Красные Башмачки

Лиз вздохнула.

Подкрепится, не мешало бы, за весь день горсть лесной земляники!

"Когда я последний раз нормально ела? До родов..."

В груди начал разрастаться ком тупой боли. Лиз осторожно выдохнула воздух и замерла.

"О, боже! Я забыл о моем малыше! Я-черствая, тупая сука!"

Ощущение потери навалилось на нее душным тяжелым одеялом.

-Эгей, девушка, ты в лице переменилась! Что-то болит?

-Нет, ничего...Спасибо...

Заботливый Урс взял Лиз за руку и вложил в ладонь краюху уже начавшего черстветь пшеничного хлеба.

Она шла следом за Урсом ,делала вид что ест,а на самом деле давилась слезами.Комок стоял в горле и проглотить душистый хлеб она никак не могла.

Глава двадцать первая

Таверна на краю леса не имела названия или вывески. Крепкое строение из природного камня с мансардой. Окна уже закрыты ставнями. Сквозь щели сочится тусклый желтый свет.За таверной темными буграми торчали надворные постройки-сараи или конюшня.

Рядом с дверью у коновязи при трех лошадях скучает слуга. В сумерках не разглядеть герба вышитого на груди.

Урс отворил дверь и вошел первым. Лиз торопливо последовала за ним. Запах горелого жира сразу же ударил в ноздри.

При появлении новых лиц шум в зале слегка притих, а потом продолжился. Места за столом, рядом с лестницей наверх, пустовали.

Урс направился к столу, здороваясь со знакомыми за руку. Его, здесь, судя по всему все хорошо знали.

Крепкие красномордые парни, по виду лесорубы или углежоги, хлебавшие пиво из грубых деревянных кружек, косились на Лиз, но не более того.

Урс усадил ее за стол и сел не напротив, а рядом, левым боком к двери, спиной к опорной балке.

Немедленно явилась пухлая девица с двумя кружками светлого пива.

Покосилась на Лиз и сладко улыбнулась Урсу.

-Чего хочет наш медвежонок?

-Жареного мяса кус, чего еще? — ухмыльнулся проводник.

-А для девушки?

-Мне того же самого! — быстро ответила Лиз.

Она сняла с головы уже завядший венок-подарок Тируэля и положила на средину стола.

Урс подбадривающее улыбнулся.

-Поужинаем, а потом спать. На пустой живот хорошего сна не бывает! Верно?

-Согласна.

Лиз обвела взглядом зал. Внутри все было сделано из дерева и очень основательно-могучие тесаные балки опирались на столбы, вытесанные из цельных дубовых стволов.

Тщательно скобленые и отмытые полы желтели, несмотря на пыльные сапоги посетителей. Несколько оплывших свечей на светильнике в виде колеса под потолком давали мало света. Пламя из очага бросало отсвет на лица немногочисленных посетителей.

В очаге, на цепи висел булькающий котел, распространяющий сытный запах каши. Мальчишка лет двенадцати сосредоточенно крутил вертел со свиным бедром, щурясь от жара. Жир капал с треском в огонь и запах горелого разносило по всему залу.

Урс сделал пару мощных глотков, поставил кружку на стол. Облизнул пену с усов.

-Запах не очень, но когда приготовлено-пальчики оближешь! Лора мясо в маринаде держит перед жаркой.

-Это Лора подходила?

-Нет, это ее дочка-Кирса. У тебя есть друзья в Неймегене, давно хотел спросить?

-Чего же не спрашивал?

-Я не болтун, как видишь.

Верно, проводник оказался не болтлив и в пути через лес Лиз это вполне устраивало.

-Да, у меня есть друзья в городе.

-Это хорошо.

По глазам Урса Лиз видела, что у него вертится еще вопрос на языке и опередила его.

-Тебя назвали — "медвежонок", почему?

-А, Кирса, она такая болтушка!

Урс смущенно приложился к кружке.

Над головой заскрипела лестница.

Из мансарды спустились двое. Первый в плаще с капюшоном, надвинутым на голову, так что лица не разглядеть, поспешил к двери.

Второй, в ярком пестром костюме, в берете с разрезами, замедлил шаг.

-Урс, дружище!

-Ханс, это ты! Провалится мне на месте!

Мужчины, улыбаясь, крепко обнялись.

Названный Хансом по комплекции не уступал Урсу. Крепкий, широкоплечий, бородатый. На пышной рыжеватой шевелюре его модный берет едва держался. На груди мерцала золотая цепь. На поясе, отделанном золотыми бляшками висел широкий кинжал. Длинный меч в ножнах с вычурным витым эфесом терся вокруг мощной ляжки Ханса, обтянутой синей тканью. Другая штанина имела желтый цвет.

Крупные, блестящие глаза Ханса оборотились на девушку.

-Твоя новая подружка, старик?

-Кузина...э-э-э ...Лиис. Сопровождаю в Неймеген.

Ханс вежливо поклонился.

-Кузина Лиис, ваша красота несравненна!

Лиз потупилась под настойчивым взглядом.

-А я еду сейчас. Встретимся завтра в кабаке у Западных ворот?

-Где подают жареные колбаски с чесноком?

-Точно! У меня есть для тебя интересное предложение, дружище!

-В наемники не пойду, Ханс, даже не зови.

Ханс расхохотался и потрепал Урса за бороду.

-Знаю, знаю! Иное есть!

Ханс хлопнул друга по плечо, еще раз поклонился Лиз и двинулся к выходу. Тесные разноцветные штаны туго обтягивали его крепкий зад.

Урс сел на табурет.

-Ханс — кто он?

-Давний друг. С самого детства мы были вместе, вот так!

Урс сжал пальцы в кулак.

-Пару лет назад нанялся в полк князя Фрусберга. Уплыл в Гринландию. Вернулся при деньгах и при чине лейтенанта. Важничает как господин!

-Кому он служит?

-Маркграф Эссена нанял его роту. Ханс теперь ротный командир и птица иного полета. Похоже, что он на тебя глаз положил.

-Вот как?

-Угу.

Про Ханса они быстро забыли. Давешняя девица принесла на деревянном подносе жареную свинину, полкаравая хлеба и солонку с солью. Кипящий жир еще шипел на корочке. Пахло очень аппетитно. Кусок мяса на кости исходил паром.

Лиз проглотила слюну. Как к такому куску подступится?

Урс не долго раздумывал. Обнажил свой кинжал и приступил к разделке. Резал дымящееся, сочное мясо пластами быстро и ловко.

-Налетай, "кузина"!

Глава двадцать вторая

Спать уложили Лиз в комнате в мансарде. Внезапно ставшая лапочкой, Кирса, постелила постель и пожелала спокойной ночи.

Урс остался поболтать со старыми знакомыми. Сказал, что будет спать на сеновале.

После сытного ужина и двух кружек пива Лиз уснула мгновенно, едва коснувшись щекой подушки набитой пахучим лесным сеном.

Сны под утро приснились тревожные.

...В таверне Урс с трудом удерживал дверь от рвущихся снаружи людей. Напрягая все силы, он упирался ногами в пол, но дверь все более и более открывалась. Густая темная масса рук, ног, голов перла в помещение, как будто не люди, а многоконечное и многоглавое чудище рвалось сюда!

Лиз на ватных ногах бежала к лестнице в мансарду, но ноги ее едва шевелились. Обмирая от страха, она рвалась наверх, на спасительную лестницу....

Люди ворвались в зал и набросились на Урса. Проводник исчез под копошащейся липкой массой.

Лиз почти добралась до первой ступени и протянула руки к перилам. Два огромных черных пса с оскаленными пастями прыгнули ей на грудь из тьмы мансарды и отбросили на пол.

Лиз закричала, забилась и села на постели.

В душном сумраке она почти ничего не могла разглядеть. Горло пересохло.

"Это сон, только сон! Все приснилось!"

Она легла в постель, отбросила в сторону одеяло.

Только уснуть больше не смогла. Лежала и смотрела, как наливается светом щель между прикрытыми ставнями. В мир приходил неторопливым шагом рассвет нового дня.

Множество вопросов теснилось в голове. Узнает ли ее Тоффини?

Днем после встречи с Урсом, она все же посмотрелась в зеркало воды тихой речной заводи. Тируэль не только изменил цвет ее волос. Нос стал чуть длиннее, а лицо овальнее и смуглее, а главное — зеленые глаза превратились в карие...

Она смотрела на себя в оцепенении. "Это не я, о, боже, не я..."

Лиз еще раз пережила момент знакомства со своим новым обликом и вздрогнула, кутаясь в одеяло. Волшебное превращение вызвало страх и оторопь.

Да, все верно! Замечательно! Лесной дух спас ее жизнь и изменил внешность. Она лишилась малыша, но теперь она свободна и ее никто не ищет!

Она умерла для всех-девочка Элиза. Она осталась там, в неглубокой лесной могиле...

"Что я скажу мэтру? Поверит ли он мне?"

Лиз положила ладонь на живот.

"Где теперь моя крошка?"

Тируэль прав. Вернуть ребенка, забрать его из когтей герцогини Марлис невозможно простой горожанке.

Лиз поплакала и не заметно для себя уснула опять.

Утром они направились в Неймеген. Селянин ехавший на рынок с корзинами, полным квохчущими курицами, подсадил Урса и Лиз в свою повозку.

Селянину было скучно. Урса он хорошо знал, и завязалась пустопорожняя беседа. Хмурая Лиз слушала вполуха.

-Болтают, что будет вскорости война.

-Тебе дядюшка Гуго виднее.

-Вот то-то и оно, что виднее! Пацанов рождается больше чем девок-верная примета-быть войне! Вон и герцогиня Дармштадская мальца родила на днях, посмертного наследничка.

Лиз вздрогнула и навострила уши.

-Герцога господь прибрал, а вдовушка его, раз и понесла! А иначе, бездетной ей прямая дорога в монастырь, а герцогство бы перешло к Лимбургским графам.

-Все то ты знаешь, Гуго!

-Об этом зять мой, Хельмут все уши прожужжал. Он в конюхах у герцогини, так им бочку вина выкатили и по десять гульденов всем выдали!

-Всем слугам? Врешь?!

-Истинный крест! Герцогиню такой доброй да ласковой отродясь не видали. Она в железных рукавицах всех держит-ей не бабой, а мужиком надо было родится!

-Так что же ребенок? Где он? — вмешалась в разговор Лиз.

-Известно где — во дворце у нянек и кормилиц в ласковых ручках. Где ж ему быть?

-И на кого он похож?

-Говорят-вылитый покойный герцог!

Лиз вздрогнула.

-Разве герцог умер?

-Умер, как не умереть! Еще по осени! Покалечил его на охоте кабанище лютый. Только по одежде и опознали! В гробу лежал в соборе под кисеей тонкой, чтобы не пугать, значит, родственников ужасным видом!

"Туда ему и дорога, уроду!"

Что убило герцога-чары картины или кабан на охоте Лиз совершенно не интересовало.

Лошадка дядюшки Гуго шла ходко, в повозке было скучно и тряско. Группу всадников появившуюся позади Лиз сразу заметила.

-Урс, смотри!

Проводник чертыхнулся. Они ехали у подножия безлесного холма. Справа пологий склон, слева поле пшеницы. Прятаться негде.

-Сиди смирно. Может пронесет! Говорить буду я!

Гуго сдернул шапку с головы, обнажив изрядную лысину и свернул повозку на обочину. Всадники миновали повозку, не замедляя коней.

Впереди скакали два хохочущих господина в ярких одеждах. Перья, пристегнутые к беретам, вились на ветру.

За господами скакала свита: конюхи, слуги, егеря и сокольничие. Смех, свист, громкие крики.

Ярко и богато одетые веселые молодые люди с блестящими глазами и развевающимися по ветру волосами.

Пронеслись с грохотом, только пыль клубами. Лиз закрыла глаза рукавом.

-Кто это, Урс?

Вместо Урса ответил Гуго:

-Бароны Раймштейн с охоты едут. Чтоб их!

Лиз вздрогнула и перекрестилась.

Этим уродам не стоит на глаза попадаться!

За холмом дорога шла под гору, и стал, виден город Неймеген.

Башни, городская стена, россыпь крыш и шпили церквей. За городом блестела как рыбья чешуя Рир. Пологий склон покрывали кусты и редкие, молодые деревца. Солнце светило в лицо и не давало, как следует все разглядеть, всю открывающуюся панораму.

-Еще немного осталось.

Гуго нахлобучил шапку и взялся за ручку деревянного тормоза.

-Спасибо, дядюшка, мы здесь сойдем!

-Вроде в город собирались?

-Передумали.

-Хе-хе...дело молодое.

Урс спрыгнул с повозки и подал руку Лиз.

Босые ее ноги погрузились в теплую дорожную пыль.

Урс повесил потертую кожаную сумку на плече. Потянул Лиз за собой с дороги за кусты.

-Почему мы не едем с Гуго до города?

-Люди Раймштайнов к нам приглядывались-не стоит рисковать.

Глава двадцать третья

Далеко они не ушли. Забрались под кусты бузины. Отсюда было хорошо видно дорогу и удаляющуюся повозку дядюшки Гуго.

-Если не хочешь рисковать-зачем здесь сидеть?

-Хочу убедиться. Буркнул Урс. — Ага, вот и они!

Со стороны города три всадника подскакали к повозке и окружили ее. Горячили коней. Дядюшка Гуго вертелся как угорь на сковородке. Получил по спине плетью, сгорбатился, указал рукой назад.

Урс ругнулся сквозь зубы.

-Убедился?

-Ложись и замри-побежим-заметят!

Лиз легла на живот и прижалась щекой к земле. Она закрыла глаза и зашептала молитву.

В тени под кустами в зеленом платье ее вряд ли увидят...

Вскоре она услышала стук копыт. Всадники пронеслись по дороге.

-Это точно люди Раймштайнов....-прошептал Урс.

-Чего им надо?

-Предлагаешь встать и спросить?

Лиз фыркнула.

Урс привстал на колено.

-Уходим!

Он крепко взял Лиз за руку. Оглядываясь то и дело они побежали, лавирую между кустов и деревьев подальше от дороги. Добежав до леса, рухнули под елку на мягкий пружинистый слой павшей хвои. Лиз подтянула левую ногу ближе, стараясь рассмотреть ступню.

-Что?

-Наколола на что-то пока бежала...

Проводник нагнулся, потрогал осторожно большими широкими пальцами.

-Ничего страшного-царапина.

Урс шлепнул себя по лбу.

-Я совсем позабыл! Кирса дала в дорогу свои старые сандалии .

-Для меня?

-Ага.

Он порылся в сумке своей и вытащил на свет потертые сандалии и узелок с чем-то копчененьким.Лиз проглотила слюну.

-Надевай сандалии и перекусим.

Урс развязал узелок и протянул девушке ломоть хлеба с куском копченого мяса.

Лиз съела свою долю очень быстро. Но Урс умял бутерброд еще быстрее-в два укуса.

Потом подогнал по ноге сандалии.

-Старые, но лучше чем ничего.

Улыбнулся так открыто и светло, что у Лиз замерло сердце.

Солнце пробиваясь через еловые лапы золотила волоски в его лохматой шевелюре. В карих глазах парня мерцали искорки.

-Спасибо. Как же мы теперь пойдем в Неймеген?

-Придется сделать крюк.

Лиз как привязанная шла за Урсом. Тот безошибочно находил в лесу направление, обходил заранее павшие деревья и завалы.

"Без него бы я заблудилась!"

-Так близко от города и такой дремучий лес! Вот не думала!

Урс издал короткий смешок.

-Разве это дремучий лес? Да здесь прямо епископский сад! Не видала ты настоящего древнего леса!

-А чей это лес?

-Епископа Рирского, конечно. Деды рассказывают, что когда они были молодые-за срубленное дерево егеря епископа вспарывали лесорубу живот и, прибив конец кишки к дереву заставляли бегать вокруг, пока все потроха наружу не вылезут. Дерево было дороже человека. Дереву расти надо пятьдесят-шестьдесят лет, а человек сам собой растет и плодится как помойные мухи...

-Это какие-то страшные сказки!

-Нет, кузина, это не сказки, а самая паскудная правда! Зимы были холоднее, чем теперь, а дрова не купить и не срубить. Люди замерзали целыми семьями в ледяных хижинах. Кто хитрее рыл норы в земле, как кроты. В земле то теплее...Чтобы все не сдохли-добрый епископ разрешил собирать хворост, но не больше чем сумеешь унести в руках.