Падающий

Не хочу оставлять его здесь! Я погладил нагревшийся в руках приклад, потом — холодный ствол. И стал думать, стараясь отрешиться от эмоций. Трудновато получалось. Тигр получил когти, но, по всему выходит, может использовать их лишь здесь, в Подполье. Я прикинул: по сути, мне и правда нечего делать с оружием на своём Среднем уровне. На Нижнем справляюсь и с холодным. А то и вовсе без него. Значит... Я огляделся. Значит, мне надо спрятать оружие в двух домах Подполья, через которые прохожу. Так, два "Скорпиона" в первом доме, один — здесь.

Для тигра, осторожного и умного зверя, оказалось нетрудным найти неприметные места для оружейных тайников. Теперь, выпрыгнув из подвального окошка Нижнего уровня и приземлившись в Подполье, я мог сразу вооружаться "когтями" — и мечом, который мне, в общем-то, тоже не нужен наверху. Так что с припрятыванием последнего я освобождался от проблемы любопытных взглядов тех, кто попытался бы поискать — и нашёл бы меч в моей квартире.

Вывалившись из подвального окошка на Нижний уровень, я с кривой усмешкой почувствовал себя жутко беззащитным. Пришлось глубоко вздохнуть, как советуют доктора и наш штатный психолог. Полегчать не полегчало, но смешок по поводу быстрого привыкания к сладкой отраве под названием "Оружие" несколько смыл неприятное впечатление. Ну-ну... Я отряхнулся от мелкого мусора, закурил и пошёл к лестнице.

Сегодня я вышел попозже. На лестнице осталось лишь несколько самых упорных ребят. Они зыркнули на меня исподлобья, но не возражали, когда я присел рядом на ступеньки. Один осмелел настолько, что попросил прикурить. Я поинтересовался, сколько ему. Лестничный страж насупился и начал было загадочную фразу: "А не пошёл бы ты...", но вздохнул и заткнулся.

Уходя, я оставил им почти полную пачку. Насколько понимаю, среди последних, оставшихся сегодняшней ночью у лестницы, не было ребят младше шестнадцати.

Лестницы этой ночью больше не возражали, чтобы их преодолевали легко и с удовольствием. Домой я добрался за два часа до звонка будильника. Несмотря на предосторожность, с какой пришлось войти в квартиру, обойдя её, я убедился — чисто. Никто не входил, никто не устраивал в ней никаких прослушек. Итак, тех двоих, врезавшихся в витрину аптеки, со мной никто не связал. Или пока не связал.

До того как лечь спать, я снова обошёл комнаты и стёр все следы их пребывания здесь. После чего принял душ, что, кажется, переходит в дурную привычку и, возможно, потребует скорого разговора на повышенных тонах с администрацией дома. Фиг... Комендант — человек, жадный на лишние баксы, сунутые исподтишка. С этим проблем точно не будет.

Ставя электронные часы на побудку через два часа, я вдруг подумал, что мне не нужно этого делать. Я могу поставить внутренние часы на определённое время — и проснусь тогда, когда мне пожелается. Хоть через десять минут крепкого сна.

У типа из темницы на виске нет ни опухоли, ни кровоподтёка. Лицо в синяках и порезах. А на виске ничего. Он сидел, привычно прислонившись к решётке и обняв колени. Непривычно лишь одно: он улыбался. Глядя мне в глаза.

9.

"Привет".

За пять секунд до звонка-побудки я отбросил одеяло и сел на кровати. И услышал: "Привет". А потом зазвенел будильник.

Сначала я решил, что мне прислышалось. Или как там это называется. Сунул постельное бельё в ящик кровати и пошёл в туалет. Умывание. Бритьё. Кухня. Привычный набор действий, совершаемых на полном автомате. Вот только когда сожрал бифштекс, почувствовал, что сегодня этого маловато. Поставил в микроволновку ещё один. Пока поджаривалось, приготовил апельсиновый сок. Только поднёс стакан к губам, кто-то далёкий сказал прямо в ухо: "Приятного аппетита".

— Спасибо, — машинально ответил я. И застыл. Не прислышалось. Сказали так, словно по мобиле, только слышимость плохая. — Ты кто?

"Бифштекс сгорит", — сказал неизвестный.

Я отключил микроволновку, вынул дымящийся и кипящий в соусе кусок мяса.

— Ты ещё слышишь меня? Ты кто?

"Доешь сначала. Остынет — не так вкусно будет", — посоветовали. И вздохнули. С лёгкой завистью.

Доел — с удовольствием и с удивлением.

— Ну и?

"Моё имя тебе ничего не даст. Я тот, кого ты видишь во сне".

— А как ты?.. Ну...

"Я понял. Не ищи слов... Честно? — мне показалось — он пожал плечами. — Сам не знаю. Я тебя чувствовал и раньше. А сегодня захотелось сказать — привет".

— Хм... Привет, — отозвался я. — Ты теперь всегда будешь со мной говорить?

"Тебе не нравится?"

— Пока не знаю. Мне обязательно говорить вслух?

"Не знаю".

"Попробую. Ты меня слышишь?"

Тишина.

— Так. Опыт не удался. Я проговорил про себя — и ты меня не услышал.

"Быстро же ты ставишь опыты. Кстати, спасибо, что подлечил висок".

— Не понял. Висок?

"Я так понял, ты получил вместе со мной. Но у меня не было возможности залечить свой синяк. Ты вылечил свой — мне хоть это принесло облегчение".

— А почему ты... там? В тюрьме?

"Я не в тюрьме. Я в клетке. А это разные вещи".

— Значит, ты не я?

"А ты думал — это твоё подсознание во сне?"

— Было дело. За что тебя в клетку? И сколько ты в ней? Ведь ты снишься мне давно.

"Давно? Я не помню. Знаю, что долго".

— Я думал, ты бешеный псих.

Кажется, он поперхнулся и, откашлявшись, засмеялся. "Ты имеешь в виду — буйный?" Судя по интонациям, он не обиделся.

— Ага, буйный. Ты позавчера вёл себя так, что я думал — убьёшь себя. Или убьют тебя.

"Позавчера перестали действовать депрессанты, которые мне вкалывали в убойных дозах". Показалось или нет, что его голос чуть дрогнул?

— А почему тебе их вкалывали?

"Мне известно место, где хранится одна вещь. Очень опасная. Чем — не помню. Те, кто меня захватил, хотят выбить её местонахождение из моей головы. Они сначала напичкали меня всякой медикаментозной дрянью, отбив даже всякое представление о мире, но я когда-то занимался самогипнозом и, кажется, закодировал себя от любого вмешательства в мозги. Так что ситуация дурацкая: я не помню, где находится эта вещь, — они надеются, что я однажды вспомню. Их попытка разузнать под гипнозом провалилась: я устроил себе такую гипноблокаду, что, подходя к вопросу о той вещи, они получают каталептика. Или впадение в кому. А время от времени мозги бунтуют. Я становлюсь буйным. Отсюда депрессанты".

Я завязывал галстук, размышляя о сказанном невидимым собеседником.

"Как тебя зовут?"

— Вадим. А ты?

"Больной-666".

— Весело тебя назвали. Ты хочешь, чтобы и я так тебя называл?

"Я привык".

— В детстве мне хотелось иметь брата. И я придумал его. Так понимаю, ты некоторое время остаёшься со мной?

"Наверное. Ты даже не удивлён?"

— В последнее время я ничему не удивляюсь. Слышь, больной-666? Ты не против, если я тебя буду звать Дилан?

"Дилан? Нет, не против".

— Дилан, у меня вопрос. Ты не навредишь мне, если в момент следующего буйства окажешься со мной? Ну, в моей голове?

"Э-э, не знаю".

— А ты кто? Ты помнишь, кто ты по профессии?

"Наверное, преподаватель университета".

— Почему?

"Изредка вспоминаются всякие лекции. Термины".

— А специальность? — Я спросил и чуть не заржал в голос: представил, как этот псих бегает по кафедре, а перепуганные студенты с ужасом следят за неадекватным преподом. Сказать по правде, я спокойнее воспринял этот голос в голове только по одной причине: я не он! Какое облегчение узнать, что у тебя нет прошлого с камерой!.. С клеткой.

"Кажется, медицина. Или что-то связанное с психологией. А может, и то и другое".

— А зачем ты со мной заговорил? Прости, если вопрос показался грубым.

"Всё нормально. Если ты возражать не будешь, мне бы просто хотелось пообщаться. Здесь со мной разговаривают на уровне команд: встать, сесть, повернуться. И — одиночество. А мне хочется... Мне хочется обыденности. Мира".

На последнем я как-то споткнулся, пока не понял, о чём он.

— Ты видишь моими глазами?

"Тебя это смущает?"

— Нет, если некоторые моменты пройдут мимо твоего внимания. Дилан, а ты сумеешь отключаться от меня, если попрошу?

"Наверное — да. Ты собираешься на работу?"

— Да. А ты хочешь ещё поговорить? Не беспокойся. Я надену наушник с микрофоном и продолжу говорить с тобой, точно говорю по телефону.

"Это замечательно. Вадим, ты меня видел. Пожалуйста, подойди к зеркалу. Я тоже хочу видеть, с кем говорю. До сегодняшнего дня я видел тебя только в темноте".

Хмыкнув, я встал перед зеркалом, поправил галстук и воротник рубахи. Честно говоря, меня это забавляло: смотреть в зеркало и видеть себя двумя парами глаз. Как я себе это представлял.

— Тебе попался не самый лучший собеседник, Дилан, — предупредил я. — Я довольно скучный и примитивный тип. Единственное, что могу гарантировать, — прогулки по местам, которыми ты сможешь наслаждаться. Ведь, как я понял, ты сидишь в клетке уже много лет безвыходно.

"Боюсь, я сам не слишком лучший собеседник, — отозвался Дилан. — Тебе придётся столкнуться с моими провалами в памяти даже по самым простым вопросам".

— Итак, познакомились два не самых лучших собеседника, поплакались в жилетку друг другу по поводу своей не самой лучшести, и один пошёл на работу, а другой — с его помощью — погулять.

"Я думал, ты испугаешься, — несколько удивлённо сказал Дилан. — Голос в твоей голове. По сути, виденный во сне псих..."

— Для меня это возобновление детской игры в братьев, — объяснил я и закрыл дверь квартиры. — Да и в последнее время на меня навалилось столько необычного, что ещё одна странность не помешает мне жить. Дилан, ты сказал, что владеешь навыками гипноза. А ты умеешь сообразить по человеку, где он говорит... как бы это выразиться... как обычный человек, а где у него внушённые, гипновоспоминания?

"Если гипновнушение ставил профессионал, даже второй профи не сумеет отличить, где правда, а где внушённая ложь".

— Жаль. Хотя чего теперь зацикливаться на этом.

"В смысле?"

— Я думал, ты — это я в прошлом. Поэтому решил, что все мои воспоминания о детстве... в общем, о прошлом, внушены мне и, возможно, и моим родственникам.

"Ты сказал, что на тебя навалилось много необычного. Что именно?"

— Ты, случайно, не аналитик? Таким тоном заговорил.

Дилан промолчал, потом слабо улыбнулся: "Что ж, возможно. Я многого не помню". После чего он погрузился в молчание надолго, что неудивительно: я вышел из подъезда. Обычно я не задерживаюсь у своего дома, но сегодня, прежде чем идти дальше, медленно заскользил глазами по окружающей местности. Для солнца рановато — жаль. При ярком свете место перед домом выглядит намного веселей. Но светило пока подбирается к верхним уровням. Придётся Дилану удовольствоваться тем, что просто теперь хорошо видно. Я остановил взгляд на небольшой площади, по которой мчались машины, затем перевёл его на сквер за дорогой — кусты, скамейки, плохо видная отсюда верхушка фонтана, сейчас лениво обливаемая водой; открытая площадка, на которой молодые мамы с колясками и детьми на какой-то привязи, чтобы не свалились. Я хотел подольше рассматривать сквер, чтобы Дилан вволю полюбовался зеленью...

Но взгляд буквально утянуло налево от сквера, к соседнему дому. Аптека. Дежурный полицейский. Какие-то треноги, поддерживающие ленты с надписью, не видной отсюда, но хорошо известной по боевикам и детективам.

"Почему тебя так интересует это место?"

Итак, я получил твёрдое доказательство, что Дилан не умеет считывать с мозгов. Иначе бы он сразу узнал, что к полицейскому я имею самое прямое отношение.

Я поправил микрофон мобильника.

— Этой ночью я ограбил аптеку.

"Ты наркоман?"

— Нет. Просто потребовалось неожиданно больше лекарств, чем обычно выдают по рецепту. Дилан, ничего, если я потихоньку буду тебя спрашивать о том, что меня интересует в тебе?

"Если смогу ответить..."

— У меня тысячи вопросов. Если ответишь хотя бы на несколько... Когда ты пришёл в себя? Я видел тебя самым настоящим зверем.

"Неудивительно. На мне испытывают столько средств, что в момент выхода в сознание мозги наверняка вскипели. А в себя... Скорее всего, я пришёл в себя, когда ты заглянул в мои глаза".

— А зачем они испытывают на тебе?..

"Есть предположение, что некоторые наркотические вещества могут так вывернуть мозги наизнанку, что гипноблокада рухнет сама собой".

— Ты это знаешь или помнишь?

"Всё — урывками".

— Почему именно я? Ты снишься мне с двадцать одного года. Каждую ночь.

"Возможно, одинаковое излучение мозга. Одна волна, на которую я настроился в момент, когда мне ввели первый наркотик. Возможно. Я ведь тебя столько лет не помню".

— А сколько тебе лет?

"Не знаю. И вот что я ещё только что вспомнил. Однажды у меня был опыт подсоединения к сознанию другого человека. Ещё до клетки".

— Сознательный опыт? Ну, то есть ты специально это сделал?

"Не помню. Так, промелькнуло воспоминание".

Я спустился в метро, вошёл в вагон. Мне нравилось впечатление, что я прогуливаю Дилана после долгих лет сидения в клетке. Поэтому, ни капли не стесняясь как прежде, я всматривался в лица пассажиров, улыбаясь при мысли, что с моей помощью клетка для него больше не будет местом, где сходят с ума. И ещё поймал себя на странной мысли: заговори со мной Дилан неделю назад, я бы точно побежал к психотерапевту, и не к нашему штатному психологу, а к какому-нибудь научному светилу.

"Подожди немного, — попросил взволнованный Дилан. — Вот эта девчушка. Посмотри на неё ещё раз".

Через проход от меня (нас — улыбнулся я) сидела женщина с двумя детьми, девочкой и мальчиком. Мальчику лет восемь, и он явно осознавал своё взрослость, сидел слегка чопорно. Но девочка, лет пяти... Она вертелась как юла, с жадным интересом глядя на окружающий мир и людей. Она успела познакомиться со всеми, кто сидел напротив и по бокам. Мать, демонстративно усталая, только пожимала плечами, беспомощно глядя на дочь, бойко разговаривающую с пассажирами. Редко кто из них сердился. Почти все улыбались её словно взбитым светлым кудряшкам, огромным любопытным глазам и бесконечным вопросам.

— Чем она тебе так приглянулась? — улыбаясь, спросил я.

"Она сама жизнь", — вздохнул Дилан.

На работе босс самолично объявил короткий день в честь праздника матери.

Я быстро завершил всё то, что хотел, и предложил Дилану воспользоваться компьютером, чтобы вспомнить хоть что-то о себе. Дилан было заговорил, что не знает, с чего начать, как вдруг умолк. И умолк так, что я не сразу, но сообразил: он исчез из головы. Ушёл. Будто его кто-то позвал, и он положил трубку неотключённого телефона, намереваясь в скором времени вернуться. Странно. Без него я почувствовал какую-то пустоту. Конечно, я смутно предполагал, что общаться без пауз мы не сможем. Но чтобы так резко... Наверное, к нему пришли. Или что ещё.

До обещанного боссом часа свободы осталось всего ничего. Сначала я позвонил маме и сообщил о радости, её ожидающей, в лице заскучавшего сына. Мама отозвалась с энтузиазмом в том смысле, что сейчас немедленно примется готовить пироги, ибо в последний раз, когда она меня видела по веб-камере, выглядел я хр... э-э... не очень. Я улыбнулся. Мама обожала стряпать. Вот только редко бывала оказия. А без причины что за стряпня? Судя по всему, меня ждут яблочный пирог и сырная ватрушка на полстола.