Надо мною "Безоблачное небо" - 1 часть

— Гор! Это что же это?

— А что тут странного? Помимо комнаты на базе, у тебя есть квартира. Должна же

ты быть где-нибудь прописана. Все пора выдвигаться!

* * *

До Рождества оставалось еще два дня, а у храма уже толпы народа. Машины мызгают, входящие-выходящие люди, нищие с физиономиями потомственных алкоголиков — бедлам какой-то. А что здесь будет на Рождество? Место, где можно припарковаться, нашли за полквартала от церкви. Вылезли. Я с опаской покосилась на солнышко. На мне, конечно, мазь, да только все равно страшновато. Если с мазью что-то не то, то под солнышком, даром, что оно зимнее нежаркое, я почувствую себя также "уютно", как Лазо в паровозной топке. Даже ощущения будут примерно те же, разве что промучаюсь чуть подольше. Брат видимо понял мое состояние и успокаивающе похлопал по плечу: "Не волнуйся, Кира, СМ — штука абсолютно надежная. Ну что, пошли?"

Мы еще только подошли к воротам в церковный двор, а я уже почувствовала давление: в теле появилась усталость, застучало в висках (не очень сильно, но все равно неприятно), стало сложнее себя удерживать в состоянии концентрации. "Дочка. Дочка! Подай Христа ради инвалиду войны!!" — ко мне тянулась грязная лапа одного из нищих. Вид у этого мужика был такой, словно он беспробудно пьянствовал целый месяц, а потом выпивка кончилась, а на опохмелку денег не осталось — дядечку мучил жесточайший абстинентный синдром. Стараясь не прикасаться к руке, я сунула ему пятидесятирублевку. Тут же ко мне и справа и слева потянулись чьи-то грязные руки, раздалось: "Подайте! Подайте! Подайте!!!" Брат, увидев все это, схватил меня за рукав и протащил за собой в ворота. Мы проскочили во двор, а за воротами снова слышалось: "Подайте Христа ради! Подайте!!" Кажется, нищие нашли кого-то еще, и теперь активно раскручивали на бабки. Да, народу много, эти без выпивки не останутся. Во дворе давление эгрегора усилилось, но не на много, во всяком случае, терпеть было можно. В истинном зрении виделось вообще что-то невообразимое — спектры сил были взбаламучены, смещены, а там, где стоял храм, нити сил вообще чуть ли не узлами завязывались и часто меняли свой цвет. Вот — желтая нить, опа — она уже зеленая, а фиолетовая вдруг стала красной... Так вот он какой, эгрегор. Или это не он сам, а его действие на силы?

Люди сновали туда-сюда. Вот толпа народа зашла в храм, вот кто-то вышел оттуда. Какая-то женщина истово крестилась на иконы, закрепленные над дверями храма. На нас никто не обращал внимания. А чего обращать? Мы — такие же, как все остальные. В составе СМ есть какие-то тонирующие добавки, так что даже наша бледная кожа сейчас не отличалась от обычной человеческой. Мимо нас с братом через двор неторопливо шествовал (именно шествовал, а не шел) молодой, не старше Гора, поп. Я бы сказала весьма гламурный поп. Лицо холеное, смоляная, кудрявая бородка (он ее что, завивает что ли), черная ряса, на голове скуфья (или как там называются эти их шапки), на уже слегка округлившемся пузе на толстой золотой цепи — большой золотой крест (хотя не знаю, может вовсе не золотой, а позолоченный, золота на такой здоровенный не напасешься). Поверх рясы гламурного священника (зима, все-таки) была накинута модная дубленка. Я посмотрела истинным зрением и... ничего, в смысле никакой святости-благодати ни от самого священника, ни от его креста не исходило, вообще ничего, пусто! Этот поп абсолютно ничем не отличался от своих прихожан. Я слегка толкнула брата, ты видишь? Гор усмехнулся: "Да вижу, вижу. А ты что хотела? Чтобы от него благодатью, как от святого, разило? Так ведь для этого вера нужна, а у таких, какая вера? Ты что, думала — все священники умеют работать с эгрегором? Если бы это было так, то наш народ исчез бы еще в средние века, а может и еще раньше. Нет, сестренка, для таких попов религия — просто работа, возможность заработать себе на кусок булки с маслом. Знаешь, откуда он идет?" Я отрицательно покачала головой. "Вон, смотри, — Гор показал рукой на автостоянку в дальнем конце двора, — Там стоянка для служебных машин, но денежные мэны частенько подъезжают туда и просят, чтобы их автотранспорт освятили. Сейчас распространилось какое-то нездравое поверье, что освященная машина реже попадает в ДТП. Фигня по моему полная, а священничкам то какая разница, если просят, да еще и деньги хорошие за услугу отстегивают... Вот так они Богу и служат. Духовность просто офигительно возродилась с советских времен!"

Священник уже прошел, а мы стояли посреди всеобщего круговорота и прикидывали, не пора ли отсюда сваливать — с воздействием христианского эгрегора я ознакомилась. "Гор, я хочу подойти к храму поближе. Надо же узнать, до каких пор я смогу терпеть". Брат кивнул: "Хорошо. Пошли". По мере приближения к храму давление усиливалось. Десять метров: в висках уже не легкий стук, а ощутимая боль... Пять метров: слабость нарастает... Мы у дверей. В голове стучат колокола, ощущение такое, как будто на мою макушку надели железную шапочку и она сжимается, давит голову. В теле такая слабость, словно я на полигоне раз десять подряд прошла полосу препятствий. Страшно хочется крови, хотя бы глоток, один единственный... Я смотрю на брата, его, кажется, бьет дрожь. Чувствуется — Гор на пределе. "С-сестра! Нам м-можно "слиться"? Я хочу узнать к-как ты, девушка, м-можешь ЭТО терпеть?" Я согласно кивнула и в тот же миг на меня обрушилась невыносимая всепоглощающая боль. В глазах потемнело, ноги подкосились. ...Очнулась я уже посередь двора. Поддерживая за талию, брат вел меня к выходу. "Все нормально Гор. Я уже в порядке". Брат облегченно вздохнул: "Ф-фух. Я уже волноваться начал".

— Гор! Ты сумасшедший! Ведь это же была твоя боль? Почему ты не сказал, что тебе НАСТОЛЬКО больно?!

— Но сестра, ты же терпела. Я просто до последнего не знал, что у тебя болевые ощущения слабее.

В этом весь мужчина — он будет терпеть любую боль из опасения выглядеть слабым в глазах женщины и ему даже в голову не придет, что эта женщина может чувствовать совсем не то же, что и он.

— Ну, ты силен Гор. Ты невероятно силен, ТАКОЕ вытерпеть, остаться в сознании, да еще найти силы меня оттуда вытащить, — от полноты чувств я чмокнула его в щеку.

Гор улыбнулся и взъерошил мои волосы: "Все нормально, Кира. А вот ты в очередной раз подтвердила свою уникальность. Я уже устал удивляться этой твоей аномальности. Отец считает, что он обратил обычную человеческую девочку, а я уже начинаю сомневаться в этом. Слишком уж у тебя все необычно. Ты думаешь, я один такую боль испытываю? У нас у всех, и не только тремеров, именно такая, как у меня, реакция на воздействие христианского эгрегора. Между прочим, мы стояли у входа в самый крупный храм нашей области. В нем больше всего бывает прихожан, здесь самое сильное эгрегориальное воздействие. Ты же стояла перед самым входом и вполне могла терпеть. Твои болевые ощущения были заметно слабее, чем у меня. Мне кажется, если бы это был какой-нибудь менее крупный храм, то, может быть, ты даже смогла бы в него войти... Не могу поверить. Каинит, способный войти в церковь. Фантастика!"

Когда мы сели в машину, Гор сразу полез в бардачок и выудил оттуда две фляжки, одну из которых передал мне. ..."Ох, — вздохнул Гор, вытирая губы и убирая фляжку в бардачок, — вроде бы мы почти не потеем, но там, на ступенях перед храмом, я, кажется, вспотел изрядно. Лоб какой-то сырой. На всякий случай надо еще смазать". Да уж, вспотел он, да от такого не то что вспотеешь, а и... Я с испугом посмотрела на свои джинсы. Нет. Все в порядке. Сухие.

"Ладно, Кира, — Мой брат уже окончательно пришел в себя и теперь был, как всегда, спокоен и деловит, — Клади фляжку в бардачок. Нам пора ехать дальше".

— Куда?

— Скоро узнаешь, — загадочно усмехнулся Гор.

Ехали мы не слишком долго, за то попали в пробку и простояли в ней наверно с полчаса, не меньше. Но вот, наконец, наш "Пежо" въехал под арку и мы оказались во дворе сталинской застройки. Кое-как брат припарковал нашу машину. Надо сказать, места для парковки было не много. Двор и так оказался забит автотранспортом: иномарки, наши десятки-двенадцатые, "Нивы" (те, которые якобы "Шевроле") и даже ржавые "копейка" с "ушастым" до кучи. Мы вылезли из машины, и Гор поставил ее на сигнализацию. Я огляделась: во дворе торчало четыре бетонных куба воздуходувок. Эге, значит, где-то здесь есть бомбоубежище. Интересно, а сейчас его как используют, под склад, что ли? "Нам туда", — указал на один из подъездов Гор.

От подъезда в нашу сторону шла довольно странная четверка: три девушки и парень. Всем лет по восемнадцать-двадцать. Первым, бросалось в глаза то, что все три девчонки были в белых шерстяных платках, завязанных, как у бабушек, под подбородком, парень шел в вязаной шапочке, кстати, тоже белого цвета. В руках он держал приколоченный к палке лист фанеры. Черными буквами на светло-желтом листе выделялась надпись: "2013!!! Покайтесь люди!" На груди одной из девушек висела большая табличка, на которой можно было прочесть: "Дьявол в ваших душах". Я повернулась к брату: "А это еще что за клоуны"? Гор усмехнулся: "Слуги Света", кажется, так они себя называют. Относительно недавно появились, месяца три-четыре назад. Как это водится в таких случаях, откуда-то выплыл некий ловкий господин. Зовут — то ли Пимен, то ли Питирим. Этот гуру объявил себя пророком и предрек второе пришествие Христа и близящийся Конец Света. А раз такое дело, то он призывает всех покаяться и освободиться от того, что притягивает к нам грехи. В смысле — от собственности и, как мне кажется, в его пользу. Все это мероприятие планируется на 2013 год". "Какое мероприятие"? "Ну, как какое? Пришествие Христа с последующим Концом Света". Когда мы поравнялись с этой четверкой, парень дернулся в нашу сторону, и уж было открыл рот, но Гор так на него взглянул, что тот поспешил отвернуться, и вся четверка молча прошла мимо нас.

Дверь, конечно же, была с домофоном. Напротив каждой из кнопок значился номер квартиры, а рядом с одной вместо номера буквы "ВS". На эту кнопку Гор и нажал. "Вы куда?" — раздалось из микрофона. "Блек Саббат", — ответил Гор. "О, мы всегда рады гостям, проходите". Загорелось "OPEN" и брат открыл дверь.

— Гор! Что все это значит? Мы что, идем на базу "Шабашников"?

— Нет, конечно. Не спеши, Кира, сейчас все сама увидишь.

По довольно-таки крутой лестнице мы спустились вниз и оказались перед слегка приоткрытой тяжелой металлической дверью. О, похоже, что как раз здесь и есть вход в бомбоубежище. Слева и справа от двери на стенах висело по плафону — света было более чем достаточно. Над дверью имелась аккуратно выполненная табличка. На ней значилось: сверху латиницей "Блек Саббат", чуть ниже уже по русски "Черный Шабаш", еще ниже "Церковь истинных антихристиан Сатаны-Спасителя". Я еще раз вчиталась в надписи — может, что-то не так поняла? Что за бред? Истинные антихристиане... (надо полагать, что где-то есть и неистинные), да и с именем Сатаны обычно связываются совсем другие эпитеты, ну, там искуситель или совратитель, но уж никак не спаситель.

— Так мы к сатанистам пришли?

— Ну да, — подтвердил брат, — ты должна испытать также влияние сатанистского эгрегора. Без этого наше занятие будет неполным.

— Я как-то их капище представляла себе по-другому... Они ж совершенно не скрываются! Ты же ведь не станешь утверждать, что жильцы окрестных домов обо всем этом ничего не знают?

Гор тихо рассмеялся.

— А им и не нужно скрываться. Они официально зарегистрированы.

— Где?

— В Управлении по делам религий, где же еще?

— ???

— Сестренка, и чему ты удивляешься? Забыла, в какие времена мы живем? Если у нас есть официальные клубы всяческих меньшинств, то почему бы не быть официальной сатанистской церкви? Опять же, свобода совести...

Тяжелая бронированная дверь открылась неожиданно легко — петли были хорошо смазаны. За дверью обнаружился небольшой столик, трубка домофона на стене, стойка с газетами. "Будь свободным!" — прочитала я. Официальный печатный орган Церкви истинных антихристи... все ясно, их периодика. Круто же ребята развернулись, даже своя газета есть. Охранник, сидящий за столиком, взглянул на нас:

— Не скажете, пикетчики уже свалили, или все еще перед подъездом трутся?

— Ушли, — ответил Гор.

— Задолбали, — пожаловался охранник, — что ни день — у подъезда стоят, народ

пугают. Нечем заняться что ли? Один раз сюда приперлись, выпроваживать

пришлось... Ну, ушли и слава богу, в смысле Сатане, — охранник указал рукой на

коридор, — проходите дальше, господа.

Мы двинулись по коридору.

— Слушай, Гор, но ведь сатанизм, это же деструктивное вероучение. Как же власти разрешили...

— О, ЭТИ сатанисты вполне мирные. Террористов не поддерживают, свергать правительство не призывают. Да и зачем бы им призывать к свержению власти, которая их официально признала? Более того, когда выбирали нынешнего президента, они хотели организовать марш поддержки "Сатанисты за Косолапова". Местные власти не разрешили, посчитали, что это будет не столько поддержка, сколько компрометация кандидата.

— А ты-то откуда все это знаешь?

— Да мне Милена рассказала. Сейчас, говорит, в творческой богеме религиозность в моде. Кого ни возьми или христианин, или сатанист, а иногда вообще и тот, и другой сразу: и в храм заскочит Богу свечку поставить и на шабаше отметиться не забудет. Толерантность, блин!

Мы прошли по коридору и оказались в довольно большом помещении. По всей видимости, раньше здесь планировалось размещать жителей окрестных домов в случае воздушной тревоги. Тут, наверно, стояли какие-нибудь скамьи, а может быть нары, но при переоборудовании помещения под капище сатанистов все это выкинули. О прошлом напоминали только забранные металлической сеткой короба вентиляции под потолком. Вентиляционные установки бомбоубежища давно не работали, но воздух откуда-то поступал. Во всяком случае, душно не было. Стены помещения явно расписывал художник-авангардист. Они были покрыты какими-то пятнами и причудливыми узорами, но иногда среди них вдруг проглядывала чья-то клыкастая пасть, перепончатое крыло, шипастый хвост, или когтистая лапа. Чем достигался этот эффект я так и не поняла. На каждой из стен (за исключением той, где дверной проем) было закреплено по осветительному плафону. Они были выполнены в виде подсвечников с семью свечами. Красиво выглядели, этого не отнимешь, и светили ярко. Хотя человеку наверняка казалось, что зал погружен в полумрак. Потолок был черным, а на нем — выложенная светодиодами, здоровенная пентаграмма. Она горела красным огнем и смотрелась, надо отдать должное, весьма эффектно. У дальней стены, что напротив входа — большой пятиугольный каменный алтарь. На каждом углу алтаря было закреплено по подсвечнику. Сейчас они оказались пусты. Ах да, чуть не забыла, а ведь это, можно сказать, классика жанра. Над алтарем с левой стороны висело перевернутое распятие, а с правой — большой кругляш, в который была вписана перевернутая пятиконечная звезда, а в нее, в свою очередь — козлиная морда. Насколько я помню, козел у поклонников Сатаны — символ их повелителя.