Зеркало Деметры

Борислав напрягся.

— Нет, — сказал он. — Честно — нет. Но я уверен, что принцип "не навреди" будет соблюден.

Линденгард кивнул.

— Хорошо, что честно, — сказал он. — Беда в том, что, кроме принципа "не навреди", есть еще принцип "не тронь меня". Noli me tangere. Положа руку на сердце — неужели вы совсем не понимаете изоляционистов?..

Борислав вспомнил кое-какие истории, относящиеся к опыту работы КОМКОНа-2.

— Понимаю... Думаю, что понимаю. Но я уверен, что они неправы. Мы уже соприкоснулись. И теперь контакт неизбежен.

12 сентября 61 года НР

Здесь Родос, здесь прыгай

Спрятанная в недрах линкора "Истрия" рабочая комната флотской контрразведки резко отличалась от помпезного адмиральского салона. Стены из серого пластика, простой стол, матовые лампы. И пространство, достаточное только для того, чтобы двое работающих здесь офицеров могли свободно разойтись.

Корветтен-капитан Эрнст Абель сидел в глубокой задумчивости. Как начальник контрразведки 19-го сектора, он имел полное право открыть прослушивание кабинета командующего, если бы возникла реальная необходимость. Он знал, что при Гольденбаумах такое было и вовсе в порядке вещей. Но теперь — нет. Теперь нужны обоснования и отчетность; контрразведчика, который начнет следить за вышестоящими без особой нужды, могут понизить в должности, а то и в звании. А доносительство в Рейхе сейчас не поощряется, поэтому коллеги не рискуют. Не случайно отдел контрразведки находится не на "Карниоле", а на однотипной с ней "Истрии": чтобы под ногами у командующего не путаться. Там, где дело касается высшего командного состава, контрразведчику лучше воздержаться от ненужной активности, чем получить втык за косвенную диффамацию — иными словами, за дутые обвинения, способные бросить на кого-то тень. Господа адмиралы к этому относятся ох как трепетно; если что — пожаловаться не преминут.

Ну, а если подозрения реальны?

Он побарабанил пальцами по столу. Активировал монитор и принялся перелистывать выведенные на экран данные.

Борислав Дружинин. Уроженец планеты Радагаст в системе звезды Семаргл. Там же окончил университет, получив специальность научного журналиста. Флотский корреспондент в звании лейтенанта. Трое с лишним суток назад прибыл в 19-й сектор на крейсере "Любляна". Остановился на станции "Ётунхейм", посетил линкор "Карниола". Сейчас находится вновь на "Ётунхейме". Заявленное время пребывания в 19-м секторе — неделя, половина из которой уже прошла.

Казалось бы, ну что о таком мимолетном госте беспокоиться? Улетит же, и пусть с ним возятся там, где он постоянно живет. Но, во-первых, проверка, на тот момент еще совершенно рутинная, показала, что в списке экипажа и пассажиров "Любляны" человека по имени Борислав Дружинин не было. Вот так вот: в журнал "Ётунхейма" его прибытие вписали по всей форме, и указано, что привезла его именно "Любляна"; но на самой "Любляне" такого человека как раз и не знают. Уже интересно, да? Естественным шагом тут было бы запросить контрразведку сектора Семаргла. И такой запрос действительно отправлен — только вот, взглянув на карту, мы видим, что Семаргл расположен на другом конце территории бывшего Союза, и отделяет нас от него почти четыре тысячи световых лет; так что быстрее, чем за пару недель, курьерский корабль никак не обернется. Случайность? Но должна ли контрразведка верить в случайности? Это, значит, второй момент, о котором следует подумать.

А есть еще и третий...

— Йорг, повтори еще раз. Что он сказал?

— "Контакт неизбежен". Это единственная фраза, которую мой источник расслышал точно.

— Твой источник — это тот унтер-офицер?..

— Да. Он приносил командующему чай, и дверь оказалась приоткрыта.

Абель умолк, размышляя. Второй офицер отдела, лейтенант Йорг Зенгер, не мешал ему. Оба понимали, что ситуация пока что очень туманная. То, что командующий сектором принял у себя очевидного нелегала — это теперь ясно. А вот все остальное — предположения.

— Ладно, — сказал Абель. — Какие вообще у нас есть идеи? Первая и самая приятная — он наш же собственный агент, только другого отдела или другой службы. Может такое быть?

Зенгер покачал головой.

— Другой флот? Или разведка группы флотов? Да вряд ли. Они по-другому работают. Они бы нам подкинули незаметного человека. Унтера-ремонтника какого-нибудь, или там фенриха — командира истребителя. Но не белую ворону, которую видно за версту.

— Есть еще политическая разведка, — напомнил Абель.

— Политическая... Ну да, эти, пожалуй, могли. Но у них с военным ведомством не очень. Почему тогда они прислали человека в мундире, а не штатского?

— Потому что штатских на "Ётунхейм" не пускают. А если пускают, то проверяют в разы тщательней. А так — ну офицер и офицер, ничего особенного.

— Логично, — признал Зенгер. — Но это ведь не единственная версия?

— Еще бы... Ну, учитывая его имя и характер легенды, мы просто обязаны рассмотреть третью вероятность: что он агент республиканцев.

Зенгер удивленно взглянул на собеседника.

— Это была бы совершенно невероятная наглость, — сказал он. — Немыслимая. И главное — зачем? Что они интересного могут узнать здесь, на удаленной базе?

— Понятия не имею, — сказал Абель. — Но это не повод отводить версию заранее. А теперь скажи: у тебя у самого какие-нибудь идеи есть?

— Внятных — нет.

— А насчет его задач?

— Тем более, — сказал Зенгер. — Я не знаю, что он имел в виду, и не вижу возможности сделать вывод из одной фразы.

— Да. Конечно. Но вот о чем я думаю. Могли такого человека прислать, чтобы он сделал резюме тактического и технического состояния сектора?

Зенгер сморщил нос.

— Думаю, что нет. Это задача для заурядного шпиона, а не для такой яркой фигуры, к тому же лишенной технического образования.

— Техническое образование он мог и скрыть, — заметил Абель. — Но ты прав: мне это вероятным не кажется. Если бы их интересовала техника, они бы послали "незаметного человека", как ты говоришь. А у таких птиц, как наш друг, задачи обычно бывают политические. И вот как раз это меня и смущает... Как ты сам прекрасно знаешь, наш девятнадцатый сектор — окраинный, очень малолюдный, без единой планеты-миллиардника. Почему сюда? Почему не в восемнадцатый, не в двадцатый? Они все гораздо более населены, и, если на то пошло, кораблей там тоже больше. Вот что они могли такого интересного здесь найти?

— Стоп-стоп, — сказал Зенгер. — Кажется, я понимаю, куда ты клонишь...

— Я никуда не клоню. Но продолжай.

— Я думаю... Если девятнадцатый сектор не выделяется людьми, то он может выделяться какими-то природными явлениями. Не случайно здесь работают астрофизики. Возможно, они что-то нашли. Что-то важное.

— Астрофизики работают во всех окраинных секторах, — тихо сказал Абель. — И станция "Ётунхейм" — не единственная. Но... да. Это может быть правдой.

— А выводы?

Абель встряхнулся.

— Никаких выводов, — сказал он. — Все отлично. Давай теперь остановимся, перестанем пока что гадать, кто и зачем его послал, а поглядим на фактологию. У нас есть точка, с которой связана его легенда — Радагаст. Есть срок его работы — неделя. И есть факт, что его принял командующий. Последнее показывает нам, что задача важная...

— Он не агент, идущий на внедрение, а курьер, посланный с какой-то разовой миссией, — сказал Зенгер. — Иначе легенда была бы совсем другой.

— Да... И при этом они наверняка понимают, что если мы запросим Радагаст, то легенда сгорит. А это значит...

— Это значит, что через две недели она будет уже неактуальна. Такой человек исчезнет навсегда: ищи, не ищи.

Абель удовлетворенно кивнул.

— Отлично. Итак, ни на какие глубокие проверки времени нет. У нас три дня на то, чтобы накрыть его: прямо здесь и прямо сейчас. Как говорится, здесь Родос, здесь прыгай.

Зенгер нахмурился.

— Мы должны заставить его проявить себя, — сказал он.

— Разумеется, — проворчал Абель. — Но вот как? Чем его можно спровоцировать?

— Это ведь запросто может оказаться наш... Надо как-нибудь нетравматично.

Абель посмотрел на коллегу осуждающе.

— И какие еще очевидности мне предстоит от тебя услышать?.. Разумеется, это может быть наш. Даже скорее всего. Девять из десяти, что это какие-то игры наших коллег. Но ты не забыл, что нашей работы это не отменяет?..

— Не забыл. Хорошо, вот самый простой вариант. Я прилечу на "Ётунхейм", представлюсь ему как местный астрофизик — в лицо он меня знать не должен, а поддержать разговор я уж как-нибудь смогу — и в процессе общения ненавязчиво так скажу, что я родом с Радагаста. Или что хорошо знаю эту планету. И поглядим на реакцию.

Абель покачал головой.

— Сомнительно. Если он более-менее серьезно подготовлен, а мы должны на это рассчитывать, то он сейчас знает о Радагасте примерно столько же, сколько и ты. В этом случае разговор ваш будет забавным, но бесполезным.

— Хорошо. Твой вариант?

— Нет у меня своего варианта. Я пока размышляю. Надо учитывать, что он не один. Его кто-то прикрывает. Линденгард — совершенно точно.

— Вот к чему ты ведешь...

— Я ни к чему не веду. Но — давай посмотрим. Линденгард. Какие у него связи в столице?

— Это я сразу не скажу. Это надо базу поднимать и в ней копаться.

— Покопайся, — посоветовал Абель. — Но это — дальний прицел, так сказать. А нам надо действовать прямо сейчас. Вспомни. "Ётунхейм". Кого мы там знаем? Кто может контактировать и с Линденгардом, и с нашим другом?

Вместо ответа Зенгер активировал монитор и пару минут перебирал на экране какие-то данные. Потом взглядом подозвал шефа.

— Кажется, подходит, — сказал Зенгер.

Абель пробежал глазами несколько строчек. Кивнул.

— Кажется, мы придумали, — сказал он.

13 сентября 61 года НР

Ночная тревога

Дверной гудок разбудил Борислава посреди сладкого сна: он был на Земле, шел по березовому светлому лесу, и, кажется, не один... Гудок повторился. Борислав встряхнулся, тронул клавишу освещения каюты и только тут осознал, что он на "Ётунхейме". До подъема — почти два часа. Значит, что-то случилось... В коридоре за дверью стоял очень молодой фенрих.

— Прошу прощения, господин лейтенант, — сказал он. — Поручение командования. Одевайтесь, я вас провожу.

Они долго шли незнакомыми узкими коридорами, потом поднялись на лифте и оказались в маленькой серой комнате, в которой ждал адмирал Линденгард собственной персоной.

Он был озабочен.

— Спасибо, Витольд, — сказал он фенриху. — Здравствуйте, Борислав. Простите, я не так хотел с вами попрощаться...

— Что случилось?

— Вами заинтересовалась контрразведка. Через час-другой они прибудут с проверкой. Слава Тору, меня успели предупредить... Но на "Ётунхейме" вам оставаться нельзя.

— Контрразведка флота? Разве она вам не подчиняется?

Линденгард, несмотря на серьезность ситуации, улыбнулся.

— Не будьте наивным. Контрразведка не смогла бы работать, если бы не имела права действовать помимо меня. Знаете, сколько в нашей истории было адмиральских мятежей?..

— Мне жаль, — сказал Борислав. — Я не хотел подставлять вас под удар.

Линденгард отмахнулся.

— Я-то справлюсь. Не впервой... Сейчас дело не во мне, а в вас. Борислав, вы хотите вернуться домой через Окно — или продолжить путь на Феззан? Я могу организовать для вас и то, и другое.

— Продолжить путь на Феззан, разумеется.

— Вы понимаете, насколько это опасно?

— Понимаю.

— Надеюсь... Хорошо. Вас возьмет "сфинкс" и доставит на базу Тренто. Она маленькая, расположена на отшибе, и никого, кроме военных, там нет. Зато там обязательно стоит дежурный легкий крейсер. Вы встретитесь с его командиром и скажете слово "гуттаперча". Повторяю: "гуттаперча". Это будет означать, что командир крейсера обязан принять любой ваш приказ. Скажете ему, чтобы доставил вас на Феззан. Скажете, что путешествие секретное. Он сам разберется, как лучше пройти и где лучше сесть... Карту Феззана помните?

— Конечно.

Линденгард провел рукой по лбу. Он выглядел усталым.

— Хорошо... Надеюсь, дальше обойдется без детективных приключений. Помните главное: ваша легенда засвечена, и нигде на Феззане вам появляться под этим именем нельзя. Как только прибудете туда — немедленно, не выходя за пределы космопорта, позвоните по телефону... — и он назвал номер.

Истребитель "сфинкс" был, по сути, двухместным вариантом легкой "валькирии". Кресла пилота и стрелка-штурмана располагались там одно за другим. Пилотом внезапно оказалась девушка, жгучая брюнетка с пронзительным взглядом; звали ее Лотта Вагнер. Она бесцеремонно указала Бориславу на кресло стрелка, захлопнула кокпит и принялась колдовать над навигационными настройками. Спросить ее о чем-либо Борислав не решился.

Сам полет был довольно скучным. Кабина "сфинкса" была закрытой, на ее стены проецировалось виртуальное изображение; Борислав пытался за ним следить, но очень быстро потерял ориентировку в рисунке звезд и стал клевать носом. Насколько он мог судить, двигались они в основном по прямой. Лотта явно намеревалась как можно быстрее доставить пассажира из пункта А в пункт Б. Только через час полета она впервые подала голос.

— Видите Тренто?

Борислав пошевелился, пытаясь хоть что-то разглядеть.

Лотта полуобернулась к нему.

— Впервые так летите?

Борислав кивнул.

— Сочувствую. Тренто у нас прямо по курсу. Еще часа полтора, и будем там.

— Спасибо, — вымолвил Борислав.

Лотта дернула плечом и повернулась к пульту.

Зуммер застал Борислава врасплох.

— Это что?

— Сигнал от эсминца, — сказала Лотта, не оборачиваясь.

Под рукой у нее горел экранчик связи с непонятными символами. Видимо, рутинный запрос "свой — чужой". Лотта что-то отстучала, и в ответ почти сразу возник сигнал, который Борислав узнал.

LN — "немедленно остановиться".

Лотта вздохнула и... Борислав не понял, что она сделала. У него перехватило дыхание. Небесная сфера будто перевернулась. А "сфинкс" продолжал идти к Тренто, но уже с другого угла.

И только теперь Борислав заметил эсминец. На проекционной виртуальной поверхности он отображался красной точкой.

Движение. Рывок. Остановка. И вновь движение — тяжкое, натужное, как сквозь мед...

— Himmellherrgottsakramenthallelujamileckstamarsch, — сказала Лотта. — Мы влипли.

— Буксирный луч?

— Именно.

— Что будем делать? — поинтересовался Борислав.

— Ничего. Ни права не имею, ни технической возможности. Чтобы вырваться из такого луча, нашей мощности не хватит.

На экране опять что-то зажглось. LS — "выключите двигатель".

Борислав услышал, как Лотта скрипнула зубами. И тут же что-то изменилось. Движение перестало ощущаться.

— Куда они нас поведут? — подумал Борислав вслух.