— Господин главный менеджер Чхве До Хен, можно вопрос? — встрял таки Дэннис и начал есть глазами начальство.
— Чего тебе?
— А репетиции заключительных песен? Можно ли выходить из комнаты ради практики заключительных песен?
Менеджер насупился.
— Ради практики можно, — несмотря на сердитый вид согласился он. — Но только до танц-студии и обратно. Службы безопасности будут обращать на вас особое внимание.
— А что можно сказать другим участникам? — воодушевился Дэннис разрешением. А то Апельсинка его уже достал. Да и среди прочих конкурсантов уже сплетни пошли, что двоих мемберов группы Чолла вчера куда-то возили. Не сегодня-завтра остальные тоже с вопросами приставать начнут.
— Ничего! — рассердился Чхве До Хен. Потом немного подумал и подкорректировал ответ. — Скажете, что агентство не рекомендовало вам распространяться о деталях. Конкурсанты должны принять такой ответ, они наше агентство уважают, в отличие от некоторых.
— Спасибо господин ведущий менеджер. Мы очень уважаем NEKA ENTERTAINMENT, мы будем очень стараться! — заверил Дэннис.
— Мы будем очень стараться, — рефреном поддержали лидера штрафники.
— Идите. Чтоб я вас больше не видел.
Он опустил глаза на стол и занялся бумагами, показывая, что разговор окончен.
.
Эпизод 13. Тренировочный комплекс конкурса-шоу "11 провинций"
— Ты про международный суд не переживай, — сказал Дэннис Джоку, едва они оказались за дверью. — Международный суд это сложно, долго и дорого, никто связываться не станет.
— Да я и не боюсь особо, — чтобы бояться судов, нужно немного представлять, что это такое, и какова с точки зрения агентства может оказаться недополученная прибыль, а для Данилы все это пока что темный лес. Даже не темный, а скорее голубоватый. Дымчатый такой, потому как далеко очень. — И не собираюсь я больше ничего выкидывать, а господин Чхве сказал: "если выкинешь".
— Международный суд? — округлил глаза поджидающий возле кабинета менеджера Джи Су. Он тоже в этом ничего не понимает, но звучит страшно.
— Никакого суда. Парням разрешили принять участие в съемках ближайшего эпизода. И репетировать со всеми.
— Правда?
— Правда.
— Фуух! — от вздоха облегчения в исполнении Сан У аж ветерок по коридору гулять пошел. Казнь откладывается.
.
.
Серия 23
О креативных бизнес-идеях
.
Эпизод 1. Квартира следователя Ким Тэ Джона
Завершив операцию "Мародеры", то есть лично проконтролировав возвращение изъятых гроссбухов в колумбарий, Ким Тэ Джон дал себе мысленную затрещину (чтоб не вздумал на работу возвращаться) и уехал домой. Отдых по большому счету тоже часть работы: воссановление способности мыслить. Дома он, правда, вместо отдыха полночи изучал дело Го Хо Джина, но ведь вторую-то половину честно спал, так что все в порядке. Несмотря на правильно проведенное время, полностью выкинуть из головы мысли о таинственной галерее бомжей он так и не смог.
Утром, едва добравшись до своего рабочего места в таможенном управлении, Тэ Джон немедленно сунулся в служебную сеть, посмотреть, что там эксперты по поводу содержимого гроссбухов надумали. Соответствующая страничка показала, что заключения экспертов еще нет. Да что ж они так медленно работают!? Уже полвосьмого, можно сказать, день в разгаре. Тормоза... Ц-ц-ц! Ладно, глянем, может, криминалисты что интересное на оных гроссбухах обнаружили? Ну вот что бы тому же Ким Ю Чхону не вляпаться пальчиком в чернила, да не оставить на бумаге симпатичненький и внятненький отпечаточек? Свидетельские показания — это хорошо, но материальное доказательство того, что тетради действительно имеют отношение к фигурантам дела о контрабанде — это гораздо лучше.
И тут облом. Тоже никакой информации до сих пор не поступило. Грррр! Хотя, если подумать, задержка в работе криминалистов как раз и может означать, что информативные следы есть, и с ними усиленно работают. Это внушает надежду, но все же хотелось бы побыстрее с результатами определится... Скататься что ли в родное отделение, да самолично со спецами поговорить? К тому же иной раз случается так, что имеющиеся следы слишком невнятные для обоснованных выводов, но могут навести на различные подозрения или догадки. Такие догадки не находят отражения в официальных документах, но устно следствию о них сообщают. Но то обычно, потому как ищейки сидят в том же здании, что и криминалисты, но сейчас следователь работает в таможенном управлении, а лабораторию привлекли полицейскую. Решено, он съездит в родное отделение.
Тэ Джон спустился вниз и прыгнул в свой хендай, который даже не успел остыть. Он поменял свою локацию в рекордные сроки, но и в родном отделении его поджидала неудача: криминалисты выехали на место происшествия. Ну что за день такой? Что хоть за происшествие?
Несчастный случай, но при подозрительных обстоятельствах, объяснил коллега.
Тэ Джон подавил инстинкт, заставляющий его рвануть туда же. У него другая задача, с этим подозрительным случаем и без него справятся.
Подумав, он решил не возвращаться к таможенникам, а подождать здесь. А время ожидания можно провести с пользой, например, потратить на дополнительный просмотр тех самых гроссбухов, благо сканы с них не только на адрес спец-комиссии отправили, но и сюда, на его тутошний служебный компьютер передали. Вчера еще.
Тэ Джон спустился на этаж ниже в следственный отдел и прошел к своему столу. Уместившись на привычном месте, он открыл файл с фотографиями бомжей. Они куда загадочней, чем содержимое вторая тетради. С экрана на него снова глянули знакомые физиономии, однако сегодня следователь сосредоточился не на них, а на тексте под фотографиями.
Начинаются пометки с имен. И это самая понятная часть текста. Имя или прозвище сопровождают каждую фотографию. Там, где Тэ Джон видит знакомые лица, и имя чаще всего ему известно. Но не всегда. Иной раз вместо привычного имени совершенно левое прозвище. Что бы это значило? Непонятно. Ладно, поехали дальше. Чаще всего имена написаны хангылем, но кое где и латинницей, причем именно корейские имена прописаны латинскими буквами. О, не всегда, вот тут в качестве прозвища английское слово Fox. Это лицо не знакомо, поэтому Тэ Джон не может сказать, действительно ли этого мужчину, у которого лицо и впрямь лисье, приятели так прозвали (на каком языке, кстати, неужто на английском?) или это хозяева тетради ему такую кликуху дали? Какой-либо закономерности в вариациях хангыля и латинницы Тэ Джону найти не удалось, такое впечатление, что писали как левая пятка у писаря захотела. Кстати, подчерк разный, будто тетрадь заполняли несколько человек. Тэ Джон полистал страницы, приглядываясь к подчерку. Так, навскидку, три человека к записям руку приложили.
Ниже имен-прозвищ идет строчка непонятной абракадабры из цифр и латинских букв. Буквы по большей части прописные, но строчные тоже встречаются. Вся строчка непонятной абракадабры написана крупно, крупнее, чем имена, будто она тут самая важная. И кстати, очень четко. Ниже снова те же латинские буквы и цифры, написанные помельче. Среди них иногда встречаются цельные слова, иногда даже понятные, вроде "справа" или вот тут "слабая форма". И снова вариации, то корейские слова, то английские. Слова как бы понятные, но поди сообрази без контекста чего они значат. Кстати, а с английским он промахнулся, вот тут слово не английское, хоть и записано латиницей. И не корейское. Эээээ... Латынь? Или итальянский? Он тоже на латынь похож.
Тэ Джон попытался вбить слово в переводчик, но программа его не опознала, скорее всего, он ошибся в написании, написано искомое слово неразборчиво. Следователь попробовал поменять одну букву, другую... Все равно не получается. Тэ Джон перелистнул страницу. Вот тут снова латынь. Если это латынь, а не итальянский. Или еще какой язык.
Впрочем, данный вопрос вполне можно разъяснить и без непонятливого Гугла. Тэ Джон встал и снова отправился на третий этаж, туда, где сидят криминалисты. Пошел он, однако, не к криминалистам, которые до сих пор не вернулись, а в другое крыло. Путешествие его закончилось в комнате, пахнущей медикаментами и формалином.
— Чан Бин, ты здесь?
— Здесь, — вышел из глубин помещения местный док, вернее патологоанатом. — Ба, какие люди! Только не говори, что ты мне очередного бомжика притащил. Ты же у нас вроде как другим делом занят, то ли взятки на таможне берешь, то ли еще что...
Тэ Джон подколку дока проигнорировал:
— Пойдем-ка со мной. Хочу тебе показать кое-что. У меня тут, понимаешь, два дела неожиданно пересеклись...
Те Джон выдернул врача из его вотчины и потащил к своему компу. По пути он вкратце рассказал о происхождении тетрадей и описал историю парочки опознанных лиц, отмеченных грифом "отработано" ("Таки бомжики, так я и знал!" — обрадовался док).
— Смотри. Что скажешь, вот это — латынь?
— Латынь, — согласился медик.
— А что значит?
— Да ничего особенного, дай-ка глянуть.
Док отодвинул Тэ Джона, завладел мышкой и стал листать страницы.
— Где тут твои отработанные?
Следователь забрал мышку и промотал файл в обратном направлении.
— Вот один для примера.
— Мммм. Пусти меня сесть, уточнить кое-что хочу.
Чан Бин окончательно оттеснил Тэ Джона от родного компьютера, уселся в кресло и вызвал на экран какие-то медицинские справочники. А может справочники и не медицинские, Тэ Джону мелькавшие на экране таблицы были абсолютно ни о чем не говорили. Рылся в них док долго, он иной раз возвращался к скану галереи бомжей, рассматривал шифровки и снова переключался на справочники.
Минут через двадцать он откинулся на спинку кресла.
— Что ж, а вас поздравляю, походу вы черных трансплантологов ловите. По крайней мере таково мое экспертное мнение. Как патологоанатома, — док хихикнул.
— Чего? Трансплантологов? — обалдел следователь. — Ты хочешь сказать, что этих людей... эээ... вот так запросто взяли и расчекрыжили на запчасти? Живых людей? — хоть Тэ Джон по роду своей службы регулярно имеет дело со смертями, причем смертями насильственными, по загривку у него побежал неприятный холодок, а скулы свело, будто он на таракана наступил.
— Расчекрыжили или еще не успели, это ты как следовать мне расскажешь. Когда дело закроешь. Но по-другому эту писанину на мой взгляд не объяснишь. И знаешь что, трансплантологи твои гады, конечно, коих надо удавить без суда и следствия, но готов снять перед ними шляпу за идею и организацию бизнеса. Судя по этой вот тетрадочке, они не просто приторговывают органами, а работают под заказ.
— В смысле, под заказ? Разве не все они под заказ работают? Не на базаре ж они материалом торгуют... Там же скорость важна, насколько я понимаю, у них заранее покупатели должны быть...
— Не в том смысле, что у них каналы сбыта наработаны, это само собой. Тут другое... Ты хоть представляешь, как устроена система пересадки органов?
— Ну... Вырезают больной орган, на его место сажают здоровый.
— Угу, сажают. Как репку в грядку... Но, к сожалению, почка или сердце от репки все же немного отличается. Если ты посадишь репку, да польешь ее хорошенечко, она станет расти на новом месте как ни в чем не бывало. А орган в новом теле расти будет плохо и недолго. Через пару-тройку недель он начинает загибаться. Гнить прямо внутри счастливчика, решившего, что он теперь здоров. Это называется отторжение.
— А как же люди на пересаженных органах живут?
— А вот для этого есть специальные приемы. Во-первых, существуют иммунодепрессанты, которые подавляют отторжение. Но иммунодепрессанты штука такая, неизбирательная, они подавляют весь иммунитет, не разбираясь где надо, а где не надо. Человек на иммунодепрессантах становится беззащитным перед любым мимо пролетевшим вирусом, даже необязательно патогенным. Больные спидом рядом с такими людьми — здоровячки. Так что на иммунодепрессантах люди тоже живут не слишком долго и не особо комфортно. Второй путь — подобрать орган настолько похожий генетически на приемного папу, что иммунитет обманется, примет новый орган за свой.
-Точно, — обрадовался следователь. — Именно поэтому для пересадки почек родственников ищут.
— Ищут родственников, да. Только вот я у тебя как спеца по криминалу спрошу: часто ли ты видел родственников с ИДЕНТИЧНЫМИ отпечатками пальцев?
— Не бывает такого, — уверенно отозвался следователь. — Разве что однояйцевые близнецы, и то в течение жизни отпечатки расходятся. Малюсенький шрам человек заработал и все — исказилась картина.
— Вот и тут то же самое. Смотри сюда, — показал пальцем док на строку под именем. — Вот это кодировка системы гистосовместимости. Чем более похожи они у двух людей, тем медленнее будет идти реакция отторжения. Ну, это я так, приблизительно. Есть тут факторы, которые сильнее между собой конфликтуют, есть послабее. Но по любому, идеальный донор — это такой, у которого вот эти буквы и цифры будут полностью совпадать с реципиентом. Полностью! На практике такого не бывает. "Разве что однояйцевые близнецы" — передразнил док Тэ Джона. — На практике подбирают максимально подходящий орган и дополнительно сажают пациента на иммунодепрессанты. Чем лучше подходит орган, тем ниже необходимая доза иммунодепрессантов, тем меньше негативных эффектов и тем дольше трансплантат будет функционировать в чужом теле. Но кроме гистосовместимости еще и качество органа должно быть приемлемым. Подсаживать человеку печень запойного алкоголика — не самая лучшая идея. А вот сердце у алкоголика запросто может оказаться более-менее приличным, особенно при хорошей наследственности. Смотри сюда — показал Чан Бин на цифры ниже той строчки, которую он обозвал системой гистосовместимости. — Это диагнозы. Шифр. Отнюдь не секретный, международная ВОЗовская кодировка. Практикующие врачи знают о ней, но редко помнят наизусть, это чисто бюрократическая штучка для сбора статистики. Она довольно грубая, всех нюансов не учитывает, поэтому если вдруг захочешь описать этими кодами реальный случай, потребуются уточнения, -док в потыкал латинское слово. — Уточнения можно писать на латыни, — док снова ткнул в то же слово, а можно и простым человеческим языком, — он прокрутил бегунок и показал другое слово, написанное хангылем. А теперь я тебе еще кое-что расскажу, чтоб ты картину целиком заценил: людей, ждущих орган, гораздо, гораздо больше, чем органов, пригодных для пересадки. Поэтому на практике не донора к реципиенту подбирают, а реципиента к донору. Существует очередь нуждающихся, но если вдруг появляется орган, он идет не первому в очереди, а тому, кому он лучше подходит. Тому, для кого это будет помощь, а не убийство. Да, смотреть начинают с первоочередников, но реальный получатель может оказаться и пятидесятым, и сто пятидесятым, и даже пятисотым. Место в очереди за взятку купить можно, а вот случай, что преподнесет орган, который подходит именно тебе — нет. А теперь представь какого-нибудь миллиардера, который лежит на искусственном диализе и ждет почку. Нет, почку не будем брать. В почке нет драматизма, все же их две, а значит, почку теоретически можно купить у живого человека. Лучше представь, что у миллионера есть любимый сын и наследник которому нужно сердце. А нужный орган раз за разом проплывает мимо просто потому, что он не тот. Сын теряет здоровье и остатки жизни, папочка теряет терпение и надежду. Врачи не соглашаются снизить планку, и не ведутся ни на какие уговоры, потому как пациент непростой, если он помрет через полгода после пересадки, они своей родной шкурой за это ответят. И тут перед нашим отчаявшимся папочкой появляется некто и говорит: "Я могу сделать так, что в доступе появится именно то, что вам нужно. Орган с максимальной совместимостью". Сколько за такую услугу можно запросить? Миллион долларов? Десять миллионов? Сто? Смотря что за клиент, и какова степень его отчаяния. Думаю, в некоторых случаях и побольше, чем сто миллионов потянуть может. И думаю, что твои креативные поставщики связываются именно с такими, с теми, с кого можно слупить по максимуму. Короче, имея на руках такую вот тетрадочку, с одного исчезнувшего бомжа можно поиметь в десятки раз больше, чем если распродать на органы их всех скопом, но вслепую. А риска значительно меньше, кто там исчезновение одного бомжика заметит?
