1701-Депрессия

Через неделю такого ритма я подъехал на учебный плац в девять утра, поглядывая на часы и позёвывая. Погода сегодня не задалась — хотя дождя не было — было слегка прохладно. Ребята-шофёры уже собрались по привычке на нужном месте — около машин, и занимались кто чем — кто в карты резался, кто пирожки трескал. Я приехал на своей машине, прямиком к стройному ряду локомобилей. Вылез.

— Ну что, ребята, засиделись? Ничего, сегодня у нас будет большая работа — пирожки можете доесть в дороге, растапливайте котлы — мы сегодня поедем забирать большую партию промышленного груза особой важности.

— А что забирать?

— Ружья для армии. Готовьтесь — рейс будет долгий — полдня на это угробим — поначалу я поеду с вами, проконтролирую, так сказать, как вы меня поняли. И часть пути нужно будет проделать по немощёной дороге. Через полчаса выезжаем.

* * *

Дальний рейс — оказался штукой жутко интересной. Для него нам пришлось взять целый прицеп топливных брикетов, загрузиться всем по-максимуму, и поехать — выезжала колонна локомобилей налегке — без всего, но выглядело это жутко интересно и восторга у моей мальчишечьей души вызвало немало — чухала паром в небо, шипела, свистела, гремела, и выехала из ворот — целая колонна, завернув направо, через прокинутый через яузу мост, вдоль типографской улицы, а оттуда — на дорогу выехали, ту самую — народа тут обитало мало, но всё же встречались — и шарахались от нас с испугом. Ещё бы — колонна выглядела страсть как интересно — но для местных, с магическо-религиозным мышлением — наверное упряжка адских лошадей не выглядела бы так страшно, как эти локомобили. Оглашая округу свистом, мы выехали — десять ребят на простых локомобилях первого типа — и я на большом и тяжёлом, спецтягач такой. На нём так же был кран погрузочный, и лебёдка мощнее, чем у мелких. Я за рулём, кочегар рядом — он подкидывал топливные брикеты, которые были аккуратно уложены в стопку сзади.

Народ конечно радовал — кто в лес, кто по дрова — кто просто сбегал, кто глазел во все глаза. Всем было интересно — я сидел на узком неудобном сидении, выштампованном из металлического листа, и разглядывал колонну — они ехали за мной, цепью, кто-то быстровато, кто-то отставал, но в целом — без тормозов. Никто в воду с моста не навернулся, управление было отработано хорошо.

Уже выехав на приличную дорогу — мы разогнались до двадцати пяти километров в час — по местным меркам — это очень неплохая скорость, и увеличили дистанцию между машинами метров до тридцати — так цепью и ехали. Мне было жутко интересно.

До базы пришлось ехать полтора часа в общем счёте — гигантские стены показались на горизонте нескоро — на машине этот путь я проделываю за полчаса, не больше. Но... это мелочи. Это не важно — гигантские стены имели гигантские же ворота — из толстоой стальной плиты, и за ними — нас ждали заранее созданные и выставленные прицепы. На них погрузили уже большой груз ящиков — и составили по три штуки в ряд — автопоезд своеобразный. Ребятам база была вновинку — они глазели во все глаза на гигантский мостовой кран, цистерны с горючкой, механизированный склад, конвейерные проходы, и сотни различных трубопроводов. Однако, наш путь лежал до зоны загрузки — я первым подвёл свою машину, дал реверс и подъехал как надо, подтянул слегка лебёдкой станину, подцепил. Остальные тоже начали делать разворот. Ребята пососкакивали с машин, начался процесс цепляния.

Я обошёл их.

— Мужики! — махнул рукой, — сюда внимания. Прежде чем выдвигаться в обратный путь — загрузите топлива, и воду. Они вон там, топливо в кирпичах и вода шлангом. Подготовьтесь к выезду, отдохните.

— Не извольте беспокоиться, — ответил чумазый парниша, который только что спрыгнул с одного из локомобилей, — всё сделаем.

— Вот и не нарушайте порядок. А я пока схожу узнаю, что нам ещё нужно взять будет...

В прицепы превентивно нагрузили мушкеты. А я осмотрел все машины после тридцатикилометрового марша — все они себя показали превосходно. Капнул слегка из маслёнки на несколько узлов — но в целом — никаких неожиданностей — ещё триста километров так отходят и ничего.

— Пока из подвезённой тележки выгружали топливо, заливали через садовый шланг воду в баки — которой израсходовалось около сорока литров — мехводы обедали. Я лично наблюдал, как один из них взял медный чайник, запихнул в топку, закрепив на металлическом штыре — обрезке от арматурины, слегка изогнутом, и поставил на угли, кипитяриться. И совсем скоро имел кипяток — а чай им в продуктовом наборе полагался, провизия машиниста и кочегара находилась в металлическом ящике справа по борту машины. Они ею и воспользовались.

Я же пока что понаблюдал за тем, как работает база — здесь были звёздные врата и всё, что мне нужно было — огромные объёмы запасов и технологий. Аванпост высокоразвитой цивилизации в этом веке.

Вскоре раздалась команда по машинам — мы загрузились полностью, и я первым дал газу, выехав с базы. За мной остальные — машины хоть и нагрузились, но ехали уверенно — тянули за собой по три полноценных десятитонных прицепа, в каждом из которых целый маленький вагончик груза — тонн восемь груза — перевозка по этому времени — беспрецедентная.

И мы поехали — но на этот раз не домой, а в казармы, а это рядом. Семёновский полк расквартирован был в селе Семёновском — это рядом с типографией и немецкой слободой — на берегу Яузы — поэтому ехали обратно мы тем же макаром, но на Типографской улице свернули в сторону Семёновского — и ещё проехали полтора километра по грунту — тянули груз все тягачи исправно, но тяжко — пыхтели, чухали, шумели, гремели, в общем — это был тот ещё оркестр механизмов.

Приехали мы через два часа — обратный гружёный путь был дольше, со всем этим добром — к моему удивлению, меня встречал его величество царь. Царь и его свита — а так же офицеры семёновского полка.

Я заехал в солдатскую слободу первым, и остановился на большом плацу — площади перед казармами, остальные встали рядком рядом с моей машиной — но я успел выйти из машины и отойти. Тут то ко мне и подошёл государь, и его друг Меньшиков. Тот был неугомонный человек, с очень живым характером — просто горел жаждой деятельности — этим они были похожи — но Меньшиков был не таким вспыльчивым. Царь в мундире, оглядел тягач, на котором я приехал.

— День добрый, государь, — выглянул я из-за машины, — как и обещал — мушкеты и обувка на весь полк.

— Дорого такая машинерия стоит?

— Бесценна, — улыбнулся я, — потому как у других нет и нескоро будет. Стоит миллион, а может и все два.

— Господь с тобой, откуда такие цифры?

— Ну дык — сложная машина, — развёл я руками, — кстати, а чего это царь лично приехал мушкеты принимать?

— С тобой хотел поговорить, да в твою типографию заехать, — кивнул государь, — позволишь?

— Конечно. Сейчас остальные приедут — офицеры справятся с раздачей мушкетов сами?

— Конечно справятся, маленькие что ли. Мин херц, брат мой Меньшиков, прошу тебя лично — скомандуй там всё разгрузить и раздать мушкеты солдатам, да немедля приступить к экзерции. А ты, Орлов, скажи, сколько таких машин у тебя есть?

— Ровно одна дюжина...

Нас прервал новый подъехавший локомобиль.

— Тяга примарно как у тридцати лошадей, — сказал я, разглядывая топку, — хороши, чертяки.

— Прокатишь?

— Конечно. Но сперва надо мне своим олухам раздать приказы вернуться — сейчас отцепим все прицепы и поедем в типографию.

Прицепы были тяжёлые. Царь, как видно, сразу смекнул, что их можно пользовать для перемещения артиллерии и войск — но это было дорого — фантастически дорого, поэтому пришлось объясняться с ним — в частности — что обслуживать их могу только я — а где-нибудь там вдали — он встанет и всё — нужной квалификации, материалов — нет. Так что и применять их можно там, где есть в доступном радиусе техобслуживание. Но я его обрадовал:

— Зато представьте, как эти дуры полезны в строительстве — ведь на них и лебёдка есть, и кран можно подцепить, и тянуть за собой могут прицеп, или брёвна тащить — гораздо сподручнее, чем на лошадях.

— Это верно. При строительных работах они нам понадобятся — и много.

— Слишком уж дороги — да не хочу, чтобы технологию скопировали быстро — ничем хорошим для нас это не обернётся. В европе и дороги более пологие, и мест для обслуживания найти проще. И людей на развитие этого дела.

— И всё-таки надо, надо развиваться, — сказал государь.

— Спору нет — надо.

Мы доехали до Типографии минут за десять, и я загнал под навес свой локомобиль, спрыгнул вниз. Государь спустился по металлическому трапу, держась за поручень.

— Слышал я от людей верных донесения — что у тебя тут трубы дымить начали — объясни, что такое и что ещё производишь?

— Ах, это... вон они, — кивнул я, — это котельная.

Мы с ним пошли в сторону котельной — вскоре за нами увязался и Меньшиков, и ещё двое приближённых особ — больше по мастеровой части. Я завёл их в большое здание котельной — в котельный зал — здесь стояли могучие большие — можно сказать, громадные, газовые котлы. Они работали, гудели, и вселяли в наблюдателя почтительный трепет обилием труб, манометров, автоматики, и красотой корпусов — царь присвистнул:

— Это что такое?

— Котлы газовые. Моя котельная производит горячую воду для горячего водоснабжения и отопления построенных домов и типографии. Мы кажется говорили о водоснабжении — это одно из важнейших сейчас деталей для расширения города — без канализации и водоснабжения хрен что построишь.

— До сих пор мы нормально строились.

— Но жить то неудобно, — заметил я, — и жизнь мало отличается от деревенской — за водой тоже надо идти до колодца или речки, стирать — к речке, или ручью. Я провёл некоторые исторические исследования и выяснил, что отсутствие инфраструктуры — главный сдерживающий фактор в развитии городов, и как следствие — развитии государства.

— Доселе Москва строилась хорошо, — возразил мне царь, — конечно, до моего рождения было тяжёлое время — восстановление власти, наведение порядка — но город растёт.

— Медленно и слабо. Нет, именно что нет качественного роста.

— Для этого я учредить новый город желаю, — ответил царь.

— На севере?

— Бог даст — так на севере, у моря.

— Вы знаете — я считаю, что это идея плохая. Это Швеция никуда деться не может — она на севере расположена — а Россия — велика и могуча, простирается от южных до северных морей. Почему тогда столицу расположить вы хотите на севере?

— Там ближе к всем ключевым торговым партнёрам — к портам их.

— Это аргумент, — признал я, — хотя нет, не убедили. Северная столица — идея плохая по той причине, что порт там замерзающий, климат — отвратный, и самое главное — на северных морях всё давно занято ведущими имперскими державами. В случае войны — напасть на неё будет проще простого, хотя отстроить город можно красивый — возникнет немало проблем. Регулярные потопы, сложность в развитии инфраструктуры, морозы зимой и отвратительная погода летом.

— А где по твоему столицу расположить? Не под носом же у осман — а в стольном граде должен быть порт, это обязательно. На севере страны индустрия развивается.

— Не сказал бы, — я задумался, — южное направление экономически даже важнее. Там больше промышленных ресурсов — железо, медь, нефть, уголь. Я не уверен на сто процентов — потому что карта политическая ещё нестабильна. Мне кажется, лучшим решением было бы иметь несколько городов федерального значения, так сказать — стольных — без ярко выраженных признаков столицы. Одна из наших проблем — это удалённость местных центров власти от столицы — такая удалённость, что на окраинах возникают собственные княжества — по принципу "Москва далеко — я близко". Опять же — это влияет на развитие индустриальное — европа мала и раздроблена — в ней множество соревнующихся друг с другом городов, столиц, народов — и каждый развивает науки, искусства, архитектуру, в каждой столице университеты и библиотеки. А в России по сути развивается только центральный город — а всё остальное отстаёт, потому что в центральном городе власть имущие близко — а в региональных правят те, кому деньгу зашибить важнее, чем страну развить. Поэтому мы и отстаём от них — Россия слишком велика, но в ней нет внутренней конкуренции. Нет соперничества между городами, они не умеют гордиться своими достижениями и рваться к улучшению — потому что всё равно все будут подчиняться главному городу.

— Нужна честная конкуренция меж городами? — спросил царь, — что ж, это идея оригинальная.

— Я не знаю, как сделать правильнее, чтобы её пробудить.

— Столица нужна, но нужна нам не для порта, — пояснил царь Пётр, — а для того, чтобы от Москвы уехать. Город это старый, старомодный, и люди здесь старые, домостроевских порядков, в эпоху нынешнюю они уже своё отжили. Но разорвать с ними связи невозможно. На север идти — самое логичное решение.

— Верно, самое логичное. Хотя лично я за юг выступаю — сколь себя помню — север России никогда не был густо населён и обажаем — да, до иностранцев близко — до Финнов, до Шведов, но возврат столицы в Москву все восприняли без вопросов и даже с большой благодарностью. Хотя Петербург и красивый город, очаровательный, но погода там говно, стоит на болоте, сыро, неприятно — ещё и город портовый — мало ли какие инфекции с собой моряки привозят. Да, мореплавание развивалось, спору нет, и европейцам город нравился, но... это была странная попытка России натянуть на себя чужие одежды — чужой образ жизни и мысли. Возврат столицы в Москву совпал с резким ростом влияния России в мире — да и иностранцы любят старину — а город-новодел для них ничего не значит. У них мышление такое — чем старше — тем лучше.

— Как вино прямо... а сам то ты что думаешь?

— Я тянусь к югу, государь. К Крыму, к чёрному морю — к пока ещё османским владениям — которые я всё равно буду считать русской землёй, так как не привык считать Крым турецким. Исторически оценить важность Петербурга сложно — поскольку это не хороший и не плохой проект — он просто есть. И в своё время был актуален. Наверное, проблема попыток оценить его с исторической точки зрения кроется в том, что Петербург как столица совпал с расцветом западофилии. В этот исторический период Россия пыталась стать европейской державой, подражая европейцам. Результат у этого был очень плохой.

— Насколько плохой? Катастрофически?

— Нет, просто плохой. То есть создать своё искусство, науку, свою империю — это оказалось можно — вот только в понимании англосаксов и всего запада с центрами в Европе и Америке — так себя должны вести индусы и китайцы, и прочие колонии — пародировать своего белого господина. Когда Россия примеряла на себя чужие жакеты и жабо — то выглядела для них побеждённой морально — свитой, которая пытается подражать им — королю цивилизации. Когда Россия обратилась к африке, к китаю, к арабам — но не как подражатель, а как партнёр и мировая сверхдержава — не перенимая у них их культуру, а распространяя свою — вот тогда в их понимании Россия стала куда больше походить на европейцев — и это было для них самым сильным ударом, ниже пояса. Так что оценить сложно — с одной стороны — англо и франкофилия довели страну до потери своей идентичности — до отрыва элит страны — от народа, до откровенного ксенопатриотизма — любви к чужому отечеству, и перениманию всех мод оттуда — с другой стороны... это всё же было сильное развитие.