Хелена. Общий

"Лионель один из святых Земши. Любимца бога не осмелятся обидеть".

На всякий случай я бросила вопрошающий взгляд на паладина, но он лишь коротко кивнул. Как и противник, выглядел принц неважно.

— Мне придётся призвать Хранителей Равновесия. Иного пути я не вижу.

"Они высшие судьи. Все обязаны подчиняться их решениям, даже такие скверные существа, как демоны".

— Ты сделала выбор, магичка, — голос Талиана источал яд. — Не рыдай, когда услышишь приговор.

Я усмехнулась. Лгать для демонов также естественно, как для человека — дышать.

"Представь чистый лист бумаги — белый, как свежевыпавший снег. Начертай на нём угольно-чёрной тушью символы начала и конца, а между ними запиши знаками эльга обоснования просьбы".

Я сделала всё в точности как предписывала теория. Однако ничего не произошло.

Ни-че-го.

Мне хотелось кричать от отчаяния.

"Моё неверие подвело меня. Снова. Как же глупо..."

Люди не ровня богам. Плохо, что я продолжаю так считать, даже став волшебницей. Моя формула была составлена абсолютно правильно, но она не работает.

"Я не верю в то, что она должна работать".

Неверие. Какой глупый недостаток для бывшей жрицы.

— Какая же ты ничтожная, — злобно рассмеялся демон. — Вызвать своих хозяев, и то не можешь.

— Забыл, кто я? — меня переполнял гнев. "Никто. Не. Смеет. Называть. Меня. Ничтожной".

Нельзя недооценивать лексимиков.

"Мне понадобится сила. Много силы. По счастью, подземелье ею полно: здесь целое море превосходной магической энергии, томящейся внутри сотен артефактов-накопителей. Формула призыва написана, остаётся лишь напитать и прочесть её — так, как я хочу".

— Пусть наполниться сосуд.

Не имеющая ни вкуса, ни запаха, ни цвета сила мощным потоком вливалась в меня. Вскоре я ощущала себя рекой, готовой выйти из берегов из-за многодневных дождей.

"Несомненно, это будет самая нерациональная трата энергии за всю историю Университета. Какая жалость!"

Угольно-чёрные знаки эльга, магического алфавита, расплылись от переизбытка силы уродливыми кляксами. Теперь никто бы не смог догадаться об их первоначальном смысле... как я и рассчитывала. Совсем несложно придать новое имя и наполнить его значением тому, что искажено до неузнаваемости.

— Я требую справедливости!

...Они появились внезапно. Один — высокий, худой, с длинным узким лицом, не то мужским, не то женским — несомненно, являлся служителем Равновесия. Бледные обоеполые создания, облачённые в ниспадающие до пола белые свободные одежды, подпоясанные серебряными цепями, седовласые и сероглазые — так описывали Хранителей в виденных мной бестиариях. Что же, книги не лгали. Второй был смуглым брюнетом с роскошными чёрными птичьими крыльями за спиной. Его руки и ноги украшали широкие серебряные браслеты с непонятной мне символикой — сильно стилизованными языками пламени. Больше могучее тело закалённого в боях воина ничто не прикрывало. По всем косвенным признакам крылатый относился к мужскому роду, однако его естество пола отсутствовал. Это немного порадовало мою стыдливость, ущемлённую вынужденным лицезрением непристойного демона.

— Я готов вершить суд, смертная, — молвил Хранитель. Его ровный невыразительный голос нагонял уныние. Оно и понятно: слуги Равновесия бесчувственны, хоть и не бессердечны.

— Мне нужна справедливость, — дерзко заявила я. — И ответы.

— А сможешь ли ты задать правильный вопрос? — глумливо усмехнувшись, спросил демон. — Ты видишь лишь крошечный кусочек картины, а берёшься рассуждать о целом. Как это по-женски.

Меня не обрадовали зловредные замечания порочного родственничка, однако он был прав: я слишком мало знала.

— Кто такой Вестник? Что ему от меня надо?

Талиан зашёлся каркающим смехом. Ему-то были известны оба ответа.

— Ты действительно хочешь знать, Хелена Альноэн? — крылатый говорил мягко, словно обращался к маленькому ребёнку.

Моя фамилия вовсе не тайна (просто небольшой секрет), однако слышать её из уст некого по меньшей мере странного создания было неприятно. Мне ли не знать о силе подлинных имён?

— Да, я хочу.

"Невежество не спасает от ответственности".

— Вестник лишь слуга. Он не волен распоряжаться даже собственной жизнью, — флегматично заявил Хранитель.

— Кто его хозяин?

"Плохо. Всё это очень плохо пахнет".

— Он тот, над кем не властен закон Равновесия. Ты привлекла его внимания, смертная, но больше мне запрещено открывать.

— Слишком туманно, — я не могла сдержать досады. "В какую же игру меня вовлекают?"

Ненавижу быть фишкой в чужой игре.

— Довольствуйся пока этим, — бледное лицо андрогина ничего не выражало. Будь он человеком, его слова сошли бы за изощрённую насмешку.

— Тогда я требую суда над Талианом Лерьэном, — мстительно заявила я. — Его брату что-то наплёл Вестник... Что-то об упокоении, полагаю. Но мне безразлична судьба предателя! Пусть мёрзнёт в Бездне до скончания времён. Там собралось много его товарищей по убеждениям — не заскучает.

Демон прошипел в мою сторону несколько слов на наречии Криос Косом — должно быть, проклятие. Я ухмыльнулась. Мне нравилась его злость.

— Закон Равновесия суров, — напомнил Хранитель. — Вы, смертные, часто забываете об этом.

— Я готова к любому решению.

"Мне известны мои проступки. Ни один из них не осталось безнаказанным. Ныне я чиста".

— Тогда принимай приговор, дитя, — бесстрастно проговорил андрогин. В руке у него появилась призрачная глефа с широким изогнутым клинком. Её предназначение недолго оставалось для меня загадкой.

Первым удар в сердце получил демон. Но только я возликовала, как Хранитель пронзил грудь Лионеля. Рыцарский панцирь не защитил от странного оружия.

"Нет!"

— За что? — вырвалось у меня. — Почему его?..

— Закон Равновесия суров. Я предупреждал.

Над поверженным телом Талиана воссияло овеществлённое Слово Запечатывания. Демона удар Хранителя не уничтожил, а только заточил вновь. У меня родилась безумная надежда.

"Может, Лионель..."

Я бросилась к распростёртому на мозаичном полу паладину и заглянула в его прекрасные зелёные глаза, желая отыскать жизнь. Тщетно. Мой принц умирал. На этот раз окончательно.

— Как... как вы... могли... — меня душили слёзы.

— Придя на твой зов, он нарушил запрет. — объяснил служитель Равновесия. — Воин Земши Лионель Отважный такой же преступник, как и ты, Хелена Альноэн, презревшая Первый Завет. Однако у тебя есть могущественный покровитель, а у него — нет.

— Я не преступница! Владычица простила меня!

— Мы не Жиюнна, — холодно проговорил Хранитель и исчез.

Вот так просто мне указали на место. Ничего удивительного: игроки не церемонятся с фигурами. Особенно — чужими.

Меня переполняла отчаяние. Моя единственная любовь умирала... а виновата была я.

Альноэн значит Ищущая. Отец долго выбирал красивую фамилию — так долго, что когда он наконец объявил о своём решении, ни у кого не хватило духа возразить.

Однако разве роза перестанет пахнуть розой, если её назовут иным именем?

"Почему за мою дерзость должен расплачиваться Лионель? Это неправильно".

— Как вызвать Вестника? — спросила я у крылатого; по какой-то причине он не ушёл вслед за Хранителем Равновесия. — Ты ведь знаешь, верно?!

— Зачем тебе он?

— Я нуждаюсь в помощи, а его хозяин имеет на меня виды. Полагаю, мы сможем договориться.

— Ты не представляешь, о чём просишь, Хелена. Бывало, встреча с господином Вестника ломала людей.

— А мне не страшно. Я гибкая.

"Утопающий хватается и за соломинку".

Крылатый окинул меня долгим внимательным взглядом. Я старалась сохранять спокойствие. Жизнь — нет, существование — Лионеля зависело от решения этого странного смуглого воина.

"А может ли он сам быть Вестником?" — посетила меня безумная догадка. — "Ни в одном из множества хранящихся в Храмовой Школе бестиариев я не встречала изображений подобных ему созданий".

Наконец воин устало вздохнул и сказал:

— Нет. Ты не готова.

В его голосе не было ничего, кроме разочарования.

Затем он ушёл.

Лишившись последней надежды, я зарыдала.

— Не горюй обо мне, — прошептал Лионель. — Не надо.

Я осторожно взяла его руку в свою и нежно спросила:

— Почему ты пришёл на мой зов, хотя знал — я отверженная?

Тень слабой улыбки скользнула по губам принца.

— Я пришёл, потому что должен был.

Сказав это, он закрыл глаза и больше не открывал их.

...Нас разделяла половина тысячелетия. Он родился и умер в эпоху святых и героев, я нарушила первый из двух главных запретов в эру свободолюбивых эгоистов, когда правило "люди всегда лгут" дети стали впитывать с молоком матери. Вряд ли бы мы нашли общий язык... Но в жизни всегда есть место вере в чудо. Алхимики пытаются заново открыть секрет философского камня, инженеры проектируют вечный двигатель, юная волшебница Элинь ждёт идеального эльфелинга. Все они верят в успех, и этим сильны.

Когда-то я была любимицей Жиюнны. Моими руками богиня творила невероятные вещи — редко, но...

С тела рыцаря исчезли доспехи, поблёк венец на его челе, благословлённый Земши меч рассыпался в прах. Святой из "Золотой легенды" обернулся красивым юношей с бледным лицом, молодым мужчиной, слишком похожим на героя романов. Таким я увидела Лионеля в первый раз, когда рассматривала статую, стерегущую родовую гробницу Лерьэнов.

— Ты будешь жить, — сказала я, коснувшись рукой его щеки. — И мне всё равно, что ты уже умирал.

В Университете меня не считают подающей надежды. Я настолько увлеклась игрой в "серую мышку", что в конце концов и сама поверила в неё. Средние способности, средние мечты, средняя жизнь... Уютный мирок волшебницы Хелены не создавался для великой судьбы. Одно потрясение, и он разлетелся вдребезги.

Но я всё-таки лексимик, и весь свой дар вкладываю в молитву.

Она обращена не к Жиюнне, не к её братьям, не к сладкоречивому Тэа.

Она не на Высоком.

Она...

"Пусть её услышит тот, кто спас моего брата".

...Внезапно мне показалось, что Лионель приоткрыл глаза.

— Постой! — вскричала я. — Не уходи...

Но он исчез. Растаял в затхлом воздухе подземелья, словно дивный мираж.

Зато объявился мой мёртвый предок-любимец Жиюнны.

— Всё произошло из-за тебя, отступница, — ядовито выдавил Далиан. На запястьях у него появились широкие жемчужно-серые браслеты — как я поняла, последствия вмешательства Хранителя Равновесия. — Меня выдернули прямиком из Рассветного Чертога, а всё по твоей вине! Слабая, бесполезная девчонка. Будь проклята!

— Да пошёл ты, — сказала я, и сама удивилась безжизненности голоса. — Далеко. Надолго. Направление указывать не буду — сам догадаешься.

Затем развернулась и направилась к выходу. Ослабевший призрак не мог меня остановить.

"Мои дела здесь закончены. Оэрра — вот куда зовёт меня судьба. Да. Я должна возвратиться к товарищам".

...Но Лионель, Лионель, милый принц, как мы могли бы быть счастливы вместе!

-9-

Помогай старшим.

Девятое правило, поведанное маленькой Хелене человеком с золотыми глазами.

Я шла по одному из "технических" коридоров башни Порталов, когда меня окликнули:

— Хелена!

Голос был очень слабый, и, насколько я могла судить — девичий.

"Кто ещё пришёл по мою душу?"

Я обернулась, но никого не увидела.

"Опять?.."

— Хелена Лерьэн!

Сочетание моего имени и знатной фамилии резануло по ушам.

"Я никогда так себя не называла. Отец в своё время многое за это отдал".

Не сбавив шага, я продолжила путь. Однако неизвестная не отчаялась.

— Хелена, дочь Ланса!

Мой отец всегда утверждал, что его полное имя Ланселот, но осведомлённость таинственной "девушки" поражала. Я решила откликнуться — злобы в голосе не было, только беспокойство.

— Да, это я.

— Позволь мне проявиться, — смущённо попросила невидимка. Так могла бы просить платок у богатой подруги простуженная барышня, чья добродетель обратно пропорциональна скудному семейному достатку.

— Разрешаю.

— Спасибо.

Это и вправду оказалась молоденькая девушка. Малость прозрачная, но в наше просвещённое время подобное не принято считать существенным недостатком для женщины.

— Простите, — мило извинилась она, — у меня здесь не слишком много сил.

"Какое воспитанное приведение! Право, Далиану следует у неё поучиться".

— Тебя вытянуло из Чертога, полагаю?

Девушка коротко кивнула. Я не знала, какой бог принял её после смерти — явного знака, как у Далиана, на её... хм... теле не было.

Во времена Древнего Эйана люди не становились призраками. Уходя, они уходили навсегда. Впрочем, уходили ли? Считается, что закончив земной путь, эйанцы воссоединялись с Первым богом. Устройство же загробной жизни прочих народов было просто: хорошие люди перерождались, плохие — исчезали.

Полностью.

"Каждому воздаётся по его заслугам — так говорили в те дни. Интересно, кем Создатель счёл бы меня — агнцем или паршивой овцой?".

Ныне из блаженного — хотя для кого как, для кого как — посмертия мёртвых вытягивает к живым, если тревожат кости. Два тела — материальное и духовное — связаны. Потревожишь первое — мало не покажется и второму. Обычно для успокоения мертвецов приглашают служителей Жиюнны или некромантов. У магов свои методы работы, у жрецов — свои. С одними проще договориться, зато другие меньше берут. У людей всегда есть выбор, хотя в Вейларнии он ограничен: собственных некромантов у нас нет.

— Я... лежу в гробнице Лерьэнов.

"Родственница. Сегодня что, день воссоединения семьи с блудной дочерью? То один, то другая... Как же я устала".

Я внимательно осмотрела Лерьэн. Хоть внешность у Дерзких обманчива (Далиан выглядел почти невинно, а оказался близнецом демона), стоило лишний раз проявить осторожность.

Как и я догадалась по голосу, она была очень молодой. Если судить по подвенечному платью, покинула сей бренный мир накануне свадьбы. Лицо Лерьэн было приятное, но писаной красавицей её бы никто не назвал. Однако в те времена женились главным образом не по любви, а по расчёту: малочисленные исключения лишь подтверждали правило. Здоровье женщины и родовитость при заключении брака играло большую роль, нежели шелковистость волос или цвет глаз.

Фи.

Впрочем, барышня так и не дожила до свадьбы. Должно быть, глава семьи попал в очень глупое положение.

"Она весёлой невестой была. Но смерть пришла. Она умерла".

— Какую любезность я могу оказать роду Лерьэн?

Я лукавила. Мне вовсе не хотелось второй раз за день связываться с Дерзкими. Однако мёртвым не принято грубить, если они ведут себя достойно. Таковы правила.

Девушка вела себя очень достойно.

— Моё... — она на мгновения замялась, — моё тело потревожили. Я уже не столь привязана к нему как прежде, но прошу, убедите их прекратить чёрное дело.