И Квазимодо устроил ей настоящую экскурсию по своей вотчине. Каждый колокол он называл по имени, рассказывал о его 'характере' и истории появления в соборе. Эсмеральда узнала, что Гильом, самый большой колокол в соборе, порой бывает нерасторопен, Тибо 'ленится' и не поспевает за своим маленьким братом Паскье, а любимица Квазимодо — 'толстая Мари', которая на все его слова отвечает едва слышным мелодичным звоном.

— Это просто необыкновенно! — искренне восхитилась девушка, когда знакомство было окончено.

— Я с детства их люблю, — сказал горбун. — Мне всегда нравилось слушать, как они звонят. А когда я сам стал звонарём, это превратилось в смысл моей жизни.

— Моё детство было нелёгким, — вздохнула цыганка, — но я находила утешение в танцах. Это занятие я люблю больше всего на свете.

— Я очень благодарен своему учителю, — заметил Квазимодо. — Он помог мне найти работу и призвание.

— А я своё призвание получила благодаря старой цыганке. Она заменила мне мать. Ну и Клопен, конечно, во многом помогал.

— Ты восхитительно танцуешь!

— Спасибо! Хочешь посмотреть?

Горбун радостно закивал, и Эсмеральда сделала несколько танцевальных движений. Квазимодо поклонился ей, причём довольно изящно для своего телосложения. Плясунья даже смутилась.

— Все называют меня прекрасной, — говорила она. — А я самая обычная девушка.

— Нет, ты необыкновенная!

Эсмеральда покраснела ещё больше. Квазимодо, чтобы не смущать её, поспешил показать ей площадь с высоты птичьего полёта. Знакомый вид напомнил девушке, что в это время она должна выступать.

— Ну всё, мне пора, — сказала она. — Не печалься, я ещё к тебе загляну. Твои медные друзья замечательные, но нельзя же разговаривать только с ними.

— Я буду очень рад!

Квазимодо решил проводить гостью до выхода, чтобы защитить её в случае встречи с учителем. Однако Фролло всё ещё ставил опыты в своей келье, да и вообще в соборе было безлюдно. Эсмеральда даже смогла снова полюбоваться переливом витражей в розе.

Лишь у самого выхода они встретили священника Шарля. Девушка было испуганно сжалась, но он улыбнулся вполне дружелюбно:

— Добро пожаловать в собор! Да хранит вас Господь.

— Спасибо, — тихо поблагодарила его цыганка. — Вы же не рассердитесь на Квазимодо за то, что он привёл меня?

— Конечно, нет, дитя. Собор — это дом божий, и Господь всегда милостив к тем, кто к нему приходит. Я искренне рад видеть в храме девушку из цыганского племени. Если это посещение что-то тронет в твоей душе, ты всегда можешь обратиться ко мне.

Эсмеральда ещё раз поблагодарила его, порадовавшись, что, оказывается, не все священники такие, как Фролло, затем попрощалась с Квазимодо и побежала на площадь. Горбун ещё долго смотрел ей вслед.

Эсмеральда вернулась к танцам — после визитов к Квазимодо ей всегда было удивительно легко выступать, словно общение со звонарём, влюблённым в своё дело, и ей придавало вдохновения. Чуть позже подоспели Гренгуар и Джали, уже готовые удивить публику новыми фокусами. И этот день у них удался просто на отлично.

Чего нельзя сказать о Жеане. Он так и сидел дома и за неимением других занятий сверлил взглядом облупившийся потолок. Несмотря на его попытки подработать, денег всё равно не хватало, и он понимал, что нужно идти к брату. Лучше всего было бы заявиться к нему завтра, на Пасху, когда у Клода не будет времени его отчитывать, но Жеан всё ещё трусил.

Поздно вечером к нему снова заглянул Робен Пуспен. Выпивку он на этот раз не принёс, но Жеан всё равно был рад встрече — хоть кто-то его не забывает!

— Здравствуй, дружище Жеан!

— Здравствуй, — отозвался тот. Получилось почему-то хрипло и еле слышно.

— Вот так раз, у тебя что, голос пропал? — удивился Робен, — Ну и неудивительно, молчишь всё время, не разговариваешь ни с кем! Знаешь, тебе надо куда-нибудь сходить. Например, на Гревскую площадь. Тогда твоя скука пройдет.

— Я там был уже много раз.

— Может, в кабак?

— Нет у меня денег! — отрезал Жеан. Он умолчал о своих скромных сбережениях, но и просить денег у Робена не стал — слишком боялся потерять последнего друга.

— Ну, как хочешь.

— Когда-нибудь сходим вместе, — пообещал Жеан. И решил завтра во что бы то ни стало попросить денег у брата. Ему и самому надоело жить такой монашеской жизнью!

Друзья распрощались, и Жеан снова остался в одиночестве. Он попытался настроиться на завтрашнюю встречу с братом, но страх не проходил. Почему-то казалось, что даже если Клод даст ему денег, то наверняка последний раз.

* * *

У Феба дела складывались не очень. После того скандала с цыганкой его невеста стала очень подозрительной и всё время требовала от него знаков внимания. Капитан, привыкший безответственно относиться к словам, легко сыпал комплиментами, но постоянное повторение одного и того же начинало его утомлять.

А Флёр-де-Лис, казалось, специально выдумывала способы получить от него новую порцию заверений в любви. Уже полным ходом шёл пошив новых платьев для её приданого, и она заставляла Феба присутствовать при примерке. А потом, нарядившись в очередную обновку, всё время спрашивала:

— Дорогой, посмотри, какое платье! Как думаешь, мне идёт?

— Ты прекрасна в любом наряде, ангел мой! — говорил капитан. А про себя цинично думал, что девушку больше всего украшает не платье, а его отсутствие. Да и не обязан, в конце концов, бравый офицер разбираться в каких-то тряпках!

В другой раз она показала ему новую вышивку:

— Дорогой, тебе нравится?

— Да, конечно. Ты у меня мастерица на все руки! — отвечал Феб, еле сдерживая зевоту.

Впрочем, самым большим его бедствием была даже не Флёр, девушка, в сущности, довольно покладистая. Но её подруги!.. Они совсем замучили капитана своими насмешками. 'Ах, дорогой Феб, какой вы счастливчик! — говорила, кокетливо улыбаясь, шутница Диана. — Наша Флёр такая красавица! Будь я мужчиной, я бы тоже была от неё без ума! Вы же без ума от неё, да, прекрасный Феб?' Остальные девушки не отставали, не забывая при этом строить жениху подруги глазки. Обычно офицеру льстило женское внимание, но от этих благородных змеюк он уже не знал, куда деваться.

Даже маленькая крестница Флёр доставляла капитану неприятности. Она требовала, чтобы Феб с ней играл, и он под пристальными взглядами невесты и её матушки не решался отказать, хотя совершенно не умел ладить с детьми. Иногда он думал о том, как будет учить фехтованию и верховой езде собственного сына, но не представлял себе, чем можно занять маленькую девочку. Поэтому за неимением лучшего приходилось терпеть, пока Беранжера заплетала ему косички, и держать на коленях её многочисленных кукол.

Но больше всего малышка раздражала Феба тем, что восхищалась Эсмеральдой и особенно её козочкой, не упуская случая вспомнить обеих. А Флёр-де-Лис, которую ему с таким трудом удавалось успокоить, при этом просто взрывалась. Фебу каждый раз хотелось удушить мелкую пигалицу, когда, заметив плясунью с балкона, она принималась радостно кричать на всю гостиную:

— Крёстная, крёстная, смотри, вон та замечательная цыганочка с козой! Помнишь, как она была у нас в гостях?

— И вспоминать не хочу! — шипела Флёр и снова надувалась. Фебу под строгим взглядом госпожи Алоизы приходилось снова и снова её уговаривать, и с каждым разом это надо было делать всё дольше и дольше, прежде чем к девушке возвращалось хорошее настроение. Она что, нарочно над ним издевается?

В конце концов Феб всё же задумал встретиться с Эсмеральдой. Компания смазливых подруг Флёр и несносной девочки ему надоела, а хорошенькой плясунье пора отплатить ему за все мучения, которые он перенёс по её милости.

* * *

Эсмеральда в тот день возвращалась домой поздно. Проведя утро с Квазимодо, она была вынуждена навёрстывать упущенное и задержалась, хотя вовсе не жалела о потраченном времени. Беседы со звонарём нравились ей всё больше и больше, и она уже обдумывала, когда можно будет наведаться к нему ещё раз, как вдруг...

— О, Феб, как вы меня напугали!

Погружённая в свои мысли, она почти врезалась в капитана. Но он только улыбнулся, и Эсмеральда внезапно подумала, что улыбка у него хоть и красивая, но слишком уж самодовольная.

— Прошу прощения, моя радость, — промурлыкал Феб, приобнимая девушку за плечи. Этот жест вышел настолько хозяйским, что она почувствовала желание вырваться. — Но я так давно не видел вас, что просто не мог откладывать встречу. В качестве компенсации за ваш испуг я хочу пригласить вас на свидание. Вы не откажете мне?

— Но... я занята... — пробормотала цыганка, робко попытавшись освободиться из его захвата. Приглашение ей льстило, но вот взгляд кавалера почему-то пугал. — У меня много дел. Может, чуть позже?

— Чем же может быть занята такая красавица?

— Я... Я танцую, да! И это не просто моё любимое дело, с его помощью я зарабатываю себе на жизнь.

— Тогда, может быть, вы захотите потанцевать для меня? — тихо спросил капитан, на мгновение утратив свою франтоватость.

Эсмеральда хотела было напомнить ему, что не так давно она уже танцевала для его 'родственниц', и ничем хорошим это не закончилось, но... Феб, без сомнения, был очень опытен в покорении строптивых девиц и, увидев, что маленькая негодница упрямится, моментально надел маску беззаветно влюблённого, смиренно ждущего милости от предмета своих грёз. Но девушка не подозревала о его умениях и сейчас снова видела перед собой своего прекрасного спасителя. Исчезла его пугающая настойчивость и неприятное самодовольство, даже рука его теперь не стискивала её плечо, а касалась нежно, почти умоляюще. Все возражения мигом улетучились из её головы.

— Ну так что же, красавица? Вы согласны?

— Да, но где же? И когда? — спросила, сдаваясь, Эсмеральда.

— Я сниму комнату у старухи Фалурдель. У неё большой дом за мостом Сен-Мишель, там нам будет очень удобно... побеседовать. Приходите завтра, в семь часов вечера.

— Я подумаю, — пробормотала девушка, высвобождаясь из его рук.

— Я буду ждать вас, мой ангел.

Эсмеральда помахала ему рукой и быстро скрылась в ближайшем переулке. Наверное, она должна была радоваться — такой красивый мужчина пригласил её на свидание, первое в её жизни! Но девушку отчего-то мучило плохое предчувствие, а она, выросшая в цыганском таборе, привыкла относиться к этому серьёзно.

Занятая такими размышлениями, Эсмеральда не заметила, как добралась до своей каморки. Гренгуар, не дождавшись её, уже спал на сундуке. Девушка тихо, чтобы не разбудить его, разделась и легла, но сон к ней не шёл. Она никак не могла перестать думать о том, как пройдёт завтрашнее свидание. На мгновение у неё даже мелькнула мысль вовсе не прийти, но она всё ещё любила своего солнечного рыцаря и не хотела его огорчать. Наконец Эсмеральда сумела убедить себя, что всё будет хорошо, и, обняв Джали, уснула.

========== ГЛАВА 16 Визит к брату ==========

Пасха, Светлое Христово Воскресенье, в этом году пришлась на погожий апрельский день. Для Эсмеральды и Гренгуара праздник означал уйму работы, но сейчас, пока благочестивые парижане слушали праздничную мессу, они могли позволить себе ещё немного отдохнуть.

За завтраком Эсмеральда выглядела слегка встревоженной, почти не поддерживала обычный застольный разговор и то и дело бросала на Пьера смущённые взгляды, как будто хотела что-то спросить, но не решалась. Он сначала не хотел тревожить подругу, решив, что её нервозность, как обычно, связана с Шатопером, но всё же это беспокойство явно было необычным. И когда Гренгуар всё же стал склоняться к мысли, что надо бы выяснить, в чём дело, Эсмеральда решилась заговорить сама:

— Знаешь, Пьер... я хочу тебе кое-что рассказать. — Поэт напрягся. — Я боюсь довериться кому-то ещё, но с тобой мне проще.

— Конечно, я слушаю тебя. — 'Господи, только бы он её не обидел!'

— Ну так вот... — Девушка на мгновение замялась и вдруг выпалила: — Я тоже сочинила стихотворение! И очень хочу, чтобы ты послушал.

— Эсмеральда, это замечательно! — От облегчения Пьер чуть не рассмеялся. — Рассказывай скорее, мне очень интересно.

— Только если оно совсем плохое, ты мне не говори, хорошо? Просто промолчи, и я пойму.

— Я уверен, что оно очень красивое. Ну, говори же!

Цыганка начала читать по памяти то, что сочинила. В самом начале она нервничала и немного запиналась, но под конец успокоилась и даже вошла в роль. Она рассказывала о весне, о тёплом южном ветре, распускающихся цветах, трепетном ожидании и надежде на лучшее, и каждое её слово дышало светом и радостью. Пьер, конечно же, ни за что не стал бы её ругать — он всё ещё помнил свои первые неуклюжие поэтические опыты и обидный смех однокашников, перед которыми он пытался выступать. Однако сочинение Эсмеральды, несмотря на приблизительную рифму и не везде соблюдённый размер, было приятно на слух и содержало довольно интересные мысли.

— Очень хорошо получилось, — абсолютно искренне сказал поэт, когда девушка закончила и смущённо взглянула на него в ожидании отклика. — Вечером, когда вернёмся, запишем его, и я покажу пару мест, где можно было бы выразиться лучше. Но у тебя есть талант, и если ты будешь практиковаться, то скоро мои услуги сочинителя песен будут тебе уже не нужны.

Эсмеральда просияла:

— Спасибо, Пьер, ты лучший! Но у меня никогда не получится так красиво, как у тебя, поэтому ты мне ещё понадобишься. — Она вскочила и затанцевала по комнатушке, как всегда, когда чему-то радовалась. — И ты прав, нам уже пора выходить! Найди ошейник Джали, я мигом переоденусь.

Уже по дороге на площадь она заметила:

— Надеюсь, сегодня не будет этого ужасного чёрного попа! Я не хочу, чтобы в такой чудесный день он испортил мне настроение.

— Кстати, давно хотел тебе сказать! — оживился Гренгуар. — Я заметил, что Фролло в последнее время очень зол. Всякий раз, когда я его вижу, он не в духе, особенно когда смотрит на тебя. Мне даже начинает казаться, что мой учитель и есть тот человек, который пытался тебя похитить.

О недавнем разговоре со священником поэт умолчал.

— Ты думаешь? — Девушка слегка поёжилась. — Хотя я не удивлена. Он очень злой человек, от него надо держаться подальше.

— Я бы всё же не назвал его злым, — заметил Пьер. — Когда я учился, он проявлял ко мне снисходительность, да и потом помогал. Но тебе всё же действительно лучше пореже попадаться ему на глаза.

* * *

Клод Фролло был преисполнен надежд. С утра он проведал Квазимодо и с радостью убедился, что воспитанник на него не сердится. А затем снова поспешил в свою келью — буквально вчера он прочитал о новом способе получения золота, и теперь архидьякону не терпелось его опробовать. Мессу сегодня по случаю Пасхи служит сам епископ, а он может побыть у себя и заняться любимым делом. Фролло так торопился начать эксперимент, что даже забыл запереть дверь на ключ.