Ответил мне мужской голос. Я выполнил его требование, голос в трубке исчез, тишина давила мне в ухо. Через некоторое время тот же голос назвал моё имя отчество год рождения и адрес. Деваться мне было некуда, я всё подтвердил, при этом успел подумать:
"Всё! Приплыли!"
И тут же начал вспоминать все свои грехи. Увы, их было много. Определить какой именно из них заинтересовал эту организацию? Не смог. А тут ещё голос сообщил, что завтра в десять тридцать я должен быть в бюро пропусков с паспортом. Назвал и адрес улица Владимирская 33.
Если Вы мой сверстник или читали о моём времени, Вы поймёте чувства охватившие меня. Как говорили в народе, в Киеве было два небоскрёба. Первый располагался по адресу Короленко 15, это было здание городского УВД, народная молва гласила, что с его этажей были видно все тюрьмы и лагеря нашей огромной страны, включая Сибирь. Второй небоскрёб был ещё выше, находился он как раз по адресу улица Владимирская 33, там и находилось управление комитета государственной безопасности УССР. Вот с его этажей виден подземный, загробный мир и небесный мир. Рай?
Вот и узнаете ответ на вопрос:
— Какую я провёл ночь?
Но делать было не чего. Переходить на нелегальное положение не мог, не было опыта, не было средств, не было шалаша. Построить его тоже не знал где ...
Утром в десять часов двадцать пять минут, мысленно простившись со всеми и со своими мечтами, я протянул свой паспорт в окошко бюро пропусков. Женская рука вернула его мне с вложенной бумажкой разового пропуска. Увидев его и прочтя название организации на нём, понял сразу одно, приплыл. Жалко проститься со всеми домашними и друзьями лично, так и не успел. Хотя для меня это значения уже не имело. Какая разница заключённому, простился он со всеми или нет? Главное в том, что для окружающих людей он пропал, пропал без следа. Им не больно и не страшно, эти чувства остаются для тебя, если этот человек ты. Обречённо вышёл из комнаты бюро пропусков и поплёлся к входу в здание. Открыл первую дверь, за ней была вторая, открыл её и остановился у стола, возле него стоял постовой. Он проверил мой пропуск, внимательно изучил мой паспорт, сличил мою внешность с фотографией в нём. И только после этого нажал кнопку. Появился ещё один охранник в форме. Постовой передал ему мой паспорт и пропуск. Тот взял, повторил процедуру осмотра и указал мне рукой следовать перед ним.
В сопровождении стража в форме я прошёл к указанной комнате. Постучав, мой сопровождающий посторонился, жестом предложив мне войти. Сердце готово было выскочить из груди. Ноги были ватными. Собрав в кулак всю свою волю, я вошёл, закрыл за собой дверь и осмотрелся.
Небольшую комнату занимали три стола. Два пустовали, а за одним столом сидел парень года на четыре-пять старше меня. Едва я вошёл, он встал. Его пиджак висел на спинке стула. Моему взгляду была продемонстрирована потёртая пустая открытая кобура, она висела на его поясе справа. Сразу понял, что взведенный пистолет лежит в ящике стола. Всё это выглядело комично и меня немного отпустило.
Указав мне на стул, парень сел на своё место, открыл папку, лежавшую на столе и начал задавать вопросы:
— Где, когда и зачем родился? Какие награды и медали имею? Участвовал ли в боевых действиях? Если да, то где и когда. Был ли на оккупированных территориях? Был ли за границей? Имею ли родственников, проживающих за границей? Был ли осуждён судом за уголовные или государственные преступления?
Задавая вопросы, он смотрел в лежащие перед ним бумаги. Выслушав мой ответ, подозрительно смотрел мне в глаза и ..., повторял тот же вопрос.
От этой процедуры меня спас зазвонивший телефон. Взяв, трубку мой палач важно произнёс:
— Драгунов. Слушаю!
Что ему говорили, не слышал, но парень мгновенно вскочил, накинул на плечи свой пиджак, взял в руки папку со стола. Указав рукой мне следовать перед собой, он многозначительно потрогал пустую кобуру. Мы вышли из этого кабинета, прошли дальше по коридору и поднялись на третий этаж.
У массивной двери остановились.
Парень постучал, открыл дверь, пропустив меня вперёд, вошёл за мной. Небольшой кабинет, письменный стол у дальней стены, возле письменного стола приставной стол пять стульев. За письменным столом сидел худой высокий мужчина лет сорока в тёмно-сером костюме, под которым была светлая стального цвета рубашка. Его коротко подстриженные светлые волосы скрывал седину. Крупный нос, весёлые глаза. Таким я увидел человека на долгие годы ставшего моим начальником.
Мой сопровождающий вытянулся, щелкнул каблуками и засветил кобуру.
— По вашему, приказанию...
Начал он звонким голосом, но до конца доложиться не смог. Сидевший за столом мужчина вскочил. Его лицо осветила радостная улыбка. Он, всплеснув руками, радостно запричитал:
— Ой! Радость, то какая! Драгунов ты уже получил оружие? Молодец стажёр! Теперь мы старики можем не бояться за свою жизнь, сидя в нашем охраняемом здании. Понимаешь, я ведь боялся больше всех, даже хотел просить начальника управления установить пулемётное гнездо у дверей моего кабинета. Ещё хотел просить пару БТР по коридору пустить курсировать. Но не решался, сам понимаешь, начальник управления ведь тоже боится врагов. Он мог меня не правильно понять. Теперь это всё уже не нужно, благодаря тебе мне не нужно тревожить по этому вопросу начальника управления, показывать свой страх перед ним. Спас ты меня от позора, спасибо тебе защитник ты наш! Радетель!
Мой сопровождающий бросил на стол папку и начал пятиться из кабинета. При этом я увидел его лицо и понял, что алый цвет его лица затмил бы алый цвет знамени стоявшего у центрального входа. Хозяин кабинета провожал пятящегося парня весёлым смехом. Давясь им, он ухитрялся вычитывать парня, указывая на допущенные им ошибки, не достойные бойца передового отряда нашей партии:
— Не по уставу уходите стажёр. А разрешения спросить, а повернуться через левое плечо? Да и честь отдать должен был бы! Хотя без отдания чести можем обойтись, ведь даже прикрытая фуражкой пустая голова, так и останется пустой ...., всё убежал даже замечания не выслушал.
Со вздохом прокомментировал хозяин кабинета закрывшуюся за парнем дверь. Всё происходящее было очень комично, не выдержав, рассмеялся и я. Хозяин кабинета переключился на меня.
— Ну, ладно с Драгуновым разберусь позже. Займёмся тобой, проходи, садись!
Он указал на стул у стола и продолжил:
— Меня зовут Павел Васильевич. Повеселился, а теперь колись. Организация у нас серьёзная, всё видим и всё знаем. Так сказать всевидящее око! На тебя мы имеем документы доказательства твоего участия в подавлении восстания гражданина Спартака. Что скажешь?
Мне давали возможность, расслабится, сбросить напряжение. Поняв это, я тут же ответил:
— Помилуйте! Ваши информаторы Вас обманули, я только воспитывал Помпея и Красса, учил их грамоте это да, но не более того.
— Ладно! Понял! Ты грамотный, школу не прогуливал и не тушуешься.
Сказал Павел Васильевич, делая какие-то отметки в папке.
— А теперь давай по делу. Какие планы на дальнейшую жизнь?
Я не понял, зачем он этим интересуется, но помнил, где нахожусь, поэтому, не дёргаясь, подробно рассказывал всё. Он внимательно слушал мой рассказ, не перебивал, иногда посматривая на меня. Напряжение спало, страх ушёл, спокойствие овладело мной. Задав ещё несколько вопросов, Павел Васильевич протянул мне листок с номером телефона.
— Вот мой прямой номер телефона! Позвонишь, сообщишь номер экзаменационного листа, а там посмотрим.
На этом мы простились, а встретились через пять лет. Но это произошло позже.
А в тот момент он отметил мой пропуск, и я благополучно покинул грозное здание. Даже не думая о том, чтобы вернуться.
Этот рассказ о моих школьных годах будет не полным, если не вспомнить о главном. Как раз в это время и определились мои отношения с Зиной.
Как и любой парень моего возраста, я интересовался противоположным полом. Тренировки, учёба, "охрана правопорядка" были большой нагрузкой на меня, оставляя на девушек мало времени. Поэтому, особенно не раздумывая и не утруждая себя поисками, занялся Зиной, она всегда была под рукой. Тем более что тогда по молодости думал, что она без ума влюблена в меня. Очень умного сильного и конечно не отразимо красивого парня. В силу всего этого у неё не было другого выхода, как быть влюблённой в меня. Да самонадеянность молодости очень подвела меня ...
Первые три месяца мы целовались. Осмелев я сначала осторожно, а потом уверенно запускал руки в её иностранные лифчики. Очень кстати для этого лазанья удобные, особенно "четвертинки". Но опуститься ниже, забраться в свои трусы Зина мне не давала. Она сопротивлялась так сильно, что у меня возникло подозрение в том, что в трусах она хранит бриллианты. Будучи парнем откровенным своими мыслями я поделился с Зиной. Она обозвала меня простым русским словом, его повторять не буду. Главное понял её ответ правильно и больше не пытался выяснять, что она там прячет. Исходя из понятого ответа, мне пришлось довольствоваться достигнутым успехом. Слабые попытки я продолжал, но делал это лениво, по принципу не догоню, так согреюсь. Там продолжалось некоторое время. Изменилось всё совершенно случайно, непонятно по чьей вине.
Мы с Зиной готовились к выпускным экзаменам вместе. Часто я приходил утром, с трудом поднимая сонную Зину из кровати. Она любила многое, поспать было одним из особо любимых деяний. Часто побурчав что-то, отбившись от моих попыток вырвать её из объятий Морфея, она, блаженно вздохнув, отправлялась досматривать свои сны. Это её однажды и подвело. Мне было скучно сидеть возле её кровати, дома у них никого кроме нас не было, долго не думая я прилёг с ней рядом. Сначала целовал, привычно гладя её грудь, потом спустился ниже. Увы, трусов на ней не было, а из своих трусов я выскочил, даже не заметив этого. Когда Зина проснулась, а я пришёл в себя, было уже поздно что-то изменить. Я был на ней и в ней. В общем, это был уже был свершившийся факт, взрослых отношений, того к чему стремятся безголовые юнцы. Этого "счастья" достиг и я! Мы ошеломлённо смотрели друг на друга, озадаченные произошедшим с нами. Для молодёжи сегодняшних дней, наша реакция покажется смешной и наивной, но тогда были другие нравы и нас иначе воспитывали, вот поэтому мы так реагировали на случившееся с нами. Нам обоим было страшно и хотелось вернуть время назад, но это было невозможно, вот мы и действовали спонтанно.
— Что, ты наделал?
Сказала Зина и горько заплакала. Я был мужчиной! Отвечать за свои поступки боялся, но показать свой страх не мог, не имел права, поэтому бросился целовать и утешать, её часто повторяясь:
— Ну, чего ты? Всё нормально! Не плачь! Мы же любим друг друга! Теперь скоро поженимся! Ну не плачь! Моя хорошая, перестань. Чего ты испугалась?
Хорошо, что не интересовался, было ли ей хорошо, наша половая безграмотность спасла меня от этих слов. Тогда о том, от близости можно ощущать удовольствие не говорили ...
... А дальше были экзамены, получение аттестатов и выпускной вечер. Мой шикарный костюм презентованный матерью Зины делал меня неотразимым принцем из сказки, блиставшем на придворном балу. Тогда был и мой первый рассвет.
Старой компанией мы проводили беззаботное детство. Вступив во взрослую жизнь, жизнь, о которой много мечтали, но, увы, ничего не знали. Она нам виделась в ярком свете, счастливая и удачная.
Я, как и собирался, сдал документы в торговый институт на факультет торгового оборудования. Зина тоже сдала документы в этот же институт, но на факультет торговли промышленными товарами. Она была из торговой династии, её родители суетились, подключали знакомых, раздавали деньги.
Виталик по настоянию своей матери сдал документы в медицинский институт на факультет лечения и протезирования зубов. Он был из другой, не полной династии, вот его мама и крутилась как белка.
На мой не очень престижный факультет было 0,3 человека на место, зато у Зины было 11 человек на место, а Виталик переплюнул всех. У них был конкурс 22 человека на место и один богаче другого связями, деньгами тогда не мерялись. За всех хлопотали, а за меня безродного и порадеть, кроме меня было некому ..., вот и крутился сам ...
Позвонил, как было велено Павел Васильевичу. Мне не повезло, его не было на месте, он был в командировке. В первый момент я растерялся, застыл с телефонной трубкой у уха, ответивший мне голос пришёл на помощь, спросив мою фамилию. Услышав её, он записал номер моего экзаменационного листа. Я положил трубку и забыл о том, что был Павел Васильевич и что был этот звонок. Тогда не понял, что грозное ведомство обратило на меня взор и просто так оно не отстанет. Следующий визит нанёс на кафедру физкультуры и спорта института, там тоже записали номер моего экзаменационного листа. Сделав всё это, я успокоился ...
Экзамены прошли почти незаметно. Благодаря разным обстоятельствам кто деньгам и связям родителей, а я спорту экзамены нашей троицей были сданы успешно. Мы все стали студентами, только разных вузов. Началась студенческая жизнь, мы постигали свои будущие специальности.
В частности я успешно выступил на городской олимпиаде по борьбе, благодаря мне команда торгового института заняла второе место. Ректор был счастлив! Часть счастья досталась и мне, мне назначили повышенную стипендию в сорок шесть рублей. С учёбой проблем у меня не было. Преподаватели, не желая огорчать ректора, ставили мне зачёты и четвёрки на экзаменах. При условии если я мог сказать, хотя бы два слова по существу вопроса. Тупым я не был, два слова сказать мог всегда, поэтому и преподаватели, и я были довольны и проблем с ними у меня не возникало.
Зина кормила меня по старой школьной привычке. С тем, что произошло, она уже смирилась и вела себя со мной как жена. Первые два года в институтах изучают одинаковые предметы. Поэтому мы с Зиной занимались вместе, вместе возвращались из института, вместе обедали у них на кухне. Так я прижился в их квартире.
Зина сдала оборону нижней половины тела, теперь мы периодически занимались, изучением основ половой жизни. Первый опыт и переживания о возможных последствиях не прошли даром. Зина вопрос предохранения от беременности взяла в свои руки. У неё появились книги по анатомии и физиологии человека, а также книги по гинекологии. Что она там изучала, не знаю, но месячные у неё были регулярно.
Мать Зины новую литературу у дочери увидела. Смотрела на нас подозрительно, хотя вопросов не задавала. Умная женщина! Думаю, она наверно всё решила просто. Если ничего не знаешь, то и голова не болит.
Родители Зины приходили домой поздно. Отец уже стал директором большого нового "Гастронома" построенного на улице Васильковской, не отстала от него и жена, теперь она была заместителем директора универмага.
От скуки, я гонял младшую сестру Зины пытаясь сделать из неё человека. Зина была ленива, убирать в квартире, а тем более выносить мусор она считала не достойным её занятием. Так, что я пришёлся к месту, взвалив всё это на себя, правда, иногда подключал к этому творческому процессу, чисто в воспитательных целях младшую наследницу семьи. Она противилась моему воспитанию. Выражалась не цензурными словами, но покорялась благодаря моим педагогическим методам. Они были простые. Я выволакивал её за дверь квартиры, вручив мусорное ведро или авоську и деньги. Дальше выбор был за ней. Или сидеть под дверью квартиры, или выполнить поручение. Как теперь говорят "полная демократия".
