Третье правило возврата

С этими словами он приближается и протягивает мне обе папки. С подробностями дела я ознакомлюсь позже, а вот на команду хочется посмотреть уже сейчас. Артефактор и связист моего внимания не привлекают, кроме того что оба блондины и последний — обозначенный просто "Маки" — явно недавно перешагнул порог совершеннолетия. Но гении все и должны быть такими, иначе никак. Мастер по заговоренным вещам имеет вид усталый, но вполне приличный, и зовется Куинном О'Саливаном. Глаза голубые и умные. Сработаемся, думаю. А вот вид "аналитика места преступления" вызывает во мне чувство брезгливости. Ибо жена Фредерика Фроста четко ассоциируется в моем понимании с прилипалой, которой по счастливой случайности не достался Грион. Она даже к инквизиторам вслед за ним подалась...все еще рассчитывает на что-то?

— Вы уверены, что сводить нас с Валькери Фрост — это хорошая идея? — я отрываюсь от бумаг и замечаю, что Гард сидит на краешке своего стола, с интересом разглядывая меня.

— Где, как не во время совместного труда, вы сможете доказать ей, что не пытались убить ее мужа? — проницательно замечает Аврелий. — К тому же она хороший специалист. Вы — важный свидетель и член команды в будущем. Вам в любом случае придется столкнуться друг с другом.

Только не под началом Гриона...только не тогда, когда путь к нему для Кири открыт и горит зеленым светом. Я трясу головой, отгоняя ненужные мысли, и только сейчас понимаю, что и это Гард продумал до мелочей. Только как он вообще планирует раскрыть дело Ангела, когда в этой самой команде Гриона с моим появлением начнется обратный отсчет перед очередным масштабным взрывом?

— Аврелий? — я обращаюсь к мужчине с внезапным порывом. — Если бы я не поддалась на ваши уговоры и не вняла запугиванию, предложенному Грионом, вы, как стратег, на что решили бы надавить в качестве последнего шанса?

Гард странно улыбается и вновь достает папку с фотографиями. Затем отделяет один из снимков, показывая мне женское предплечье с высеченными на нем крыльями.

— Астрэйа Ризандер. Тридцать пять лет. У нее осталась годовалая дочка, и убитый горем отец не знает, что сказать ей, когда подрастет, о том, куда пропала мама. У меня убили жену. Вам не кажется, что такому стратегу, как я, просто необходимо знать некоторые струны человеческой души, более всего подверженные влиянию эмоций?

— Вы потеряли жену — Грион потерял все, — не соглашаюсь я с его последним доводом, однако понимая, что с мамой девочки Судья попал в точку: только ради этого я бы согласилась.

— Ошибаетесь, Виола, — тихо возражает Гард. — Вы в силах вернуть ему то, что он потерял.

Он снова будит в душе что-то давно забытое, вгрызаясь своими словами в недра заледеневшей плоти, и я чувствую, как оттуда приходит еле заметный отклик эмоций. Влиял на меня Аврелий Гард или нет, но своего точно добился: отныне я начинаю ощущать чужую боль почти так же, как и свою.

Глава 5. Инквизитор

I believe in you

You're taking over me

Evanescence "Taking over me"

(Я верю в тебя

Я отдам все, лишь бы получилось тебя найти

Я должна быть рядом с тобой,

Чтобы жить, чтобы дышать,

Потому что ты — это все, что у меня есть)

Я размышляю над словами Гарда, пока взявшаяся, будто из ниоткуда, девушка-секретарь ведет меня из его кабинета обратно к Гриону. По крайней мере, я не ощущаю внутренней тревоги, всецело доверившись ей и надеясь, что куда-нибудь меня точно выведут. А еще небольшую проблему составляют с трудом удерживаемые в руках папки: меня больше настораживает не их вес, а не слишком добротно собранные внутри материалы. Гард то ли торопился, то ли некоторая небрежность просто присуща всем его действиям. Хотя по кабинету не скажешь. Да и по методичной беседе — тоже. А вот газетные вырезки вкупе с предоставленными отчетами грозятся оказаться на полу раньше, чем мы достигнем цели путешествия. Но я мужественно останавливаюсь несколько раз, чтобы поправить бумаги. Они станут моим чтивом на долгое время. С делом Ангела и досье на команду Гриона мне предстоит разобраться досконально.

Да, я оказываюсь права, и вскоре уже стою перед дверью со знакомой табличкой. Девушка-секретарь покидает меня сразу же, ограничившись вежливым прощальным кивком. Кажется, в кабинет к шефу нужно входить со стуком, не так ли? Как бы мне это осуществить, не развалив вороха бумаг в руках? Или на первый раз сделать вид, что я о новых должностных обязанностях не проинформирована? Кивнув собственным мыслям, разворачиваюсь к двери спиной и пытаюсь открыть ее, совершив поступательное движение самым удобным для этого местом. Кажется, Грион все-таки чувствует меня. Мгновением раньше он открывает дверь, и я со своим порывом, который уже не остановить, лишаюсь опоры, обретая ее вновь уже в объятиях мужа. Где-то над ухом раздается веселый смешок:

— Необычный способ входить внутрь. Я поражен до самой глубины души.

— Руки заняты. А то постучала бы непременно, господин начальник, — язвлю я, тем не менее, ничем в тоне насмешки не показывая.

Меня разворачивают лицом к себе и забирают папки из рук. Я вижу хмурое лицо Гриона, когда он открывает ту, что с делом Ангела, и пролистывает первые несколько страниц. Я-то до них еще не дошла...

— Все-таки согласилась, — выносит он вердикт, тяжело вздыхая, и, не глядя на меня, отстраняется, после чего идет к своему столу и определяет папки туда. Я пожимаю плечами и как само собой разумеющееся выдаю первую пришедшую в голову мысль:

— Странно, что ты этому еще удивляешься. После фееричных-то угроз про сдачу психокинетика в руки исследователей.

Грион вскидывает голову и смотрит как-то разочарованно:

— Стандартный прием. И ты купилась?

Я некоторое время озадаченно смотрю на него, потом, кажется, понимаю, что он имеет в виду:

— Злой Инквизитор и добрый Судья?

Муж демонстрирует хулиганскую улыбку и молча кивает. Я снова задумываюсь над словами Гарда.

— Аврелий сказал, что ты можешь провести меня в штаб аналитической группы.

— Да, он звонил, — кивает Грион на переговорный камень, лежащий на его столе среди бумаг. — Можем ехать хоть сейчас. Я предупредил всех, чтобы никуда не уезжали.

Жаль. Первый день я бы с удовольствием провела без Кири. Но она там едва ли не ключевое звено аналитики. Не выйдет...

— А можно...сначала в лечебницу? — медленно выговариваю я, опасаясь, что Грион предложит сразу же переместить мои вещи с доставкой на новое место обитания. — Мне бы с Дайной попрощаться.

— Как скажешь, — кивает Инквизитор. — Папки я захвачу с собой.

— Хорошо, — соглашаюсь я, наблюдая, как рука Гриона тянется к устройству связи с явным намерением положить его в один из карманов кителя. Она случайно задевает нашу фотографию, и та неуклюже падает снимком вниз. Пока Грион медлит, я, почему-то, приближаюсь к нему, и запечатленное на пленке воспоминание мы поправляем вместе. Руки соприкасаются, но я не отнимаю своей, снова возвращаясь к разговору с Аврелием.

— Почему именно это фото, Гри?.. — я впервые сокращаю его имя, и, кажется, муж изменение замечает. Он снова, как и тогда в лечебнице, берет мою ладонь в плен и подносит к своим губам, целуя в районе сплетения трех линий. Меня прошибает озноб, а в голосе Гриона улавливается еле заметная хрипотца.

— Потому что тогда мы по-настоящему жили. Готова? — он выпускает мою руку, засовывает переговорный камень в верхний карман и накладывает небольшой сферический щит на бумаги, полученные от Аврелия. Я молча киваю, и меня, поддерживая под спину, ведут к выходу из кабинета.

В лечебнице нас уже ждет Дайна. Она смотрит на меня через стекло входа с подбадривающей улыбкой на лице все то время, что мы с Грионом идем по направлению к зданию. Оказывается, вещи подготовлены, бумаги подписаны — а мы ведь ехали не более получаса. Пробки, что поделать. В мире магтехнического прогресса они все еще являются нерешенной задачей...

Дайна извиняется перед Грионом и ведет меня в палату. Там на кровати стоит небольшая картонная коробка — такие в лечебнице Святого Защитника используют для хранения личных вещей пациентов. Я присаживаюсь на край теперь уже не своей постели и осторожно снимаю крышку, обнаруживая внутри то, что, очевидно, было изъято стражами после моего задержания. Сумочку-то они откуда приволокли? С Зеленой улицы, где напал на меня Ангел?

— Все это было доставлено из тюрьмы, — объясняет сиделка. — У нас хранилось в сейфе, закрывающемся на ключ.

— Можешь не объяснять. Я вряд ли что-нибудь из этого решу взять с собой в будущее, — тихо отвечаю я, как раз выуживая из вороха платков, переговорного камня и мелкой женской дребедени обручальное кольцо. Почти такое же, как у Гриона, только тоньше немного. Инстинктивное желание надеть его на безымянный палец заставляет руки чесаться. Но я не исполняю желаемого, хмуро глядя на символ рухнувшего брака, лежащий на раскрытой ладони.

— Не делай того, о чем впоследствии пожалеешь, — качает головой Дайна. Теперь она может разговаривать со мной на равных, кажется, поэтому из голоса пропадают менторские нотки. Я даже не знаю, радоваться этому или печалиться. Привычка, все-таки, страшная вещь. — Вот, возьми, — женщина стягивает с шеи тоненькую металлическую нитку с застежкой-карабином и протягивает мне. — Ему здесь будет самое место, — указывает она на кольцо, и я молча определяю его рядом с кулоном с изображением святой Кловис — одной из прародительниц нашего мира. По крайней мере, считается, что магия пришла к нам именно от нее. Сходить в храм, что ли, помолиться ей? Быть может, она в силах указать путь, в котором следует разбираться с обрушившимся на меня даром?

Кольцо...странно, что судьба в лице Дайны предлагает мне такой же способ хранения памяти о прошлом, каким пользуется и Грион. Странно...слишком много странного, которое мне пока не под силу систематизировать. Окажусь в замкнутом помещении — подумаю об этом. Да...мне, кажется, стоит хорошенько отдохнуть после исповеди. Руди, возможно, и малыш, но силы выкачал не хуже любого взрослого с хроническим заболеванием.

— Как скажешь, — вяло соглашаюсь я, подавляя зевок.

— Исповедник? — догадывается Дайна.

Я киваю:

— Только сейчас обнаружила упадок сил.

— Ты можешь остаться и отдохнуть, — предлагает моя бывшая сиделка, и я тепло улыбаюсь ей:

— Нет...у меня впереди одна неприятная встреча с прошлым.

— Тогда у меня для тебя подарок, — вздохнув, Дайна ненадолго отлучается, чтобы вернуться с пухлым бумажным пакетом в руках. Внутри — розовый халат, и я, продолжая улыбаться, чувствую, как к глазам подступают слезы. Аврелий точно что-то сделал со мной. — Как и обещала, — коротко поясняет Дайна, и я молча киваю, принимая подарок из ее рук. Приятно. Неожиданно приятно. Кажется, из таких вот приятных неожиданностей и строилось раньше мое счастье.

Я поднимаюсь с постели и обнимаю женщину, последние полгода следившую за мной. Жаль расставаться. Она, словно чувствуя мое состояние, нехотя отстраняется и произносит:

— Зеленая улица, дом двадцать четыре. Я там живу. Будет необходимость — заходи, Виола. А она, мне кажется, будет. Я всегда буду тебе рада, девочка.

Я снова обнимаю ее, с удовольствием вдыхая запах лечебницы, впитавшийся в голубой костюм из тонкой ткани, принадлежащий обслуживающему персоналу, и в последний раз заглядываю в глаза цвета кофе с молоком:

— Обязательно.

В этот миг я точно знаю, что обещание сдержу. Хотя бы потому, что на Зеленой улице есть Сомали. К ней тоже стоит заглянуть, если она, конечно, не выставит меня за порог спустя год после того страшного дня. И — да, на Зеленой улице я была счастлива в последний раз. Об этом тоже не стоит забывать...

Грион забирает у меня коробку как раз в тот момент, когда я на ходу достаю оттуда кошелек, проверяя в нем наличие кловисов — наших ходовых монет, названных в честь богини. Если поспать сейчас не получится, нужно хотя бы подкрепиться.

— Что? — видя мое размышляющее состояние, спрашивает Грион. Спрятанной за шиворот цепочки он, конечно, не видит. Надеюсь, и не увидит в будущем. А там я придумаю, куда деть кольцо.

— Есть время заскочить куда-нибудь в кафе? — интересуюсь я, и муж кивает:

— Садись в мобиль.

В кафешке он цыкает на меня, когда я пытаюсь сама расплатиться из оставшихся в кошельке денег по счету — на поруки взял, что ли? Я не спорю, мне сейчас не до этого, потому что устремившееся к желудку какао приводит организм в состояние почти неземного блаженства. Я зажмуриваюсь от удовольствия — соскучилась по давно забытому вкусу — и ощущаю на себе изучающий взгляд Гриона. Задаю вопрос молча, но он только качает головой в ответ. Конечно, никакого интереса. Особенно учитывая тот факт, что зрачки у него снова расширены. Какую же ты затеял игру?

Я ощущаю себя кроликом под гипнотизирующим взглядом удава. А раньше только посмеивалась, с какой кропотливостью и терпением Грион доводит свои расследования до логического завершения...никогда бы не подумала, что стану объектом его профессионального интереса. Впрочем, чего только ни случается в жизни.

Инквизитор хмурится, когда я начинаю поглядывать в сторону выхода. Не понимая, что стало тому причиной, выразительно выгибаю брови, требуя ответа.

— Запеканка, — говорит Грион. — Ты к ней так и не притронулась.

— Тебя приставили ко мне нянькой? — вырывается прежде, чем я успеваю подумать.

— Судя по твоему виду, ты или не доедала в лечебнице, или пища не усваивалась впрок в принципе, — словно не замечая звучащей в моем вопросе насмешки, объясняет Грион. — Если убийца увидит тебя в таком состоянии, то вряд ли решит, что стоит заканчивать своего первого ангела — он просто сам вскоре встретится с создателем. Ешь, — возвращается к тому, с чего мы начали, муж. — Не думаю, что встречу с Валькери стоит переносить на пустой желудок.

Хочется возразить ему, что мне вполне хватило какао, но тут я внезапно вижу за словами об Ангеле и предупреждении о ласковом приеме со стороны Кири то, что Грион старательно пытается скрыть. Даже в таких мелочах он продолжает обо мне заботиться. Даже в таких...черт! Гри, где же тебя носило весь прошлый год?!

Я не оставляю на тарелке ни единого кусочка, отмечая, как расслабляется после этого муж. Внезапно посещает мысль, что, сохрани я ребенка, Грион с такой же дотошностью следил бы за моим рационом, памятуя о привычке просто забывать о приемах пищи. Представив его в роли заботливой няньки, понимаю, что хочется улыбаться, пусть и со слезами на глазах. Муж изменения замечает, но я на его настороженность никак не реагирую. Что ж, дорогой, не ты один умеешь ждать и делать выводы. В этом мы с тобой удивительно похожи. И я тоже увижу тот час, когда тебе, наконец, надоест строить из себя молчаливого призрака, и ты расскажешь все, что сейчас скрываешь за напряженным взглядом.