| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Таким образом, оставив на помощь гарнизонам 1000 всадников и 600 пехотинцев, в ночь с 19 на 20 августа князь двинулся к Томаковке, где стоял обоз. Той же ночью литвины оставили Соколиную паланку и перешли в Таванск. Турецко-татарские части сразу же воспользовались этим и, войдя в пустые укрепления, заняли выгодные позиции севернее острова Тавань. Разделившись на две части, турецко-татарские соединения 20 августа начали штурм крепостей, который длился почти два месяца.
Тем временем Михаил Вишневецкий 26 августа прибыли в Томаковкий лагерь. Войска вышли на берег, а струги и лодки передали казакам. Выслав на помощь осаждённым в крепостях ещё около 1000 человек, князь двинулся степью до р. Воркслы, откуда 7 сентября направил в Таванск новую подмогу общим количеством в 1800 человек.
24 сентября был созван военный совет, на который прибыл гонец великого князя с письмом от Дмитрия, в котором тот указывал, что имеющихся в наличии сил достаточно для обороны рубежей от возможных мелких татарских набегов, сообщал о скором прибытии войска из России, и в категоричной форме требовал вернуть армию в низовья Днепра. В результате на военном совете было принято половинчатое решение о направлении в осажденные крепости 7-тысячного литовского корпуса во главе с самим кн. Михаилом Вишневецким. С российской стороны из-под Севска направлялся 3-тысячный отряд кн. Фёдора Михайловича Трубецкого.
После ухода главных частей Вишневецкого к осажденным крепостям стали прибывать части татарской конницы. 23 августа казаки, которые стояли плавно на Днепре, увидели четыре турецких корабля. Атаковав их, запорожцы захватили одну галеру, а три заставили бежать в низовья реки. 4 сентября они провели в Таванск помощь, направленную князем с Томаковки, а 9 сентября и сами казаки вошли в крепость.
Турецко-татарское войско без перерыва штурмовало крепости и вело артиллерийскую стрельбу по ним. 8 сентября буджакская орда и турки начали общий штурм Девичей крепости, надеясь быстро её взять. Комендант Таванска направил на помощь 500 бойцов, которым удалось сорвать штурм. Тогда противник предпринял подкоп и 14 сентября взорвал одну из бомб. В образовавшийся провал бросились турки, а татары по лестницам пытались залезть на стены крепости. Брешь была немедленно, тут же, под огнем врага, засыпана землей. Нападающие отступили к Днепру.
После этого турецко-татарское командование все силы направило на штурм Таванска. За время осады там были вырыты и подведены под стены крепости глубокие окопы. Перед штурмом, 23 и 24 сентября, противник предлагал гарнизону сдаться, но получил отказ. 25 сентября был взорван заложенный в подкоп заряд, и начался общий штурм окружённого со всех сторон Таванска. Турок, которые ворвались в пролом и которые лезли по лестницам на стены, поддерживала артиллерия турецкой флотилии. Но в пятичасовой битве гарнизон крепости выдержал и отразил штурм. Осаждённые соорудили ещё одну крепость. А после отступления врагов засыпали проломы и в наружной стене.
1 октября турки взорвали снова вырытые подкопы и прибегли к новой попытке генерального штурма. Но и он закончился безрезультатно. Тогда турецкий командующий приказал насыпать рядом с крепостью вал, выше таванских укреплений, чтобы иметь возможность вести обстрел по гарнизону сверху вниз. Работа уже шла полным ходом, когда турецкие разведчики узнали о приближении 10-тысячного литовско-русского войска. Турецкий командующий приказал своим людям сесть на корабли, а Девлет Герай снял лагерь, и в ночь с 9 на 10 октября отступил. Турки по Днепру через лиман пошли в Очаков, а татары — в улусы.
Таким образом, отступление крымцев и турецкого десанта с низовьев Днепра завершило кампанию 1574 года, поскольку на других фронтах русско-литовско-польский альянс не проявил активности. В Польше, после неудачи прошлогоднего похода в Молдавию, нарастал внутриполитический кризис, и подняла голову оппозиция. Попытки Дмитрия усилить свою власть наталкивались на мощное сопротивление враждебных ему магнатских группировок. Собравшийся весной 1574 г. сейм отказался продлить чрезвычайное налогообложение. А страна ещё не оклемалась окончательно после прокатившейся в 1572 г. по стране эпидемии чумы, несколько лет были недороды, налоги собирались с трудом, шляхта волновалась и всё громче требовала новых прав и привилегий, а в Сенате кипели бесплодные споры. И чтобы развести и примирить противоборствующие стороны требовалось, как минимум, возвращение в страну короля. Однако Дмитрий, будучи не в состоянии оставить войска в Поднепровье, и управляя страной на расстоянии, не мог принудить их к выполнению своих распоряжений. Всё это прямо сказывалось на способности Польши вести войну. Летом 1574 г. великий коронный гетман Ежи Язловецкий на Волыни и Подолии собрал менее 10 тыс. человек, но татары и молдаване даже не позволили им переправиться через Днестр. Простояв под Каменцом-Подольским до сентября, они "понеже не токмо в неприятельских краях не были и из своих не выходили, а так изнужились и от неприятеля посрамлены". Дело дошло до того, что те пригрозили мятежом, если их поведут в Молдавию.
С другой стороны, в Москве, после захвата Азова, предпочли первоначально закрепиться на новых рубежах, прежде чем развернуть новое наступление против Крыма. В начале февраля 1574 г. царём была издана грамота, в которой говорилось: "Слыша мы от басурман на православных крестьян разоренье и всякое зло полонское и расхищенье, указали, на Кальмиюской и на Изюмской сакме и на Муравском шляху, от татарские войны, поставить городы и острожки жилые и стоялые и всякие крепости учинить, и жилецких людей в тех новых городех устроить, чтоб тем у татар на Русь приход отнять, а православных бы крестьян от войны и от разоренья и от полону заступить". Согласно этому плану, собранное, как обычно, на "берегу" весной 1574 г. войско, вместо патрулирования по уже привычным маршрутам, было двинуто на юг, стараясь углубиться как можно дальше в "Поле". Двинувшаяся вместе с ним посошная рать, под защитой вооружённых сил, спешно воздвигала на новых местах остроги и засеки, которые должны были стать новой линией обороны Русского государства, под прикрытием которой становилась доступной сельскохозяйственная колонизация обширных южных районов, ранее пребывавших в запустении из-за постоянных татарских набегов. А за армией немедленно потянулись длинные вереницы переселенческих возов — страна переживала аграрное перенаселение и желающих рискнуть, но получить землю на новых территориях было предостаточно. Стремительно вырастали новые города — Белгород, Тамбов, Курск, Липецк и пр.
Дополнительная система крепостей создавалась и южнее, для соединения единой оборонительной линией захваченного Азова с южными областями Русского государства, и для перерезания ведущих на север "татарских сакм". В 1574 г. в месте впадения реки Бахтин в Оскол была основан город Царёв-Иванов (в реальной истории Царёв-Борисов), а несколько севернее, на месте существовавшей русской сторожи возле Изюмского кургана, была основана небольшая одноимённая крепость, в задачу которой входил контроль над Изюмским шляхом. Трудности южных походов убедили правительство в том, что наиболее верное средство к покорению Крыма — постепенное заселение степи и постоянное содержание сторожевого войска на границе. Как отписывал сам царь Иван IV: "А на Крымской земле и на пустых местах, где бродили звери, теперь устроены города и сёла".
Однако это не означало, что в Москве отказались от идеи активных действий против Крыма и Турции. Просто был взят небольшой перерыв, для лучшей подготовки будущего наступления. В экономической области подготовка к войне состояла в проведении ряда фискальных мероприятий, имевших место повысить доходы казны и накопить в ней крупные денежные средства. Была осуществлена податная реформа, увеличившая и более равномерно распределявшая посошное обложение; монастырские иммунитеты подверглись ограничениям в отношении беспошлинной торговли, монастыри были сверх того подчинены новым видам обложений, не предусмотренных тарханными грамотами прежних государей; была централизована в руках царских агентов оптовая хлебная торговля с иностранцами и значительно повышены отпускные цены на хлеб для всех государств. Помимо этого, была введена практика экстраординарных поборов с монастырей на военные нужды. Так, в 1573 г. царь и митрополит потребовали от многих монастырей сведений об имевшейся у них денежной наличности, а затем предложили половину этой наличности немедленно прислать в Москву. В том же году, по указу царя, с вотчин некоторых монастырей предписано взамен "даточных людей" по 17 рублей за конного и по 7 рублей за пешего. Также и с отдалённых городов взимали по 14 рублей за каждого даточного человека. В 1575 г. решено было взять со всех людей "пятину" — 20-процентный подоходный побор.
Росли расходы на военную технику и боеприпасы. Начиная с середины 1560-х гг. ввоз военного снаряжения из-за границы непрерывно возрастает. В 1567 г. было куплено у гамбургских купцов пушечных запасов на 1785 рублей, в 1569 г. на 5550 рублей, в 1570 г. на 20224 рубля. В том же году за границей было заказано 10 пушек; в июне 1571 г. было дополнительно заказано изготовление 6000 пищалей и другого оружия.
В 1570-1572 гг. через Холмогоры было доставлено из Нидерландов и Швеции около 35 тысяч пудов свинца, свыше 30 тысяч пудов шведского железа и пр. Свинец, олово и медь привозились в значительных количествах и из Англии. В 1570 г. английские купцы обязались доставить "200 мушкетов и иная ратная сбруя", а в 1572 г. доставили для русских 8 пушек, 5 тысяч шпаг, 1000 мушкетов. 1000 пистолетов и много другого оружия.
Крупные заказы для России выполнялись и в Нидерландах. В начале 1569 г. там был размещён царский заказ на 10 тысяч мушкетов. Этот заказ был выполнен к лету 1571 г. В том же году русские послы, с разрешения императора, заказали много оружия в Германии.
В следующих годах закупки оружия за границей ещё более возрастают. В начале 1573 г. Иван IV обратился к испанскому королю Филиппу II с просьбой разрешить беспошлинный вывоз закупленного оружия и боеприпасов — 10 тысяч пудов пороху, 15 тысяч пудов железных ядер, 3 тысячи сабельных полос. В мае 1572 г. царские агенты купили у англичан более 5 тысяч пудов "зелья" (пороху). В том же году было получено из Англии ещё 350 бочек пороху.
Вместе с тем правительство заботилось и о развитии отечественного производства оружия и боеприпасов. В частности, было уделено большое внимание "ямчужному" (селитряному) промыслу. Наряду с организацией казённых селитряных варниц правительство поощряло частных предпринимателей, авансируя им некоторые суммы и забирая затем всю их продукцию по установленной цене в казну. Вблизи пограничных городов селитряные варницы охранялись специально выделенными ратными людьми.
Например, под недавно основанным Белгородом, немедленно были заложены две селитряные варницы, на которых работало свыше 400 рабочих, обслуживая восемь котлов. В течение производственного сезона, весной и летом, на белгородском предприятии вываривалось не менее 1000 пудов селитры.
Стремясь увеличить производство столь необходимых для вооружённых сил материалов, правительство сквозь пальцы смотрело на незаконное проникновение литовских селитрянников на русскую территорию для добычи селитры. Воеводам строго указывалось, "чтобы они с теми селитренники задоров до нашего указу не чинили".
Заметных успехов добился Пушечный приказ в организации производства осадных и полевых орудий. Большая часть артиллерии, которая состояла на вооружении русской армии, была отлита за последние перед войной годы московским Пушечным двором. Там же изготовлялись и ядра. Производство ядер и дроби было поручено также "ремесленным людишкам" Устюжны Железопольской, которые в 1571 г. выработали свыше 56 тысяч ядер и 3 тысячи пудов дроби. В 1573 г. им было указано сделать 102 тысячи ядер. Но попытки организовать в Устюжне или других местах производство холодного оружия и пистолетов не дали удовлетворительных результатов.
Вопросы обеспечения войск средствами транспорта также не были оставлены без внимания. Под Белгород, Азов и в другие пункты сосредоточения военных сил приходилось доставлять артиллерию, боеприпасы, продовольствие и пр. главным образом с помощью подвод и тягловой силы, реквизированных у населения. Одна лишь Москва должна была для этой цели выделить тысячу подвод.
В план военной подготовки было включено также строительство, укрепление и приведение в боевую готовность городов и крепостей, расположенных в пограничных районах или важнейших стратегических пунктах. С этой целью из восточных и северных областей были вызваны каменщики, кирпичники, гончары и другие строительные рабочие. Особым указом царя от 12 мая 1571 г. монастырям предписывалось давать со своих вотчин людей и материалы для "городового и острожного дела". В декабре 1574 г. Пушечному приказу было предписано снабдить дополнительным "нарядом" и боеприпасами южные города. Особое внимание было обращено на Елец, который по замыслу командования должен был стать главной базой снабжения действующей на юге армии.
На первом месте среди вопросов подготовки к войне стоял, естественно, вопрос о реорганизации армии. Для усиления сил правительство пошло на два мероприятия, проведённых, впрочем, в достаточно скромных масштабах: набором за границей четырёх полков и организацией русских полков иноземного строя.
Использование военных наёмников практиковалось в России и до этого. В течение второй трети XVI века "выходы" иноземцев на русскую военную службу были довольно частым явлением, однако носили индивидуальный характер. Положение стало меняться после войны в Ливонии, когда в подданстве русских царей оказался большой массив людей с иной воинской культурой. И сформированные из них воинские части показали себя очень даже неплохо. За четыре-пять лет перед войной с Османской империей количество чужеземных ратных людей удвоилось, причём главным образом за счёт притока "немцев", т. е. англичан, шотландцев, датчан, шведов и немцев, тогда как раньше преобладали польско-литовские и турецко-татарские выходцы. Среди этих "немцев" был непропорционально велик процент младших и средних офицеров, имевших за плечами опыт европейских войн. Подобная диспропорция была вполне объяснима — русское правительство имело в виду использовать эти кадры не столько для того, чтобы дать им командование не чужеземными же наёмными полками, сколько для обучения русских войск чужеземному строю. Причём, организация русских полков иноземного строя началось уже в июне 1570 г., за год до набора иностранных наёмников за границей.
Этот набор был поручен Юргену фон Фаренсбаху, ливонскому дворянину, который, несмотря на свой юный возраст (родился в 1550 г.), уже успел послужить наёмником в армиях Франции и Испании, а в 1566 г. он вернулся на родину и сразу поступил на службу русскому правительству. 30 октября 1572 г. он, по рекомендации полковника и, "по совместительству", своего родственника Клауса Курселя, представил правительству проект о найме за границей пяти тысяч солдат, который в тот же день был рассмотрен царём и утверждён практически без изменений. Реализация проекта была поручена самому Фаренсбаху; отправляя его за границу, правительство снабдило его не только царскими грамотами к различным европейским государям, но и крупными денежными суммами.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
