручем. Пришлось повторить захват за горло, припечатав на этот раз засранца к стенке. Стенка оказалась перегородкой, затрещала и прогнулась.

— Вот так теряют веру в человечество...

— Пхыыфф...

— Чего?

— Ыыыхф...

— Яснее говори! А... — чуть отпустил, чтоб не задохся.

— Бор.. ыыхх... ну сам подумай!

— Чего?

— Ну ведь кранты барону! Зачем нам пропадать!

— Нам!? — я посмотрел на кувшин с анисовкой.

Заниматься акробатикой в тесной каморке было не удобно, но я перехватил Симерия за ноги и потряс, так чтоб зубы залязгали.

— Давай камни.

— Агхр...

— Повторить? — я встряхнул его ещё раз.

— Ныгрх...

— Давай камни! — для вящей убедительности приложил мерзавца об стену. Мерзавец длинный, получилось об пол. Да что ему жить надоело?

— Архыг...

Секунду подумав, потянул за пряжку пояса. Ага. Даже на ощупь чувствуется. Кинул пояс с камнями на стол. Перевернул Симерия обратно. Внимательно посмотрел в кристально честные глаза.

— Бо..архг!

— Да, — ответил я и от души приложил в темечко. Не смертельно. Всё же я засранцу верю. Не хотел он моей смерти. Да и долги отдавать надо. Хотя бы так. Через небольшое сотрясение мозга.

Встряхнул его. Ручкой-ножкой не шевелит, но дышит. Прислонил тушку к двери. Где-то в глубине шушукаются тётки. Видимо обсуждают проблему, пора охрану звать или пока обойдётся. Без охраны в таком заведении не бывает. А я не спецназер, чтоб вышибал голыми руками в штабеля. Я просто сильный. Теперь. А тангарские навыки если выпустить... Не хорошо может получиться. Обратно в лабиринты борделя я не попёрся. Прихватил пояс, и с трудом протиснувшись в оконце вывалился на улицу. Ага. Со второго этажа.

Ни кто не любит бедного тангара. Все норовят его обмануть, убить, даже скушать. А я добрый. Парочка каких-то левых уродов попыталась спросить, как пройти в библиотеку, но мне было не до них. Двинул на ходу секирой плашмя и дальше бегом. Надо выбираться из этого района. Вообще странно. Городишки того с ноготок. В сущности от гопнической окраины до центра по птичьему полёту метров полсотни. А вот поди-ж ты. Всё как у людей — тут для белых, а тут для бедных. Тангар в лабиринтах заблудиться не может. Это закон природы. Так что ценой 15 минут пыхтения по грязюке я вывалился на широченную, по местным меркам магистраль. Две телеги разъедутся. Вот развернуться фигушки. Полюбовавшись несколько секунд на ДТП с участием трёх телег и пяти пешеходов, быстрым шагом рванул в сторону центральной площади. В городишке точно есть банк. Если есть банк. А гномского района нет. Значит банк должен быть в центре.

Проскочив мимо фасада, только что покинутого заведения, я остановился перед первой нормальной дверью в этом мире. Крепкая, морёного дуба, со стальной оковкой. И само здание, хоть и выглядит землебитным, но меня не обманешь. Натуральный камень на добротном цементе. Внутри меня не ждали. Приятное для глаз освещение, озарило атмосферу честного труда и порядка, столь характерную для банков, и прочих тангарских предприятий. Я с шумом вдохнул воздух, просто родным повеяло. Напротив меня стоял... брат. Его внимательные глаза изучали меня. Потом посмотрел в лицо, дружелюбно ухмыльнулся и сказал: "Привет братела. Ты кто?" Хотя я испытывал немалую неловкость, за свой потрёпанный вид и давно неухоженную бороду, но чертовски приятно было улыбнуться в ответ: "Я свой! И я... дома!". А уж потом скривившись потянул из мешка тубу с дурацкими верзильским бумажками...

* * *

Я лежал на роскошном каменном ложе и ёрзал. Меня мучала совесть. Шикарная, грубого камня, Келья Медитативных Раздумий, будила во мне два жестоко-противоречащих чувства. Во-первых, непередаваемое ощущение домашнего душевного тепла и благодарности к братьям, а во-вторых, понимание собственного предательства. Да предательства! Меня, практически изгоя, хотя и в хорошем смысле этого слова приняли наилучшим образом из возможных. А я ведь не имею ни какого права на подобный приём! Я не состою в кланах. Я вообще верзила! У меня потекли слёзы. Глубоко в душе задавленно верещал чисто верзильский эгоизм: "подумаешь запихнули в подвальную каморку! Ну и что что не заперт! Единственная радость! Хоть бы пожрать дали!" Заткнув столь невместное alter-ego, я всё же встал и начал расхаживать по келье. Три шага в одну сторону, три шага — в другую. У нас тангаров, нет преступников. И тюрем нет. Если тангар отступил от Канона Жизни — дело братьев, помочь ему вернуться. Побыть наедине, подумать, пересмотреть свой путь, найти место где оступился и мысленно прожить жизнь, исправив проступок. В определённом смысле, это привелегия. Прежде чем я окончательно отчалил на свидание с морфеем, сквозь дымку полусна пробилось третье чувство. Неуместное и даже непристойное — "какие нах братья! Какой нах совесть! Совсем допился алкаш бестолковый..."