История очередной попаданки (1-10 главы)

Больше никаких приключений на мою долю в этот вечер не выпало, в комнате никого не было, кажется, соседей и не намечалось, судя по отсутствию вещей, и я уселась за книги. Читала всю ночь. Ругалась. Даже всплакнула. Пару книг хотелось сжечь, желательно вместе с авторами. Остальные — признать негуманными и запретить. Тоже вместе с авторами.

Начать с того, что про третий способ даже не все упоминали в принципе, а те, кто упоминал — советовали про него сразу забыть, как про идеалистический и требующий сознательности и благородства от усилителя, которыми тот обладать не мог. Поэтому практически все сходились на том, что надо полностью ментально подчинить и пользоваться просто как оружием. Был, правда, один оригинал, который рекомендовал первый способ, утверждая, что он эффективнее... Тем эффективнее, чем больше усилитель страдал во время забора крови. Тут меня замутило даже..

Вообще, когда я тащилась с книгами через полгорода, я предвкушала изобличение злодейских планов Фара, будучи уверенной, что он меня запугивает, специально сгущает краски, гад. Теперь же претензия к нему поменялась — он многое страшное не договорил, опять-таки гад. И непонятно — что за затея у него такая, что он сможет и домой меня вернуть, и даром наделить... И почему он выбрал третий способ — тоже неясно. В этом мире, оказывается, вообще попаданцев не очень-то любили. Типа, понаехали тут. Честные люди вон целую жизнь маются, чтобы магию получить, а эти с магией сразу приходят. Непорядок и несправедливость. Которые довольно хорошо, с точки зрения местных магов, решаются тем, что относиться к пришлым надо не как к людям, а как к оружию... Фу!

Я так и заснула за книгой, а когда проснулась — уже рассвело, на краешке стола сидел Фар и читал ту книжку, где рекомендовалось как следует помучить.

— Почему третий способ? — спросила я, зевая и растирая глаза.

— Не знал про все возможности первого, — ответил он, слегка помахав книгой. Я побледнела, и он добавил. — Прости, несмешная шутка.

— Шутка ли? — спросила я, размышляя, а что, если я его потрогаю? А то сидит тут так близко... и женскими духами слегка попахивает. Козлина. То есть, кобелина.

— Я не садист, — сказал Фар. И как-то убедительно сказал, надо признать. — Кроме того, есть небольшой шанс, что осознанное взаимодействие даст больший эффект...

— Мне не нравится, как ты со мной обращаешься, — прямо сказала я и протянула руку, намереваясь ухватить за волосы. Он увернулся.

— Мне тоже не нравится, — неожиданно признался, — но у меня такое впечатление, что котёнок, которого я подобрал и поселил на балконе, уже отжал у меня полдома. И скалит зубы на вторую.

— Ты даже лицо мне не показал! — укорила я этого любителя котят. Дались они ему...

— Даже лицо? — задумчиво переспросил он. — Намекаешь, что надо будет ещё всё остальное показать?

— Намекаю, если брать твою аналогию с котёнком, что ты даже на порог не пустил, какой-то грязный коврик бросил перед дверью, и всё!

— Ладно, пусть так, — согласился вдруг Фар. — А почему я должен пускать, если котёнок гадит по углам и мышей не ловит? И вообще только требует, требует и требует?

— Я боюсь мышей, — мрачно сообщила ему, испытывая внутренний конфликт, где-то от его слов неприятно свербело, понять бы ещё почему. — Слабым и попавшим в беду надо помогать! — наставительно поведала, не найдя других аргументов.

— Я так понимаю, — как-то мягко и устало проговорил он, — что в своём мире у тебя там приют для престарелых и бездомных людей и потерявшихся животных? — Я молчала, и он вздохнул. — Ну конечно же, нет. Об этом прекрасном принципе, как правило, все вспоминают только, когда самих припечёт. Вот тогда и начинаются вопли, что все им должны. И чем меньше человек сам думает об окружающих, тем громче вопли. Спокойной ночи, Леся.

— Стой! — поймала я его на выходе. — Но тебе же от меня кое-что нужно!

— Это для меня не вопрос жизни и смерти, — пожал плечами Фар. — В отличие от тебя.

Он ушёл, а я честно пыталась ещё поспать, но не очень-то успешно. Мне было обидно. Как будто бы он мне сказал, что я — плохой человек, раз не держу приюта для котяток и дом престарелых. Но ведь это не так! Я помогаю... когда могу. Ну, иногда. Но ведь это нормально! Промучившись и проворочавшись ещё пару часов, я вынуждена была признать, что Фар действительно совершенно ничего мне не должен. Вот разве что фиолетовый... Ну ладно, ладно, никто мне ничего не должен, даже несмотря на то, что я не плохой человек. Грустно, конечно, но что делать.

— 10 —

— Леся, — негромко сказал Фар вечером, когда мы сидели у костра. — Ты дашь мне завтра утром немного своей крови?

— Невтерпёж? — не удержалась я, впрочем, тон выбрала миролюбивый и, надеюсь, не испуганный. — Зудит всемогущества отведать?

Вот только вроде утром заключили перемирие, я покаялась, Фар сделал вид, что поверил, хотя и буркнул что-то типа "Почему у меня такое впечатление, что ты всё равно планируешь забраться мне на шею? Только раз наскоком не получилось, то уговариваешь меня наклониться?", я даже начала делать какие-то упражнения (всякий бред типа закрой глаза и увидь, нет, не представь, а именно увидь такую вот картинку), и тут вот на тебе...

— Ага, — сказал Фар. Но потом всё же пояснил. — Завтра мы пойдём через долину, там удобное место для нападения, так что усиленные способности не помешают.

— А зачем тогда мы там пойдём? — не могла я не спросить.

— Если делать крюк, то это очень долго, а нам надо вернуться не позднее, чем через три дня.

— Или что?

— Или придётся ждать свадьбы целый год, что крайне нежелательно.

— Потому что принцессу умыкнут?

Фар кивнул:

— Или сама сбежит. Как-то странно она себя ведёт.

— Ладно, — решила проявить добрую волю. И воспользоваться случаем заодно. А что, такой шанс! — Дам, если покажешь лицо. Я кому попало крови не отливаю!

— Ладно, — тоже неожиданно согласился Фар и даже не потребовал никаких ответных демонстраций, впрочем, без черпачка дёгтя не обошлось. — Только не вздумай влюбляться, это всё испортит!

Взял меня за руку, и никак не собиравшиеся до этого в картинку черты сложились, наконец, в уже знакомое мне лицо.

Я окинула внимательным взглядом само лицо, казавшиеся чёрными, но я-то помнила, что они фиолетовые, заплетённые в косу волосы, застывшие в немного насмешливой полуулыбке губы и полным достоинства голосом, хотя сердце и забилось быстрее, сказала:

— Тебе совершенно не о чем волноваться!

Готова поклясться, он ждал другой реакции. Как минимум, изумления, возможно, шквал вопросов...

— Ты знала! — как-то не очень добро прищурились фиолетовые глаза. — Откуда?

— Я же говорила, я — умная, — улыбнулась так нежно, как только смогла. — И смотри, сам в меня не влюбись!

— Я, — одна бровь надменно поднялась, — уже давно вырос из этих подростковых глупостей.

Вот дурачок-то, подумала я. И не удержалась — погладила его по щеке.

— Леся! — ох, сколько укоризны.

— Не переживай, — сказала я ему. — Мне не понравилось. Слишком... гладко. Да.

И погладила ещё. Осуждающе наклонил голову, но не увернулся. И отпускать мою вторую руку тоже не спешил.

— Это чтобы убедиться, — пояснила ему.

— Убедилась?

— Ага. Совершенно не в кайф, — сильно-сильно покривила я душой и вздохнула — он отпустил-таки мою руку и снова стал безликим и незаметным. Нет, я не влюбилась, всё же влюбляться исключительно во внешность — глупо, но он был, как картинка. Хотелось даже потрогать, просто чтобы увериться, что настоящий.

Мне не спалось — из головы никак не шёл Фар-фиолетовый. Сам он давно уже спал, буквально в полуметре от меня, совершенно не выказав никакого желания поговорить перед сном. Что обо мне думали в делегации Черракара, я даже представлять не хотела — помощник, который ночует там же, где его босс. Кто поверит, что дело обходится без секса? А вот, увы, обходилось. Что? Какое "увы"? Вам показалось, никакого увы. С чего бы меня это должно было расстраивать? Подумаешь, красивый мужик с обалденным голосом и собственным замком. Зато характер у него мерзкий. И что я, таких не видела что ли? Видела. И много. В кино вот, показывают. И в книжках читала, да...

Сам предмет моих ночных терзаний совместную ночёвку объяснил феноменально:

— Мне так удобнее, — заявил он, и я, тогда ещё не видевшая его лица, не нашлась, что возразить. И как выразить восхищение его царственной наглостью — тоже. Впрочем, он всё же снизошёл до пояснения. — Ты же не ждёшь, что я буду спать на пороге, чтобы тебя не украли?

И я не стала спорить. Потому что, по большому счёту, плевать мне на мнение совершенно посторонних людей. Да, раньше было важно, а теперь вот плевать. Жизнь дороже. Да и привыкла я как-то, что мой неприметный и неуловимый Фар где-то поблизости.

И теперь мне срочно требовался диалог. Я рассматривала две возможности его организовать: двинуть ногой со всей силы, якобы случайно, а потом извиниться, или же сделать вид, что мне приснился страшный сон. Ну, там, сесть и заорать, например. А потом сказать, что мне приснилось, будто выхожу за него замуж. Хи-хи. После этого он точно вряд ли уснёт. Я уже склонялась к последнему варианту, как вдруг мне на самом деле стало очень-очень страшно, так, что я боялась пошевелиться, чтобы никак не выдать своё присутствие и не привлечь к себе лишнее внимание. Да что там пошевелиться, вдохнуть было страшно. И самое странное — никаких видимых предпосылок для этого.

Рассудив, что это либо я схожу с ума, либо Фар должен это засечь, я всё же пнула его. Но не успела — наплыв страха уже прошёл. Получается, это у меня едет крыша?

— Страшно! — прошептала я, подкатываясь поближе и чувствуя, как напрягся Фар.

Сначала я даже думала, что это он тоже почувствовал то, что пережила только что я, но нет.

— Ничего не чувствую, — произнёс он немного сонным голосом и попытался отодвинуться. То есть, это он из-за меня так напрягся? Опасается посягательств на свою мужскую честь? Размечтался!

— Было! — сказала я. — Очень-очень страшно, просто жутко.

Я думала, отмахнётся, ещё и что-нибудь нелицеприятное скажет, но он вздохнул и сел.

— Пойду, посмотрю как там принцесса... Ты со мной?

Конечно, я пошла. Во-первых, интересно, а во-вторых, я теперь боялась остаться одна. И не постеснялась схватиться за руку Фара, а то прикроется своим заклятием и ищи его непонятно где.

Илона была на месте — в своём шатре, и почему-то не спала. Сидела, поджав под себя ноги, не сводя глаз с тусклого светильника, и чуть раскачивалась, сжимая в руках какой-то амулет.

— Колдует? — шёпотом спросила у Фара, и сама понимая, что нет.

Он качнул головой, мы постояли ещё немного, но ничего не происходило. Она всё так же сидела и грустно покачивалась. Наконец, Фар убрал ладонь со стенки шатра и та снова стала непрозрачной, а мы отправились спать, совершив, правда, ещё круг почёта по всему лагерю. Ничего подозрительного не нашлось.

— Может, приснилось? — предположил Фар, я расстроенно покачала головой — не спала я.

— Ты мне так и не рассказал про эту свою затею, — сказала, укладываясь рядом, не вплотную, но уже куда ближе.

— Завтра вечером расскажу, — сказал Фар и, вместо того чтобы спать, повернулся ко мне и уставился своими фиолетовыми глазищами. Так, а почему это без заклинания маскировки? Я так не засну! Буду, как дура, лежать и любоваться...

— Почему не сейчас? — спросила я, явно попав под действие этих необыкновенных глаз, которые как-то задумчиво изучали моё лицо. Я даже почувствовала, что начинаю смущаться.

— Потому что долина — это странное место. Она может прислать тебе чужие мысли, а может и твои отправить всем остальным. Пока не побываешь там, не узнаешь, что будет происходить именно с тобой.

— Тогда ты рано показал мне лицо, — сказала, борясь с желанием ещё погладить по щеке. На этот раз уже точно не поверит, что не понравилось.

— А ты не думай всё время-то обо мне! — развеселился этот гад, разрушая возникшее было очарование.

— Знал бы ты, что именно я про тебя думаю! — фыркнула в ответ. Может, хоть за волосы можно потрогать? Типа, редкий цвет, никогда такого не видела, где красочку берёте?

— Знаю. Что я — красивый и богатый, неблагодарный гад, — с каким-то удовольствием даже сообщил Фар.

— Ладно, можешь прибавить ещё "умный", — предложила, зевая. Я-то думала вообще не засну...

Утром меня разбудило шипение Фара. А может, его попытка вырвать свою косу из моих рук, оказывается, я её всё-таки схватила... Да, точно, проснувшись в какой-то момент ночью, обнаружила, что она рядом и решила незаметно потрогать... Да уж, потрогала незаметно.

— Ой, — сказала я, выпуская из рук свой ночной улов. — Как это сюда попало?

— Лесссся! — сказал он с непередаваемой интонацией, сверкая глазами и доставая нож.

Я испугалась. Очень. Вдруг, коса — это святое? Или источник силы? И вообще, не зря же хозяина Замка боятся, может, он обезбашенный псих?

— Не надо, Фарчик, пожалуйста, не надо! Я больше никогда! — зачастила, отползая в самый угол шатра и понимая, что сглупила — к выходу надо ползти, к выходу!

Он как-то недоумевающе на меня посмотрел, потом перевёл взгляд на нож в своей руке и, пожав плечами, протянул мне. Я что, сама должна зарезаться? Сеппуку или как там его?

— Всего несколько капель твоей крови, Леся. Ты же вчера согласилась! — как-то удивлённо-укоризненно сказал Фар, и я вспомнила. Точно. Совсем запамятовала... Ай-яй-яй, как-то неудобно получилось. Нож я брать не стала, протянула своему кровопийце левую руку с оттопыренным мизинчиком. И страдальчески зажмурилась.

Я думала, что тему моего ночного страха мы замяли, и уже почти списала всё на свои расшатанные нервы — ну, в конце-то концов, для обычной... ну ладно, не совсем обычной, а замечательной, необыкновенной и всё такое, девушки, которая даже с парашютом ни разу не решилась прыгнуть за все свои тридцать лет, хоть и мечтала, всяких странных и пугающих событий за последнюю неделю оказалось многовато. Самыми яркими были утопление в реке и прогулка на призрачной гончей, и, что характерно, и тем и другим я обязана одному и тому же странному типу. Вот может, не стоило его спасать, а?

Вопросов к этому самому типу у меня, кстати, было море. Но я решила дождаться вечера, мало ли, вдруг мои мысли действительно разойдутся по всем участникам нашей экспедиции в этой их странной долине.

Однако ж он заговорил со мной сам, едва мы уселись на коней. Мои восторг и энтузиазм в отношении механических лошадей, переполнявшие меня вначале, уже почти полностью сошли на нет, мне хотелось живую, тёплую лошадь. Да, она может капризничать, уставать, и вообще, Гринпис не одобрит, но её можно покормить, можно погладить, можно обнять, в конце-то концов. А то Фара, понимаешь ли, не тронь...

— Можешь вспомнить свои ощущения ночью? — спросил он очень серьёзно, и я поняла — что-то случилось.

Вспомнить я могла, хоть и не хотела, хотя вряд ли это будет сильно информативно.