Балбеска в Космосе, или как приручить Тигра?

— Что? — я прикусила руку, пытаясь не выдать своего волнения.

— Я понимаю, что принуждаю тебя к этому...прости. Но мы все зависим о того, в каком настроении будет кэп, когда прибудем на Киа-само, и только это обстоятельство может быть мне оправданием. Прости меня, ладно?

Я вздохнула, прислонившись лбом к поверхности двери.

— Иди, Дони, не переживай, — ответила я громче, — не в обиде я, но ты будешь должен.

— Согласен. Долг за мною.

Глава 7.

Я услышала, как Мизаил громко перекричал мужские голоса, призывая всех к тишине. Должно быть веселье было в самом разгаре. Мне было несколько обидно, что Хокк даже не послал за мною, не пришел сам, чтобы пригласить на день рождения. Спрятав как можно дальше свою обиду, пообещав ей уделить внимание позже, когда все закончится, я приготовилась к выходу.

— Капитан, а сейчас вас ждет нечто удивительное, впрочем, предлагаю просто смотреть и слушать!

Это было мне командой, как и музыка, которая зазвучала из банкетного зала. Я вышла в полутьму, не видя силуэтов, но чувствуя напряжение зрителей, их любопытные взгляды...они не видели меня, пока не видели. Заняла позицию в центре зала, прикрыв лицо согнутой в локте рукой, и приняв волнообразную позу.

Отдаленный звук тумбаринов начал набирать обороты, более объемное звучание повторяло звуки грома во время пустынной грозы. Не знаю, бывает ли гром в пустыне, да и неважно...свет направлен на меня, музыка проникает в сознание, заставляя тело двигаться. Бедра зашлись в мелкой тряске, переходя волной в область груди, выпад вперед, в стороны, снова волной выгнулась спина. Легкие, непринужденные движения в развороте. Оказалась вполоборота к зрителям, которые сидели замерев, не издавая ни звука. Что они чувствовали, нравилось им или нет? Не думала я об этом, сейчас не думала. В голове билась одна мысль, когда я выставляла ногу, открывая бедро и выводя этим самым бедром невероятно соблазнительные восьмерки, что чувствует Хокк, смотря сейчас на меня? Нравится ему, или он в бешенстве?

Восьмерки перешли в переступь, затем, продолжая плавные движения руками, прошлась в кружении, поднимая тем самым подол платья, образуя непрерывно крутящийся цветок, сверкающий в красных, синих, желтых, зеленых тонах подсветки. Тумбарины вдруг замерли, доверившись переливам струнного инструмента, я тоже замерла, переходя с мелкой тряски с более сильную, волнуя бедрами, грудью, плечами, запрокидывая голову назад. Крутанула волосами вместе с телом и снова волна, с вертикальными восьмерками, с четко отмеренным ритмом. Мое тело пело свою песню, песню свободных женщин пустынных племен, а глаза, закрытые в наслаждении от танца, видели перед собой одно лишь лицо.

Закружилась на месте, и под конец танца вскинула руки вверх и громко, но певуче произнесла полагающиеся ритуальные фразы, завершающие танец на языке пустынных народов... "Я выбираю тебя, ты выбираешь меня, дар любви лишь взаимно дает наслаждение. Поручаю и сердце, и душу, не рви, не топчи, сохрани, сбереги, что дарую", — был примерный перевод той фразы.

Из темноты вместе с окончанием танца и стихшей музыкой я вдруг отчетливо расслышал свирепое рычание, некие звуки, похожие на звуки борьбы, затем что-то огромное метнулось в мою сторону и смело меня на полном ходу, закинув на что-то твердое и высокое, поперек тела и головой вниз. Мамочки мои! Я взвизгнула, попыталась слезть, но мне не позволили. Хлопок по мягкому месту и стремительное движение прочь из банкетного зала...по коридору. Уже там я поняла, что это злющий как стадо бизонов капитан тащит меня куда-то на своем плече, все ускоряя движение. Я боялась издать лишний звук, с неудобной позиции разглядев некую решимость в его лице, непреклонность и первобытное, на грани срыва желание, какое мужчина может испытывать к женщине.

Философски успела себе сказать, что Лирочка, дурочка, доигралась, сейчас тебе достанется, как оказалась в спальне каюты капитана, уже без одежды, и крепко прижатая к обнаженному торсу собственно этого самого капитана.

То, что последовало после, было умопомрачительным, невероятным наслаждением на грани боли. Я кричала, кажется, даже рыдала от страсти и экстаза, исцарапав Хокку всю спину, искусав себе или ему...не помню точно, все губы. А после провалилась в глубокий сон.

Проснулась от того, что кэп держит меня на руках в ванной и смывает с меня из душа остатки пудры, макияжа. Решила все же еще поспать, не дали... Кажется, я даже была сверху, заставляя на этот раз не только рычать, но и выкрикивать мое имя из его уст, затем снова глубокий сон и пробуждение от громкого сигнала тревоги.

Хокк проснулся тоже, прижал меня к себе покрепче, поцеловал в губы и, улыбаясь, от чего я даже в дыхании сбилась, так он еще мне не улыбался, открыто и любяще, произнес:

— Мы подходим к орбите Киа-Само. Поговорим?

Кивнула, удивляясь, куда подевался мой голос. Сорвала, что ли?

— Что это было, а? Твой танец...где ты этому научилась?

Я пожала плечами, затем прохрипела:

— На факультативе.

Хокк нахмурился.

— А что с голосом?

Опять пожала плечами и смущенно потупила взор.

Он хмыкнул в ответ, поднял мою голову рукой за подбородок и поцеловал в нос.

— Сорвала голос...не надо было тебя так мучить, но ты уничтожила своим танцем все мои блокировки. Лира, ты просто смерч какой-то! Я не отпущу тебя теперь, понимаешь? Никогда!

Я снова кивнула, затем прохрипела "Не отпускай...не надо".

Он замер, не веря своим ушам. Затем судорожно вздохнул и прижал снова к себе.

— Значит это правда, ты хотела своим танцем мне что-то сказать? Лира, счастье мое, ты станешь моей киатаной, нареченной, единственной для моего сердца?

Я потянулась к его губам, желая сказать поцелуем все, что не решалась произнести вслух. Он услышал и понял, вмиг преобразившись. Что ж, подумала я, гоня прочь сомнения, оно того стоило...наверное, и надеюсь, то никогда об этом не пожалею.

— Лира, — наконец он оторвался от меня, и хрипло произнес, — одевайся, скоро будем входить в орбиту, затем карантин на два часа, ну, а после будем садиться...

— Нас не вычислят? — горло саднило нещадно.

— Нет, Верник постарался. По-крайней мере, сядем мы без проблем, пройдем досмотр и отчалим в один из закрытых сервис-паркингов, нас там уже ждут. Сменим личину кораблю, подлатаем его, заправимся провизией. Только придется на время переселиться в отель. Лира, — кэп, уже одетый в гражданское, подсел ко мне и серьезно добавил, — ни в коем случае не выходи из номера в отеле одна, без сопровождения, это опасно. Понимаешь?

Вздохнула, но выразила свое согласие кивком головы.

— Ну и умничка, — улыбнулся Хокк и снова поцеловал меня, заставляя на миг выпасть из реальности. — Одевайся, — снова сказал он, оторвавшись от меня, — если я пробуду рядом с тобой еще пару минут, то мы никогда не сядем на Киа-само...только выбери что-нибудь ...хм, не соблазнительное, как бы мне не пришлось команду в карцер сажать, тем более после вчерашнего. Я буду ждать второго пилота в рубке.

Он улыбался, когда выходил из спальни. Я — второй пилот? Размышляя на тему странностей капитана, обнаружила все свои вещи, разложенными на полках в шкафу. И когда успел их там разместить? Глаза на лоб полезли от удивления, ничего себе оперативность. Одеваясь в черный комбинезон с белой рубашкой, застегивая ботинки, пыталась собраться и убрать с лица глупую счастливую улыбку. Посмотрев в зеркало, поняла, что не вышло. Улыбалась я точно, как влюбленная кошка. Только вот не уверена, что мой Тигра настолько покорен, что может стать котиком. Могут ли его слова о "единственной" служить признанием в любви? Не знаю...да и не хочу я об этом сейчас думать, ведь в настоящий момент мое тело говорит мне, что счастливо и пребывает в блаженной неге, а сердце поет песни и готово простить.

Покрутив своему отражению пальцем у виска, встряхнулась. Не раскисай, Лира, любовь не должна быть слепой, немой и глухой. Только не моя любовь. Выходя из каюты, удивилась мысли "интересно, а Аким видел мой танец, и что он думает об этом, хочу знать ответы".

В рубке были все, хотя не было только Дони. Я впала в ступор, оказавшись в проеме входа в рубку, когда мужские глаза обратились в мою сторону с любопытством, одобрением и даже ...уважением. Что бы это значило? Только Аким бросил в мою сторону короткий, но такой тяжелый взгляд, почти приморозив к месту. Отвернулся и более даже не смотрел в мою сторону. Я от обиды прикусила нижнюю губу, так как не ждала такого холодного приема от друга детства. Хокк поманил меня рукой, указав знаками "займи свое место". Знаками пришлось изъясняться все время, пока мы были в режиме карантина.

Насколько я помнила, во время карантина хемдеры прощупывали корабли, прислушиваясь и вынюхивая. Такие спецы были только на Киа-Само, и объяснялось их присутствие особым геном в коренных жителях этой планеты. Союз пытался их вывозить, чтобы если не размножить, так попользовать их способности, но они умирали сразу, как только покидали пределы своей системы. Прежде, чем было обнаружено, что ген "читающих души" имеет психо-метафизическую привязку к самой планете, вымерло больше сотни хемдеров.

Союз принял решение оставить эту расу на планете, и использовать в качестве фильтра на планете, которая отличалась большей свободой, как в контрабанде, так и в традициях. Здесь пары создавались без вмешательства из Системы, рождались дети, допускалась свободная любовь и жизнь свое удовольствие. Но и агентов спецслужб можно было встретить как в борделе, так и на рынке, в том числе невольничьем.

Пока мы все сидели в рубке в полнейшей тишине, Хокк был предельно сосредоточен, как я поняла, он своими эмпатическими способностями закрывал весь корабль от внешнего воздействия. Парни вскоре оказались сидящими на полу и играющими в "крестики-нолики". Я мысленно фыркнула, вспомнив, что точно такие же узоры я выводила не так давно на торте. Интересно, они его видели или нет? Может Дони не решился его показывать на банкете? Жаль, не спросила раньше у Хокка, как ему тортик.

Поглядывания в мою сторону и хитрые прищуры игроков заставили заподозрить, что они неспроста играли сейчас в эту игру. Видели, точно, они видели мой шедевр! Я показала им язык и отвернулась, уставившись в затылок Акима. Пусть смеются и дурачатся, как дети малые, правда...

Аким словно почувствовал мой взгляд, дернул ухом, затем потер шею, и обернулся. Наши взгляды сцепились, словно мы были соперниками. Да что это с ним? Я вопросительно подняла брови, мол, что за дела, какие еще проблемы? Он же в ответ только губы крепче сжал и отвернулся. Ах ты ж, бугай недоделанный....ну я тебе припомню!

Искоса посмотрела на Хокка, тот сидел в своем кресле с закрытыми глазами, слишком погружен в себя, чтобы что-то заметить. Я достала из кармана свой планшет и написала вопрос: "Привет...как дела? Чего дуешься?" и сбросила в личку другу, не выходя во внешнюю Сеть, и не задействовав сеть "Ари".

Ответ пришел быстрее, чем я думала: "Вопрос не понят".

"Очумел что ли? Я спрашиваю, в чем проблема? Злишься. Почему?"

Аким снова посмотрел в мою сторону, как на идиотку.

"Ты снова с ним. Зачем ты так танцевала...зачем?"

Неужели он ревнует? Так капитан был прав, когда намекал мне, что Аким ради меня прорывался сквозь шквальный огонь со стороны врага? Я тяжко вздохнула, боясь нарушить тишину.

"Сложно ответить. Много личного, — я бросила осторожный взгляд на Хокка, полюбовалась им какое-то время и добавила текст. — Он мне не безразличен".

"А я?"

И что можно ответить на подобное?

"Друг. Лучший"

Пришедший ответ заставил меня заскрежетать зубами от досады.

"Больше нет".

"Почему? Как ты можешь такое заявлять?"

"Я не хочу быть другом. Мне нужно большее. Ты сама виновата, зачем ты танцевала? Это было пыткой, как и то, что ОН унес тебя в свое логово. Нам нужно поговорить. Не здесь и не сейчас. Позже. В отеле. Я найду тебя. Конец связи"

И Аким отключился. Я откинулась на спинку ложемента, закрыла глаза, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Надо успокоиться и подумать. Обо всем. Аким, почему ты раньше скрывал свои чувства? Многое могло бы быть иначе, по крайней мере, до того, как я попала на "Эсмеральду". Друг детства, который оказался в западне своих чувств. Я виновата в том, что он вдали от родной планеты, будущее неясно, ненадежно. Хокк. Кстати, он знает о том, что сделал с Акимом? Понимает ли капитан, что сам разблокировал чувства своего потенциального соперника?

Я открыла глаза. Впереди, за иллюминатором красовалась Киа-Само, нежнейшая и загадочная планета— женщина, умеющая хранить свои тайны и даровать радости. Да, капитан все знает. Я уверена. Но приближая к себе Акима, он знал, что соперника нужно держать на виду.

В какой-то момент пришла команда от Ари, что корабль прошел карантин и нам дозволено садиться. Команда тут же разбежалась по своим местам. Что ж, вот и мое время настало. Второй пилот отвечает за взлет и посадку корабля, это неписаное правило.

* * *

Посадка прошла без эксцессов. Хокк послал мне одобрительную улыбку, помня видимо о прежних совместных посадках, которые никогда не вызывали с его стороны замечаний или недовольств. В лучах заходящего светила МоЗра, острые пики высоток сверкали так, словно вспарывали чернеющий небосвод. Патруль нас не сопровождал, что было заслугой капитана. Я уверенно вела звездолет до места паркинга, следуя инструкциям и схеме движения, выводимым на плэйм-экран перед моим ложементом Ари.

Разместив во вместительном ангаре звездолет, команда частично отправилась в отель, остались на борту лишь Верник да Калинин. Им предстояло поработать с ремонт-бригадой во славу новых побед. Хокк более не стал задерживаться, подхватил меня за талию и потащил в сторону кар-стоянки. Аким следовал за нами и, что странно, оказался взятым в кольцо Большим Дони, Риверсом и Крамером. Те ему что-то втолковывали, словно пытаясь в чем-то переубедить, он лишь отрицательно пару раз дернул головой. Куда они направились, я уже не увидела, так как была запихнута рукой Хокка в кар, да слабое наружное освещение дорожки от ангара до кар-стоянки не способствовало лучшему обзору.

— Лира, — окликнул меня капитан, едва наш кар тронулся с места, взмывая вверх, — иди ко мне.

Покосилась на его лицо, замершее в неком напряжении, словно он ожидал сопротивления, вздохнула тихонько и пересела поближе. Мои плечи сразу оказались в капкане его рук, а горячие губы проложили обжигающую дорожку из поцелуев, вызвавших кучу мурашек, от ушка до губ. Рукой прикоснулся к подбородку, повернув к себе лицом, и тихо так произнес с нажимом в голосе:

— Впредь прошу не вступать в переписку с Акимом, милая. Не думай, что я ничего не узнаю.

Вздрогнула, ибо не ожидала ничего подобного, этакого скрежета по металлу в его голосе.

— Одно тебя оправдывает, что я тебе оказывается небезразличен. Не разрешаю встречаться с ним наедине, это понятно?

Нервно кивнула, чувствуя, как стальные пальцы больно захватили уже основание шеи.