Звездный странник. Книга 3. Лес (Главы)

Солнц, как оказалось, здесь было не двое, а трое. Разных цветов и размеров. Одно большое и темно-красное находилось в зените, а двое остальных — просто большое и красное, и маленькое белое — нависли над горизонтом. Сергей сквозь пальцы быстро засек положение светил относительно дальней кроны деревьев. Досчитав до ста, он снова сверил их положения. Верхнее светило быстро уходило к горизонту, а два остальных перемещались вдоль горизонта, но с небольшим наклоном вниз и рано или поздно оба должны были скрыться, причем почти одновременно. Значит точно, подумал он, этот мир неуклонно темнеет. Впрочем, при таком количестве светил темнота должна быстро пройти.

Плотно привязав себя к гибким веткам, под стремительные рваные колебания верхушки дерева, Сергей попытался что-нибудь соорудить этакое, что с высоты бы воспринималось как признак присутствия разумного существа — на всякий случай — вдруг в этом небе кто-то все-таки летает, разумный?

Конечно, лучше всего было вывесить большой флаг яркой расцветки, из материала явно не местного производства. Но ничего подобного у него, естественно, не было и Сергей не смог придумать ничего лучшего, как просто связать длинные и тонкие ветки верхушки крест на крест, в надежде, что такое явление окажется единственным в этом мире и привлечет к себе постороннее внимание.

Качаясь на этих гигантских качелях, так что перед глазами мелькало то небо с облаками, то кроны более низких деревьев, он почти на ощупь находил ветки, уходящие еще дальше вверх, и на несколько раз стягивал их кусками лиан. И когда голова совсем закружилась и к горлу начала подступать тошнота от непрерывной болтанки (отвык с непривычки, наверное — на тренировках подготовки штурманов раньше и не такое бывало), Сергей решил, что хватит уже, и, отдышавшись, осторожно полез вниз.

Неплохо бы еще на звезды взглянуть, думал он по дороге. Как стемнеет, надо будет подняться сюда. Я хоть не обладаю такими глубокими познаниями, как Женька, но все же, какой никакой, но бывший штурман, и вдруг что-нибудь прояснится о моем местоположении, мысленно добавил он.

Превозмогая усталость, Сергей спускался подальше от этой изнуряющей качки, ища место, где он сможет наконец-то как следует отдохнуть.

И когда колебания дерева стали вполне приемлемыми он с огромным удовольствием растянулся на крепком вогнутом внутрь листе, ощущая как клетки его организма обрадовались долгожданному отдыху.

Придя в себя и набравшись сил, Сергей немного побродил по ветке, нашел воду, напился как следует и от души побрызгал на себя, смывая пот. Потом он сорвал несколько знакомых плодов и снова улегся в приглянувшийся листок.

Утолив голод и удобно устроившись и закинув руки за голову, он смотрел на редкий в этом зеленом мире, еще видимый в небольшой просвет кусочек неба, сквозь который пробивались редкие лучи белого солнца, придавая природе веселый, жизнерадостный вид. Непроизвольно прислушиваясь к стрекоту местных насекомых — тоже гигантских размеров — мух, бабочек, стрекоз, и наблюдая за их полетом, он совершенно не к месту подумал, что, наверное, здесь, на этой планете, кислорода должно быть больше, чем на Земле. Ведь там размер насекомых впрямую зависит от его процентного содержания в воздухе. Хотя, скорее всего, эти существа никакого отношения не имеет к членистоногим, неожиданно закончил свою мысль Сергей. Просто похожи. И также, наверное, и дриады.

И мысли его тут же переключились на Лею. Он подумал было уже позвать ее сюда, к себе, но потом решил, что дорога вниз все-таки ни в какое сравнения ни идет с подъемом, и его следующая остановка наверняка будет уже дома. Так что ни к чему зря гонять дриаду и тревожить ее понапрасну.

Впрочем, хоть спуск проходил гораздо легче, но, тем не менее, усталому телу отдых требовался теперь гораздо чаще. И на очередном привале Сергей долго стоял у зарослей и смотрел в просвет на ту, манящую его чем-то, ветку, где видел дриаду, так похожую на Элору. Снова опросил дерево, пытаясь в этом потоке образов уловить хоть что-то, хоть какой-то намек на возможность перехода на соседнего исполина, но так ничего похожего не обнаружил — дерево рассказывало только о себе, и, значит, места, где ветви чужого дерева подходят достаточно близко — надо искать самому. И вот теперь он стоял и просто смотрел, ожидая, что вот сейчас листья раздвинутся и она выйдет. Он ждал этого момента в нетерпении, отчего-то сильно волнуясь, но никто так и не появился. И Сергей наконец, стряхнув с себя эту непонятную тягу, направился к себе домой.

Спускаясь по гибкой, словно резина, лиане, он решал куда ему пойти в следующий раз. И обязательно надо будет взять с собой Лею! И привести ее, например, к верхней конструкции — наверняка с ее природной интуицией ему легче будет пройтись по его коридорам. Или спуститься к скелету и кораблю — вдруг она что-нибудь сможет прояснить и по ним?

На подходе к дому он снова натолкнулся на бабочку — правда теперь уже с бело-желтым рисунком.

— Привет, — по привычке сказал он.

Бабочка, наверное тоже по привычке, промолчала. Но и не улетала, глядя на него "не мигая" своими сетчатыми глазами, словно каждая сеточка по отдельности сверлила его сама по себе, как сотни тысяч отдельных живых существ, живущих в голове бабочки, и под этим многомиллионным взглядом ему стало совсем уж жутко (не по себе). и Сергей, опять же на всякий случай, обошел ее стороной, непроизвольно ощущая между своих лопаток тяжелый взгляд ее выпуклых, нечеловеческих, немигающих глаз. И это было неприятно. Спина сама по себе, без его вмешательства, напряглась, ожидая предательского нападения, и он, углубляясь в заросли, все ждал почему-то (почему — он ответить не мог), что вот-вот, вот сейчас, она взмахнет своими огромными крыльями и…

Но все, к счастью, обошлось. Заросли сомкнулись, скрыв его от неподвижных глаз бабочки, и на душе стало гораздо спокойнее. Отойдя еще немного, он прижал руки к дереву — но Леи почему-то нигде не было видно — по крайней мере в ближайшем окружении. Ну вот, как обычно, — подумал он, направляясь по своей родной ветви к "дому", — никто не соскучился по мне и никто не встречает. Но, впрочем, никто и не касался его теплой рукой, и так и не вышел из зарослей. Наверное, где-нибудь заигралась с подружками с соседних деревьев, решил он и, сняв с пояса череп и спрятав его под спальный листок — вдруг он напугает Лею? — направился к бассейну — захотелось немного поплавать и освежиться с дороги.

И здесь Сергей опять натолкнулся на пустой кокон. На том же самом месте, что и раньше. Ну вот, усмехнулся он, снова сталкивая его с ветки, повадился тут кто-то пристраиваться, место себе облюбовал. Надо будет как-нибудь устроить засаду, посмотреть, кто их тут складирует. И, подумав так, Сергей с короткого разбегу нырнул в прохладную чистую воду, бороздя животом мягкое, ворсистое дно совершенно неглубокого бассейна.

Когда он вынырнул, большая тень накрыла его. Сергей быстро вскинул глаза. Та же самая бабочка, судя по рисунку, сидела прямо над ним, сверля его своим безжизненным взглядом. Вот пристала-то, сердито подумал он. Надеюсь, она здесь не высматривает себе добычу? Или, может быть, здесь у бабочек водопой?

Под ее многомиллионным взглядом как-то не плавалось и он вылез из воды, недовольный, что ему помешали. Сел поближе к зарослям — на всякий случай.

— Ну что ты ко мне привязалась? — спросил он прямо. — Что ты хочешь?

Бабочка не улетала и была совершенно неподвижна.

Так они и сидели некоторое время.

— Ну ладно, я домой, — сказал Сергей поднимаясь и видя, что искупаться ему больше не придется. — И не надо меня провожать.

После непродолжительных поисков Леи, Сергей, в конец усталый, вернулся домой и, забравшись в свою постель, расслабился и стараясь уснуть. Ведь сон — лучшее лекарство. А тело неимоверно ныло. Но он все ворочался с боку на бок. В одиночестве уже не спалось, да и мысли разные и тревожные не давали ему покоя. Может, что случилось с Леей? — с легким беспокойством думал он. Ведь наверняка и у дриад есть враги. Но вот только кто? Надеюсь — это не бабочки. Да и дерево, опрашиваемое каждые десять минут, молчало. В смысле — ничего утешительного насчет Леи сказать не могло. И на месте сбора дриад ее тоже не было, впрочем, как и самих дриад. Видать, они собирались только по каким-то своим событиям, решил он, например, цветением каких-либо растений, или еще чего. Ведь недаром они меняют окраску. Хоть и не одновременно, впрочем. А она так красиво выглядела с этой порозовевшей кожей! — с тоской подумал он.

И от мысли, что ее он может больше никогда не увидеть, Сергею стало не по себе. И тогда он решительно поднялся, попил воды жадными глотками, успокаивая себя, долго смотрел на заросли в тщетной сумасшедшей надежде — не выйдет ли она? Ведь знал — нет ее поблизости. Но уж очень хотелось, чтобы дерево ошибалось.

А потом снова лег.

И так — всю свою ‘ночь’.

Время шло, на смену сну приходил период бодрствования, потом снова наступал сон, мир вокруг медленно темнел, а Лея все не появлялась. Не приходила и соседка с рыжими волосами. И даже прилипчивая бабочка давно улетела. И только одна мохнатая гусеница продолжала скрашивать его одиночество.

Сергей больше никуда отсюда не уходил, все это время бесцельно бродя по ветке, либо подолгу просиживая в кресло-образном листе, упрямо теребя дерево своими безрезультатными опросами.

Но Лея так больше и не появилась.

Сумерки.

Он неподвижно сидел на самом краю листа, тяжело смотрел на те ветки, на которых любила лежать Лея, и ни о чем не думал. На душе была полная пустота. "Три дня искали мы в тайге капот и крылья", — вдруг всплыли у него в голове строчки старинной песни. Продолжать, правда, не стал, зная, что дальше там идут такие слова — Три дня искали, мы Серегу… И это было совсем грустно, так как его-то как раз никто и не искал, не собирался искать и никогда этого делать не будет. Никому во всем этом мире он был не нужен. Одинокий чужой человек на чужой для него планете...

В очередной, тысячный поди раз, он меланхолично опросил дерево — Леи нигде не было.

На ветках напротив снова возникла Эя — соседская рыжеволосая дриада. Чуть покачиваясь, она внимательно смотрела на Сергея. Он ей вяло помахал рукой — все-таки старая знакомая.

Сергей и не успел заметить, как она возникла прямо перед ним, неизвестно как держась за легкие заросли. Снизу вверх заглянула ему в глаза, неприятно опалив своей синевой — ведь точно так же это делала и Лея!

Несколько секунд Сергей безразлично смотрел на дриаду.

— Впрочем, ты-то как раз мне и нужна, — наконец произнес он пересохшими от жажды губами, медленно просыпаясь от нахлынувшего на него столбняка. — Может, ты мне сможешь рассказать, куда делась Лея?

Повинуясь его жесту дриада пересела к нему поближе и, чуть улыбнувшись одними кончиками тонких губ, неторопливо выдернула один из цветков, заплетенных в волосы.

Сергей решительно потряс головой, беря ее за свободную руку.

— Нет, — сказал он для большей убедительности — общаться, не произнося ни слова было все-таки тяжеловато. — Сосредоточься.

Крепко и вместе с тем аккуратно держа ее хрупкую руку, Сергей закрыл глаза. Он попытался передать ей образ Леи. Вот она лежит на ветках, а вот ее лицо вблизи — тонкие темные стрелки бровей, большие красивые глаза, поражающие своей глубиной и нежным теплым взглядом, аккуратный ротик приоткрыт в легкой полуулыбке, обнажив белые зубки…

И Эя вдруг резко выдернула руку. В ее глазах он успел прочесть тревогу и беспокойство, прежде чем она растворилась в ближайших зарослях.

Сергей долго смотрел на этот участок зеленого ковра, где скрылась дриада, безразлично отметив про себя, что Эя качнула только два или три листика, и пустота на душе становилась все больше и больше.

Он не знал, сколько он так просидел. Что-то мелькало перед его пустым взором, кто-то проходил мимо, пролетал, проползал. Чьи-то мохнатые лапки щекотали его руки, чье-то низкое жужжание доносилось за его спиной, пока рыжий цвет не заслонил весь мир и густые волосы не уткнулись ему в лицо, щекотя нос и мешая дышать.

Сергей очнулся и отстранился. Это конечно же снова была Эя. И глаза ее на этот раз были печальны и серьезны, а в руках она неловко сжимала все тот же маленький цветочек.

— Это потом, — устало покачал он головой. — Пока не расскажешь.

И он снова взял ее за свободную от цветов руку.

Сергей передал ей только одно изображение — Лея, удаляющаяся по ветке, но зато — несколько раз. В ответ он получил неясный хаотичный поток разноцветных образов. Он сосредоточился, но ничего не было понятно. И он снова передал дриаде образ удаляющейся Леи. В ответном потоке он смог различить что-то похожее на гусеницу и бабочку.

Ее унесла гигантская бабочка? — мысленно спрашивал он, пытаясь нарисовать картинку как бабочка с бесцветными крыльями — вдруг все их образы носят конкретный характер? — хватает Лею и уносится ввысь. А в ответ — образ полета, причем явно все выше и выше. Умерла? — снова спрашивал он, пытаясь мысленно представить, как Лея перестает жить и ее плоть разрушается прямо на глазах. Правда он не знал, как дриады устроены внутри, картинка получилось расплывчатой и неясной, и на этот свой посыл он не получил никакого ответа.

Общение у них было долгим, но кроме образов гусеницы, бабочки и свободного парения в воздухе он больше ничего разобрать не смог. Наконец, сильно устав, Сергей отпустил руку Эи и открыл глаза.

Дриада выглядела так, словно ее долго и изощренно мучили.

Мелко подрагивая, она неуверенно обняла его, протягивая уже порядком помятый цветок, и под ее взглядом Сергей устало кивнул.

— Ладно, сдаюсь, — тихо сказал он. — Тем более, что уже пообещал.

Он устало лег на лист. Дриада, измученная, неуверенно — рядом.

Сергей обнимал и ласкал девушку и думал только о Лее — это ее тело, ее кожа, ее тепло и ее любовь. И если он сейчас откроет глаза, то увидит ее густые пепельные волосы, ее нежный внимательный взгляд, ее открытую улыбку, утонет в синеве ее глаз. Но он только сильнее жмурил глаза, боясь разрушить это наваждение, боясь снова потерять Лею, только что вновь приобретенную, хоть и в мыслях, и совсем на короткое время. И он не думал тогда, что потом разочарование будет еще горше, а боль утраты — еще острее…

Он проснулся один.

Устало поднялся.

Встретился глазами с гусеницей, куда-то упорно ползущей.

— Принцесса, ты только не лезь, — недовольно сказал он ей.

Гусеница, подъев все приглянувшиеся ей листья, видно решила сменить место своего жительства, оставляя его совсем одного, и отвечать на глупости не собиралась.

Сергей механически умылся. Прошелся по ветке, в тайне ожидая за каждым сгустком зарослей увидеть Лею, спокойно сидящую на ветке. Она подойдет к нему, обнимет, и все будет хорошо... и все будут счастливы. Впрочем, так он думал уже более спокойно — боль утраты все-таки несколько притупилась. Опросил дерево — Леи среди этой массы живых существ, заполонивших дерево, по-прежнему не было. На всякий случай он в очередной раз кинул клич по дереву — Лея, где ты? Отзовись! Лея, приди! Мне плохо!