Оставшийся в живых (Survivor) (фанфик по Гарри Поттеру)

Гарри лежал на кровати на животе, глядя на место, где она спала и пытаясь пальцами руки, лежащей на половине Гермионы, медленно загрести что-то в горсть с одеяла. Щека лежала на подвёрнутой под голову другой руке, очки сидели криво из-за сдвинутой дужки. Тишина ощущалась как удушье, и Рон нашёл это странным, ведь и он сам теперь всегда стремился к тишине. Он предпочитал тишину потому что и вправду нуждался в ней. Обычно он слышал голос Гермионы, хотя и нерегулярно, но сейчас она молчала. Рону хотелось сказать что-то, что угодно. Он так долго не разговаривал с Гарри, но теперь он не думал, что этот человек — тот Гарри, которого он совсем недавно знал. Кукла, проигравшая в игрушечной войне, и за это бессердечно выпотрошенная, выброшенная и забытая во дворе равнодушными к её жертвам детьми.

— Она ложилась вот сюда, — наконец сказал Гарри первые слова, которые услышал Рон с момента обещания на похоронах Гермионы. — Всегда одевала много одежды, говорила что в комнате слишком холодно. Хотя когда мы окончательно засыпали — от одежды ничего не оставалось. И она никогда не жаловалась. — Он не хвастался, не напоминал, а просто констатировал факт. — Первый раз, когда я проснулся рядом с ней, то увидел только волосы. Помню, подумал, что они могут и задушить меня во сне, если я позволю, — он хмыкнул, но прозвучало это пусто и механически. — От неё всегда исходил аромат ванили и чернил. И она всегда писала. Письма, даже при невозможности их отправить — она всегда надеялась, что они когда-нибудь найдут адресатов. Дневник, который она любила перчитывать. Конспекты и целые выписки из книг для себя и для других. Кончики пальцев у неё всегда были в чернилах, и частенько она в задумчивости пачкала ими себе нос и щёки.

Рон шагнул вперёд, вытянул стул из-под стола и поставил его около кровати, чтобы лучше слышать Гарри. Тот говорил тихо и хрипло, то ли от долгого молчания, то ли от эмоций, вызванных воспоминаниями о Гермионе. Когда Гарри замолчал, Рон сам стал говорить, чтобы заполнить тишину, сохранить эту наметившуюся открытость в разговоре, да и неизбежность скорого его окончания тоже приходилось учитывать.

— Я слышу её... иногда, — Гарри взглянул на него своими покрасневшими глазами. — Её голос возникает у меня в голове и разговаривает о происходящем. Говорит, что я груб с матерью, или что принимаю слишком много зелья сна без сновидений, а это вредно для меня. Велит сне есть побольше. И что лучше читать, чем просто сидеть без дела. — Он вздохнул и положил подбородок на переплетённые пальцы, локтями упёршись в колени. — Она говорит, что я смешон, когда убегаю от мамы и прячусь в своей комнате. Или ругает меня за разбрасывание одежды. И мне хочется сказать ей замолчать, отстать от меня. Но я ненавижу... ненавижу даже мысль о том, что в один из дней я больше не услышу её, и... — Он резко всхлипнул и руками вытер лицо. — Мне так её не хватает, вас обоих не хватает.

— Ты знаешь, что произойдёт, да? — тихо спросил Гарри, перевернушись на спину и не отрывая взгляда от Рона.

— Да, — хрипло ответил Рон.

— Мне бы хотелось, что бы всё случилось не так, — признался Гарри, его взгляд вернулся на покрывало. — Я лежал здесь и думал, как бы всё было, если бы она всё ещё была здесь. Я представлял, как держу её, как слушаю её голос. Я помню ощущение её тела в моих руках, и как она мечтала, что станет так здорово, если ты и Луна будете вместе. Я думал о том, какой она видела свою свадьбу, когда всё закончится. Маленькая церемония, может быть в церкви, хотя она была уверена, что твоя мать всенепременно захочет провести её в Норе, — он вздохнул, звук получился неровным и сдавленным. — Я сделал ей предложение прямо здесь. Кольцо я две недели держал среди носков. Глупо, ведь там же лежали и её носки тоже, — признался он со сдавленным смешком. — Она наполовину спала, но её пальцы рисовали что-то на моей груди, кажется что-то из арифмантики. И я спросил её как она видит будущее для нас двоих. И знаешь, что она сказала? — он взглянул на Рона сквозь стекающие по лицу слёзы.

Горло у Рона перехватило, глаза немилосердно жгло, и он не смог ответить. Взамен он отрицающе помотал головой.

— Она сказала, что это зависит от времени. Потому, что первые несколько лет после поражения Волдеморта она хочет заняться карьерой, или может быть открыть книжный магазин, или что-то ещё... А когда придёт стабильность, и она будет уверена, что мы готовы, вот тогда мы можем завести детей. Она хотела не меньше двух — обязательно и мальчика, и девочку. И что она видит нас в доме, не огромном, а удобном. Она хотела, чтобы наши дети знали всё о мире магглов тоже потому, что это несправедливо растить их только в волшебном мире, тогда как мы оба выросли среди магглов. Она хотела, чтобы они знали обе стороны и не полагались только на магию. Она говорила, что наши дети будут сами убираться за собой, сами решать свои проблемы и полагаться на себя, а не на волшебную палочку. А ещё она заявила, что им не будет позволено летать на метле по крайней мере до десяти лет. Тут я сказал — пять, а она — девять. И в конце концов мы сошлись на семи. Тогда я достал кольцо и попросил её обещания, что всё это у нас будет. Она засмеялась, таким милым и мягким смехом. И согласилась пообещать, если я постригу свои слишком длинные волосы. Я предложил обрить голову, если ей это угодно, но она пообещала в таком случае забрать своё согласие назад. Мои волосы очень нравились ей, — голос Гарри становился всё более хриплым и неразборчивым. Он прикрыл лицо руками, грудь содрогалась, пока он пытался успокоиться.

Рон всхлипнул, потёр глаза и выпрямился на стуле:

— Я думаю, что я буду с Луной, — сказал он наконец, пытаясь облегчить то давление, что окружало Гарри и не давало ему вздохнуть. Гарри засмеялся в ладони, затем опустил их.

— Да уж, — он покачал головой. — Она всегда знала, что вы споётесь. Предлагала поспорить на галеон... Мы немного отодвинули тебя после того, как стали... парой. Я сожалею и... извини меня за это.

— Да чего уж там, — пожал плечами Рон. — Я расстроился, но я... пережил. Ты с Гермионой — это было так, как... оно должно было быть. Как неизбежность. Наверное я заметил это ещё несколько лет назад, но мне просто не хотелось остаться в стороне. Думал, что потеряю вас, если вы будете вместе. Что вы станете... только вы двое, а я окажусь за бортом, временами заглядывая внутрь и надеясь, что я всё ещё часть команды.

— Ты всегда был нашим лучшим другом и всегда будешь. Мы никогда не хотели тебя оттолкнуть, никогда не хотели, чтобы ты себя так чувствовал. Иногда мы слишком увлекались друг другом, и тогда забывали обо всём и обо всех. Иногда я с ней отключался от окружающего, но ненадолго и тем более — не навсегда... Она тогда пообещала мне, что она обязательно будет здесь, и я ей поверил. Думал, что если буду верить крепко-крепко, то её не смогут у меня отнять, — его голос дрожал от тяжёлого дыхания.

Рон кивнул, и его спина вдруг одеревенела, когда он вспомнил, как она выгнулась дугой, перед тем, как упасть на колени. Зелёные вспышки настигли её с двух сторон и безжалостно умертвили, прямо у него на глазах. И он был там, так близко и так далеко. Он не добрался до неё, не заслонил, не спас и не отомстил ни одному из её убийц. Он просто был там, наблюдал.

— Я не могу остаться тем Гарри, каким я был, Рон, — голос Гарри вырвал его из печальных воспоминаний. — Я теперь уже не он в прошлом. Но и возможности не быть им у меня нет. Я не выдерживаю, когда просто вижу всех тех, кто внизу. Живых, дышащих, здоровых, смеющихся. Я не могу слышать их голоса, потому что среди них нет её голоса. Кто-то другой может. Кто-то другой из знавших её может жить дальше. Кто-то, да, наверное, все они желают мне помочь, но я знаю, что это — не в их силах. Невозможно сделать лучше по их желанию, забыть случившееся. Они не могут исцелить эту жуткую, изматывающую боль в груди или убрать то, от чего раскалывается моя голова. Они не могут забрать мои сны без зелий и магии. А я не хочу полагаться на них. Потому что когда я сплю, даже если она умирает прямо на моих глазах — она здесь, рядом. Я могу видеть, дотронуться, обнять и поцеловать её. Она мне нужна. Я не могу... Я не могу существовать без неё. Просто не могу.

— Я знаю. Всё время знал.

Гарри глянул на него, лицо горестно искривилось, и он кивнул собственным мыслям.

— Да, конечно знал... А теперь я просто хочу покоя.

— Ты его заслужил, — сквозь слёзы сказал Рон.

Гарри сел, наклонился вперёд и вытер лицо.

— Там пара писем на столе для тебя и остальных наших. Одно написала Гермиона, и я... Я тоже написал одно... после её смерти.

Рон кивнул, бросив взгляд на стол, а потом решился:

— Я знаю, я никогда по настоящему не говорил этого, но... — он обхватил себя руками, чувствуя собственную уязвимость.

— Я тоже люблю тебя, Рон. Ты всегда был мне братом. Брат нам обоим.

Рон всхлипнул, вытер глаза, встал и попросил:

— Ты... Ты скажешь ей, что я её люблю? Что очень скучаю по ней?

— Обязательно, — согласился Гарри, тоже встав с кровати. Он смущённо попереминался с ноги на ногу, затем вздохнул. — Я хочу, чтобы ты знал, что я завещал тебе половину всего, — он провёл пятернёй по волосам до затылка. Рон протестующе помотал головой, но Гарри прервал его не высказанный отказ: — Не хочу с тобой спорить. Мне деньги не нужны. Они были для меня с Гермионой. Другая половина — Ремусу. Делай с ними что хочешь. Купи экипировку для квиддича, хорошую метлу, сходи в бар с близнецами, купи дом, устрой отпуск, да что угодно, только трать их как-нибудь. Нам будет приятно. Да, и обязательно купи родителям хорошую, симпатичную одежду, своди их пообедать или ещё куда. Я бы предложил найти домашнего эльфа для них, но Гермиона точно будет против, — улыбнулся он.

Рон судорожно кивнул, грудь сдавило и глаза опять наполнились слезами:

— Я не хочу, чтобы ты... ушёл, — признался он, горло вдруг перехватило, и последнее слово он с трудом просипел. Бесполезно просить Гарри жить дальше, не бросать его. Даже с очевидностью понимая, каков будет ответ. Но он бы ненавидел себя всю оставшуюся жизнь, если бы не сделал даже такой слабой попытки.

— Я знаю, — ответил Гарри, — но я не думаю, что смогу и дальше выносить всё это.

— Я буду скучать по тебе, приятель, — на этот раз Рону удалось удержать плач.

— Я тоже буду скучать по тебе. Позаботься о Луне. Она будет любить тебя. Она позаботится о тебе, только позволь ей это.

Рон покивал головой, зажмурив глаза. Он сильно обнял Гарри, содрогаясь от плача:

— Скажи Гермионе, что я читаю "Историю Хогвартса", без шуток читаю. Самая скучная из написанных книг. Скажи ей, что она права насчёт аппарации и что Томас Корнелл не должен был пытаться сотворить это дурацкое заклятье в туалетной комнате. Да и что он делал в умывальнике девочек? Она поймёт, — он в который уже раз громко всхлипнул, ощущая, что слёзы льются как из крана.

Гарри крепко обнимал его в ответ, кивал, соглашаясь передать послание, даже хохотнул при упоминании случая в туалете. Но через мгновение он отстранился, вытерся рукавом, перед тем, как сесть обратно на кровать. Нервно вдохнул и проговорил:

— Не позволяй никому зайти сюда пару часов, хорошо?

— Ладно, — ответил Рон. — Мама расстроится.

— Думаю, она справится.

— Наверное, — допустил Рон.

— Последи за Ремусом. Он тоже потерял очень многих в жизни. Хоть сейчас у него и есть Тонкс... Думаю, он подозревал и тоже... ждал, — Гарри пожал плечами и отвернулся. — Он хороший человек. Я ценю его попытки, но... — он мотнул головой, закрыл лицо ладонями на секунду, прежде чем провёл ими по по волосам. — Я пуст и я устал. Я отдал всего себя, и тем не менее потерял её. Я не могу просуществовать тридцать-сорок лет без неё. Её ведь не оказалось здесь, когда всё закончилось, поэтому я... Я ухожу к ней.

Рон помолчал и наконец сказал:

— Хорошо.

Может быть он теперь готов позволить Гарри уйти. Будет больно, но жизнь не была бы так важна, если бы смерть не забирала нас из неё в конце концов. Гарри совершил великие дела, и за это его всегда будут помнить. Он и Гермиона скоро станут героями легенд. А история их любви будет описана в книгах, которые сама Гермиона читала бы и перечитывала не раз. Если бы осталась жива. Глубоко вздохнув, Рон закрыл глаза и вспомнил тот день, семь лет назад, снова в поезде, первый раз везущем его и Гарри в Хогвартс.

— Ты и вправду Гарри Поттер? — выпалил Рон.

Гарри кивнул.

— А... ну хорошо, а то я думал, что это очередная шуточка, — пробормотал Рон. — И у тебя действительно есть... ну, ты понимаешь...

Он показал на лоб Гарри.

Гарри отвел в сторону прядь волос, чтобы стало видно шрам. Рон смотрел во все глаза.

— Это где Сам-Знаешь-Кто?...

— Да, — кивнул Гарри, — но я этого не помню.

— Совсем? — с интересом спросил Рон.

— Ну — я помню яркий зеленый свет, а больше ничего.

— Ух ты! — воскликнул Рон. Он замер и некоторое время смотрел на Гарри, а потом, как будто опомнившись, быстро отвернулся к окну.

Кто же знал, сколь много воспоследует из этой встречи?! Настоящая дружба длиною в семь лет. В неё вместилось и неоднократное спасение Хогвартса и множества жизней в бесчисленных приключениях. Он сам боролся с тёмными колдунами, стал частью Золотого Трио, сыграл заметную роль в последнем сражении с Волдемортом. Он был здесь, рядом с Гарри Поттером, в рядах Ордена, готовый отдать жизнь за лучшее будущее волшебного мира. Кто бы мог вообразить, что его храбрость зайдёт так далеко? Он, обычный мальчишка, встретил Гарри Поттера, которым давным давно восторгался. Герой магического мира потряс его тем, что заинтересовался им, бедным и маленьким, хотя бы на короткий разговор. Но это случилось, и он приобрёл лучшего в мире друга, а теперь он теряет его. Он, в-общем, всегда понимал, что Гарри может погибнуть внезапно, в любой момент, и, скорее всего, так и случится. Но сейчас всё по-другому. Он ждал этого месяц, и этот момент настал, и с ним вернулось ощущение пустоты, которое — он знал — теперь будет с ним до конца времён:

— Я останусь совсем один, — пробормотал он вслух.

— Нет, пока ты сам не позволишь себе, — отрицающе качнул головой Гарри.

Рон взглянул на него, вздохнул и кивнул. Ему теперь суждено стать Луна-и-Рунил. Или Луна-и-Рон, что более приемлемо.

— Я тебя никогда не забуду, — сказал он, чувствуя себя сентиментальным глупцом.

— Ты храбрейший мальчишка из известных мне, — Гарри смотрел ему прямо в глаза. — Я горжусь, что ты был моим лучшим другом, Рон.

Рон кивнул, сжал на секунду челюсти и протянул руку:

— Прощай, Гарри Поттер.

— Когда-нибудь встретимся, Рон Уизли, — и Гарри в ответ крепко пожал ему руку.

Рон всмотрелся в него прежде, чем решительно кивнуть:

— Да, — прохрипел он, перед тем как отпустить руку своего лучшего друга и позволить своим рукам бесполезно повиснуть. Он подошёл к столу, подобрал письма и положил их в карман. По дороге к двери он ощутил, как наливаются тяжестью ноги и сжимает грудь.