Неконец (Летописи Песца)

Промтоварами запасаться надо. Но для начала — ревизию в хозяйстве навести. Потому как денег — даже не кот наплакал, а мышь, если не таракан вовсе. Любая лишняя покупка — непозволительна. Значит, брать надо во-первых, без чего обойтись нельзя, а во-вторых — то, чем можно делать другие вещи, нужные. Растопив самовар, профессор снова занялся планированием и подсчтётами. Что у него в хозяйстве есть — он и так знал неплохо, но систематизация всё же необходима. Вытащив из шкафа здоровенный сборник научных статей, оформленный по старому ГОСТу, то есть только с одной стороны, он развернул его вверх ногами и начал расписывать направления необходимой деятельности, необходимые для них инструменты и оборудование. Порядок необходимости можно потом проранжировать, забив окончательный список в компьютер, но само составление ему было удобнее на бумаге — хоть и ясно, что это старомодно и неэффективно, если умников всяких послушать. Но умники довели великую страну до чёрт знает чего, а академик Королёв с одним карандашом межконтинентальную ракету разработал...

Через полчаса получился у него трёхуровневый список, который уже можно было забивать и оптимизировать в компьютере.

Дом

В основном готов к испытаниям. Усиленная конструкция крыши приготовлена, нужно только затащить на чердак и там сколотить. Это можно делать уже в процессе — сразу вся дрянь не вывалится, будь то пепел или снег. Печь в доме хорошая, правильная старая печь из тяжёлых плотных кирпичей. Стены надо будет подконопатить, но это тоже не к спеху. Как и плетёнки для снежного утепления — ветлами обильно зарос маленький деревенский пруд, сколько надо — столько и нарежем. А не будет снега — можно и в подвале отсидеться. Подвал тут капитальный, из известкового плитняка сложенный, явно намного старше дома. Вытяжка из него прямо в строение печи дома выведена, как ещё одна труба — в неё и трубу подвальной печи пристроить можно. Глины тоже сколько угодно — прямо тут, в подвале и копать. В общем, это направление прикрыли, хоть год, хоть пять, да хоть и пятьдесят — где жить будет. Было бы ещё кому — он-то столько вряд ли протянет и без всякого катаклизма, чисто по возрасту.

Питание

Тут тоже более-менее хорошо. В подвале ещё стоят банки с соленьями позапрошлого года — в прошлом он и не делал ничего, не было надобности. В этом, понятно, всё выращенное надо будет закатать — пока банок хватит, а на что не хватит — так просто, в бочке заквасить. Старинная книга по домоводству вместе с домом ему досталась — 54 года издания, с истёртой картонной обложкой и вступительным словом о Партии родной. Так что в рецептах недостатка не будет — что сам не помнит в книге прочтёт. Картошки прошлогодней тоже осталось ещё — всё собирался с оказией на рынок вывезти мешков пять, да оказии так и не случилось, лежит, вялая и с ростками, хоть сажай — но есть можно и такую, особенно если припрёт. А тут новый урожай на подходе. С мясом плохо, вернее, с мясом-то хорошо, вот без него — плохо. Возиться с шумной и хлопотной скотиной ему было лень, а теперь уже поздно затевать. Если только на развод взять — но кого и чем их кормить всю долгую зиму? Перебьётся как-нибудь.

Одежда. С одеждой хуже. На обычную зиму имелась, и тулуп старый, ещё в хорошие годы купленный, под зимнюю рыбалку, и штаны ватные, и более современные на синтетике. Но это хорошо градусов на двадцать, а если пятьдесят ударит? Ладно, в пятьдесят даже на северерАх не работают, будем и мы сидеть в норе и воспоминания писать. На этих же листах — много их набралось за прежнюю жизнь. С обувью та же история — кой-чего есть, плюс куча старья разного, которое тоже можно подлатать и использовать.

Гигиена. Тут без вопросов — корыто, котёл в печи, вода в пруду... Не будет воды — можно льда нарубить — много ли надо... Мыла запас хороший, тоже вместе с домом достался, тёмно-коричневое хозяйственное мыло в упаковке из серой бумаги, забыл уже когда и видел такую... Оно хоть и рассохлось всё, но свойств не потеряло, значит сойдёт.

Возобновление

Сложнее всего рисовался пункт "Возобновление". После конца вулканической зимы нужно суметь запустить хозяйство — запасов на два года хватит, но потом они кончатся и третья зима, пусть обычная и даже тёплая — принесёт пустые закрома и голод. Нужно успеть до неё хоть что-то вырастить, найти и добыть. А значит — запасти это всё сейчас. Семян сколько-то есть, картошка опять же, пчёлам прикорм, чтоб не загнулись с голодухи... Если совсем морозно станет — можно будет ульи в дом затащить и немного подтапливать, чтобы там ниже десяти градусов не падало. Все не все, но хоть пара семей перезимует и такую длинную зиму. Вот что будет с землёй после кислотных дождей... Вулканический пепел — вроде как удобрение. А вот кислота... Надо будет чем-то нейтрализовать. Известняком? Известняк есть. Как начнёт теплеть — нужно будет заняться. Камень ломать, конечно, та ещё каторга. Но наверняка найдётся какой-то полуфабрикат... Да хоть щебенки с обочин нагрести, дров набрать... Ладно, это не сейчас. Сейчас — главная задача первую зиму пережить. Мороз — это серьёзно...

37. Сергий, ночь 4.08, медпункт посёлка

К ночи тревога окончательно подняла его с продавленного подплесневелого матраса. Нога болела, наступать на неё было можно, а вот отталкиваться — просто никак, на попытку напрячь мышцы боль скручивала от пупка до колена. Попытался, пока умаявшаяся Маргарита заснула, скрючившись на таком же матрасе, найти что-нибудь обезболивающее — но глухо, медикаментов и сразу считай не было, а после обработки всех раненых и вовсе как Мамай прошёл. Военврач тоже ничего не оставил — вколол что-то всем с огнестрельными ранами и ожогами, но даже шприцы забрал — строгой отчётности они у него что ли? Даже таблеток не было. Зато костыли были — целых пят штук. Почему пять, если их по два берут? Неважно, пара есть, значит, дойдёт. Осторожно, стараясь не громыхать закаменелыми от древности резинками костылей по дощатому полу, поковылял к двери. Будить Маргариту не хотелось — ясен пень, заявит, что ходить ему никак нельзя. Нельзя, он сам знает. Но надо. Мобильник сеть не брал, опять соту отключили, а городской телефон кто-то грубо затоптал ногами ещё вечером, когда первых раненых сюда втащили — всё затем же, чтоб Маргарита ментам не позвонила. Или чтоб было чем ей отмазаться, что не позвонила — так вернее.

38. Наташка, ночь 4.08, посёлок.

Мать пришла со смены к ночи. Молча, даже не разбудив её, сгребла всю одежду и потащила в ванную. От громыхания струи воды об дешёвую стальную ванну девушка проснулась и кое-как заставила себя подняться. Она испачкала — ей и отмывать. Приготовилась к наезду, но мать молча подвинулась. Обе не знали, что говорить. Другое всё стало с прошлой ночи. За шумом воды не сразу услышали стук в дверь.

— Кто это? — подозрительно спросила мать

— Не знаю... Ко мне вроде никто не должен...

— Теперь могут и не к тебе, а за тобой! Сиди тихо, я посмотрю.

Мать пошла к двери, а Наташка впервые призадумалась о реакции власти на такие события. Она не считала себя виноватой — но пословицу про тюрьму и суму в посёлке знали все. На заводе трудоустраивали высланных "за сто первый километр", ну и так просто отсидевшие не были чем-то диковинным. Часть жизни, хотя жизни и чужой. От перспективны ощутить эту часть непосредственно девушка почувствовала оторопь. Её? В тюрьму? За что? Да уж найдут за что — "Был бы человек, а статья найдётся" — вспомнила она. А если человека не будет? Будут искать? И кто будет? Старый козёл участковый? Он раньше копыта откинет, чем найдёт. Или из области кого-то пришлют? Да ну, не пришлют, была им нужда... Главное — сейчас убежать...

39. Сергий, ночь 4.08, посёлок, белая сторона.

Что он переоценил свои силы, парень понял быстро. Только первые шаги переставлять костыли, опираясь на здоровую ногу, было легко. Встряска при ходьбе быстро привела притихшую за день рану в исходное состояние. А может, и хуже. Приходилось двигаться очень плавно, осторожно, по очереди переставляя жёсткие костыли и изо всех сил не давая привычно напрягаться мышцам. Стоило забыться — боль тут же напоминала безо всякого снисхождения. Хорошо ещё — идти недалеко. Но это к Наташке недалеко, а потом как? Потом ведь тоже придётся куда-то идти... Но это — потом. Сейчас задача простая — дойти и предупредить. Рассказать, уговорить, придумать, куда её спрятать. А сам уж как-нибудь разберётся. В конце концов, он не тяжелораненый. Вот если бы в живот попало — тогда да, хреново. А так — ранение мягких тканей, кость не задета, крупные сосуды тоже... Заживёт.

40. Наташка, ночь 4.08, посёлок, белая сторона.

Способы побега из дома у неё были. Давно ещё мать как-то попробовала её запереть. Ага, третий этаж, да решётчатые балконы, да ржавая пожарная лестница за окном — попробуй удержи! Лишь бы не окружили — но кто будет окружать дом ради одной девчонки? Нет, это для кино сюжет, не про их посёлок... Жалко, собраться некогда, даже одеться. Придётся в халате — хорошо, лето на улице... Ничего, успеет вернуться. Фонари не горят, и свет уже в немногих окнах, электричество-то денег стоит... Так что ищи-свищи её в темноте!

Оклик матери догнал её уже на балконе.

— Эй, ты куда? Шустрая какая. Спешка нужна блох ловить! — голос был спокойный и даже насмешливый. Пожалуй, бежать пока действительно не стоило.

— Кто там? Не менты?

— Не, не менты. Тут вояки. Раненый боец твой пожаловал. Впускать?

— Впускай конечно!

Сергий выглядел плохо. В свете тусклой энергосберегающей лампочки лицо его казалось синеватым, короткие волосы пропитались потом. Сквозь повязку на ноге, под отрезанной штаниной, проступала кровь. Немного, но свежая...

— Ну-ка, марш в дом! — распорядилась мать — Усади его, пока не свалился, и на площадке нечего торчать!

Сергий осторожно, со всем с болью выученным искусством, перешагнул порог. Сперва костылями, потом третьей ногой. Просто отличный способ знакомиться с матерью своей девушки, лучше не придумать... Но у него тут не просто знакомство, так что не до переживаний. Вот только как бы сказать половчее... А то не поверят — и что тогда?

Но насчёт "как убедить" — проблем не возникло. Наташкина мать — блин, как же её зовут, знал ведь, Наташка говорила... Ольга Алексеевна... Или Александровна? Не "тётей Олей" же называть — ну, в общем, тётка неглупая, сама нехитрые выводы сделала, и была совершенно согласна — ближайшие пару недель чем меньше народу будет знать "где болтаются эти охламоны" — тем спокойнее. А то может и ничего, а может, и захотят на них всех собак повесить. Проблема всплыла другая — где прятаться? Не в лес же с палаткой — как раз в лесу любой человек внимание привлекает, а начинается самая грибная пора — обязательно кто-нибудь настучит, даже без умысла, просто так. Да и куда с такой ногой в лес? Нет, лес не годится. И посёлок тоже не годится. Тут все на виду.

— В деревню вам надо.

— Там тем более настучат. Все свои — а тут вдруг чужие...

— Да не в жилую деревню. В ненаселённый пункт.

Давняя невеселая шутка так и прижилась, потому что хватало их, ненаселённых-то. Как зачахли в 90-е, так и стояли пустые деревни. Хоть и плохо было в городах этой зимой, а немногие переселились. Куда зимой переезжать по нечищеным дорогам? Да и деревни — громко сказано. Дома хоть и стоят, но жить в них, двадцать лет как брошенных — так сразу не заживёшь. Рамы перекошены, стёкла выпали, двери сгнили... Но это зимой боязно в такой бомжатник, а сейчас, когда жаркое лето выдуло всю сырость и плесень — можно недельку-другую перекантоваться. Как вот только добраться туда — на костылях не дойти... Надо побратимов просить — помогут, должны помочь... А пару недель в лесном домике прожить — это разве в тягость? Работа? Всё равно с такой ногой не работа. А потом — найдётся работа. Руки есть...

41. Сергий, утро 5.08, заброшенная деревня.

Побратимы с пониманием приняли идею отсидеться в схроне, даже собрали "тормозок" на дорожку. Сергий особо не рассказывал, что и как делал "за речкой", но глаза у всех есть — пошёл с дубиной, а вернулся на простреленной в нескольких местах машине, с добытым оружием, раненый в бою. Раньше бы в старшие братья посвятили наверняка, а сейчас... Атаман погиб, оба сотника погибли — Василия снайпер точно в голову уложил, из оставшихся десятников никто не решился сказать "я теперь главный". И вече собирать не время — ждали ментовского наезда и подставляться не стоило...

В общем, довезли их с Наташкой с шиком, на трофейной "газели", выгрузили в домик получше в покинутой деревне Ивашкино, километрах в десяти от посёлка, причём в такой стороне, куда и не ездит никто — ничего интересного в тех местах, перелески да заросшие поля, на которые трактор гонять солярки не напасёшься. Хорошее место, никто не увидит, а побратимы не сдадут — в это Сергий верил вполне, хоть и навидался уже всякого — но чтоб своих сдавать — это вряд ли. Даже те отморозки из Николаева десятка, которые вместо общего дела по бабам пошли — одно дело по бабам, другое — в предатели...

А отвозившие их Павел и Андрей — тем более были мужиками надёжными. Андрей на пол-дня остался с ними, помочь обустроиться, пока Сергий не хозяин, а пол-хозяина, а Павел уехал — загнать газель барыгам в соседний район. Самим пользоваться нельзя, а в их гаражном сервисе и не такие машины исчезали "бесследно, но не бесплатно". За ушатанную и к тому же "горячую" машину много не дадут — ну так с трофейного коня хоть шерсти клок... Так что молодые люди вкушали свой "рай в шалаше". Нога, конечно, болела, и заниматься самым интересным для них сейчас делом приходилось осторожно, но если подойти с фантазией и желанием — то и с такой ногой можно многое придумать. Тем более чего-чего, а желания было — хоть продавай.

На то, что дырки в ноге иногда кровянят — молодые люди внимания не обращали. Перевязку Наташка делать научилась, а дальше — должно само пройти. Из лекарств, кроме упаковки бинтов, у них была зелёнка — мазать по краям, и перекись, смешно пузырящаяся в ране. Но сегодня с утра рана Наташке совсем не понравилась. Края её опухли, а главное — появился запах, неприятный такой, с тухлинкой. И несмотря на бодрые заверения парня, что всё в порядке и вот-вот пройдёт, в воскресенье она решила всё же сходить до дома — с матерью посоветоваться, а может, и к Маргарите зайти. А Сергию оставалось ждать, маясь от безделья. Ходить на костылях он выучился, но далеко ли уйдёшь, и много ли сделаешь, когда заняты обе руки? Как обезьяна, которая руками ногам помогает... Помаявшись полчаса, он доковылял до сарая, отыскал там ржавые инструменты и начал подгонять перекошенные оконные рамы. Холодно в доме не было, но перекрыть дорогу наглым мухам — тоже не лишнее.

42. Петрович, 5.08, Знаменка.

Сведения о побоище в посёлке до Знаменки добрались не сразу. Как-то не было надобности никому из полутора десятков жителей в город — ну и не ездили. А по радио в новостях ничего не передавали. Только в субботу сосед, не тот конкурент-пчеловод, с которым Петрович был на ножах с прошлой осени, а другой, Василь Андреич, что жил за прудом, собрался на рынок — и вернулся вдруг рано, и прямо с дороги погнал свою китайскую тарахтелку вдоль улочки, всем рассказывая о беде. У всех почти деревенских, кроме Петровича разве что, была в посёлке или родня, или просто знакомые, и новость взбудоражила всех.