Часть 3. Лозунг: мир во всем мире

Лассан четвёртый

Оставлять Хан в одиночестве мне не улыбалось, но это было необходимо, потому я тщательно уничтожил остатки мерзкого зелья и запечатал комнату, мимолётом бросив в Хан успокаивающе-усыпляющие чары. Мелькнула мыслишка, что на время беременности её стоило погрузить в сон или магический транс, но, увы, это могло навредить Хан. И потом, тогда я бы лишился многих сопутствующих удовольствий...

С такими мыслями я взбежал по ступенькам и без стука распахнул дверь в покои своего "господина".И замер на пороге.

Сит спал, уютно устроив голову на кипе бумаг. Во сне его лицо казалось настолько детским, что я невольно опешил.

А ведь он — мой младший братик, и ему досталось, если подумать, куда больше, чем кому-либо другому...

— Доброе утро, братишка, — бросил он, не открывая глаз, — Не стоит смотреть на меня с таким умилением, а то я ещё решу, что с тобой что-то не то...

Я закатил глаза:

— Доброе утро, братик! Такого извращения, как у тебя, даже нигде не описано, а ты говоришь, что со мной что-то не так!

— Что за извращение?

— Спать в обнимку с чернильницей...

— Ну тебя! Какого беса ты притащил свой зад в такую рань?

— Куда ты Киннирру послал? А то я как-то волнуюсь за нашу сестричку. Что у тебя, других Жриц нет?

Минута молчания. Глаза Сита выражают непередаваемые эмоции. Он прикрывает глаза, медленно разрывает в клочья лист бумаги, после чего мягко говорит:

— Нет, ну они издеваются...

До меня, наконец, начало кое-что доходить. Сит сначала выругался так, что я чуть не зааплодировал, а потом начал истерично ржать, уронив голову на руки.

— Жрицы, — простонал он, — Понимаю теперь, почему мои предшественники так часто одевали им ошейники!!! Их не лелеять, а лечить надо!!!!

Я не выдержал и захохотал. Сит потёр переносицу и обиженно на меня глянул:

— Вот кто б тут ржал!.. Ладно, давно она ушла?

— Часа три назад.

— Отлично! Нет, просто сказочно!!! Вот и попробуй тут не спиться!

Я фыркнул:

— Ничего, братец. Я с тобой. Попытаемся разгрести всё это...

— Не попытаемся. Разгребём!

Киннирра

Лежу. Смотрю в потолок. Ха, а Лин ещё всегда удивлялась, почему для меня словосочетание "рабочий стол" значит непременно что-то пошлое! Кто ж виноват, что у неё специализация иная!

Ладно, куём железо, пока горячо:

— Милый, прости меня. Да, я пыталась тебя убить. Я была убеждена, что иначе мне никак Сита не спасти, я думала, что, раз ты хладнокровно предал племянника, то... Лас, милый, прости...

— Ага! Ты разрушила мою жизнь, поломала всё, что я строил...

— Подумаешь! Мне было скучно, и потом, ты наказан за дело.

— Знаешь, философия Жриц убивает. Я читал, конечно, о том, что ваши Правящие прощали вам мятежи, покушения, побеги и до беса чего ещё, но это же бред!

— Милый, не будь глупцом. Это не бред, это — игра. Она заложена в нашей крови, она течёт в наших жилах. Мы верим: жизнь — это игра, танец — это суть, власть — это миг, любовь — это бой. Мы верим, что никогда не умрём, потому что Ночь бессмертна. Мы живём, как хотим — и смертные подстраиваются под нас. Подумай, милый — неужели ты не осознаешь, что без нас Империя скоро распадётся? Пора вернуть всё на круги своя. Пора вернуть людям их богов.

— Я не стану помогать тебе в этом.

— Что ж... Тогда я просто останусь с тобой. Пока судьба позволяет. Я-то скучала...

— Ты — тварь, Киннирра.

— Нет, я — Верховная Жрица Ирриды.

Ханнарра

Проснулась. Вспомнила вчерашнее. Застонала.

Захотелось закопаться поглубже в одеяло, которым меня заботливо укрыли, и попросту сдохнуть. Я его попросила... Боги, что я вам плохого сделала?!

Вскочила. Кинулась к двери.

Закрыто. Ну, разумеется!!

Сукин сын!!!

Первым порывом было срочно сделать с собой что-то, но логика возобладала: срок очень маленький, ещё успею, а доставать потом ребёнка по частям — не дело. Не хочу, чтоб он мучился...

Поморщилась, подошла к зачарованному ящичку и заглянула в поисках еды. Что это такое, любопытно? Какая-то смесь сухарей с кетчупом... Жаль, мяса нет! Впрочем, главное — не нужно готовить!

Аппетит то ли от ночных постельных кульбитов, то ли от беременности проснулся зверский, потому я сцапала то, что было, и принялась увлечённо хрустеть.

— Что ты делаешь?!

Я закашлялась. Тьху, напасть!

— ЕМ!!! И могу намекнуть, кто виноват в том, что я жру, как хомяк!

— Не в том дело! Перестань есть эту мерзость! Это вредно и тебе, и малышу!!

— Слушай, это уже перебор...

— Тихо!

Моё горло сомкнул спазм, а тело снова оцепенело. К щекам подлила кровь — перед глазами невольно встали картинки предыдущей ночи. Он улыбнулся, догадавшись, куда убежали мои мысли, и мягко провёл губами по моей щеке:

— Успокойся, милая. Идём.

Меня, как куклу, подхватили на руки и внесли в телепорт. Я зажмурилась... И открыла глаза, ощутив ошеломительные запахи.

— Господин! — пропел приятный женский голос.

— Здравствуй, Али!

— Я так боялась за вас! В столице бесчинства, я думала, что... Ой, какая миленькая девочка! Это кто?

Я повернула голову, чтоб лучше рассмотреть полненькую приятную женщину средних лет с удивительно тёплыми голубыми глазами. Правда, ответ Сана поверг меня в состояние полной прострации:

— Познакомься, это Ханнанна*, моя невеста. Она беременна, и ей нужно нормально питаться. Это понятно?

— Боги, радость-то какая!! Солнышко, поздравляю! Что ты любишь, Ханни? Ты теперь тут будешь жить?

— Нет, но ты поживешь с ней. В Храме.

— Оу...

— Ты против?

— Только за, но там нет кухни!

— Там всё будет. У меня дела, а за ней должен кто-то присмотреть.

Я попыталась что-то промычать, но результата не добилась. Ненавижу такие ситуации!!! Ненавижу этого мага!!!! Какая к бесам невеста?!!!!!

Тан

Караван продолжил свой путь. Чем дальше мы заползали в южные леса, тем ниже становился уровень моей Силы, и мои спутники начинали уже непонимающе на меня коситься, вырываясь из-под контроля. Но поделать с этим ничего я не могла, потому просто старалась сдружиться с ними. Повезло — сила-силой, но человеческого обаяния никто не отнимал!

Скоро мы вышли на основной тракт, и последствия войны стали куда очевидней: несколько встретившихся нам поселений...

В одном обозлённые люди едва не убили нас, стараясь вырвать из наших рук товары. Маги пытались отшвырнуть их гуманными методами, но обезумевшие люди не отставали. Часть была убита.

Потом мы приехали в небольшую деревню, где почти всех вырезала нечисть... потом наткнулись на разбойников... силы мои всё убывали, и я с прискорбием осознала: всё будет сложнее, чем я думала...

Дни бежали, как песок сквозь пальцы. Попадались на пути и облавы магов, и трупы, и брошенные дети, и горящие дома. Это было... страшно. Я чувствовала, что где-то в душе проснулось отвращение к самой себе как к одному из существ, что принесли людям столько горя. Впрочем, толку жалеть? Попытаемся восстановить то, что ещё возможно...

На шестой день мы подъехали к довольно большому городу, который, кажется, мало затронули волнения нечисти и магов... что не мешало ему лежать почти в руинах. Как я поняла, мародёры воспользовались тем, что маги оттянули войска, и с увлечением принялись за дело. Разбитые витрины, ограбленные жилища... Мы шли по ковру из битого стекла, прикрытые щитами предупредительных магов, и взирали на бегущих, дерущихся и причитающих людей.

На город опускался вечер, и в моей душе внезапно волнами начало подниматься что-то непонятное. Набросив лёгкий морок, я скользнула в сторону от дороги, отошла от каравана, юркнув в переулок.

И увидела...

Высокий, статный отморозок с полубезумными глазами приставил кинжал к горлу девочки лет десяти, пытаясь вырвать небольшой холщовый мешочек из её рук. Девочка не отпускала, человек распалялся...

Я метнулась вперёд, но опоздала. Лезвие чиркнуло по горлу девочки, хлынула кровь. Мешочек упал на землю, и из него выпало несколько картошин. Вот она, цена человеческой жизни!

Я стояла, слушая матерные эпитеты отморозка и глядя на текущую ручьём кровь. Пожертвовать жизнью ради еды?

Парень ушёл. Я, как призрак, стояла, глядя на труп девочки. Мне было всё равно...

Сумка шевельнулась. Я вздрогнула и кинулась вперёд, падая на колени в кровавую лужу, и освободила обитателя сумки. Это был миленький трёхцветный котёнок с зелёными глазками. Вздрогнув, я подхватила его на руки и быстро пошла прочь. Не выдержав, оглянулась на повороте. Так вот кого ты так защищала, девочка...

Заночевали мы в лесу — маги здраво рассудили, что нечисть безопасней полубезумных людей. Я сжалась на холодном покрывале, крепко прижав к себе котёночка.

Из глаз текли слёзы. Мне хотелось подальше от кошмаров этой идиотской войны. Хотелось домой, в тепло и уют. Если б только у меня был дом...

Я не могу ни с кем связаться. Я одна...

Стоп. Ни с кем?!

Я прикрыла глаза, прижала котёночка покрепче и взмолилась всем богам, чтоб получилось...

Лассат. Огни. Башня. Я стою, ежась от холода. Скоро наступит осень...

— Тан?

Поворачиваюсь. Смотрю в знакомые, жёлтые глаза эльфа, которого люблю больше жизни, ради которого топчу свою гордость, как виноград для вина, и к которому пришла сейчас, когда безумно, нестерпимо больно.

— Ты давно не приходила, я боялся... Тан, ты плачешь?

Я хихикнула и вдруг спросила:

— Сколько стоит жизнь человека?

Изумление:

— Ну, смотря чья.

— Ребёнка лет десяти...

— Ну, примерно... — начал он, но я перебила:

— А я знаю точно. Как три картофелины, милый. Как три маленьких картофелины...

— Что?

Меня прорвало — я расхохоталась, а потом — разрыдалась. Он подхватил меня на руки, прижал к себе и что-то шептал, а я вцепилась в него, надеясь, что время застынет, и я здесь останусь.

Над огнями и ветром, во тьме проклятия.

Дома.

— Я люблю тебя, — шепнула я, уткнувшись лицом ему в шею, — Я тебя люблю...

— Я рад этому... Я... Тан, что с тобой?

Я захохотала сквозь слёзы:

— Всё отлично! У меня просто небольшая истерика!

Эльф вздрогнул и крепче прижал меня к себе:

— Успокойся, милая. Возвращайся! Немедленно, сегодня же! Кинь мне ориентировку, и я протащу тебя через портал...

— Нет.

Вздох.

— Тан, не будь дурой. Ты Жрица, так ведь?..

Помедлив, я кивнула. Он горько хмыкнул:

— А мне ты не смогла сказать правды. Думала, я тебя трону?

Он ласково провёл рукой по моей щеке:

— Маленькая глупышка... Как бы там ни было, милая — возвращайся. Ты нужна мне, а вот эта война тебе ни к чему. Поверь, оно не стоит того...

— Эррар... Я не могу иначе.

Он покачал головой:

— Глупости. Тан, каждый выбирает по себе. Война — это жестокость, это прерогатива мужчин. Для вас — это сплошное насилие, боль и кошмары, а ещё — неизвестность. Прошу, не суйся. Кинь мне ориентировку — и я верну тебя домой. И всё будет хорошо...

— Всё кончится. Я вернусь. И тогда всё будет хорошо!

— Тан, я люблю тебя. Безумно. И только посмей не вернуться!

Я улыбнулась и прижалась к нему. Как это хорошо — быть с ним рядом!

И приятно осознавать, что и в этом я пошла против уготованной мне судьбы...

Я проснулась с улыбкой на устах. На груди мирно дремал котёнок, изредка мурлыкая во сне. Теперь я знаю, мне есть, куда возвращаться...

Улыбка сошла с лица, когда я вспомнила о том, что до города осталось от силы полтора дня. Мне нужно знать, как подступиться к Остану. Что больше всего запоминается? Правильно, первая встреча! Но для этого нужно...

Я вздохнула, стиснула слабо вякнувшего котёночка и, прикрыв глаза, отпустила разум, впервые за долгие годы прошептав: "Я хочу вспомнить..."

Мелькает перед глазами чужая жизнь... Миг... Блеск лезвия...

... Я ненавижу ЕГО. Боги, знали б вы только, сколько этой дикой ненависти в моём сердце! И себя ненавижу... За то, что брежу им... Боги!!! Довольно... Я хочу забыться...

Плеснула в бокал ещё вина. С ненавистью оглянулась на ЕГО придворных. ОН им насмешливо улыбается, играет ими, как марионетками, а они — терпят! Как можно спокойно относиться к надменной спеси Правящих, к их презрению?! Я не понимаю...

Кажется, он понимает, о чём я думаю. Взгляд его скользит вниз, туда, где я гибкой кошкой лежу на подушках у его ног. Кошка для Правителя... Смешно!

— Тан, милая, ты чем-то недовольна?

— Что вы, Хозяин! Чтоб быть недовольной, нужно, по меньшей мере, уметь думать. Мне этого, увы, не дано... Когда меня создали по вашему приказу, этим не озаботились!

— Хамишь. Опять. Видимо, когда в тебя закладывали информацию, случайно повредили инстинкт самосохранения... Ничего, мне так больше нравится. Но — ты невежлива.

— Нет, что вы! Вам показалось...

— Вот как!

— Не сомневайтесь. Кто в целом мире восстанет против воли Дэррирра, сильнейшего из Правящих? Куда там мне...

— Да, детка, моей воле ты всегда подчиняешься...

Его голос обволакивает, а перед глазами всплывает прошедшая ночь... Смятые простыни, ветер, врывающийся в открытое окно...

Безумное желание... Понимание того, что инстинкт, вбитый создателями, сильнее меня... Наслаждение — и презрение... К самой себе...

— НЕНАВИЖУ!!!

Получилось громко, кто-то обернулся, но мне было плевать. Меня уже понесло. Я заговорила, не заботясь о громкости:

— Великий Правитель! Да вы даже любовницу себе создали в пробирке, вбив в её мозг желание вам повиноваться! Неужто дворцовые шлюхи, да и милашки-Жрицы с психическими сдвигами вам больше не милы? Захотелось экзотики, или какие-то проблемы? Вас не смущает, что я вас не люблю, не хочу по-настоящему, что это обман?

Зелёные глаза потемнели, и в них заплясали синие отсветы.

— А тебя не смущает то, что ты чувствуешь, глядя на того, кого ненавидишь? Впрочем, коль такая песня, милая... Думаю, стоит компенсировать такую дерзость, верно? Станцуй нам! Моим придворным скучно!

Я замерла, слыша предвкушающие шепотки вокруг. А вот это — унижение! Хотя... Значит, скучно? Что ж, пора развеять скуку...

Улыбнуться. Гибко подняться, снисходительно кивнуть музыканту, прислушаться к мелодии и невольно благодарно улыбнуться, узнав. То, что нужно сегодня!

Вскочить — и танцевать, привычно глядя только на него, выгибаясь, кружась, гибко прогибаясь. Все взгляды прикованы ко мне, и он уже жалеет о своём опрометчивом решении...

А я — пляшу. Я выгибаюсь, опускаюсь, приподнимаюсь, подбираясь к окну.

Распахнула. Поймала блик лунного света, и все тревоги исчезли в один миг. Я ничего не боюсь, пока звучит эта музыка...

Прыжок — и я на подоконнике. Миг — взгляд на Дэрра, глаза в глаза. И снова — танец, над нереальной, звенящей высотой.

В какой-то миг вдруг захотелось закончить его прыжком. А что? Кажется, свобода только там...

Но что-то остановило. Не страх, а упрямство. Это бы значило, что я ему сдалась...

Прогнулась над бездной. Вернулась в зал, кожей чувствуя его облегчение. Прошлась до центра, там прогнулась, сделала несколько движений — и гибко опустилась на колени перед мужчиной.