Ромашка

С такими мыслями Маша спокойно пришла домой и, игнорируя свекровь, вечернюю дойку и вообще всё это грёбаное хозяйство, завалилась спать.

Вечером в воскресенье Сергей зашёл к брату, прежде чем отогнать машину к Ромке во двор. Ночевать он собирался у Романа, а утром решил позвонить и отпроситься с работы, чтобы везти его в больницу. Не ходить же по улице Ромчику с синяками. Тем более, нужно было сначала выписать полис, да и мало ли на какое обследование пошлют, навернётся ещё где-нибудь по дороге.

Артём сразу заметил, как Серёга сияет. Давно он не видел брата таким. В душе порадовался за него — значит, помирился со своей новой зазнобой.

— Тём, прикрой меня ещё на ночку от мамки.

— Да она у нас вообще-то не дура, думаешь, поверила, что ты у нас ночуешь? Ты что, помирился, значит, со шлюхой номер два? — Он с усмешкой смотрел, как Серёга краснеет.

— Да там недоразумение вышло, мы разобрались уже. — Сергей явно жалел, что наговорил лишнего.

— Значит, скоро будешь знакомить с новой жёнушкой?

— Тём, ну ты шустрый. Я вообще-то ещё со старой не развёлся. И жениться не собираюсь, мне этой женитьбы за глаза хватило.

— Правильно, братишка. Погуляй как следует, а то тебя твоя Машенция что до армии, что после захомутала. По-моему, ты и баб-то путём не видел. Молодой ещё, успеешь в ярмо залезть. Сейчас одиноких девчонок полно, смело до тридцатника гулять можно. Завтра на работу от неё поедешь? Не опоздаешь?

— Да я отпрошусь, наверное. Мне её в больницу свозить нужно.

— А чего так? Залетела, что ли?

— Да нет. — Сергей рассмеялся от такой мысли, представив Ромку беременным.

— Просто я — придурок, руки распустил.

— Блин, Серый! У тебя что, совсем крышак поехал? В жизни не думал, что мой братец руку на женщину поднимет! У тебя же кулаки, как молотки отбойные! А если бы зашиб? Сильно ты её?

Серёга стал пунцовым. Старался не смотреть Артёму в глаза. Было стыдно и не по себе. Знал бы брательник, какая у него женщина. Душа замирала от неприятного холодка, заползающего, как чёрная змея, в сердце Серёги.

— Да нет, все нормально будет. Просто на всякий случай голову на сотрясение проверить.

— Смотри, а то сядешь так. Сейчас бабы быстро в ментовку заявы пишут. Как её зовут-то хоть? Молодая? Дети есть?

Серёга растерялся и покраснел ещё больше. Он как-то не предполагал, что Артём будет его расспрашивать о 'подруге'.

— Молодая. Восемнадцать ей. Раюша зовут, — стараясь не смотреть брату в глаза, врал он без зазрения совести.

— Ёпрст! На кой тебе малолетка сдалась? Серый, у тебя точно крыша едет. Она же соплячка совсем. Им в этом возрасте по клубам бегать надо да по танцулькам. Побрякушки всякие, цацки да рестораны ещё одни на уме. А если залетит? Ты каким местом думаешь вообще? Хотя известно — каким.

— Не залетит. И вообще, хватит уже на мозг капать. Поехал я.

— Ну-ну. Вали. Ладно, не обижайся. Смотри только, поосторожней там. Мозги последние не теряй.

Оказавшись через двадцать минут у Ромки, прижимая его пахнущее гелем, ещё мокрое после ванны тело к себе, Серёга пытался отбросить все мрачные, тревожные мысли.

Главное сейчас — сегодняшний день. О завтрашнем он будет думать завтра. А сейчас чихать на всех. Сейчас его Ромка с ним, доверчиво прислонился спиной к его широкой груди, откинул мокрую голову ему на плечо и дремлет под негромкий звук работающего телевизора. На кухне Славка варганит ужин, гремя кастрюлями и без конца что-то роняя. И Серёге так хорошо, так комфортно, до щемящего комка в груди. До наворачивающихся на глаза слёз. Он ещё крепче прижимает Ромашку к себе, наслаждаясь мгновениями тепла и покоя.

Маша приоделась помодней, надушилась подаренными Анной духами и с намерением покорить сердце Андрея отправилась на работу.

Андрей уже поджидал её у кабинета, стоял, пряча руки за спиной. Когда она подошла и стала открывать дверь, он наклонился к ней, вдохнул аромат духов и вздохнул, с сожалением отстраняясь от её волос.

— Машенька, как ты замечательно пахнешь, вот так бы и стоял рядом с тобой весь день. И цветёшь, словно эта роза, — он выпростал руку из-за спины, протягивая смущённой Маше огромную бордовую розу.

— Спасибо, Андрей. Мне прямо неудобно, ты меня совсем засмущал.

Она одарила его самой обворожительной улыбкой.

— Чай пить будешь, с блинчиками?

— О, конечно буду. От блинчиков я просто не в силах отказаться. Сама пекла?

— Нет, свекровь вчера напекла.

— Понятненько. Помирилась, значит, с мужем?

— Нет. Он дома все выходные не был, нашёл уже кого-то себе. Просто его мать ещё не знает, что мы расходиться будем. Пусть сам ей говорит. Сегодня с ним поговорю о разводе и на выходных съеду к матери. Или отпрошусь на день, чтобы переехать.

— А мать у тебя далеко живёт?

— Да нет, через три улицы.

— Тебе что, вещей перевозить много?

— Да нет, немного. Бытовую технику в основном.

— Может, тебе помочь, с переездом?

— Не нужно. Отец поможет, да соседа попрошу. Но за предложение спасибо.

— Маш, ну раз ты человек теперь свободный, можно я тебя куда-нибудь приглашу?

Сердечко у Маши забилось часто-часто. К лицу прилила кровь, делая её щёки пунцовыми.

— Андрюш, а тебя не смущает, что я с твоим отцом встречалась?

— Сейчас-то вы не встречаетесь?

— Нет, сейчас не встречаемся.

— Ну вот и славненько. А что раньше было и с кем ты встречалась, пусть даже и с моим папашкой, мне без разницы. Ну так что, пойдёшь со мной на свидание?

— Приглашай. — Маша улыбнулась и подмигнула Андрею. Он засмеялся и, взяв её руку, поцеловал.

— Значит, сегодня вечером после работы я веду тебя в ресторан.

— Только не допоздна, а то последний автобус уедет, и я не доберусь до своей деревни.

— А мы тебе машинку закажем.

— Уговорил. — Она засмеялась и выпроводила Андрея из кабинета: — Всё, иди работай и мне не мешай, а то папашка твой лишит меня премии.

— Всё, всё, ухожу.

Маша сидела довольная, перекладывала, не глядя, бумажки и улыбалась.

Помимо основной работы Артём подрабатывал таксистом. В понедельник была его смена. Заказов не было, он припарковался на стоянке и лениво рассматривал проезжающие мимо машины. От безделья клонило в сон, и он уже было собрался подремать, когда увидел стоящую на светофоре машину брата.

'В больницу свою мадам, наверное, повёз', — мелькнула мысль. Он хотел посигналить, но передумал. Взыграло любопытство, что там за девочка у Серёги появилась. Сам он, по-видимому, показывать её не собирается, и Артём решил поехать за братом и глянуть на эту девицу. Не пришибёт же, в конце концов. Да и соврать в случае чего можно, типа, на вызов приехал. Рабочую машину Артёма Серёга ни разу не видел, поэтому он смело пристроился хвостиком.

Серёга подъехал к городской травме, Артём припарковался в сторонке, но так, чтобы хорошо было видно пассажирскую дверцу Серёгиной 'десятки'. Когда из машины вышел Ромка, Артём испытал небольшой шок и удивление. Зачем брату нужно было врать про какую-то девицу? И откуда у Ромки синячищи? Перед глазами вдруг встала картинка: Серый, сидящий ночью у уборной, и Ромка, вставший ночью в туалет. От внезапной догадки Артёму поплохело, но он отогнал эту дурацкую мысль.

— Да ну, бред полнейший, — сам себя убеждал он, не отрывая глаз от Ромки с Серёгой, направлявшихся к двери травмпункта. Кончики пальцев занемели, и накатила дурнота, когда он увидел, как, глянув по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, Серёга притянул Ромку к себе и чмокнул куда-то в висок.

Минутная слабость от увиденного прошла, на смену ей накатили гнев и злость.

— Охренеть, мой брат — пидор! Убью урода! — Он выскочил из машины, даже не закрыв дверь, и кинулся к парочке, уже ничего не соображая.

Подскочив к ним, с силой дёрнул Серёгу за руку, того развернуло, и он налетел на Артёма. Последние сомнения Тёмки развеялись, стоило только увидеть побелевшего Ромку и перепуганное лицо брата.

— Блядь, убью пидораса! Ты что, тварь, творишь?

— Тём, успокойся. Мы на улице, не ори.

— Да мне похуй, понял! Ты, сука, когда этого пидора целовал, не думал, что ты на улице! — Артёма трясло, и он еле сдерживался, чтобы не заехать Серому по морде.

Ромка то краснел, то бледнел, нервно теребя рукава куртки и не глядя на Артёма.

— Ромчик, иди в больницу, я приду скоро. — Сергей сжал Ромкино плечо и подтолкнул его к входу в травмпункт.

— Да, ты иди, Ромчик, а то не сдержусь, и синяков у тебя прибавится. На Серёгу очередь тоже займи, ему понадобится. — Артём в бешенстве сжал кулаки, глядя, как Серый сжимает плечо Романа.

— Никуда я не пойду, — буркнул Ромка, скидывая Серёгину руку с плеча.

— Ром, нам с Тёмкой поговорить надо. Иди, пожалуйста.

— Чтоб он пришиб тебя?

— Блядь, я вас обоих, пидоров, сейчас пришибу! Пошёл отсюда, пока я тебе ноги не повыдёргивал, козлёныш грёбаный.

— Заткнись, Артём! Херли ты на пацана наезжаешь, тебе какое до него дело? С меня спрашивай, как с брата, а от него отвали, понял? Ром, иди в больницу.

Ромка развернулся и чуть ли не бегом кинулся к двери.

Артём закурил, пытаясь хоть немного успокоиться.

Серёга же, как ни странно, наоборот, как-то расслабился и успокоился, испытав поначалу шок. Даже почувствовал некоторое облегчение от того, что больше не надо врать и скрываться от брата. Не дав Артёму опомниться, он схватил его за руку и потащил к машине. Тот выдернул свою руку:

— Убери грабли от меня, козёл.

— Может, хватит? Козёл не козёл, но я всё же твой брат, Артём.

— Да на херу я видел такого брата. Хотя ты же пидор, и хер для тебя самое место.

— Тём, давай поговорим спокойно. Пошли в машину, нефиг народ смешить. Люди же ходят. Или ты хочешь, чтобы все знали, что твой брат гомик?

— Да скоро и так все знать будут. Блядь, а ещё Машку обвинял — шлюха она. Да с таким пидором какая баба гулять не будет? Охренеть, мой брат — гомосек! — Тёмка покачал головой, меряя Серого презрительным взглядом. Но в машину всё-таки сел.

— Тём, если тебе легче станет, набей мне морду.

— И что это даст? Опять нормальным станешь?

— Не стану, Тём. Я Ромку люблю, так что это не блажь — не пройдёт.

Артём таким взглядом смерил брата, что Серёге показалось, что он сейчас загорится.

— Да как можно мужику любить мужика? Ты совсем долбанулся? Этот гомик сраный залез к тебе в штаны, подставил тебе зад, надеюсь, что не ты ему, и ты распускаешь теперь пидорские сопли?

— Ромка в штаны ко мне не лазил. И гомиком он до меня не был. Это я его...

— Что? — У Артёма глаза на лоб полезли от такого заявления.

— Что слышал. Трахнул я его. Ну а потом всё само завертелось.

— Тебе что, Машки было мало? На мужиков потянуло? Но он, я вижу, не шибко-то расстроился, ему, как я понимаю, даже понравилось. Сам же сказал, что он шлюха номер два. Да и фингалы эти сами за себя говорят. Что, Ромик во вкус вошёл и рожки наставил?

— Тём, хватит, а? Давай этот разговор оставим на потом. Я Ромку увезу домой, приеду к тебе, и поговорим.

— Э, нет! Мне дома на хер пидоры не нужны, ты больше даже порога моего не переступишь. Да и херли разговаривать? Мне с гомиками разговаривать не о чем.

У Серёги от обиды перехватило спазмом горло, слёзы навернулись на глаза. Он ведь знал, что так и будет, но почему-то не хотелось верить, что родной брат может от него отказаться.

— Артём, я ведь всё-таки брат тебе родной — думай, что говоришь.

— Да ты что? А ты, когда свой хер в задницу мужику вставлял, думал обо мне? О матери думал? Да даже о Машке, в конце концов? Ты хоть понимаешь, что теперь все на нас пальцем тыкать будут? Что с матерью будет, когда она обо всём узнает? В гроб её загнать хочешь? А Ромкины родители — спасибо, думаешь, тебе скажут, за то, что ты его в пидора превратил?

Серёга от этих его слов склонял голову всё ниже и ниже. Знал, что брат прав, во всём прав, как ни крути. Слов оправдываться не было, да и смысла тоже.

А Артём, сверля его взглядом, продолжал со злостью шипеть:

— Ну вот что, братец, ты бросаешь всю эту пидорастическую хрень, пока кроме меня об этом никто не узнал, миришься с Машкой, и я, только ради матери, сделаю вид, что этого ничего не было. Отношения моего, конечно, к тебе уже нормального не будет, но, по крайней мере, как от брата я от тебя не окажусь.

— А если я не брошу эту 'пидорастическую хрень', что тогда?

— Тогда забудь, что у тебя есть старший брат. И от матери съедь, нехрен её позорить.

— А в хозяйстве ты ей помогать будешь?

— Не переживай, придумаю что-нибудь. В крайнем случае, продадим всю скотину. А уж с дровами, углём, огородом, как-нибудь помогу, справимся. Но мать по деревне позорить я тебе не позволю.

— Если ты не растреплешь сам всей деревне, то вряд ли кто-нибудь об этом узнает.

— Шила в мешке не утаишь. Тебе решать. Думай, надумаешь — позвонишь. Мне работать надо, так что я поехал. Вечером жду твоего звонка.

Артём вылез из 'десятки', сплюнул в сердцах, пнул по колесу и направился к своей машине.

Серёга посидел ещё минут десять после его отъезда и пошёл к Ромке в больницу. Душа ныла, и сердце стучало так, что, казалось, выскочит. Только сейчас его накрыл страх. И чего он больше боялся — потерять Ромку или брата с матерью, — он не знал. И что ответить Артёму, он тоже не знал.

Очереди, как ни странно, в кабинет травмы не было. Ромка уже вышел из него и сидел в коридоре с кучей направлений, ожидая Сергея. Его потряхивало от напряжения. Когда он увидел разъярённого Артёма, перепугался до смерти. Думал, что тот прибьёт Серёгу, за себя почему-то не испугался. Он уже несколько раз выглядывал на улицу, всматриваясь в окна машины. Но братья вроде разговаривали спокойно. И только теперь приходило осознание, чем всё это обернется для него. Если Артём расскажет Любови Ивановне, та наверняка позвонит Ромкиной матери. Как отреагируют мать и отчим, он не имел представления. Лишь бы не заставили переводиться в Кемерово.

От всех этих думок и от стресса голова ужасно разболелась. Было ощущение, что она лопнет. Затылок ломило, а в висках стучало так, словно бьют отбойным молотком. Очень хотелось лечь и ни о чём не думать. Когда зашёл Серёга, Ромка устало поднялся ему навстречу.

— Серый, отвези меня домой.

— Тебе врач что сказал? — Сергей взял у Ромки направления и стал внимательно читать.

— Тебя на эхо направили. Поехали, успеешь ещё сегодня пройти.

— Я завтра съезжу. Сейчас я домой хочу, на диван.

— Это из-за Артёма? Расстроился?

— Да уж не обрадовался. Ладно, хоть морду тебе не набил.

— Лучше бы набил и успокоился на этом. Ладно, давай не будем о нём, а то ты совсем расклеишься. Ромчик, а как ты завтра без меня поедешь? Вдруг голова закружится? Да и город ты не знаешь совсем.

— Не закружится. А язык до Киева доведёт.

— Я тебе тогда денег на такси оставлю, туда и обратно. Вызовешь такси, понял?

— Ладно, поехали уже.

Дома Ромка выпил таблетки и постарался уснуть, чтобы не думать ни о чём. Сон не сразу, но пришёл. А Серёга тихонечко лежал рядом и, наоборот, думал и думал. Думал о предстоящем разговоре с матерью, о разрыве с братом, о том, где будет жить, если всё-таки придётся съехать. Где найти работу в городе, потому что в деревню каждый день не наездишься, бензина не напасёшься. А самое главное, что скажут Ромкины мать и отчим. Как они отреагируют на такую новость. И от этих думок некуда было деться, и вечера он ждал, как смертной казни.