Оковы Крови

— В крови Слизерина течет кровь самого Диана Кехта, — я пожал плечами. — Это известно всем потомкам туатов. Иначе сейчас Темный Лорд не сумел бы требовать подчинения от спасенных тогда и обещавших прийти по первому зову. Магия обязывает.

— Диан Кехт! Да ты сам-то в это веришь? — Беллатрикс вздохнула. — Еще скажи, что Луг отметился. Это все, скажи мне, когда было? Зачем сейчас вести наше общество к краху, отрезая маглорожденных от нас, чистокровных? Я добралась до одного древнего фолианта о чистокровности. Лорд такого точно не читал, Люциус!

— Погоди, но причем тут это? Ты так сумбурна... — я помотал головой.

— Ох, — фыркнула Блек. — В общем, оказывается, нас кормят сказками. Диан Кехт, там, или не Диан Кехт, но кровь считается чистой, когда в ней чиста магия. Грубо говоря, мы, имеющие кровь, загрязняемую проклятиями, влияющими на внутреннюю структуру этой крови, проводим ритуалы, которые позволяют крови оставаться чистой. До того, как маглорожденный вступил в необратимую связь с маглом или настоящей грязной кровью — бастардом, не принятым в род, или предателем крови, он является чистокровным. И в древности этим пользовались, хотя, конечно, получалось подобное отнюдь не со всеми, ведь и у крестьян появлялись маги... Хотя это, скорее всего, было вызвано либо спящей магией, либо тем, что они полукровки и, опять же, не принятые в род бастарды. А вот сильные маглорожденные могли даже попытаться основать свой род...

— Это смешно! — я сразу, конечно же, не поверил, хотя все было довольно-таки достоверно. — Для основания рода необходим алтарь, знание основных законов магии и недюжинная сила хотя бы двух магов! Ладно, законы можно узнать. Но проблемы начинаются уже с созданием алтаря. Это магия, способная проводить через себя огромные количества магии, чтобы поддерживать Мэнор, каждого носителя кровного родового артефакта и, в некоторых случаях, даже просто крови данного рода.

— Но алтарь можно создать! В этом убеждает уже другой манускрипт...

— С каких пор ты сидишь за манускриптами, Белла? — усмехнулся я. — С чего вообще такой интерес?

— Меня пытался изнасиловать человек, который собирался заставить меня сделать темную метку. Метку раба, Люциус! — я стоял будто громом пораженный, не в силах и слова-то сказать, а Белла продолжила. — Как я это узнала? Так наш род здесь уже давно! И мы приблизительно знаем, откуда пришел Слизерин. Диан Кехт и его семья не ушли, как и многие сиды. Миах, один из сыновей Диана, с уникальным даром врачевания был убит еще до того, как он успел оставить после себя потомство, потому единственной, кто мог передать дар врачевания была Аирмед, дочь Диана. Конечно, крайне сильным волшебником был и Октрийул, другой брат, и Киан, ставший отцом Луга. Мы, потомки Нимуэ и Мерлина, вряд ли обязаны служить этому, — она выплюнула, — Лорду! Но вот ты...

Она замолкла и вновь обняла меня, прижавшись ко мне всем телом. Я поцеловал ее куда-то возле уха, в милый завиток пышных волос, и попытался успокоить ее внутреннюю дрожь тем, что наклонился и посмотрел в глаза, как часто это делал, если она начинала нервничать.

— Тебя связывает магия, Люциус, — она опустила голову. — Я могу убежать, уйти, да даже попытаться создать оппозицию, но твой отец будет официально прав, если отсечет тебя от рода и его магии, в случае твоего неповиновения.

— Но что делать? — нервозность, вместо того, чтобы уйти, передалась теперь уже мне, причем в еще большем размере. — Я вроде бы собирался вступать в ряды Пожирателей, но если ты говоришь, что Лорд не прав в своем стремлении ограничить грязнокровок...

— Он хочет власти, — замотала головой Белла, а из ее глаз, как я заметил, брызнули слезы. — Ты... Ты можешь погибнуть, Люциус! Он не будет считаться с потерями, он не ценит чистую кровь, уж не знаю почему... Он только на словах... Только на словах...

— А действует он только для достижения собственных целей, — подвел итог я, смотря поверх головы Беллатрикс и сжимая ее в объятиях. — Это странно...

— Что странно? Это, как раз-таки, логично, — усмехнулась Белла куда-то мне в рубашку.

— Да нет... — я потер подбородком ее макушку, пытаясь показать отрицание еще и жестом, но перестал под ее глухой смешок. — Странно, что никто из его последователей даже не задумался над этим...

— Это рабская метка, Люциус. Он что-то делает с магом при ее помощи... — Беллатрикс отстранилась. — Я боюсь.

Ее признание всколыхнуло тишину и заставило меня вглядеться в ее темные глаза с шумным вздохом. Ее расширенные, на самом деле испуганные зрачки что-то искали в пустоте. Я не понимал, как ранее не заметил ее состояние, до сих пор полагая, что Белла — это непоколебимый остов спокойствия вперемешку с язвительностью. Я думал, Белла не умеет бояться.

— И я... боюсь за тебя, — проговорил я. — Я не представляю, что нам делать...

Я прижался губами к ее виску и зажмурился, чувствуя, как Белла плачет, впервые при мне по-настоящему, навзрыд плачет, не издавая ни звука, только смутные всхлипы. Ее тонкие ручки сжимают мои ребра, а я прижимаю ее к себе, поглаживая по волосам, не в силах что-либо сказать и даже успокоить. Я понимаю, что Беллатрикс должна выплакаться.

Ей наверняка выдался нелегкий день.

— Вам ничего не придется делать, — раздался знакомый голос за спиной. — Остолбеней!

Я рухнул как подкошенный, оттягивая руки Беллатрикс. Она не сумела сразу вытащить палочку, потому как неосознанно опасалась за меня, и потому следующее заклятье она отбить не успела.

— Круцио!

Надо мной раздался протяжный вопль, переходящий в визг, а я, подстегнутый им, умудрился невербально проговорить магическую формулу, давшую мне свободу.

Еще не веря в то, кто именно на меня напал, я сумел приподняться на локтях, но первый мой взгляд на извивающуюся Беллатрикс был сделан зря. Это дало возможность еще одному непрошенному гостю со стороны двери прицелиться и заорать.

— Ступефай!

Сознание утонуло во мраке, унося вглубь себя картинку безумного взгляда Беллатрикс и абсолютно спокойного взора ее мучителя.

Этот взгляд я помнил из детства.