Битва за Землю

Пётр Васильевич трезво рассудил, что одиночка никуда не денется с каменного столба, торчащего посреди Тихого океана. И им можно будет заняться позже. Поэтому он занес информацию в список второочередных дел на планшете и занялся сиюминутными задачами.

Тем более, что командующий КДВ не ставил ему задачи по взятию "языков", поручив её выполнение их общему товарищу Константину Петрову.

Вот так и вышло, что чудом выживший центаврский супербоец на некоторое время оказался предоставлен самому себе примерно в шестистах километрах от ближайшего населённого пункта — деревни Пууваи, расположенной на "Запретном острове" Нихау. Скала Лаперуза, где находился Ффух двести пятьдесят шесть дробь шестнадцать, была, пожалуй, самым уединённом местом, которое можно обнаружить на Земном шаре. Ни о чём этом Ффух, разумеется, даже не подозревал.

Ффух подозревал, что поблизости нет никого, кто мог бы представлять для него опасность, но в этом надо было убедиться. Глаза уже приспособились к непривычно ярким лучам местного светила, которое сейчас стояло почти в зените, и почти не слезились. Хозяева говорили, что светило Нового Дома безопасно, но смотреть прямо на него всё равно нельзя, потому что можно ослепнуть. Поэтому полуразумный на всякий случай щурился.

Сейчас он стоял на узенькой площадке, на которой едва помещались обе его ступни. Внизу совсем рядом плескалась вода, а вверх поднимался крутой каменный склон. Впрочем, для Ффуха он был не слишком крутым — хозяева часто заставляли своих воспитанников лазить по скалам. Это было одним из элементов их регулярных тренировок. Наряду с плаванием, бегом по пересечённой местности, рукопашным боем, стрельбой из пневматических игольников и метанием предметов.

Полуразумный полез вверх. Юркий и цепкий как ящерица, он взлетел бы на вершину намного быстрее, если бы пальцы всё время не попадали в какую-то липкую и скользкую гадость. Её запах напоминал тот, что исходил от его собственных испражнений, но был ещё резче и неприятнее. И чтобы не сорваться, пальцы рук и ступни ног приходилось постоянно вытирать о камень.

К концу подъёма Ффух изгваздался в белой гадости полностью. Поэтому, найдя небольшую расщелину, частично заполненную дождевой водой, он сначала напился, а потом начал отмывать кожу и оружейный пояс — единственное, что полуразумный прихватил с собой. Да и то, прихватил лишь потому, что не снимал его во время еды. Клинок в ножнах, десяток метательных стрелок и аптечка — вот всё, чем он теперь располагал.

Закончив с гигиеническими процедурами он, уже шагом, поднялся на самый верх и огляделся. Оказывается, скала имела две вершины с небольшой седловиной между ними. Ффух стоял на той, которая была примерно на восемь локтей выше. А вокруг со всех сторон простиралась бесконечная водная гладь. Лишь с одной стороны, если присмотреться, можно было различить маленький плоский островок, лишь чуть-чуть возвышающийся над поверхностью воды.

Аборигенов, как Ффух и предполагал, в пределах видимости не оказалось. Но на скале он был не один. Кроме него там присутствовало много живых существ как минимум двух видов. Двуногие с маленькой головой, на которой между двух круглых глаз торчал длинный и узкий нос. На противоположной от головы части тела имелся жёсткий негнущийся хвост. Вместо рук у них имелись какие-то широкие и плоские конечности, превосходящие тело по длине. Существа использовали их для полёта над океаном. Активно использовали. В воздухе этих существ было в разы больше, чем на скале. И в полёте они казались значительно крупнее, чем те, что передвигались по камням. Мелкие — примерно полтора локтя в ширину, а крупные — до пяти локтей. Большинство из существ периодически издавали крики. Те, небольшого размера, которые имели серо-синюю расцветку сверху, белую снизу и чёрную нашлёпку на голове, издавали грубые, кашляющие звуки. Большие, коричневые, стоя достигающие Ффуху почти до пояса, кричали более пронзительно.

Сейчас одно из таких существ передвигалось по направлению к Ффуху короткими прыжками, вытянув вперёд голову на длинной шее и издавая резкие, переходящие в рёв крики.

Хозяева показывали полуразумным образы похожих существ, правда не таких крупных, как этот экземпляр. Они не подлежали уничтожению, но могли быть использованы в качестве пищи. А полуразумный уже снова ощущал зверский голод. Существо, приблизившееся к Ффуху и, похоже, намеревающееся его прогнать, этого не понимало. Может быть, из-за недостатка мозгов в маленькой головке, а возможно, оно просто было глупым и не понимало, с кем связалось. И было немедленно за это наказано.

Клинок свистнул в воздухе, и глупая голова запрыгала по камням уже отдельно от замершего на месте тела. Из шеи брызнула красная кровь.

Ффух перехватил другой рукой существо за обрубок шеи, вытер клинок о его тело и убрал в чехол на поясе. Потом напился крови прямо из горла, разорвал руками увесистую тушку и впился зубами в тёплое мясо.

Сожрав в один присест полуторакилограммовую олушу, он "заморил червячка" и, как с ним это случалось и раньше, задумался над глобальным животрепещущим вопросом: что, собственно, ему делать дальше?

Ффух не знал, что его история была в чём-то очень похожа на описанную в известном романе Даниэля Дефо. Там тоже было кораблекрушение — корабль налетел на рифы. То, что, не падая сверху, не принципиально. И выжил, добравшись вплавь до необитаемого острова, только один человек. Ффух был уже не совсем человеком, но это, в данном случае, тоже не важно.

А вот дальше пошли принципиальные отличия. Робинзону Крузо достался большой зелёный остров, а Ффуху — маленький каменный, на котором не оказалось не только деревьев, но даже одинокой травинки. Вторым отличием, частично вытекающим из первого, было наличие у Робинзона одежды и материала для изготовления палатки, шапки, зонтика.

Ффух не только не имел ничего из этого, но даже никогда не ощущал необходимости в подобных предметах. Полуразумные никогда не носили ни одежды, ни обуви. Единственным предметом амуниции, с которым они никогда не расставались, был оружейный пояс. Всё остальное, по мнению хозяев, никогда не пользовавшихся ничем подобным, было абсолютно лишним. Они и на оружейный пояс согласились лишь для того, чтобы у их воспитанников были всегда свободны обе руки. Сами хозяева располагали сразу восьмью полностью универсальными конечностями, с равным успехом использующимися как в виде ног, так и в качестве рук, и даже, при необходимости, ещё кое чего. Поэтому были полностью избавлены от необходимости в дополнительных приспособлениях.

Вот только раньше Ффуху никогда не приходилось проводить весь день под лучами светила. И он, поверив хозяевам в том, что тут это безопасно, даже не подозревал о последствиях. Плотная шапка, образованная бесчисленным количеством жёстких спиралек иссиня-чёрных волос, успешно защитила голову от солнечного удара, но обнажённая кожа рук, плеч спины и бёдер, которая уже покраснела бы, если бы изначально не была чёрной, помаленьку начинала гореть.

Ффух пока не обращал на это внимания. Он сидел на каменной ступеньке у самого обрыва и наблюдал, как пернатые существа камнем падают в воду, вздымая фонтаны брызг и, чаще всего, заглатывают добычу прямо под водой. Если же им попадается что-нибудь более крупное, то выныривают, ухватив трепыхающуюся рыбину поперёк корпуса раздвоенным наростом, заменяющим им нос, и шумно стартуют с воды, чтобы отнести свою добычу к скале.

Что делать дальше он так и не придумал. Задание, полученное от хозяев, было простым: высадившись на поверхность Нового Дома, приступить к её очистке от аборигенов и крупных зверей, не отвлекаясь на всякую мелочь, заведомо не представляющую опасности. А его угораздило попасть на каменную скалу, на которой нет не только аборигенов, но и вообще никого, кто мог бы представлять какую бы то ни было опасность. Можно, конечно, перебить мелких, но чем потом питаться?

Так и не найдя какого-либо приемлемого решения, он зацепился за последнюю мысль — почему питание надо оставлять на потом, когда можно заняться этим прямо сейчас? И уговорил ещё одну птичку. В этот раз, для разнообразия, сине-серую нодди. Есть там оказалось почти нечего. Только время зря потратил, да перемазался. Пришлось ловить ещё одну олушу. Ну, как ловить — глупая птица сама полезла в атаку, когда он подошёл к её гнезду. И послужила полуразумному плотным ужином. Гнездо тоже пошло в дело. Не в пищу, разумеется, а на подстилку в импровизированной постели, которую Ффух устроил себе в небольшом углублении седловины, перетащив туда траву и веточки из нескольких разорённых гнёзд тех существ, которые были покрупнее.

Светило уже быстро катилось к горизонту, и полуразумный, которого после сытной еды начало клонить в сон, рассчитывал хорошенько выспаться на своём импровизированном ложе. Святая наивность! Заснуть этой ночью ему было не суждено.

Сначала начала зудеть кожа на плечах и спине. Ффух быстро расчесал её до крови. Пришла боль. Потом процесс перекинулся на руки, нос, бёдра. У полуразумного поднялась температура. Сильно хотелось пить, но найти воду в полной темноте Ффух даже не пытался. Теперь он мог лежать только на животе. Ффух на ощупь нашёл в поясной аптечке две таблетки: обезболивающую и усиливающую регенерацию. С трудом проглотил — во рту было сухо. Вскоре боль притупилась, но уснуть он так и не смог.

Ффух интуитивно понимал, что причиной его состояния стали ожоги от лучей местного светила, и напряжённо размышлял как от них защититься. Самое простое и привычное действие — укрыться в пещере, тут было невозможно, так как никаких пещер он в верхней части скалы не обнаружил. Только совсем небольшие углубления. Может быть, пещеры есть ниже, но спускаться по крутым склонам в таком состоянии было чересчур опасным. Слишком велик был риск сорваться в воду, под поверхностью которой таились рифы, хорошо просматривающиеся сверху сквозь прозрачную воду.

Поднявшись на ноги с первыми лучами местного светила, полуразумный занялся поисками воды. Напрасными поисками. Кроме остатков той лужицы, в которой он вчера мылся, Ффух ничего не нашёл, а те пахли настолько отвратительно, что его чуть не стошнило при мысли, что он попробует отхлебнуть эту зловонную жижу.

На время заглушить жажду помогла кровь одного из двуногих коричневых существ, которую Ффух пил, спрятавшись в стремительно таявшую тень от большей из вершин. Жёлтое пятно светила быстро смещалось вверх, и тени исчезали задолго до наступления полдня.

Больше прятаться было некуда, и полуразумный взялся за изготовление накидки. Из выпотрошенных тушек коричневых существ — другого материала на скале попросту не было. Получилось весьма неказисто, но обеспечило хоть какое-то укрытие от жгущих лучей. Вот под этой накидкой он и просидел, изнывая от жары, до самого вечера. Кожа воспалилась и отчаянно чесалась. В некоторых местах появились волдыри. Вдобавок ко всем этим несчастьям разболелась голова и вновь поднялась температура. Есть совершенно не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Не получалось даже задремать. Весь день Ффух провёл в каком-то оцепенении, не реагируя ни на какие раздражители.

Ночью пришла долгожданная прохлада. И он, наконец, забылся тяжёлым сном. Чтобы проснуться буквально час спустя от того, что его окатило холодной водой.

Вода изливалась с неба сплошным потоком. Крупные капли били по воспалившейся коже спины, мгновенно намочили волосы, струйками стекали по лицу. Вскочивший на ноги Ффух ловил их ртом, растирал по рукам и груди, смывая засохшую кровь, собирал в горсти; пил и никак не мог напиться.

Тропический ливень быстро закончился, а принёсший его ветер продолжал набирать силу. К скале Лаперуза приближался шторм.

Остаток ночи Ффух просидел, прислонившись спиной к каменному выступу, хоть немного укрывающему от пронизывающего ветра и обнимая руками согнутые в коленях ноги. А внизу об основание скалы бились тяжёлые волны, но ничего не могли поделать с непоколебимой твердыней.

Днём почти ничего не изменилось. Просто немного просветлело, но не сильно, примерно до уровня сумерек. Океан разбушевался всерьёз. Во впадинах между пенистых гребней гигантских волн иногда проглядывали верхушки рифа. По небу мчались тёмные тучи, через которые не мог пробиться ни один лучик. Тучи проносились очень низко, казалось, лишь немного не задевая вершину, под защитой которой скорчился Ффух. Существа больше не летали. Они сбились на скале в кучу, нахохлившись и прижимаясь боками друг к другу, заполнив пятнистым ковром почти всю площадь седловины. И помалкивали, не докучая Ффуху своими резкими криками.

Шторм продолжался весь день и первую половину ночи. Он начал стихать только к утру. Проглотив очередную таблетку, которая помогала восстанавливать обожжённую кожу, но, почему-то, даже не пыталась бороться с кашлем и заложенностью носа, мучавшими Ффуха уже сутки, он, наконец, смог нормально заснуть.

Проснулся полуразумный уже днём от приступа сухого кашля, буквально выворачивающего наизнанку. Присев, он смог откашляться и нормально продышаться. Ртом. Нос был забит какими-то тягучими массами, не пропускающими воздух. И периодически вытекающими наружу. Такого с ним никогда раньше не было.

Напившись воды, которая скопилась в выемке скалы, Ффух огляделся. Шторм к этому времени уже ушёл далеко за горизонт, но океан ещё волновался. По нему катились длинные пологие волны, уже не имеющие пенных гребней. Накатываясь на скалу, они огибали её и неторопливо следовали куда-то дальше, как будто и не встретили на пути никакого препятствия. Небо всё ещё было покрыто облаками, но значительно более светлыми, почти белыми, казалось зависшими на недосягаемой высоте. Нет, присмотревшись, можно было заметить, что они всё-таки двигаются, но очень медленно, почти незаметно для глаза. А ещё стало тепло. Ффуха больше не била дрожь, но состояние всё равно оставалось отвратительным.

Есть не хотелось. Он равнодушно смотрел на существ, часть из которых уже возобновила полёты, и думал. В последнее время он вообще думал непривычно много. И мысли в голове крутились какие-то странные. В частности, он впервые задумался над тем, откуда он взялся, почему так не похож на хозяев и очень сильно смахивает на некоторых аборигенов Нового Дома, которых ему демонстрировали в мыслеобразах? Может быть он вообще отсюда? И зачем ему тогда убивать аборигенов?

Категорический императив, надёжно вбитый хозяевами в голову полуразумного, дал первую трещину. Возможно, в этом было виновато долгое отсутствие мысленного контакта с хозяевами. Возобновись он сейчас, и все посторонние мысли мгновенно вылетели бы из головы — убеждать хозяева умели. Но время шло, а за ним никто не прилетал, и твёрдая уверенность в правильности и безальтернативности ранее незыблемых убеждений постепенно начинала подтаивать.

Может быть, причина этого заключалась в том, что он не сам пришёл к осознанию необходимости в уничтожении аборигенов Нового Дома, а это было внедрено в его голову извне?

Ффух, разумеется, даже не подозревал о существовании всех этих факторов, тенденций и подспудных процессов. Он даже и слов-то таких не знал. Его разум, фактически всё ещё остающийся на интеллектуальном уровне ребёнка, полностью лишённого детства, был во многом ущербен. Но при этом имел огромный потенциал для дальнейшего развития. В него заложили извне некоторое количество практически не систематизированной информации, обучили определённым действиям, внушили некие постулаты, навязали чуждые его природе суждения и воззрения. В условиях тотального надзора, контроля и, при необходимости, оперативной корректировки, всё это неплохо работало. А сейчас начало разваливаться на составляющие. Болезнь только подстегнула и ускорила этот процесс.