Невозможно обойти легенду о "главном цензоре страны", "простом человеке" Леониде Ильиче Брежневе. Согласно ей из "загашника" Госкино, на правительственную дачу в Заречье-6 или в Завидово доставляли "фильм, который собирались положить на полку".

"Спасала фильм" одобрительная реакция "дорогого Леонида Ильича". Чаще других в списке "брежневских" фильмов фигурируют: "Кавказская пленница", "Бриллиантовая рука", "Джентльмены удачи", "Белорусский вокзал", "Москва слезам не верит", "Пираты ХХ века". Иногда "Гараж".

Без сомнения, подобное случалось не раз, но обычно источником таких историй являются сами творцы. Склонные сгущать краски для придания драматизма истории успеха они эксплуатируют сказочный сюжет про "доброго царя и злых псарей". Фигурирует неизменно некий Иванушка-дурачок в лице неизвестного киномеханика Госкино, отправивший Брежневу "полочный фильм". На худой конец какой-то безличный исполнитель. Обычно дело происходит "в пятницу вечером", в роли "псаря", преградившего дорогу фильму на экран, обычно выступает глава Госкино Романов — предшественник Ермаша.

В приложении к Хрущеву история обычно звучит наоборот: "посмотрел и запретил". "Разрешил" только "Добро пожаловать или посторонним вход запрещен", где цензоры увидели карикатурное изображение самого Хрущева и сарказм по поводу "кукурузной политики". Впрочем, в последнее время "разрешительный список Хрущева" начал пополняться.

Сталин посматривал почти все новые фильмы, тем самым, утвердив себя главным цензором страны. Для него просмотр кино не отдых — работа, так же как утверждение тематики, редакция сценариев, утверждение режиссеров и актеров. Разумеется, не всех фильмов, но значительной части, создавшей "советский Большой Стиль" кино.

Для отдыха Сталин выписывал "Веселых ребят", "Чапаева", под конец жизни "Кубанских казаков". Про него счастливых случаев или неудач "народная память" не сохранила. Их и не могло быть при систематическом плановом просмотре и серьезной идейно-политической оценке содержания.

Перечень "фильмов Брежнева" настораживает. Культовые фильмы, потрясающий зрительский и кассовый успех. Долгая почти полувековая жизнь на экране. Народная любовь без кавычек. Не хватает только "любимый фильм Брежнева". Этот эпитет возникает, чаще всего при упоминании комедий Гайдая 60-х годов. Часть "счастливых случаев" можно списать на то, что простая похвала фильма Генсеком в передаче из уст в уста превратилась в историю спасения.

Невозможно вообразить, даже при всей хаотичности киношной жизни, что обор картины для просмотра генеральным секретарем доверяли киномеханику или секретарше, при условии, что кто-то более ответственный в процесс сознательно не вмещался в него. "Стрелочника" можно найти всегда.

Сложно представить, чтобы решившему отдохнуть и развлечься Брежневу повезли на одобрение какой-нибудь сомнительный фильм, тем более подозреваемый в антисоветчине отделами культуры или пропаганды ЦК, Главлитом. Сомнения могли быть только внутрикорпоративные — киношные. "Не слишком ли смело?" Следовательно, чиновники Госкино особо ничем не рисковали. Если картина не понравится, она и без Брежнева пройдет "малым экраном". Если вызовет одобрение, Госкино может рассчитывать на успех. Для подобного "случая" нужна рука не ниже начальника Кинопроката, увидевшего большой финансовый потенциал кинокартины. Или кого-то в этом роде.

Часто таким приемом пользоваться нельзя. Как все "люди в возрасте", генеральные секретари предпочитали старое проверенное многократными просмотрами кино. Лишь изредка просматривали новинки, в том числе иностранные. Обязателен был предварительный, а не внезапный звонок из Завидово "что-нибудь новенькое покажите" и ожидающая такого случая "непроходная" кинокартина, которая не может ждать "случая" более полгода. Вероятность совпадения даже не как в русской рулетке 1:7, а за столом в Монте-Карло 1:33. "Рука судьбы" должна быть вполне конкретной "лапой".

Учитывая, что для Госкино такие посылки в Завидово всегда являлись "отчетом об успешно проделанной работе", то вероятность случайности сократит список до двух-трех картин. Всякая новинка могла оттолкнуть своей новизной. Да и отбиралось только жанровое кино: комедии, мелодрамы, приключения, чаще военные приключения.

Наиболее хрестоматийна "удача с Брежневым" "Белого солнца пустыни". Или аналогичное прохождение через завидовское одобрение Андропова мини-сериала "Трест, который лопнул". После похвалы генсека сдача фильма становилась простой формальностью.

Возникает вопрос "Кто эту "случайность" умело организовал?". Или "кто в этот раз запустил слух про "одобрение Брежнева?". Брежнев действительно любил фильмы Гайдая, знал комедии "с Шуриком" почти наизусть, расхваливал, при повторных просмотрах комментировал: "А сейчас Никулин скажет: "В соседнем районе жених украл члена Партии". Слух о "счастливом случае" мог родиться как инверсия — "задним числом".

Павленок:

"Прелюбопытнейшая история случилась с картиной "Белорусский вокзал". "Мосфильм" предъявил ее к сдаче 31 декабря 1970 года. Все разошлись праздновать, а нам с заместителем главного редактора Евгением Котовым выпало смотреть кино. Лучшего новогоднего подарка и не придумать! Молодой режиссер Андрей Смирнов сделал выдающуюся картину. Это был трогательный, берущий за душу, искренний и взволнованный рассказ о судьбах и характерах бывших солдат. Вспрыснув слегка удачу, мы разбежались встречать Новый год. И надо же было так случиться, что я попал в компанию с начальником охраны Брежнева.

Он, между прочим, спросил, нет ли чего-нибудь новенького, чтобы показать в праздник семье Леонида Ильича. Я назвал "Белорусский вокзал". 3 января меня срочно затребовал Алексей Владимирович Романов. Я едва открыл дверь в кабинет, как он бросился навстречу:

— Слушайте, что это за картина "Белорусский вокзал"?

Признаюсь, у меня екнуло сердце — Романов выглядел растерянным, как после нагоняя.

— Да вот... Приняли 31 декабря вечером... А что?

— Как она попала к Брежневу?

— Встречали Новый год... Был начальник охраны Леонида Ильича... Я посоветовал...

Романов отирал пот со лба.

— Вы... вы подставили меня...

— Не понравилась?...

— Наоборот! Генеральный позвонил лично! Хвалил, благодарил... А я, как дурак, хлопаю глазами. И только бормочу: да, да... спасибо, спасибо... Черт знает что! Минуя меня, Генеральному секретарю!.. Что у нас за порядки такие?

Он еще, видимо, не пришел в себя.

— Так я прикажу поставить на аппарат?

— А? Да, да...

Картина понравилась начальству, критикам и зрителям — всем, кроме постановщика Андрея Смирнова. На студии из нее изъяли эпизод, в котором бывшая фронтовая сестра мыла в ванне троих фронтовиков. А он-то так рассчитывал на эти новаторские кадры! С первого захода — в сонм великих!

А так... Андрей считал, что получился не фильм, а какой-то безразмерный чулок все хвалят, всем подходит. Обида запала в сердце так глубоко, что, поехав на премьеру во Владивосток и выступая перед зрителем, он изругал собственный фильм и заодно партийное руководство.

Через несколько дней к нам пришло из Владивостока гневное письмо слушателей филиала Высшей партийной школы: больше не присылайте к нам таких антисоветчиков! Андрей — очень искренний и чистый парень, решил поделиться своими размышлениями насчет практики партийного руководства искусством. Нашел с кем!

Позднее мы дискутировали тет-а-тет на эту тему, а также "разминали" выдвинутую им идею многопартийности в советском обществе, сошлись на том, что неясно, кого же будет представлять каждая из партий".

Б. Павлёнок "Кино: легенды и быль. Воспоминания. Размышления". 2004 г.

В середине 80-х "профессиональный гуманист" Андрей Смирнов сам встал "порулить" кинопроцессом. Установил либеральную цензуру, устроил гонения на прежнее руководство Госкино. Первым его ударом стало изгнание из кино Павленка. "Отблагодарил".

Фильмы Тарковского не укладываются в подобную схему. Андропов еще мог их понять, но вряд ли принять. Брежнев — нет. Это не предположение, а констатация факта, упоминаемого многими, в первую очередь Андроном Кончаловским и подтвержденную Кареном Шахназаровым.

Невероятными усилиями Николая Шишлина (политический обозреватель, консультант ЦК, близкий друг Тарковского часто бывавший у него в доме), Александра Бовина (тогда писал речи для Брежнева, позже известный журналист, политобозреватель и телеведущий), Анатолия Черняева ("шишка" от идеологии, в 80-е советник при Горбачеве) на дачу Брежнева попала копия "Андрея Рублева".

Посмотрев первые 10 минут фильма, Брежнев заключил: "Тягомотина!" и ушел играть в бильярд. Учитывая, что по сравнению с последующими работами Тарковского "Рублев" картина сюжетная и динамичная, шансов на личное одобрение первым лицом своего творчества Тарковский не имел.

В Госкино реакцию Генсека истолковали с самыми неприятными для Тарковского выводами. Фильм фактически положили на полку. Только через каскад международных афер копия фильма через три года попала в Канны, после чего была закуплена зарубежными прокатчиками. После зарубежного триумфа скрывать ее от советского зрителя не имело смысла.

Иная версия исторического просмотра рассказана Кареном Шахназаровым. Он включил в компанию Бовина и Шишлина своего отца Георгия Шахназарова. В те годы заместителя начальника международного отдела ЦК КПСС по связям с зарубежными и рабочими партиями. С его слов Брежнев после получаса просмотра уснул, разбудить его никто не решился. Проснувшись, Генсек увидел на экране всё то же — бредущих монахов. Высказал то же самое мнение: "Скукотища". Бовин сотоварищи старательно вытянули из Брежнева политический вердикт: "Фильм скучный, но крамолы в нем нет!" Этот вердикт и "вытащил" "Рублева" на экраны.

Обе версии сходятся на оценке фильма Брежневым, но расходятся в описании последствий. Кончаловский на просмотре в Завидово не был, потому пересказал со слов присутствовавших. Карен Шахназаров лицо заинтересованное, ему важно подчеркнуть роль своего отца во влиянии на власть. В любом случае у Брежнева после просмотра сложилось не самое приятное мнение о "молодом кинорежиссере Тарковском".

Неоднократно активируемый проект "большой руки" оказался не самой лучшей затеей Тарковского, хотя и позволил ему несколько раз заглянуть в закулисье власти и прийти к критическим выводам на счет культурного уровня высшего руководства страны, оставившим след не только в его дневниках.

В 2002 году на русском языке вышла книжка Эжена Нормана "Французская кухня пяти президентов". Примечательна она не только глубокими суждениями о французской кухне шеф-повара президентов Франции, сборником рецептов "высокой кухни", десятком меню официальных обедов, но описанием устройства президентской власти во Франции.

Французские президенты второй половины ХХ век располагали не только Елисейским дворцом, загородной резиденцией Рамбуйе и охотничьим замком Фонтенбло с окрестными угодьями. За городом происходили встречи и совместные охоты президента с главами других государств. "Обычная дипломатическая практика" не сильно отличавшаяся от мероприятий в Завидово или в Горках.

В отпуск французские президенты отравлялись на Лазурной берег в президентский замок в окрестностях Тулона. Имелся там кинозал, куда президенту доставлялись еще не вышедшие на экран фильмы компаний "Гомон" и "Пате". Иногда президент высказывал представителям этих фирм свое мнение об увиденном. Вряд ли оно являлось столь же весомым, как мнение Брежнева, высказанное в Пицунде или Завидове. Лишь изредка президенты Франции накладывали запрет на демонстрацию фильмов. Помпиду запретил "Эммануль". Запрет отменил его "сменщик" на посту президента.

Французы не могут без пикантных подробностей. Разрешение на показ приписали тому, что исполнительница заглавной роли Сильвия Кристель оказалась любовницей президента Франции Жискара д'Эстена. Чтобы отвести слухи, д'Эстен в 1974 году отменил киноцензуру... и тут же запретил к показу фильм, вскрывавший его махинации на выборах. Помпиду и д'Эстен слывут во Франции либералами по части киноцезуры. Чаще всего они ограничивались пожеланиями убрать из фильма один-два сомнительных эпизода.

Не в пример Де Голлю, запрещавшего французские фильмы "пачками". И не только фильмы. Он люстрировал всех подписантов "письма 121" против войны в Алжире. Среди них режиссеры, сценаристы, актеры, операторы, кинокритики, писатели и драматурги "во главе" с Жан-Поль Сартром. Всего "письмо 121" одобрило 173 деятеля французской культуры начала 60-х. "Естественно" цензурный комитет запретил в прокате все их фильмы. Запрет действовал 9 лет до ухода Де Голля с поста президента. Сартр с супругой на несколько лет перебрался подальше от "длинной руки Генерала" в СССР.

Не уважал Де Голль и фильмы с критикой коллаборационизма французов в годы оккупации или где ставилась под сомнение официально декларируемая роль Сопротивления. Об успехах на ниве цензуры "лидера нации" можно написать отдельную книгу.

Правители Европы усвоили единый "протокол" поведения независимо от социального устройства страны. Подобные воспоминания можно найти про Тито. Такие же резиденции, такие же формальные и неформальные приемы глав государств в них. Охоты, виллы у теплого моря с обязательным кинозалом и просмотром новинок отечественного кинематографа.

Распространено мнение, что "у нас всё от Сталина пошло": загородные резиденции, охоты и рыбалки, дача у озера Рица... Однако "протокольная" жизнь английской королевы включает тот же "джентльменский набор". Вокруг подробностей ее жизни седьмой десяток лет неизменно ахает светская хроника и стонет "желтая пресса", старательно отслеживающая все расходы королевского двора. Дело не в строе, а в самой природе верховной власти.

Еще о запретах. О "пресловутой полке" (устоявшийся постперестроечный штамп в мемуарах кинематографистов). По разным оценкам в спецхранилище Госкино к началу Перестройки находилось от 50 до 200 кинолент. Цифра "50" озвучена Роланом Быковым на одном из пленумов Союза Кинематографистов, зачитывавшим решение СК о ликвидации "полки".

Число сильно варьируется, поскольку значительная часть фильмов "на полке" оказывалась уже после экранного показа, стоило режиссеру, сценаристу или занятому в фильме актеру перебраться на Запад. Если беглеца нельзя было вырезать из киноленты, как Крамарова из "Мимино", то фильм "клали на полку". Часто вполне заслуженно, как фильм "Пока безумствует мечта" по сценарию Василия Аксенова — откровенную халтуру, несмотря на целое созвездие занятых в фильме актеров. На "полке" некоторое время пролежали даже "Кубанские казаки" после отъезда за границу Юрия Любимова.

В случае эмиграции речь не столько о "полке" Госкино, сколько "полке" Гостелерадио, куда предавались права демонстрации художественных фильмов после годового проката в кинотеатрах. В повторный прокат Госкино кинокартины выпускало крайне редко. Обычно реставрированные варианты старых кинохитов. Старые фильмы на киноэкране можно было увидеть разве что москвичам в "Иллюзионе" или в Кинотеатре повторного фильма. Или питерцам в "Авроре".