Тени Реальности.

За такими мыслями кресло наконец-то закончилось. В смысле завершилась его очистка. Можно и передохнуть. Убрав все принадлежности в ванную, я вышел на балкон. Зачем? Правильно — покурить! Чем, собственно, и занялся. А Сереги-то все нет и нет. Интересно, почему? Эта бешеная селедка так ко мне рвалась, а теперь опаздывает. Вроде как уже полчаса прошло? Причем, даже после указанного им срока прибытия, так сказать.

Пойду есть сам. Отправляю щелчком пальцев бычок сигареты в последний полет и плетусь на кухню готовить. На кухне включаю музыку и, осоловевшими от внезапного приступа голода глазами, смотрю на микроволновую печь. Есть! И уже совсем другими темпами начинаю готовить. Организм внезапно очнулся и начал забастовки и стачки с требованиями наполнить его едой. Срочно и много. Видимо, пара сигарет окончательно его разбудили и поставили тем самым на грань революции под лозунгами "хлеба и много!".

Поэтому, честно говоря, я окончательно забыл о Сереге. И даже об Александре. Я покушал. Покурил. Еще раз покушал, дождавшись когда поставленный ранее в духовку горшочек дойдет до кондиции. Снова покурил. Позвонил жене.

Незаметно для меня за такой деятельностью по умиротворению тела и наведению в нем конституционного порядка путем открытия запасов продовольствия для всех страждущих органов, я провел следующие пару часов.

Только когда до прибытия Александра оставался примерно час, я понял что Серега так и не приехал. Это было уже не просто странно. А отдавало неприятным душком. Поэтому я набрал его номер, который выдал мне, что абонент "вне зоны". Вторая попытка дозвониться дала ровно такой же результат.

Куда ввязался этот Серега, а? Я покачал головой, ощущая как мой сытый было и довольный желудок начинает сворачиваться в тугой и неприятный комок, вызванный нахлынувшей паранойей.

Да и как он мог куда-то ввязаться? У него самого такие связи, что некоторым и не снилось. По паре звонков он может решить почти любой собственный вопрос. А чуть большим количеством телефонного времени — вопрос своих товарищей. Врубим логику. Что тогда остается? Правильно. Только магия. Единственная штука, в которой ему ничто не подконтрольно. Получается это эти самые противники? Я фигею, дорогая редакция. Ну и старт они взяли. Причем с такой мелочи как какой-то расклад и погружение. А это уже, в свою очередь, значит что Александр не причем. Он только помеха на пути какой-то мощной и явно посторонней для столичного эзотерического гадюшника организации. Они хотели смести его как незначительную пешку и вдруг за эту незначительную в их собственных раскладах соринку что-то уцепилось. Тогда они тут же обрушились на тех, кто ее решил спасти всю свою мощь, чтобы... Чтобы что? Неужели нельзя было обойти? Значит, в этом Александре есть что-то, что все-таки делает его нужным для их планов? Однако он же не маг! Не играл во все потусторонние игрища, это факт! Тогда в чем смысл?

Не заметив того сам, начал мерить кухню шагами. Вновь возникает вопрос — куда я ввязался через этого бизнесмена? Во что? К тому же на таком уровне, что задело даже Серегу? Которого, незаметно для такого неверящего во все оккультные дела товарища, оберегают сразу две силы. Я, путем простенького заклятия на его защиту и сам механизм. Не зря же он занимает отнюдь не одну должность. А это дает определенные преимущества. Все таки — Контора... Пробить два щита? Целенаправленно? На человека, которого еще надо найти? При том всего-то по каналу моей с ним связи? Не поскупиться на проникновение через два щита? Один простенький, если честно... Но второй-то от самого механизма. Черт! Черт! Куда я ввязался! Да еще и не успел услышать предупреждение Алуайи до конца...

Злобно грызу бутерброд, размахивая сигаретой, зажатой в сведенных судорогой пальцах. Кто вы, мои нынешние противники? И знаете ли, с кем вы связались? Ведь если меня поставить на грань...

Не думать об этом. Лучше подумай о другом. Не могут ли эти противники устроить исключительно физические, скажем так, проблемы? Маятником или картами выяснить места нашего жительства и нагрянуть с битами и прочими калечащими тонкие и хрупкие человеческие организмы вещами. У таких серьезных товарищей вполне возможен и такой подход.

Меня пробрала изморозь и я чуть не выронил сигарету на пол в тот момент когда до меня дошла эта мысль. Я верблюд! Бегом в комнату, узнавать на картах не тронуты ли защитные структуры квартиры. Если тронуты — уже поздно и они приедут. С битами. Я скорее от сердечного приступа помру, чем их дождусь — воображение у меня развитое. Если же нет — надо успеть понаставить блоков, чтобы не нашли. А по житейским каналам вы меня фиг вычислите! Вслух проговариваю я для уверенности. Там все чисто, спасибо Сереге. Который куда-то пропал... И опять недоступен.

Я додумывал, уже выкладывая карты на зеленое сукно столика.

И что же получается? Ох, что выходит-то. Перевернутая Башня, Перевернутая Смерть, Перевернутый Маг на правый ряд защиты. А под ним — пятерка мечей. И тоже перевернутая. Прямо сейчас? Да. Еще есть время? Нет. А ложный след? Вариант. Думай, быстро, быстро! Куда, чтобы повелись?

Меня затрясло. С десятого раза только прикуриваю, прямо над картами, пытаясь не выронить сигарету. Их око как раз зависло над квартирой. Здесь и сейчас. Как перекинуть? На кого?

И тут я истерически хихикаю. Привет тебе, Куроченко! Вот на твою квартиру я их око и переманю. Ведь я точно успею ложный след сделать? Да, только быстро! Чуть истерят уже даже всегда флегматичные и ехидные карты. Ну, они тоже жить хотят. А без хозяина куда им податься? Все правильно.

Подхожу к маске и смотрю на нее, тасуя в руках колоду. Касаюсь кончиком среднего пальца левой руки к переносице ухмыляющегося духа. Чуть видимое свечение вспыхнуло по поверхности рожи (а как еще эту страхолюдину назвать? хотя она мне и нравится). Глаза наливаются сиреневым свечением. Смотрю в нее.

— Открыть чрезвычайный уровень. Здесь и сейчас. Весь запас вывести на сознательный контроль. Подчинить все доступные ресурсы. Стать... собой на ближайшее время до выполнения задачи на допустимом для моего физического тела уровне.

Моргаю. Еще раз моргаю. На мгновение мне кажется что я вижу себя одновременно со стороны и изнутри, из района солнечного сплетения. В животе стягивается тугой комок из забурлившей энергии, начавшей почти разрывать меня.

И снова моргаю. Вижу нормально. Все плывет вокруг меня. Какие-то свечения и шевеления. Мозг возмущенно кипит, не в силах переваривать поступающую информацию со всех двадцати одного измерений Реальности, захлестывая даже в ближайшие Тени.

В каком году СССР занял у бывшей Польши Львов? Или высадились ли немцы в Кенте? В таком состоянии лучше не думать над вопросами истории. Иначе заклеймят Фоменковым в лучшем случае на кафедре. Если это будет еще та кафедра, а не другая. В каждой Тени — история своя. Не поймут-с. Или в шизофреники зачислят.

Некогда отвлекаться. Пока тело держит часть того, что есть. Потом будет передозировка. Быстро. Кладу карты на стол и поднмаю наливающиеся тяжестью руки. На кончиках пальцев вьется заметный дымок. Заметный даже обычным зрением, которым впрочем я сейчас не вижу. Но знаю об этом по шевелению свернутых семи струн-измерений вокруг.

Аккуратно приподнимаюсь и мои руки. Физические или нет? Неважно, главное что Реальные, вытягиваются ввысь, пробивая потолок и крышу дома. Око противника не успевает их разглядеть, мне удалось тут же прикрыть их свернутым в трубочку временем...

С ощутимым усилием, чувствуя что сердце скоро откажет, хватаю Око и размахнувшись перемещаю (не кидаю же! поймут тогда) прямо над домом Куроченко, рисуя пальцами (другими? теми же?) над его квартирой узор, должный обозначать мое присутствие и обитание в представлении противников.

Вздыхаю, не замечая того. Сигарета давно дотлела до бычка, обжигая поганым вкусом фильтра горло, однако мне некогда ее выкинуть. Еще усилие. Еще рисунок кистью над домом. И Око вдруг замирает и я вижу с каким интересом оно смотрит на квартиру Куроченко. От него идет ощутимый канал и оно начинает работать как маячок. Ощущаю удовлетворение по другую сторону канала и радость в сочетании с сильным пренебрежением. В духе "Все же слабак. А кто еще?". Я ухмыляюсь и втягиваюсь обратно в себя. Хотя я в себе и оставался, это были лишь нити Реальности.

Не думай о лирике и физике, козел! Завершать дело, вот что надо! Пара взмахов руками и все сделано. Краем сознания успеваю уловить, что следа жизни Сереги нет в Реальности. Только в ближайших Тенях.

Думать об этом мне некогда. Тяжелым шагом, пытаясь удержать равновесие, подхожу к маске. Смотрю на нее мутным взглядом. Изнутри меня пожирает жар. Капли пота стекают на губы и подбородок. Слишком тяжело. Я могу делать и без маски, но с ней проще и привычней. Знаковая система на уровне сигнальной.

— Вернуться в обычный режим существования. Сейчас! — мой голос срывается на противный самому себе визг.

Понимаю — еще чуть-чуть и с организмом что-то случится. Много силы для обычного тела. Вовремя успел, потому что облегченно вздыхаю — рисунок энергии в теле выправляется и самоощущение возвращается на привычный порядок восприятия действительности.

Выплюнув истлевший бычок в пепельницу, сплевываю туда же и открываю на распашку балкон: проветрить.

Будем, мать вашу, жить. А Куроченко... Ну, он сам виноват, что в течение пяти лет ставил мне палки в колеса и всячески третировал все мои научные исследования, правда ведь?

Серега... Потными пальцами набираю его номер и жду ответа. Пошли длинные гудки. Жду.

— Да? Кто это? — Раздается тревожный голос.

— Друг. Почему я не могу дозвониться до Сереги и кто это? — Вопросом на вопрос. Таки из Одессы.

— Он в реанимации. ДТП.

— А... Вы его мать? — С трудом припоминаю ее.

— Да.

— В какой он больнице? У меня сегодня дела, но завтра я к нему заеду. И в каком он состоянии? — Пытаясь придать безразличному голосу оттенок беспокойства спрашиваю я.

Безразличному — потому что после такого своеобразного дня сил на эмоции уже нет. Только рациональный просчет и логика. Он друг — надо интересоваться и помогать. Это его мать — надо сочувствовать и участвовать, так сказать.

Она диктует мне адрес и говорит, что его Пыж смяло при столкновении с неожиданно вырулившим откуда-то КАМАЗом. Множественные переломы ребер (подушка безопасности и ремень) и сотрясение мозга средней тяжести. Состояние — среднетяжелое. Жить будет, но довольно долго — неприятно жить придется. Вылечить можно все. Вроде как. Диагноз еще не до конца известен.

Говорю какие-то слова сочувствия, прощаюсь и жму "отбой". Механически подхожу к столику и на первом попавшемся листике чиркаю новую запись: "Серега — завтра — больница — адрес". Только я сажусь в чистое кресло, роняя в карман халата трубку телефона, как раздается звонок в дверь...

Глава 6. Сумеречные колеса.

Тяжелые удары сыплются на меня со всех сторон. Попытки уклониться или защититься — изначально бессмысленны. Боль прорезает все тело каждое мгновение. По рукам давно уже не стекает кровь, а лишь сочится какая-то странная жидкость, смесь гноя, лимфы и сукровицы. Руки давно уже не чувствуют клинка в руках. Блок? Бессмысленно. Один зашел справа и ткнул коротким широким мечом в бок, разрывая изнуренную плоть.

Разворот. Удар. Меч в руках очередного солдата переламывается и зазубренное лезвие вспарывает его живот, вываливая наружу требуху внутренностей. С усилием вырываю клинок из его фонтанирующего кровью и слизью брюха и обрушиваю удар на следующего. Того, который только что разорвал своим копьем мышцы под коленом. Оседаю на одну ногу, срезая его голову. И три следующих уже тычут в меня своими лезвиями.

Прислонившись к грубой стене из древних блоков, выдерживаю новые раны и разрубаю сразу двух чудовищным клинков. Это не я такой сильный, это клинок такой своеобразный. Но я знаю, что в зал проходят новые и новые солдаты врага.

Скоро сил не хватит. И это будет страшный конец. Ужас без конца скует мою суть. Поднимаю глаза к потолку и, ощущая как очередной клинок входит в мое тело, шепчу заклинание.

Порыв ветра проносится по залу и десяток солдат смотрят на меня своими пустыми кровавыми глазницами, из которых начали хлестать потоки неприятной желтовато-бурой жидкости. Хорошо, что не кричат. Они ведь не умеют кричать — прекрасные и безотказные солдаты.

Прыгаю, пиная одного безглазого. Тот падает прямо в лужу, в которой плавают остатки кишок его товарища. Под сапогами трещат кости и черепа, пока я бегом несусь к обрушенной лестнице.

Сумасшедший бег. На второй этаж. Там еще стоят, укрывшись за выступами стен парочка оставшихся моих бойцов. Они бросаются наперерез, не разобрав кто идет, судя по всему. Или бежит.

Два тела мешками падают на пол, хрипя от боли. Мои умеют знать боль, пожалуй, лучше любых других. Надо успеть в башню. Только бы добраться до башни. Там есть выход. Выход, который позволит мне отомстить.

Оборачиваюсь. Позади стоит один из солдат врага. Тренькание тетивы и в грудь, под сердце, вонзается стрела. Вскидываю руку и он падает, раскромсанной куклой, хватаясь за исчезнувшие глаза...

...Открываю глаза и смотрю на чуть плывущий туда обратно потолок. Неплохой кошмар. Решил, называется, вздремнуть после встречи с Александром свет нашим Семеновичем. Не будем как мы его вспоминать, этот кошмар, хорошо? Слишком уж он на грани.

Поднимаюсь с дивана, смачно потянувшись. Я совсем не хотел думать не только о сне, но в первую очередь о том, что услышал от Александра. Даже о пятидесяти тысячах, лежавших стопками на столе вспоминать не хотелось. Потому что это теперь мне таким откликнется. Каждую единицу иностранной валютой кровью и потом отработаю. И вывернутым содержимым желудка, есть такое ощущение.

Чтобы не думать пока, сцапал со стола пачку сигарилл и выхватил одну, спешно закурив. Смерть от курения мне явно не грозит. А вот от недостатка успокаивающего никотина — вполне возможно. Зашипел бензин. Вспыхнул огонек. Затяжка, еще одна. Выпустить пропитанную бензином первую-тройку затяжек не затягиваясь. Теперь же можно и насладиться вкусом.

Хотя в моем состоянии, кажется, вкус сигариллы напоминает старый "беломор". Во рту кошки уже явно потоптались и в большом количестве. Попыхивая цигаркой, направляюсь в ванную и быстро полощу горло водой из-под крана. Утерев губы полотенцем, пыхаю уже свежей по восприятию табачной струей.

К кому мне обратиться? С чего начать? Где найти какую-нибудь зацепку? И, черт побери, как решить эту проблему — победить и уцелеть, не став инвалидом-ветераном Куликовской битвы?

Такие актуальные вопросы гнались мной в сторону, с придаваемым ускорением равной одному черту бегущему от килограмма ладана. Я все равно не знал пока на них ответа. Мое подсознание судорожно корчилось в рабочих муках решения актуальных вопросов, а сознание упорно думало о вкусе сигариллы и том, что нужно бы перекусить.