Подавив недовольство, Явик сформировал и послал уточняющий мыслеобраз, отметив для себя попутно, что челнок уже поднялся в ночное небо Иден-Прайма и направился ко второму лагерю археологов:
— Джон, нам нельзя сейчас и здесь расшифровываться, — протеанин привычно не указывал явно, кому именно не следует расшифровываться. — Пусть археологи роются в любых других местах, ты помнишь карту, ты видел её 'легенду'. Эти две точки должны быть пока недоступны. Иными путями побудить археологов... не проявлять излишней активности — это заняло бы очень много времени и не гарантировало бы успеха. И я действительно не трогал ничего за пределами этого ограничения, Джон. Мне... мне нельзя терять сейчас своих. А если я дам доступ внутрь базы — я их потеряю... Рано ещё моей расе выходить на открытое место. Рано, Джон. Мои... только-только вернулись, им надо окрепнуть, адаптироваться. Им нужен... корабль. Это — ваша планета, планета, предназначенная людям. А нам надо найти приемлемую для нас планету. Желательно — абсолютно не известную никому из представителей нынешних рас. Всем выжившим протеанам надо покинуть Иден-Прайм. Жнецы... мы для них только строчка в плане, они всё равно будут уничтожать всю разумную жизнь в Галактике, но сейчас... — Явик помедлил и мыслеобраз дрогнул в сознании капитана. — Если мы... все, кто выжил... проявимся, Жатва будет Очень приближена по срокам, Джон. Я... я не хочу этого. И я не хочу, также, чтобы Жатва началась в самое ближайшее время. Нам всем нужно время на подготовку к войне, к противостоянию, к столкновению. Чем больше будет у нас времени — тем лучше мы подготовимся. Нам нужно постараться подготовиться как можно более качественно, чтобы наполнить надежду на выживание... реальным смыслом. — Явик с трудом сдерживал внутреннее волнение, видя, как заинтересованно поглядывает на него Сташинский. — Джон, если у тебя есть сомнения — мы сможем поговорить на фрегате. Только там... можно будет максимально открыто говорить.
Шепард отвёл взгляд от иллюминатора салонной двери, взглянул на протеанина, чуть склонил голову, приподнял её и снова стал смотреть в иллюминатор. Этот жест... не очень походил на обычный кивок, обозначавший согласие, но Явик понял. По меньшей мере, капитан его услышал, выслушал. Теперь ему надо обдумать услышанное. Впереди — работа и надо сосредоточиться на ней.
Профессор Сташинский посматривал на сидевших чуть поодаль от него протеанина и человека, понимая, что эти двое — самые странные разумные, которых он встречал в своей жизни.
Шепард и Явик общались, причём делали это совершенно открыто, спокойно, в полной уверенности, что их никто не подслушает и не поймёт. Самое горькое было то, что он, профессор археологии, достаточно известный учёный, понимает: так и есть. И сейчас протеанин вполне мог говорить с Шепардом о том, как дальше не пускать археологов внутрь протеанской базы. Конечно, они — воины, для них противостояние, бой, даже смерть — привычны. Для него же привычно открывать новое в очень старом. И вот теперь эти двое не дают ему возможности найти это новое, дать этому новому шанс быть узнанным, исследованным, введённым в научный оборот.
— Мы почти на месте, — сказал водитель. Две минуты.
Шепард кивнул, вставая с кресла, поправляя винтовку и рюкзак. За ним поднялся Явик, шагнувший к двери.
Вздохнув, Сташинский отстегнул привязные ремни и тоже встал, подумав о том, что его оттеснили от двери. Воины... Может, они действительно чувствуют, что приближаются бои? Может быть.
— Сэр! — к челноку, опустившемуся на площадку, подошла Эшли Уильямс. — Полувзвод из состава моего взвода, сэр, осуществляет охрану периметра и базы. Происшествий за время охраны не было, сэр, — она опустила руку от шлема, отступила на два уставных шага.
Шепард, оглядевшись по сторонам, кивнул:
— Рапорт принял, сержант. Как люди обустроены здесь?
— Два балка. В одном — археологи и техники с инженерами — восемь человек, в другом — мои люди, сэр, десять человек. Два человека — в боевом резерве, два человека — отдыхающая смена. Остальные — на постах.
— Ясно, — капитан увидел, как Явик, взяв Сташинского за руку, отводит его от челнока, что-то поясняя учёному своим фирменным, чуть стрекочущим голосом.
То, что он увидел, ему понравилось — маскировка была выполнена нормативно, охрана не 'светилась' в открытую, зона, в которой было запрещено появляться местным жителям, ясно и чётко обозначена — вешки хорошо заметны и днём и сейчас, ночью. Свечение фонарей и прожекторов на площадке было притушено — видимо, берегли энергию и просто не хотели давать любопытствующим возможности что-либо чётко рассмотреть.
— Рапорт принят, сержант. Спасибо. Свободны.
— Есть сэр. — Эшли отошла от капитана.
Прибытие протеанина и старпома здесь ожидали — археологи, техники, инженеры, два ассистента профессора работали эти несколько часов, готовя шатёр и две буровые установки. Предполагалось, что бурить придётся несколько суток, в почти непрерывном режиме. Да, постепенно археологи, получившие уточнённую информацию, меняли места расположения своих лагерей, переходили к более 'интересным' и обещавшим успех площадкам. Протеанин... жёстко и чётко взял управление раскопками на Идене в свои... руки... Или — лапы. Впрочем, наверное, на 'лапы' он и оскорбиться может, а если оскорбится такой... то обидчик может пострадать очень серьёзно.
Шепард вошёл под шатёр, приветственно кивнул ассистенту, снимавшему показания с экрана пульта управления одной из установок. Подошёл к ограждённому месту, где предполагалось начать бурение. Все эти часы археологи осуществляли необходимые подготовительные работы. Здесь было главным закрыть для доступа местных жителей огромную по иденским меркам территорию. Да, пришлось предупредить о возможном появлении котлована, но здесь — камень, пахотной земли очень мало, поэтому крестьяне и фермеры не особо возражали. Строители — да, возражали, они отсюда иногда брали камень, но им подождать легче, чем тем, кто работал на земле и кормился с земли. Слушая пояснения второго ассистента, Шепард изредка оглядывался по сторонам.
Явик не утерпел, проводит 'воспитательно-разъяснительную' работу. Вроде бы и не давит на Сташинского, но... кто его знает, что в понимании протеанина 'не давит', а что — очень даже 'давит'. Пятьдесят тысяч лет разницы давали протеанину множество преимуществ, которыми он, кстати, не спешил воспользоваться в полной мере. Так, немного. Пока в рамках. Честно ведь сказал, что повлиял на археолога. А мог бы, вполне мог бы и не говорить.
Кое в чём партнёр, конечно же, прав. Если дать возможность археологам закопаться в базу — доверие протеан будет потеряно. Не подорвано, а потеряно. Именно потеряно. Археологи — ужасно терпеливые и настойчивые люди, поэтому если бы Явик не провёл работу со Сташинским... что помешало бы ему отдать распоряжение о бурении стенки коридора? Да ничего. Он — руководитель археологической экспедиции, учёный, исследователь. Попробуй такого энтузиаста останови... Так что лучше, когда он всё же знает рамки, за которые нельзя переходить. Просто опасно переходить.
Бурение началось, установки включились и работают нормально. Смотреть здесь особо нечего. Как обычно — дойдут до определённой отметки и прекратят работать. Автоматика сделает всё так, как надо. Шепард ещё раз взглянул на экран пульта управления, переговорил с техником, инженером и ассистентом профессора, после чего вышел из шатра.
Гудения установок здесь не было слышно — звукоизоляция была выполнена на 'отлично'. Вокруг внешне всё было спокойно. А ведь где-то под ногами, в нескольких десятках метров лежит протеанский корабль. Возможно — почти не повреждённый.
Старпом слишком хорошо понимал, что будет означать обнаружение такого корабля для иден-праймовцев. Такая находка вызовет слишком большой резонанс, ажиотаж и привлечёт повышенное внимание администрации района и планеты, а там и до паломничества всяких разных 'заинтересованных лиц' и не только, кстати, землян, очень недалеко будет. И как тогда сохранить в тайне базу протеан? Нет, эти две базы надо сохранить в максимальной тайне. Просто потому, что выжившим протеанам нужно покинуть Иден-Прайм. Для них здесь спокойной жизни не будет. Планета колонизирована, заселена людьми. А вернувшимся из криостазиса нужна своя планета, на которой только они, выжившие протеане, будут полноправными, полновластными хозяевами.
Им ещё предстоит несколько дней перегружать необходимые припасы, технику, оборудование с базы на корабль. И только потом корабль, приняв на борт всех выживших протеан, кроме, конечно, Явика, сможет стартовать.
Поле невидимости. Протеанская технология. Единственное — что останется здесь, на второй базе — огромный котлован. Корабль, как доказал ему, старпому 'Нормандии', Явик, достаточно большой. Военный боевой корабль. Хорошо, что не гражданский и хорошо, что большой.
Несколько часов придётся провести здесь, потом вернуться на фрегат. Говорить с Явиком? О том, как он надавил на Сташинского? Вполне возможно, что придётся. А потом придётся несколько дней, пока идёт бурение, направлять активность профессора и его коллег в более безопасное и нужное русло. Да, это означает, в том числе, и разделение экспедиции на несколько отрядов, но для самих археологов это — привычный режим работы, а для него и Явика — способ не допустить привлечения излишнего внимания к этим двум протеанским базам. Вполне достаточно будет, если на несколько суток здесь останется минимум работников — установки вполне могут работать в полностью автоматическом режиме, за ними не нужно постоянно приглядывать, техника знакомая, стандартная, технология бурения отлажена. Проблем не предвидится.
Может и не предвидится, но... Ладно там эти поездки-полёты по новым археологическим площадкам, но ведь придётся снова встречаться с журналистами, снова встречаться с местными военными. Уже сейчас, по первым, поступившим на старпомовский инструментрон сообщениям видно — работа по мобилизации иден-праймовцев на подготовку к отражению Удара Жнецов начата. И в этой работе ему тоже придётся принимать активное участие. Режим радиомолчания и фильтрации придётся сохранить ещё на несколько декад, как минимум — на месяц. Один из последних мирных месяцев.
— Джон. — Явик, сказав это вслух, подошёл неслышно, остановился в нескольких шагах от спецназовца. В сознании Шепарда вспыхнул мыслеобраз — протеанин отказался озвучивать его содержимое голосом:
'Я переговорил со Сташинским. Он понял. Как вы, люди, часто говорите, проникся. Так что сделанные мной ограничения... это — на самый крайний случай. Когда тебя или меня или кого-то из нормандовцев рядом с профессором не окажется'.
— Хорошо, если это действительно, Явик, на самый крайний случай, — тихо сказал Шепард. — У нас тут впереди война — тот самый крайний случай. Крайнее не бывает.
— Тоже верно, — кивнул воин древней расы. — Сейчас Сташинский раздаст указания и можно будет полететь, посетим последовательно несколько интересных площадок. Десять-двадцать минут придётся подождать. — Явик помедлил. — Тихо тут... Хорошо, что мы звукоизоляцию сделали максимально качественно. Ночь... время покоя и отдыха. А у нас она — самое рабочее время. Условности... — протеанин замолчал, глядя куда-то в сторону.
Шепард не стал ничего говорить, понимая, что протеанин нервничает. Да, внешне он спокоен, но... когда пообщаешься с конкретным разумным достаточно долго... волей-неволей начинаешь обращать внимание на мелочи и детали его поведения, которые позволяют достаточно точно, полно и чётко судить о внутреннем, прежде всего душевном состоянии партнёра. Старпом понимал, что только рядом с ним Явик позволяет себе расслабиться, а так — он всегда собранный, крайне немногословный, строгий и серьёзный воин. Прежде всего — воин и офицер. Всё остальное — скрыто под бронёй и под суровым выражением лица.
Так они простояли несколько минут, пока Сташинский, воспользовавшись аудиоканалом спикера, не сообщил Шепарду о том, что ждёт его и протеанина у челнока. Вскоре кораблик уже нёс профессора и его спутников к первой из нескольких намеченных к посещению археологических площадок.
Проверяя работу систем корабля, Андерсон, стоявший у Звёздной карты, изредка поглядывал на панораму БИЦа и чувствовал приятное удовлетворение: экипаж работает, действует, люди почувствовали, что их жизнь наполнилась особым смыслом. Полисмены, стараниями Дженкинса и Аленко, успешно осваивали нелёгкое армейское ремесло, в перспективе они все станут прекрасно подготовленными десантниками. Турианцы улетели в райцентр, решили провести ещё одну встречу с правоохранителями. Пусть. Если им кажется это необходимым — он, командир корабля, не имеет ничего против. Иденцы должны видеть нормандовцев, ощущать их присутствие, понимать, что экипаж и команда прибывшего фрегата не будут изолироваться от них, не будут дистанцироваться. Как Спектры, причём — достаточно опытные, и Сарен и Найлус смогут помочь местным правоохранителям не теоретически — практически. Пусть пообщаются, пусть поработают бок о бок. Надо готовить планету к Противостоянию, надо готовить население к войне со Жнецами. Пока есть ещё время — надо готовить.
Сташинский... Он нервничает, он сопротивляется стремлению и желанию Явика сохранить тайну протеанской базы в неприкосновенности. Как учёный и исследователь, Сташинский имеет право быть недовольным такими действиями протеанина, но... Будет лучше, если тайна обеих баз протеан останется для него и его коллег нераскрытой. Ни к чему сейчас привлекать к Иден-Прайму излишнее внимание. Да и напрягать местное чиновничье руководство — не следует. Чиновники всё равно ничего не поймут, а вот навредить смогут — очень серьёзно. В том числе и из-за непонимания.
Аленко... Он уже знает, что Эшли теперь 'разрывается' между двумя лагерями археологов. Да, у неё есть заместитель, но она привыкла всё проверять сама, проверять по нескольку раз, добиваясь максимального результата. И теперь её взвод разделён на две части. Одна часть взвода охраняет первую, главную базу археологов, а вторая — заступила на охрану периметра территории второй базы. Там — сложнее, там, в основном — патрулирование и посты. Аленко поговорил с Эшли по аудиоканалу после того, как вернулся к себе в выгородку. Поговорил хорошо, это заметно по его внешнему виду и по настроению — он спокоен. Значит, отношения развиваются нормально.
Ни Кайден, ни Эшли не спешат, хотя многие люди в таких условиях поспешили бы. А они, лейтенант и сержант, не спешат. И не только потому, что сейчас важнее всего нормально служить и хорошо выполнять, прежде всего, свои служебные обязанности. А потому, что они оба — очень молоды. А в молодости кажется, что впереди — вся жизнь и можно не спешить. Эшли довольна — Кайден про неё не забывает, пусть даже сейчас, приняв командование группой охраны корабля, он не может увидеться с ней. Для Эшли военная служба тоже на первом месте, а все охи-вздохи — на втором или — на третьем. Кайден, получивший возможность избавиться от необходимости платить за минуты напряжения — душевного или физического — острой, резкой, всепоглощающей головной болью, теперь тоже вернулся к выполнению обязанностей кадрового офицера. Эшли видит это возвращение, чувствует и радуется, потому что для неё, внучки мятежного генерала, служба в армии тоже очень важна.
