| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вряд ли для лорда Дуайта Даррогена день мог считаться добрым, раз его вышибло так глубоко за Грань. Не говоря уж о несколько странном количестве лордов — и двух пульсирующих ниточек, уходящих от каждого экземпляра куда-то вверх.
Адриана, включай мозги... хотя бы сделай вид, что они у тебя есть, а не перешли к твоему двойнику до последнего нейрона!
Случайно встретить кого-то за Гранью практически нереально. Единственный вариант — вызвать себе собеседника, выбрав его из числа спящих неподалеку от физического тела. Этот номер у губернатора не мог пройти по той простой причине, что на настоящий момент он находился на другой планете. Вывод — либо тут замешано божественное чудо (на редкость пакостное, должна заметить), либо есть какой-то некромантский фокус, о котором я не осведомлена (что весьма вероятно), либо...
Либо мы оказались тут в четырех экземплярах, потому что отравлены одной и той же дрянью — и в ближайшее время умрем.
Я переводила взгляд с одного губернатора на другого и пыталась понять, кто сильнее из них двоих.
Мы с моей несостоявшейся богиней были одинаковы только поначалу. Она изменялась, становилась решительнее, резче и безоглядней. А я всегда плелась в хвосте, отставала во всем. Может быть, потому, что не так уж хотела быть сильной?.. Как бы то ни было, в один прекрасный день она появилась в другом платье. Потом — с другой прической, которая шла ей куда больше, чем то безобразие, что так любила сооружать у меня на голове моя камеристка.
А однажды она пришла с другим лицом. Наверное, тогда все и началось...
Дуайт Дарогген и его двойник похожи до последней черточки. Даже морщинки у глаз, едва наметившиеся "гусиные лапки", — те, что появляются у людей, которые часто улыбаются, — одинаковые. И причудливая родинка на левой щеке — как будто крохотный мотылек присел передохнуть.
— Родинка на пути слез — к несчастью в личной жизни, — сказал один из них, проследив мой взгляд.
Я коснулась собственной щеки и невесело усмехнулась. Никогда не верила в приметы — а вот поди ж ты.
— Ты — тот, что сильнее, — обличительно ткнула я в него пальцем. — Настоящий губернатор ужасно меня стеснялся. Как ты появился?
У второго немедленно порозовели щеки, и он опустил взгляд, но все же ответил:
— Ритуальные благовония на похоронах Дерека были отравлены.
Мне болезненно сдавило горло.
Та, Что Сильнее, смотрела на меня без жалости и криво усмехалась.
"А ты думала, раз вы в своем идиотском рейде наткнулись на Мэтта, он не успел побывать в общине? Что, по-твоему, мешало ему повстречаться с тобой на обратном пути?"
— Но я ведь...
— ...оказалась здесь только сейчас? — закончил за меня тот, что сильнее, явно не желая выслушивать соболезнования. — А это, по всей видимости, вопрос концентрации яда. Поэтому мы ищем Безымянного.
Я машинально охлопала наличествующие карманы и вытащила пузырек с ингибитором. Кажется, я опять забыла его выпить вовремя... ну, само собой, обычно мне Фирс напоминал, но сегодня он остался без права голоса в гостевых покоях. А теперь эта дрянь мне и вовсе без надобности, — какая разница, если нас обеих сейчас убьют? — зато Дуайту, если повезет, еще поможет.
— Вот, держи, — я сунула пузырек с дневной дозой в руки оригиналу, и только тогда до меня дошло. — Подожди-ка... а почему ты ищешь Его Высочество за Гранью?
Глава 17. Мизинец на левой руке
Ирейцы, согласно самому распространенному стереотипу, — хладнокровные, рассудительные и донельзя рациональные зануды, вмурованные в свои правила этикета, как трупы в бетон. Но, тем не менее, когда речь заходит о совершенно безумных поступках и диких душевных порывах, первым делом вспоминают почему-то именно их, а не бесшабашных, откровенных хелльцев. Старательно подавляемые эмоции вырываются на свободу только в момент отчаяния, когда становятся так сильны, что никакое дворянское воспитание не способно их скрывать, — и оттого их редкие вспышки кажутся такими яркими и безудержными.
Я бы совершенно не удивилась, узнав, что Его Высочество бросился за мной, с помощью фея прорвав Грань. В конце концов, что такое путешествие к Древу Жизни, когда этот сумасшедший уже додумался помчаться следом за мной в Светлейший Сейвенхолл из-за простого беспокойства, напрочь забыв о собственной благородной шкуре? После такого полета и прохода через мертвый портал идея ворваться в загробный мир с парадным палашом наперевес кажется почти здравой.
Я легко могла представить его на очередном балу, с безупречно вежливой гримасой на благородном лице, в ирейском традиционном мундире, чья идеально выглаженная чернота резко контрастирует с его светло-золотистой кожей. Еще легче — за столом переговоров, с каменной физиономией и нестерпимо хитрыми зелеными глазами, которые ужасно хочется подбить, не вставая из-за этого самого стола.
Но — принадлежать ему? Носить его ребенка?
Нет. Нет!
Никогда не считала себя особо чувствительной — скорее уж чисто по-хелльски толстокожей, — но от этой мысли все внутренности будто скручивались в тугой узел. Я не смогу!
Я смотрела, как оригинал губернатора Дарлеи давится ингибитором с непривычки, и бессильно сжимала кулачки. В животе склизко ворочался ледяной ком.
Наверное, даже такую, как я, кто-то может полюбить. Не за титул, не за наследственность, не за деньги. Так ведь тоже бывает? Простая привязанность, искренняя симпатия и чувство, что все правильно, все на своих местах... спокойная жизнь и возможность просыпаться рядом с человеком, который выбрал меня сам, добровольно.
Наверное.
Но вот во что я решительно не собиралась верить, так это в то, что прекрасный ирейец, этот сказочный принц, по которому сходит с ума половина населения Альянса в возрасте от пяти до пятисот, вне зависимости от половой принадлежности, вдруг потерял из-за меня голову и сон. Стою ли я такого безоглядного обожания, почти преклонения?
"Нет, тут скорее уместна парочка подзатыльников, и Фирс тебе в них не откажет, — безжалостно констатировала Та, Что Сильнее. — Но Безымянному что-то от тебя нужно так сильно и срочно, что он ни перед чем не остановится".
Логично, но что? Единственное, что есть у меня и чего нет у него, — это магический дар, который я никак не могу ему передать, даже если захочу. Союз с Хеллой у него и так в кармане после того, как он составил ингибитор, папа таможенные сборы вполовину урезал сразу же...
Так чем же его так припекло?
— Итак? — напомнила я о себе.
Лорд Дарогген все еще пытался совладать со своей дозой ингибитора, поэтому отозвался тот, что сильнее:
— Ну, как видишь, у нас не очень большой выбор, где его искать. Кроме того, раз ты здесь, скоро появится и он.
Я поморщилась. Ото всей истории весьма ощутимо несло недосказанностями, дурными намерениями и чрезмерным количеством совпадений, но с какой стороны подбираться к истине, я не представляла. Там, в реальном мире, меня убивали, и мне явно не хватало хладнокровия, чтобы собрать мысли в кучу.
— Вы же не рассчитывали, что он притащит с собой ингибитор, — констатировала я. — Зачем искать принца, если нужный рецепт общеизвестен?
— Для умирающей ты задаешь чертовски много вопросов, — скривился двойник.
— Речь идет о моем будущем муже, — напомнила я. — И мне очень хотелось бы знать, с чего вам троим устраивать дружеские посиделки у корней Древа Жизни. Он что... — у меня пересохло в горле, — тоже?..
— Нет, конечно, — невольно расхохотался тот, что сильнее. — Но я открывал для него дверь, и прийти сюда он может без проблем.
Я подобрала челюсть. Интересный номер! То есть мало того, что у губернатора провинциальной Дарлеи, где магия — диковинка похлеще мужчин-фей, нашлось время и силы, чтобы пробить постоянно открытую дверь за Грань для не-некроманта, так этим счастливчиком еще и оказался мой жених?! И ведь, главное, молчал об этом, паршивец чистокровный!
— Ты тоже не особенно распространяешься о том, где и с кем проводишь свободное время, — заметил двойник, не дожидаясь вопросов.
— Смею надеяться, я все еще вправе так поступать, — выдавила я. — А зачем вам нужен Его Высочество?
— О, мне ему очень многое нужно сказать, — вдруг сжал кулаки Дуайт. Мальчишеское лицо перекосила такая злобная гримаса, что я невольно отступила назад.
Тот, что сильнее, бросил на лорда Дароггена предостерегающий взгляд, но тот вошел в раж.
— Но прежде всего, — прошипел губернатор Дарлеи, ничего не замечая, — мне очень хочется просить у него, какого демона он решил отравить и меня тоже!
— Что?! — растерянно переспросила я, не уверенная в услышанном.
Колени мигом стали ватными, а Та, Что Сильнее, злорадно расхохоталась, несказанно осчастливленная моим смятением. Уж она-то наверняка догадалась обо всем раньше... Губернатор, наконец, сообразил, что сболтнул лишнего, и попытался было что-то объяснить, но я уже не слушала.
Его Высочество, должно быть, немало позабавился, наблюдая за моей реакцией на его игру во влюбленного идиота! Как я металась и шарахалась, изо всех сил стараясь хотя бы быть вежливой... Ему, с малых лет привыкшему к ирейскому хладнокровию и извечным театрально-благородным жестам, все это наверняка ничего не стоило...
— Как он отравил меня?
Неужели это мой голос? Кажется, тот, что принадлежал иллюзорной старейшине ташиев, и то звучал приятней...
— Ну, технически это была твоя камеристка.
Леди Дарая? Меня затрясло. Я сжимала кулаки с такой силой, что ногти врезались в ладонь, и только благодаря этому еще не сыпала во все стороны сырой силой, яростно бьющейся в кончики пальцев.
— Подкуп? — предположила я. И тут же ответила сама себе: — Но ее проверяли. Дважды.
— Тебе никогда не приходило в голову, что мы все похожи на марионеток? — невесело усмехнулся лорд Дарогген. — Марионеток, чьи нити привязаны здесь... и за них при желании можно подергать? — он широко махнул рукой, словно пытаясь отодвинуть подальше от себя потусторонний снегопад, пронизанный светящимися тоненькими нитями.
До него еще только начало доходить, что он ляпнул лишнего, а тот, что сильнее, уже бросился наперерез.
Но все равно опоздал.
— Ты открыл ему дверь! — выкрикнула я, с силой распрямляя пальцы.
Может быть, мне не хватало фантазии и отточенной техники. Может быть, большинство мужчин правы, и для тонкой, изощренной магии нужен не столько талант, сколько тестостерон, а вот его уровень у меня однозначно ниже требуемого. Может быть, я никогда не достигну мастерства, доступного моему наставнику.
Но я все еще наследница Эйлэнны, и у меня есть сила, какой никогда не будет у этого павеллийца.
Я родилась на Хелле, и вместо первого слова произнесла заклинание. Меня всегда окружали люди, которые были искуснее и опытнее меня, но того, кто был бы сильнее, я встретила только в Сейвенхолле, и его сложновато причислить к смертным.
Чистая, незамутненная сила хлынула из-под ногтей, яростно прорезая заснеженное пространство, взвиваясь ввысь языками пламени. Следом за ней потекла кровь, разбавляя неуправляемые реки энергии. Красные капли подхватывало и уносило ввысь безудержным порывом неоформившейся магии.
Тот, что сильнее, успел прикрыть собой хозяина, и лорд Дарогген выставил щит — но только перед собой, и его двойник вспыхнул, как спичка, в потоке сырой силы. Я плакала от боли и бессилия, и каждая слезинка с шипением испарялась, едва сорвавшись с ресниц. Перед глазами стояла кровавая пелена, и мне было плевать, что утром такого молодого и подающего надежды губернатора обнаружат мертвым. На трупе не найдут никаких повреждений, только под пальцами будут подсыхать крошечные капельки, как от растаявших снежинок.
Он открыл дверь убийце. И украл у меня счастливую, долгую жизнь. Украл возможность выбирать.
Наверное, нужно было оставить все как есть. Пара-другая месяцев в медленно умирающем теле — он этого заслуживает...
Но я уже не жаждала справедливости. Мне хотелось его убить, и моя сила была со мной полностью солидарна.
Отмерший мизинец на левой руке ожгло холодом и болью. Поток сырой, несформированной магии сорвал с него ноготь — и зашвырнул в такой прочный, такой надежный щит... совершенно не рассчитанный на физическое воздействие.
Получив окровавленным ногтем в лицо, лорд Дарогген вскрикнул, передернувшись от отвращения. И потерял контроль над защитным заклинанием.
Кажется, потом я долго давилась сухими рыданиями, сжавшись в комок у корней Древа Жизни, и опустевшая Лета подкатывала мертвенно-холодные воды к моим ногам, неохотно слизывая островки налетевшего снега.
Откуда-то сверху, из темного сплетения острых ветвей, спускались три оборванные нити.
Они больше не пульсировали.
Глава 18. Связанная
Она стоит за моей спиной, положив костлявую руку мне на плечо, и ждет, когда же я обернусь. Впервые за долгие годы некому ее оттолкнуть.
У нее множество обличий: болезненная худоба павеллийской погодницы, шрам через всю щеку, как у погибшего вместе с ней стражника, изумленные зеленые очи Мэтта и кривой нос одного из мертвых членов экипажа "Ашки", тонкие нервные пальцы Дуайта и выцветший синий китель старшего Дароггена, — но когда я обернусь, у нее будет лицо Той, Что Сильнее. И мне не достает храбрости взглянуть ей в глаза после всего, что я натворила.
Мизинец левой руки был заляпан кровью и мерзко ныл. Он по-прежнему не гнулся, и мне пришлось потратить некоторое время на бесплодные попытки поднять его, чтобы понять: больше не придется прибегать к некромантии, дабы ставить фильтры и поливать наставника дождем, пусть перед этим и придется разрабатывать кисть заново.
Легче от осознания почему-то не стало.
Три погасшие нити безмолвным упреком терлись о щеки, задевали плечи, путались в ногах. Больше всего почему-то хотелось выбраться наружу и выяснить: о погибших и правда забыли так быстро? Обычно нити обрывались только тогда, когда умирал последний человек, помнящий их обладателей... Но Многоликая все еще цепко держала меня за плечо, не давая идти вперед, будто хотела навсегда оставить меня за Гранью. Наверное, это было бы справедливо, — ведь нет никого, справедливее нее, — но там, в мире живых, у меня оставалось слишком много незавершенных дел.
Тамаз, который хотел, чтобы я отомстила за него и его сестру, лишенных духа и магии своей безумной, неповторимой родины.
Мужчина, который выдавал себя за законного правителя Сейвенхолла и пытался меня убить.
Безымянный принц, который однажды уже убил меня.
И Фирс. Его картины, будто красочные заплатки на монотонной реальности, его демоновы рубашки с непослушными пуговицами и тепло его прикосновений.
Он так и не дописал парадный портрет. Честно начал, а потом все-таки не выдержал и нарисовал меня яростно чешущей лоб под старинной серебряной диадемой, передававшейся из поколения в поколение со времен проклятия династии.
Кажется, я все-таки позорно всхлипнула — и обернулась.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
