Сделка на жизнь

— Какого хрена? — ледяным тоном спросила женщина, приходя в себя от наваждения.

— Что? — хрипло спросил Глеб.

Лида еще мгновение следила за его судорожными движениями, наконец, не выдержала, снова закинула голову назад и расхохоталась. Шеф остановился, в глазах его появилась злость, и женщина полетела на пол. Только смех это не остановило, Лида продолжала заходиться в истерическом хохоте, тыкая пальцем в перекошенное теперь от ярости лицо мужчины.

— Епифанов, ты... ты... а-а-а, — она схватилась за живот и согнулась пополам содрогаясь от смеха, ставшего беззвучным. — Клоун...

Мужские пальцы болезненно впились в ее плечо, и женщина оказалась стоящей на ногах. Пощечина на мгновение ослепила ее, но смех тут же оборвался. Глаза Лидии сверкнули гневом, и она, слабо понимая, что делает, обернулась к комнате и выкрикнула:

— Гони его отсюда!

В комнате послышался шорох, и в сторону Епифанова поползла черная тень. Это было настолько неправильно и неестественно, что мужчина, мотнув головой, отступил к двери. Он ошалело взглянул на оскалившуюся женщину.

— Ведьма, — выдохнул Глеб и бросился к двери.

— Завтра ты подумаешь, что это кошмар, — прошептала Лида. — И я хочу, чтобы он был самым страшным в твоей жизни.

Тень обернулась у порога, сверкнула горящими глазами и исчезла за дверями, догоняя убегающего мужчину. Дверь захлопнулась сама собой, оставляя разъяренную женщину отсеченной от происходящего. Тень скользнула на стену и неслышно помчалась вниз. Она догнала мужчину на первом этаже, опередила и закрыла выход, расползаясь грязным чернильным пятном на весь дверной проем.

Глеб резко остановился и попятился к конторке, в которой сидела консьержка, вязавшая носок. Руки ее усердно шевелили спицы, все более увеличивая темп. Мужчина замер, глядя, как от спиц пошел дымок, распространяя запах паленой шерсти. Вдруг вязание вспыхнуло, поглощая женщину. Глеб негромко вскрикнул и подался вперед, пытаясь разглядеть консьержку.

— Черт! — вскрикнул мужчина и попятился, когда из окошка конторки показались паучьи лапы.

Огромные паучьи лапы, и представить их хозяина было жутко. Глеб Епифанов, успешный состоявшийся мужчина сорока двух лет от роду, попятился назад, причитая и всхлипывая, когда из конторки, где полыхал огонь, прямо из пламени, выполз громадный паук, на голове которого был надет парик... Глеб протер глаза и закусил губу, потому что это был не парик, это был скальп консьержки, кровавые струи текли по морде паука, падая на пол и оставляя алые дорожки.

— Мамочка, — всхлипнул мужчина и повернул голову в сторону двери.

Черное пятно, закрывавшее дверь, стало бледней, и теперь можно было рассмотреть дверную ручку. Неожиданно дверь открылась, и Глеб вскинул руку, крича женщине с маленькой собачкой, чтобы они остановились, но женщина не слышала его. Первой попала в тень собачка, хозяйка задержалась всего на долю секунды. Тень облепила обеих, затягивая тела грязно-серой пленкой, облепляя, как вторая кожа.

Глеб видел, как открылся рот женщины, пытавшейся сделать вдох, как ее пальцы прижались к "пленке" в попытках прорвать ее, видел, как дергалась собачка, стараясь вырваться на волю. До мужчины донесся хрип женщины и скулеж ее собаки, а через мгновение все стихло, только постукивание лап, топтавшегося невдалеке паука, нарушало могильное затишье.

А потом тень осыпалась рваными лохмами тумана, освобождая пленников. Глеб рвано вдохнул, осознав, что не дышал все это время и тут же закричал. Вместо женщины он увидел уродливое полусгнившее нечто, повернувшее к нему лицо. Носа у женщины теперь не было, как не было и губ, ее лицо было похоже на кровавое месиво, на котором выделялись обнаженные глазные яблоки и оскаленная челюсть. Одежда ее повисла на теле лохмотьями, открывая ребра, торчавшие сквозь кровоточащую плоть, грудь, ставшую похожей на два сморщенных пустых мешка с возбужденно торчавшими горошинами сосков. Собачка, по-прежнему, семенившая на поводке, повернула к мужчине оскаленную кровавую морду и зарычала.

— Докажи, что не пулеметчик, — вдруг рычащим голосом произнесла женщина и шагнула к Глебу.

Паук издал писк и придвинулся ближе. Кровь со скальпа так и капала, словно под волосами был припрятан баллон с красной жидкостью. Мохнатые лапы постукивали по полу, жвала разошлись, и мужчина увидел три ряда зубов, похожих на иголки.

— Докажи, — прорычала женщина, и ее собака разразилась мерзким лаем.

Огонь вырвался из конторки консьержки, охватывая стены, потолок, пол. Его жар уже ощущался на коже, как ощущалось зловоние, шедшее от выходцев из Ада. Рот Глеба перекосился в беззвучном крике, и он бросился к дверям, которые уже не закрывала тень. Выбежал на улицу, дверь за ним захлопнулась, и ночной прохладный ветер обдул лицо, приводя в чувство. Мужчина испуганно обернулся назад, но за ним никто не гнался, не было отсветов пожара, как не было слышно, ни рычания, ни гавканья с подвыванием.

Он утер дрожащей рукой пот со лба и огляделся, пытаясь найти свой автомобиль, но вспомнил, что приехал наказать суку на такси. Наказал... Глеб сделал несколько шагов, за спиной что-то зашуршало, и мужчина резко обернулся, глядя, как самостоятельная тень заползает на чей-то автомобиль. Фары машины зажглись сами по себе, и двигатель издал утробный рев, словно машина вот-вот сорвется с места.

Епифанов гулко сглотнул, снова утер пот, развернулся и поспешил покинуть двор Лидии Ивановны, то и дело, оборачиваясь, на машины. Тень уже переползла на второй автомобиль, и он осветил ночь фарами, третий, четвертый, пятый, шестой...

— И имя мне легион, — непонятно к чему вспомнил мужчина, и тут же все машины во дворе заорали, сработавшей сигнализацией.

Жильцы начали выглядывать в окна, выходили на балконы, выбегали на улицу. Глеб облегченно вздохнул, пока не разглядел, что у мужика, шедшему ему навстречу была дерганная походка, как у зомби в фильмах, и глаза светились красными огоньками. Епифанов завертелся на месте, рассматривая живых мертвецов, надвигавшихся на него. А затем открылась дверь Лидочкиного подъезда, и оттуда выполз громадный паук, следом выбежала собачонка, и вышла полусгнившая женщина. Она вытянула руку и прорычала:

— Пулеметчик! Эпилептик! Держите его!

— Господи, помоги! — заорал Глеб Епифанов и бросился прочь, расталкивая покачивающиеся трупы, тянувшие к нему костистые руги. — Помогите!!!

Позади топал паук, рычало умертвие, подвывали мертвецы, выбравшиеся из своего дома-склепа, орали сигнализациями машины. Крик Глеба перешел в тонкий визг, когда его кто-то ухватил за плечо. Он резко обернулся и увидел молодую девушку. Она отшатнулась, рассматривая перекошенное бледное лицо мужчины.

— С вами все в порядке? — осторожно спросила она. — Вы так кричали. Вызвать полицию?

Глеб схватил девушку, с силой прижимая к себе, и уткнулся ей в плечо, разрыдавшись, как ребенок. Мог ли представить себе сильный и еще не старый мужчина, что готов будет наложить в штаны и рыдать навзрыд, словно вернулся в пору беззубого детства? Девушка дернулась, но вздохнула и погладила его по спине.

— Вас проводить?

— Да, — хрипло ответил Глеб.

Они шли по пустой улице, освещенной фонарями. Мимо не ехали машины, не брела припозднившаяся молодежь, у дверей, еще работавшего, ресторана не стояли нетрезвые посетители, ожидавшие такси. Город словно вымер, но мужчина ничего этого не замечал. Он крепко ухватил за руку случайную знакомую и не выпускал ни на секунду, словно опасаясь, что она может исчезнуть, и он опять останется один на один с тварями из Преисподней.

— Вы весь дрожите, — с сочувствием заговорила девушка. — Вы замерзли? Можете обнять меня, тогда станет теплей.

Глеб машинально кивнул, обнимая девушку за плечи, она обвила рукой его талию, и стало неожиданно уютно и тепло, а через несколько шагов и вовсе жарко. Епифанов расстегнул подрагивающей рукой пуговицы на рубашке, распахивая ее. Затем опустил взгляд на девушку. Она улыбалась. Мило и трогательно. Желание поцеловать ее оказалось таким сильным, что мужчина не удержался. Он ухватил девушку за подбородок и склонился к ее губам.

— Да-а, — неожиданно простонала она, отнимая у мужчины остатки здравого смысла. — Не останавливайся, — прошептала незнакомка, поглаживая через ткань, кое-как застегнутых брюк, мгновенно закаменевший член.

Уже плохо соображая, что делает, Глеб повалил ее прямо на асфальт, задрал юбку, сдвинул в сторону тонкую полоску трусиков и вошел в горячее лоно. Девушка выгнулась, громко застонав. Ее ноги обвили поясницу мужчины, пальцы запутались в волосах. Он остервенело двигал бедрами, все ближе подходя к оргазму.

— Еще, — требовала девушка, — еще!

Глеб попытался сдержаться, но оргазм выгнул его тело, заставляя содрогаться в конвульсиях молниеносного удовольствия. Вскоре мужчина расслабился и хрипло вздохнул.

— Пулеметчик, — прорычали под ним. — Эпилептик.

Мужчина опустил взгляд вниз и заорал, глядя на оскаленное лицо полусгнившей женщины из Лидиного подъезда.

— Пулеметчик, эпилептик, — повторяла она, не выпуская Епифанова из своих зловонных объятий.

— Пулеметчик, — прокаркали откуда-то сбоку.

— Эпилептик, — проревели сверху.

— Позор, — хихикнули сзади.

— Пусть сдохнет! — снова зарычала тварь под Глебом. — Пусть сдохнет!

И на него накинулись со всех сторон, обдавая зловонным смрадом смерти и серы.

— Нет!!! — заорал мужчина и лишился сознания...

Глава 5

Вероника

Запах больницы всегда угнетал Нику. В пять лет она попала в больницу с воспалением легких. Мама, занятая на работе, не осталась с ней, и девочка пролежала все время болезни в палате еще с двумя детьми. Одна девочка была еще ничего, а вторая противная. Она таскала конфеты у Вероники, пугала ее страшными рассказами и сломала куклу, специально сломала. А еще девочке было тоскливо и страшно, она много плакала и просила родителей забрать ее, но мама и папа велели лечиться, обещая летом поездку на море, новую куклу и много мороженого. Обещания свои они почти выполнили, а неприязнь к больницам осталась навсегда.

Вот и сейчас, сидя в приемном покое, где ее осматривали после аварии, Ника морщилась и старалась глубоко не вдыхать. Хотелось на свежий воздух, домой не очень, а вот на улицу очень. Игорь сидел рядом с ней, держал за руку и разговаривал с врачом. Ника слушала их разговор в пол уха. Ей было чем занять свои мысли. И в первую очередь ее тревожил странный сон, который ей привиделся, пока она была в отключке.

Перед внутренним взором, то и дело, вставал образ незнакомца с рыжеватыми волосами, взгляд стальных глаз смущал разум, и память выдавала всего два слова: Искуситель и договор.

— Ей, действительно, необходимо остаться здесь? — услышала Ника голос мужа.

— Так будет лучше, — ответил врач, и женщина сильней сжала ладонь Игоря.

Он зашипел и изумленно посмотрел на жену. Пожатие вышло неожиданно сильным, совсем непривычным для хрупкой и нежной Вероники. Женщина ослабила хватку и удивленно взглянула на супруга.

— Я останусь здесь? — спросила она.

— Доктор говорит...

— Нет! — Ника мотнула головой. — Хочешь избавиться от меня? Тогда я лучше пойду к Зойке, но в больнице не останусь.

Врач промолчал, а Игорь несколько мгновений смотрел на жену, пытаясь понять, что творится у нее в голове. Затем обнял за плечи и мягко произнес:

— Любимая, это для твоего блага. Ты попала в аварию, и за тобой просто понаблюдают пару дней.

— Я сказала — нет, — звенящим от напряжения голоса ответила женщина. — Ты днем уже сделал свой выбор, можешь катиться, куда хочешь, а я здесь не останусь!

— Ника, что за глупости, — поморщился Игорь. — И не стоит затевать здесь разговоры, которые касаются только нас двоих. Если не хочешь оставаться в больнице, тогда я забираю тебя.

— Веронике Григорьевне... — начал врач, но Игорь прервал его жестом:

— Моя жена не хочет оставаться в больнице, я забираю ее домой.

Ника слушала его, представляя, что вновь окажется с мужем наедине, в одной квартире. Он будет ей врать, что любит ее, а завтра побежит к своей брюхатой шлюхе, чтобы доставлять ей положительные эмоции потому, что это нужно его ребенку с ворованным именем Максим.

— Чтоб ты подавился, — произнесла она себе под нос.

— Если нужно запол, — в этот момент говорил Игорь, вдруг отчаянно закашлялся, захрипел и схватился за горло, заваливаясь на Веронику.

Лицо мужчины побагровело, он пытался вдохнуть, в глазах появились слезы, и Ника испуганно вскрикнула.

— Игорь! Игореша, что с тобой? Помогите ему! — надрывно потребовала женщина у опешившего врача. — Дыши, Игореш, ну, пожалуйста...

Муж шумно вдохнул, с жадностью хватая ртом воздух. Доктор, ничего не понимая в происходящем, замер, склонившись над мужчиной. Он почесал щеку, покрытую щетиной, и пожал плечами, словно отвечая на собственный невысказанный вопрос. Игорь сел, все еще тяжело дыша, но лицо его приобрело уже нормальный цвет, и это немного успокоило Нику. Наконец, мужчина выдохнул с облегчением и поднялся с кушетки. Вероника поднялась следом за ним.

— Мы уходим, — немного сипло бросил врачу Игорь, обнял жену за талию, и они направились к дверям.

Врач некоторое время смотрел им вслед, после почесал подбородок и махнул рукой. Он уже сел на кушетку, устало потер лицо и замер, глядя на пол, где рядом с его тенью лежала вторая тень, женская. Она повернула голову в сторону тени врача, отвесила ей затрещину и деловито поползла к дверям, догоняя свою хозяйку.

— Что за... — прошептал мужчина, еще раз протер глаза и посмотрел на пол, но там ничего, кроме его собственной тени, не было. — Спать, — решил врач и направился в сторону ординаторской, пока в приемный покой не поступил кто-то еще.

На улице Вероника глубоко вдохнула и подставила лицо мелкому дождику, решившему окропить землю. Игорь поднял полу плаща, накрывая женщину, но она убрала его руку и снова закрыла глаза, позволяя дождю ронять капли на ее лицо.

— Ника, — позвал ее муж. — Идем.

Он стоял уже возле своей машины, на которой ехал за "скорой", забравшей Веронику с места аварии. Женщина мазнула взглядом по спорткару, запахнула полы своего плаща и направилась прочь с больничной территории. Игорь тихо выругался, сел в машину, завел двигатель и догнал жену.

— Ника, не дури, — потребовал он.

— Я в эту машину не сяду, — ответила женщина.

— Машина, как машина, — буркнул Игорь. — Хватит ерундой заниматься.

— Катись к черту, Гладышев, — произнесла Ника, шагая дальше. — Завтра я подаю на развод.

Игорь поиграл желваками, остановил машину, не глуша двигатель, и вышел на улицу, снова догоняя жену. Он ухватил ее за локоть и развернул к себе лицом.

— Ну, какой развод, Ник, какой развод? — проникновенно спросил мужчина. — Зачем это нужно? Мы любим друг друга, мы женаты уже пять лет, у нас дом, семья...

— Беременная любовница, — закончила за него Вероника. — И сколько раз за эти пять лет ты вдохновлялся разнообразием, мне неизвестно.