Год 2077-й

     — Хм... а он прямо-таки интеллигент, Волк этот... — Молотов сидел, вытянув обутые в кирзовые сапоги 45-го размера ноги на притащенном непонятно откуда колесе, то ли от грейдера, то ли от здоровенного трактора, и старательно изготавливал свою фирменную папиросу. — Начитанный. Держится уверенно, но не хамит и не нарывается. Вид у него экзотичный, я бы сказал...

     — А давайте-ка его поспрашиваем, — предложил Кувалда. — Долго он за этими лысыми шёл. Диверсию учинить им мог бы уже давно... Этот точно смог бы, я думаю, но не спешил он с лысыми расправиться...

     Молотов посмотрел на Юру и молча кивнул. Юра спрыгнул с кара и направился в дальний конец торгового зала, усыпанного обломками витрин и деталями разобранных стеллажей. За десятилетия в помещение нанесло ветрами кучи пыли и мелкого мусора, которые собирались по углам и вокруг крупных предметов, и теперь в таких местах уже росли деревья.

     Волк сидел на пластмассовом ящике, опершись спиной о колонну, подпиравшую уцелевшую часть крыши здания, его руки были сложены на груди, глаза закрыты. Со стороны могло показаться, что Волк дремал. Немного поодаль «дремавшего» не то пленника, не то гостя, на заваленном на бок холодильнике уселись двое молодых искателей из Октябрьского — Лёха и Глеб, назначенные Молотовым присматривать за эпатажным субъектом. Когда Юра подошёл к «спящему» и хотел было похлопать того по плечу, Волк поймал руку, одновременно с этим открыв глаза. Спокойно посмотрел на искателя и руку отпустил.

     — Скажи нам, Волк, — задал вопрос подошедшему с Юрой гостю-пленнику Иван Кувалда, — зачем здесь эти ребята?

     — Насколько мне известно, фашистам зачем-то было нужно сначала сюда, в Екатеринодар, а после в Новороссийск... Объект там какой-то секретный...

     — Краснодар, — поправил его Кувалда.

     — Что?

     — Краснодар, говорю. Мы называем этот мёртвый город Краснодаром.

     — Понял, — сказал Волк.

     — А почему ты лысых фашистами называешь? — поинтересовался у Волка Юра.

     — А ты бóшки их видáл? — ощерился Волк. — А ещё у них свой Фюрер имеется и концлагеря́ для тех, кто рожей не вышел...

     Молотов с Кувалдой переглянулись. Дед Кондрат задумчиво поглаживал аккуратную бородку. Юра только хмыкнул.

     — Куришь? — Молотов предложил Волку только что изготовленную папиросу.

     — Нет, спасибо...

     — Андрей, — представился искатель. — Можно и по фамилии: Молотов.

     — Спасибо, Андрей. Не курю я, — ощерился Волк. — А меня Алексеем звать. Но я больше к псевдониму привык, так что лучше Волком зови.

     — Так что там с Объектом этим? — вернул разговор в нужное русло Кувалда.

     — А что с Объектом? Это всё, что я узнал. Если бы вы этих пидоров лысых не положили, я бы за ними до конца сходил. И с командиром ихним, с Яросветом, потом бы поквитался... — При упоминании Яросвета лицо Волка изменилось, желваки напряглись, в глазах блеснул нехороший огонёк. — Единственное, что могу ещё добавить, — продолжал Волк, — Объект этот военный и имеет отношение к приснопамятным Ракетным войскам стратегического назначения... У командира фашистов карта была, возможно, на ней что-нибудь есть... Но карту, насколько я понимаю, этот лысый пидор с собой унёс?

     — Карту мы не находили, — сказал Кувалда. — Волк, постарайся вспомнить хоть что-нибудь. Обещаю, если этот лысый хер попадёт к нам в руки, тебе будет предоставлена возможность с ним посчитаться. — Сказав это, Кувалда прямо посмотрел в глаза Волку. Все собравшиеся вокруг костра сохраняли молчание. Всем было понятно: от того, что ещё знает этот человек в волчьей шкуре, зависит многое.

     Волк молчал минуту. Все ждали. Потом он встал и подошёл к костру.

     — Разрешите? — он посмотрел на котелок с чаем.

     — Да, конечно, — сказал Кувалда, кивнув в сторону металлического ящика, на котором стояло несколько железных кружек.

     — Спасибо, но у меня своя есть...

     Кувалда понял намёк:

     — Верните ему вещи, — сказал он одному из стоявших рядом искателей.

     Волку вернули его походный рюкзак и лук, но без колчана со стрелами.

     Взяв рюкзак, Волк извлёк из него эмалированную кружку и банку с мёдом. Положив ложку мёда в кружку, Волк подошёл к котлу и аккуратно, чтобы не зачерпнуть распаренной травы, нацедил в кружку ароматного отвара. Банку с мёдом молча поставил на ящик с кружками: мол, угощайтесь.

     — У меня есть условия.

     — Говори.

     — Я хочу жизнь Яросвета и долю того, зачем фашисты сюда ехали.

     Кувалда посмотрел на товарищей. Все молчали. Первым заговорил Серёга Хмурый:

     — А не много ли ты хочешь, Волк? Мы бились с лысыми. Есть убитые и раненые. Да и земля эта наша...

     — Ты сколько суток за ними шёл? — спросил Хмурого Волк. — Да-да, конечно же, я тебя видел... — сказал он, усмехнувшись, заметив, как искатель приподнял бровь. — А я две недели педали крутил. А до того по мёртвому Ростову круги нарезáл, скрываясь от ебанутых на всю голову фашистских баб... Валькириями, ёб-т, они зовутся, суки драные... А три месяца назад я потерял всех своих людей... семьдесят шесть человек взрослых и детей... и сам едва жив остался. Так что, мне с этого пирога тоже причитается. Чего бы там, на Объекте этом ни́ было...

     Молча смотревший до этого на огонь костра Дед Кондрат повернулся к Волку и пристально посмотрел на него. Волк не отвёл глаз. Они несколько секунд рассматривали друг друга, потом Дед Кондрат сказал, обратившись к Хмурому:

     — Серёжа, я думаю, Алексей в своём праве. — Потом, помолчав, добавил: — Если то, что известно ему, поможет нам распутать это дело, можно и отблагодарить человека.

     Кувалда посмотрел на Молотова. Тот слегка кивнул. Потом на сидевшего у костра Витькá (после его подвига никто из старших товарищей не стал возражать, когда Кувалда пригласил парня присутствовать при разговоре старших). Витёк, заметно смутившись, тоже кивнул.

     — Хорошо, — произнёс Кувалда. — Ты не уйдёшь обделённым. Но касательно жизни этого Яросвета, если получится взять его живым, решит Сход... Если расстрел, то тебе позволят спустить курок. Если нет — набьёшь морду.

     Волк немного помолчал, помешивая чай в кружке, потом согласно кивнул.

     — Улица Николая Второго. В районе перекрёстка с Ельцина. Им сначала туда нужно. Зачем — точно не знаю, но это у них был первый пункт. Яросвет не обсуждал этого вслух со своими солдатами, это я случайно, можно сказать, — (Волк улыбнулся своей клыкастой улыбкой) — оказался свидетелем разговора Яросвета с Первославом... ну этим, вторым, который с ним ушёл... они вроде как друзья.

     — А как думаешь, зачем лысые тележки железнодорожные с собой везли? У них там, в чудо-трамвае этом, их пять штук лежит.

     — А это у них страсть такая к железным дорогам. Ко мне на станцию они тоже на таких приехали... «железнодорожнички», блядь...

     — Ну что ж, товарищи, — сказал Дед Кондрат, — теперь понятно, почему они заехали именно с этой стороны. До перекрёстка этого отсюда час идти. Эти двое ушли от нас в противоположную сторону. Стало быть, чтобы зайти на Николашку, им надо идти в обход, либо через аэропорт, либо через город... Ночью они, даже с картой, нихера не найдут. Да и на упырей нарваться могут, или на псин... Они пойдут в город утром, с рассветом.

     — Надо идти туда, — сказал Кувалда. — Сейчас выходить. Я знаю место. Хмурый, Молотов, Витя, Длинный, и ты, Юра — выходим через двадцать минут. Алексей Геннадьевич, — обратился Кувалда к Деду Кондрату, — оставайся здесь, начальствуй. Правая рука у тебя в порядке, а за левую тебе Ящер будет, у него как-раз левая цела.

     — Я свами пойду, командир! — сказал Ящер.

     — Так рука...

     — Рука в порядке. Чиркнуло по шкуре, зашили уже. Моя рука — что твоя голова, так... девок пугать только...

     — Значит решили. Идём всемером. Собирайтесь.

     — Я пойду с вами, — произнёс Волк.

     Искатели посмотрели на него и на Кувалду.

     — А что? Я в деле, значит должен принимать участие не только в задушевных посиделках у костра. К тому же я хорошо стреляю из лука... даже ночью.

     — Хорошо, — сказал Кувалда. — Пойдёшь с нами. Только учти, на выходе... мы называем такие дела — «выходами»... командир всегда один. Сегодня это я. Тебе всё понятно, Волк?

     — Да, командир, — ответил Волк. — Я всё понял.

     Глава пятая. По следу

     25 мая 2077 года, бывшая Россия, Кубанская область, Екатеринодар, район улиц Николая II и Ельцина, раннее утро

     В этом месте взрывная волна, растерявшая часть своей сокрушительной силы, не смогла нанести таких серьёзных повреждений как в прилегавших к аэропорту районах. Большáя часть городской застройки представляла собой выжженные огненным штормом коробки с чёрными квадратами окон, но на стенах домов уже не встречались причудливые и пугающие тени, запечатлевшие последние мгновения жизни своих хозяев. Проходя вблизи от эпицентра, Первослав то и дело направлял автомат в сторону возникавших на уцелевших фрагментах строений «призраков».

     Здесь «призраки» больше не появлялись. За новостройками второго десятилетия ХХI века начиналась более старая, застроенная ещё при Союзе, часть города, отделённая улицей носившей имя человека, которого большинство граждан давно не существующей страны считали преступником. Но, несмотря на мнение граждан, в последние годы перед Войной его именем назывались проспекты, улицы и площади, ему ставились памятники, в честь него назывались (вернее, переименовывались) ВУЗы... Улица Ельцина была широкая (настоящий проспект!) и вся заставленная сгоревшими автомобилями. До улицы Николая 2-го, названной в честь ещё одного «горячо любимого» в народе государственного деятеля, по карте было пять кварталов. Там ориентир: трамвайная остановка, от которой следовало двигаться вглубь жилого квартала в направлении центра города. Через сто метров будет нужный дом — четырёхэтажное жилое здание постройки семидесятых годов прошлого века...

     Они шли осторожно. Пока им везло, и они не встретили ни собак, ни нелюдей.

     Пуля прошла навылет, не задев кость. Навыкам оказания первой помощи при подготовке военных в Рейхе уделяли должное внимание, и Первослав имел такие навыки. Ему не раз уже приходилось работать иголкой и ниткой по раненым бойцам, и в этот раз у него вышло весьма неплохо. Яросвет держался и был условно боеспособен. Левое плечо Яросвета было перевязано (Первослав продезинфицировал рану и наложил швы), рука покоилась на приспособленном под это дело автоматном ремне. Точно стрелять из своего «сто четвёртого» Яросвет пока вряд ли сможет, но с ПММ и одной рукой вполне управится.

     За время, прошедшее после боя, они лишь один раз сделали большой привал, чтобы наложить швы капитану и немного поспать, — требовалось восстановить силы. Пришлось делать немалый крюк, чтобы снова не нарваться на местных. Местные наверняка взяли пленных и выпытали у тех всё относительно целей отряда. Но точный адрес могли назвать только три человека из команды: Яросвет, Первослав и Ведагор. Вряд ли местным удалось взять штабс-сержанта живым. И, тем не менее, полностью исключить возможность засады в месте назначения было нельзя. Деваться было некуда. Они должны были попасть в одну из квартир на первом этаже старого дома и уйти незамеченными. Или всё было зря.

     Светало. Они почти подошли к перекрёстку с улицей Николая 2-го. Яросвет уже заметил нужную остановку, чуть поодаль от которой, прямо на перекрёстке, стоял остов сгоревшего трамвая. Они с Первославом ушли влево, решив пробираться чрез дворы, чтобы не привлечь внимания возможной засады. Но было поздно... — за ними уже несколько минут наблюдал в прицел СВУ командир местных Иван Кувалда. Он мог бы положить их обоих там же, на заросшей бурьяном и заставленной ржавыми машинами улице Ельцина. Лишь необходимость выяснить конечный пункт назначения чужаков удерживала Кувалду от выстрела...

     ...В одном из помещений на третьем этаже обгоревшего здания офис-центра на углу Ельцина и Николая 2-го, где с четырёх часов утра сидели в ожидании гостей с севера измотанные бессонной ночью искатели, повисло напряжение. Всем было хорошо видно бредущих по дороге фашистов (то, что это были те самые фашисты с «корабля» ни у кого не вызывало сомнений). Когда фашисты свернули между домами, командир группы искателей Кувалда опустил ствол и посмотрел на стоявшего рядом Волка. Ничего не сказав, Волк лишь слегка качнул головой, еле заметно прищурив левый глаз.