Небо шамана. 1 часть

Чувствую, что живых противников больше нет, вываливаюсь из транса. Морщусь от громкого резкого звука хлопка выстрела ударившего по перепонкам и громкого хруста, с которым Талгат не первый раз вколачивает в череп своего немца окованный приклад его же винтовки. Мои чувства обострены и эти звуки для меня оглушающие и громкие. Но ноги совершенно не желают меня держать, подламываются, и я валюсь назад. В падении вижу, как от крайних заборов с криком "Ура!", с двумя винтовками и моим наганом несутся наши, и впереди всех вприпрыжку босиком Подберёзкин, это он, на ходу не целясь, стрельнул неизвестно куда. Завалился, лежу на земле лопатками на мягком теле ещё сотрясаемого конвульсиями агонии моего последнего немца, странно, вроде бы он должен быть не сзади от меня, а спереди. У меня всё тело словно пожевали, сил даже на мимику не осталось...

Прибывшие с Васнецовым возбуждённо кричат, тискают Каримова, дёргают меня, а я смотрю на лежащего неподвижно парня, которого так и не узнал, как зовут. По тому, как он, вывернул руку и голову, лежит на пропитывающем землю кровью пятне, ясно, что живой так лежать не станет. И очень тепло на душе оттого, что сержант с остальными нас не бросил, а пошли в эту совершенно безнадёжную глупую атаку. Ведь когда они выбежали на площадь они не могли знать, что мы сами справимся с немцами и вообще что-нибудь станем делать. А с их выучкой и подготовкой эта атака была самоубийственной в принципе. Фактически на всех одна очередь матёрого пулемётчика и у них никаких шансов, но они в неё пошли. Меня теребили и расспрашивали, что это и как я сделал, ведь по времени получилось, что моё выступление видели все. Точнее, самый ближний — Каримов как раз видел меньше всех, был занят. А остальные наблюдали издали, но полностью. Только у меня даже говорить сил нет. А вечером пришлось придумать рассказ про сторожа-азиата в нашем детском доме, который меня учил. Из памяти Гурьянова вспомнились рассказы соседа из детдома, который обожал рассказывать разные удивительные вещи, то про легендарных магрибских пиратов, когда появление одного корабля заставляло испанскую или корсиканскую крепость флаг спускать. Вот в его полуреальных рассказах были истории про легендарных бойцов рукопашников, которые передавали тайны своего мастерства из поколения поколение и такие чудеса творили, что поверить трудно. И как наш Харлампиев многие годы ходил по всему Востоку и узнавал эти забытые тайны, а потом придумал наше самбо. Но все тайны мастерства просто так передать нельзя и далеко не все мастера поделились своими знаниями и значит, на востоке осталось ещё множество неизвестных мастеров. Здесь вообще, живёт в народе уверенность, что в Азии сплошь всякие чудеса и невероятности, это есть общеизвестный факт и все это знают...

Для этого тела даже такой коротенький "боевой танец" вылился в дрожание всех мышц тела и жутких болях в суставах и связках, сейчас я даже сидеть не могу. Раньше у меня таких откатов никогда не было, но и тело было тренированное. Говорили, что подобное бывает в бою, если транс длился слишком долго, а долго — это до часа и больше. Обычно же транс длится до десяти минут, я не смогу представить ситуацию, где бы потребовалось более длительное напряжение. Впервые я "боевой танец" увидел в исполнении вождя соседнего племени на празднике, вернее, это был не боевой танец, а ритуальный, но от этого он не стал менее красивым или менее смертоносным, когда воин просто размазывается в воздухе и только резкие щелчки извещают о том, что он выполнил очередное движение. А меня учили сначала брат, а потом и старый шаман, как оказалось, боевой транс очень помогает в развитии и освоении магического дара. Конечно, я не мог сейчас работать в полную силу. И не только потому, что у меня одна рука не работает, сколько из-за того, что это тело слишком слабое и не готово к возможным движениям. Одного, как уже объяснил, я выключил разорвав ему шейные жилы, вон как у него словно мешок зоба на шее надулся из-за вытекшей под кожу крови, но умирают не от этого, а от разрывов сосудов мозга при гидродинамическом ударе крови. В принципе не так уж много сосудов от этого разрывается, парадокс в том, что в ответ на такую волну сосуды мозга отвечают таким резким и глубоким спазмом, что сам по себе может привести к смерти. Но тут добавляется парадоксальная реакция сосудов — обычно на спазм сосудов мозга организм резко поднимает общее давление, чтобы продавить и доставить кровь в мозг сквозь спазмированные участки, а тут наоборот падает артериальное давление. То есть, если сразу начать помогать, то человека можно попробовать спасти, а без помощи агония начинается в течение пары минут. И это если не удалось сосуды порвать. Использованные движения раньше считал очень простые и лёгкие, я все движения сейчас выбрал самые простые и не связанные с большими усилиями. Мне даже в голову не пришло делать движение, приводящее к размозжению печени или раздавить пальцами и вывернуть гортань. Хотелось выбрать позорную смерть, когда убитый противник ещё долго истекает кровью, но силы пальцев для этих, да и для многих других движений точно бы не хватило...

Когда очухался, смог хотя бы говорить прошло больше получаса, и только тогда влился в общее ликование нашего отряда и подошедших жителей. Мне в качестве трофея вручили часы, и пистолет в рыжей кобуре, изъятые у первого немца. Из наших часы были только у Никонова, ещё без стекла с сетчатой крышечкой, подняв которую стрелки можно было пальцем пощупать и узнать время в темноте. Как выяснилось во время атаки, мой наган не стреляет, Васнецов пытался выстрелить, но наган стрелять отказался совершенно. Сержант очень удивился, что у нагана ломаться нечему, но в жизни бывает и не такое, у него сломалась в принципе неубиваемая пружина скрытая внутри рукояти, толкающая боёк. Местные наше выступление восприняли радостно, ведь были страшно злы на немцев. Выяснилось, что председателя колхоза и парторга повесили живыми, а на дереве висели два привезённых уже мёртвыми тела красного командира и участкового, но их повесили, как объявили в назидание и для устрашения. Но главное негодование вызвала жестокая смерть местной учительницы и её подруги — фельдшера, которых в деревне все очень любили. А на издевательства над ними специально согнали всю деревню вместе с детьми и не разрешали уходить. Ещё убили семью председателя всю включая детей, сестру жены, которая бросилась помешать расправе и Фёдора, который тоже кинулся или просто попал под выстрел. Их вешать не стали, а расстреляли походя...

Наш осторожный Васнецов велел собрать разоружённые тела немцев и вывезти их вместе с принадлежащими им мотоциклом и полуторкой подальше от деревни, чтобы не провоцировать немцев против жителей деревни. Но полуторка оказалась не на ходу, предсмертная очередь пулемётчика прошла по мотору и вывела его из строя, о чём с тоской в глазах поведал наш уже не босой, а в трофейных коротких немецких сапогах, водитель. Так, что планы сержанта хоть часть пути проехать на машине потерпели фиаско. Теперь наш отряд был вооружён полностью, четыре немецких карабина, пулемёт, который легко сняли с вертлюга на коляске, и "Люггер" в рыжей йкобуре, который отдали мне. Заставить Каримова выкинуть его не стреляющую винтовку не получилось, теперь он ходит с винтовкой и немецким карабином. Я тоже снова повесил себе на пояс свой наган, пусть он не стреляет, но вписан в мои документы, а весит он немного.

Троим, считая меня, в качестве трофеев достались часы, остальным ножи и разные мелочи вроде зажигалок, курева, портсигаров и даже губной гармошки. Ещё мы забрали все документы и жетоны немцев, и нашли мои документы и солдатскую книжку Каримова в планшете в мотоцикле. Выпрашивать или выменивать продукты у деревенских нам не потребовалось, продукты даже с избытком нашлись в машине и багажнике коляски мотоцикла, которыми мы даже поделились с местными, ну, а что нам делать со связанной живой свиньёй и мешками с мукой и картошкой? Машину с погруженными в неё телами немцев и мотоцикл толпой оттолкали в овраг в паре километров от деревни и завалили там ветками и частично обрушили склон.

Я этим не занимался, я вообще встать не мог, из-за повреждённых мышц и связок, что не мешало с интересом знакомиться с картой, которая нашлась в том самом планшете, которую принёс мне Паша Никонов. Из памяти Гурьянова я прекрасно знал, что это такое, но наяву видел впервые, и было действительно очень интересно, только немецкие надписи сложно читать. Гурьянов изучал немецкий, но при всём старании язык у него не шёл, но как читать немецкие названия понять я мог. У нас тоже есть карты, но их рисуют, как вид сверху, они очень красивые, ни о каком масштабе говорить не приходится, да и многое на наших картах просто не найдёшь, а места, на которых нарисованы разные узоры-виньетки для украшения карты вообще пропущены. Есть правда ещё магические карты, но они такие редкие и дорогие, что я их никогда не видел, а только слышал рассказы о том, что с их помощью можно увидеть любое место и не просто увидеть, а именно таким, какое оно сейчас. К примеру, остановившийся сейчас у реки на привал караван тоже будет на такой карте. Но это магия и такие карты требуют регулярной зарядки, и управлять ею может только маг. Здесь карты совсем другие и я разглядывал, как изворотливо местность изображена на плоской бумаге...

Когда после похорон всех погибших и убитых мы тронулись в путь, наш отряд стал на одного человека больше. Седьмой к нам присоединилась Марина Голубкова, младший сержант медицинской службы, медсестра лазарета стрелковой дивизии, которая вечером в субботу накануне войны выехала в отпуск домой и войну встретила в поезде. В эту деревню вышла буквально за три дня до нас и её приютили, даже успели переодеть в гражданское платье. А последние сутки она просидела в погребе и её немцы не нашли. Поглядев, что делают немцы, она решила уйти с нами. Для меня сделали носилки, идти я не мог и два дня меня по очереди несли на руках. Местные предлагали приютить меня, пока я отлежусь, но оставлять меня не хотели, и я тоже не согласился. Вечером на привале я уже пытался сидеть, хоть и через боль, а на третий день уже смог идти сам, хоть и с поддержкой Михайленко.

Так как я в отряде оказался единственным пациентом нашей медсестры, то имел возможность её очень хорошо рассмотреть, ведь местные девушки мне ещё не встречались. Вторым пациентом вроде бы должен был стать Каримов, у которого после удара прикладом на лбу была здоровенная шишка, а вокруг обоих глаз очки из синяков и первый день его покачивало и несколько раз вырвало, но от её помощи Талгат отказался и вообще бегал от Марины. Благодаря найденной у немцев аптечке и спирту, она заново обработала мою рану на руке и поправила лубки, при этом отчитала меня и Подберёзкина. Потом возилась с повязками после каждой нашей переправы через речки, которых на нашем пути оказалось очень много. И вообще сказала, что у меня рана удивительно хорошо себя ведёт и заживает. То есть гной был только сверху и не мешает кости срастаться. Ещё бы, ведь не просто так я направлял Силу в область раны...

Что сказать про первую из встреченных здесь девушек, про Марину? Она меньше меня нынешнего всего на пару сантиметров, то есть считается высокой, но говорят, бывают и выше, хотя мне было дико, что девушка почти с меня ростом, ведь у нас я был двухметрового роста, а наши девушки очень миниатюрные чуть больше полутора метров. То есть для меня привычно, когда девушка даже до плеча мне не достаёт, а тут почти одинаковый рост. Марина по местным меркам считается красивой, только худая, что несколько уменьшает уровень её привлекательности. Только для меня она — некрасивая, я бы сказал страшненькая. Это не потому, что я придираюсь, если бы она оказалась у нас на Пери, то у неё бы были серьёзные проблемы с выбором пары. Скажете, что наши девушки с рожками и клыками, а я тут губу оттопыриваю? Ну, да, действительно есть рожки, маленькие и такие трогательные и клычки небольшие, у мужчин намного больше и рога, и клыки. Но наша Богиня — женщина и сделала так, что в нашем мире почти не бывает некрасивых разумных, особенно девушек. При наличии рожек, у любой нашей девушки великолепная фигура, с тонкой талией, высокой красивой грудью, фигурными красивыми бёдрами и круглой попкой. У всех очень аккуратные красивые черты лица и у каждой роскошная грива шикарных волос не меньше чем до копчика, которые каждая женщина на улице обязательно укрывает головной накидкой, чтобы защитить от палящего света, и чтобы в волосы не набилась степная пыль, которую потом вычёсывать замаешься. Но главное, наши девушки обладают манкостью, не знаю, как это объяснить, только при взгляде на них ими невозможно не восхищаться, такие они красивые, грациозные, ладные, а уж если глазами стрельнёт, так сердце замирает. Если Гази вспомнить, которая ещё даже не успела окончательно оформиться и только через пару лет расцветёт и станет взрослой девушкой, но даже в своём подростковом возрасте от её взглядов внутри всё обрывается и дышать забываешь. Наверно даже можно понять Тиркада, для которого Гази любимая младшая сестрёнка и он как умеет, пытается её защищать, мозгов правда не хватает, но чего уж теперь. Мои родители не спешат с третьим ребёнком, поэтому мы с братом росли по одному, а родители Гази не стали тянуть, и она родилась всего через семь лет после старшего брата...

Да, что уж... Я почти уверен, что сравнение даже с самой некрасивой орчанкой Марина с треском проиграет, и никого не остановят ни рожки, ни салатовый оттенок кожи, ни клыки во рту, хотя это как сравнивать "тёплое" с "твёрдым". То есть я разглядываю Марину с интересом и любопытством, но совершенно не представляю её рядом с собой как свою девушку или жену, от её вида, ничего во мне не вздрагивает. А представить её обнажённой, да не дай Богиня! Она худенькая, с маленькой грудью, мне кажется, что у неё кулачки больше, чем её груди, а вместо бёдер пособие по скелету, мне привычнее совсем другие формы. Ножки ровные и худые, а она как-то в разговоре заявила, что она ТОЛСТАЯ, а ноги у неё просто ТУМБЫ. Ну, не знаю... Талия есть, она её затягивает ремнём, но даже при этом до наших девушек ей очень далеко. Мне привычны фигурки, как здесь говорят, в форме амфоры, где все изгибы есть и каждая линия поёт и ласкает, тем более, что у девушек орчанок не только более тонкие талии, а ещё шире красивые округлые бёдра и сверху более пышная грудь, отчего талия воспринимается ещё изящнее. А Марина вся какая-то костлявая и угловатая, то есть я её, если бы не юбка и туго затянутый на поясе ремень воспринимал бы как нескладного мальчишку-подростка. Нет, на неё смотреть, приятнее, чем на небритого Михайленко или почти бородатого Талгата, но это и всё. Миша как-то, пока она ходила на речку мыться, у костра восхищался её большими и красивыми голубыми глазами и восхитительными кудрями. Нет, я же говорю, что по местным меркам она симпатичная и даже может красивая, только не для меня. Личико аккуратное, кругленькое и губки небольшие припухлые, носик в веснушках чуть вздёрнутый, лоб высокий чистый, волосы кудрявые тёмно-рыжие, короткие до середины шеи и после мытья как облачко вокруг головы топорщатся. Но до Гази ей волос нужно ровно в десять раз больше и настолько же длиннее. Орчанки не заплетают косы, как у людей, но если бы заплетали, коса наверно толще руки была бы, женщины иногда смеются, что потому и не заплетают, что заплести очень трудно, маленьким ручкам трудно ворочать пряди, которые они обхватить не могут...