Несмотря на то, что жилые кварталы города усиленно охранялись, горожане старались не поселяться на нижних этажах домов и передвигаться только по пешеходным дорожкам, проложенным над землей, но Кремль и прилегающая к нему территория, где теперь расположились все правительственные учреждения, не имела второго уровня. Считалось, будто подобный шаг олицетворяет преемственность власти и символизирует политическую и экономическую мощь страны. Опасная близость к земле пугала Советников гораздо меньше, чем потеря престижа. Правительство, обещающее людям светлое будущее не должно прятаться от опасностей. Да и меры безопасности предпринимались необычайно высокие, например все выходы из станций старинного подземного метро засыпали и залили высокопрочным бетоном.
Как обычно, рядом с институтом присутствовало большое количество плохо одетых людей с плакатами, обличающими демоническую сущность мутантов. При виде Сереса их активность в несколько раз увеличилось.
— Убирайся к себе в преисподнюю, дьявол.
— Пусть мир погибнет светлым.
— Слугам тьмы нет места среди людей.
Все это стало давно привычно Сересу, и он спокойно прошел мимо демонстрантов. Его только всегда поражало, как эти люди умудрялись приникать к Институту через двойное кольцо вооруженного оцепления, контролирующего доступ в центр города.
— Гражданин Серес, здравствуйте. Пройдите на сканирование мозга, пожалуйста, — попросил охранник. Просьба являлась стандартной формой приветствия и не несла в себе никакого смысла, посколько попасть в Институт, минуя подвальное помещение, где и проводилась сканирование, было невозможно.
Операция сканирования мозга считалась хоть и терпимой, но не очень приятной процедурой. Сереса уложили на специальный стол и жестко зафиксировали тело, чтобы он не мог шевелиться. Следующий момент был самым болезненным. Сверху на лицо опускалось специальное устройство, которое раздвигало веки, и удерживало их в таком положение, не давая возможности закрыть глаза, а луч считывающего устройства проникал через зрачок в мозг.
— Все нормально. Ничего предосудительного, — радостно объявил оператор у пульта управления, — Можете приступать к работе.
— А ничего и не могло быть, — проворчал Серес, пока его отстегивали от операционного стола и капали в глаза восстанавливающие зрение капли. Выбравшись, наконец, из помещения, которое мутанты называли между собой "пытошной", он оказался в просторном холле. Широкую, лишенную окон стену украшало красочная мозаика, изображающая человека имеющего до отвращения слащавое лицо. С умильной улыбкой человек взирал на земной шар в своих руках. Рядом красовалась надпись: "Первое правило поведения мутанта — мутант не должен причинять вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред. Второе правило поведения мутанта — мутант должен подчиняться всем приказам, данным человеком, кроме тех случаев, когда они противоречат Первому правилу. Третье правило поведения мутанта — мутант может заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму правилам".
Панно Сереса раздражало своей напыщенностью и глупостью. Достаточно наивно было применять к мутантам вычитанные в фантастических романах законы роботехники и надеяться, будто никто их не распознает. Каждый день при виде панно Серес пытался понять, что двигало людьми, его создавшими: самонадеянность, презрение к мутантам или страх перед вырождением? Страх такой силы, что ни для каких других чувств места в душе не оставалось.
Из холла мутанты поднимались в лифте на верхние этажи и расходились по своим отделам. Около лифта одиноко стоял хорошо знакомый Сересу Воган. В прошлой жизни шофер, он считался специалистом по вождению военных боевых машин. Выглядел Воган усталым и сонным.
— Привет, ты чего такой? — поздоровался Серес.
— Срочное задание. Всю ночь водителей из службы безопасности реанимировал. И ведь никто выходной не предложит. Не явишься в нужное время в Институт эти же ребята, с восстановленной памятью тебя, и ликвидируют, как элемент, угрожающий безопасности человеческого общества.
— Знаешь четвертое правило поведения мутанта? Когда мутант спит он не может нарушить правила один, два и три. Раз ты уже в Институте, сделай так, чтобы тебя долго искали, и отсыпайся, — с улыбкой посоветовал Серес.
— Над самым святым издеваешься, над "Правилами" нашего поведения, — рассмеялся Воган, — Да ладно тебе. Разве можно людей осуждать? Они не виноваты, что природа загнала их в угол.
— Я и не осуждаю.
— Вот и не надо. Давай я тебе лучше анекдот расскажу. Встретились три мутанта памяти: русский, американец и немец и заспорили, кто из них лучше. Решили проверить, кто больше выпьет и ничего не забудет, тот и чемпион. Выпил американец две рюмки виски и все забыл. Выпил немец пол литра шнапса и тоже все забыл. Стал пить русский. Пьет и пьет, но все помнит. А когда выпивка кончилась, говорит: "Вы еще за водкой сходите, а я пока расскажу этим ребятам все, что они забыли". Смешно?
— Если честно, не очень.
В этот момент звякнул колокольчик, и дверцы лифта раскрылись.
— 5 -
Первая мысль, которая мелькнула в голове Сереса после рождения, была: "Какое счастье, я, Сергей Безымянный, снова живу" и мысль эта наполняла душу немыслимым восторгом и с трудом переносимым внутренним сиянием. Но возможно, все это мальчик придумал сам несколько позже, когда прошлая жизнь волшебными сказками входили в его сны. В любом случае пережитые или придуманные чувства так и остались для него самым радостным мгновением в жизни. Оказалось в жизни маленького Сереса и самое горькое мгновение. В это мгновение в его голове поселилась мысль о том, что он бесконечно одинок и никому не нужен. Она пришла, когда он стоял рядом с мамой в зале громадного супермаркета, дергал ее за подол платья и плакал, а та смотрела на него пустыми глазами и повторяла одну и ту же фразу: "Ты кто, мальчик?". Один из многочисленных случаев мгновенной потери памяти. Мать Сереса помнила, как ее зовут и зачем она пришла в магазин, но не помнила своего сына и все чему ее так долго обучали в школе и институте. Система реанимирования тогда еще не работала, и ребенок лишился матери навсегда.
Потом последовало несколько лет скитаний по приютам, пока Советники не организовали системный поиск мутантов. Так Серес оказался в специализированном интернате. Там он впервые почувствовал себя среди родных, даже не смотря на просто неприлично большое количество сотрудников службы безопасности, живущих рядом с детьми.
Обучение мутантов не требовало много затрат. Постепенно с возрастом из воспоминаний прошлой жизни само собой складывалась базовая система знаний. Что же касается профессиональных навыков, то необходимо было только определить область применения полученного в прошлой жизни опыта, потому что они у мутантов он оказался доведен почти до совершенства. Например, если друг Сереса по интернату Гендаль, в прошлой жизни был скрипачом, то теперь он мог виртуозно играть на любом инструменте, а если Воган шофером, то теперь с ним не сравнился бы любой Шумахер. В наследство самому Сересу достались навыки боевых единоборств, и в этом деле у него не стало равных. А еще были среди мутантов программисты, инженеры, рабочие. После завершения курса обучения в интернате их распределяли по филиалам Института Памяти, расположенных в главных административных и промышленных центрах страны.
Работа мутантов в Институте проходила по нескольким направлениям, но чем бы они не занимались, рядом с ними всегда должны были находиться трое сотрудников службы безопасности. Число три признали идеальным, поскольку с одной стороны позволяло не раздувать штат службы безопасности, с другой, вероятность того, что все трое охранников одновременно потеряют память казалась ничтожно малой.
Первое направление было историко-научным. Мутанты передавали в единую базу данных все исторические, научные и технические аспекты эпохи их прошлой жизни. Работа с базой длилась около часа, и именно с этого начинался каждый рабочий день. Второе, чисто практическое, заключалось в обучении людей, которое свели к минимуму. Люди должны были уметь читать, писать, считать и знать самое необходимое в сфере их профессиональной деятельности. Смысла в среднем образование, которое все равно забудут не находили. Третьим и самым неприятным направлением являлась "реанимация", работа по восстановлению памяти у людей, ее потерявших. Неприятной частью "реанимации" считалась возложенная на мутантов задача определения уровня реанимативности людей, ведь у каждого человека потеря памяти происходила глубоко субъективно. Некоторым достаточно напомнить о близких и мозг сам дорисовывал остальное. Другим требовалось для восстановления их навыков определенное время, но встречались и люди, которых приходилось всему обучать заново. Такие больные были обречены. У человечества не хватало средств и времени возиться с ними, и оно оставляло их на попечение родных или предоставляло право самостоятельно искать способы выживания, чем почти наверняка обрекало на гибель.
— Скажите, как вас зовут? — спросил Серес у хорошо знакомого человека. Еще недавно майор Кротов считался одним из самых лучших сотрудников службы безопасности. Об операциях против террористических формирований "Сторонников конца света" с его участием ходили легенды. Он и сейчас держался уверенно, только в глазах зияла пустота.
— Михаил Кротов.
— А меня вы помните?
— Первый раз вижу.
— А вот этих людей? — между креслами, на которых сидели Серес и Кротов возникли голограммы жены и ребенка майора.
— Нет.
— Посмотрите внимательно. Может быть, они вызывают у вас подсознательные ощущения? Вам не хочется погладить ребенка по голове? Или, может быть, женщина вам кажется красивой и у вас возникло желание ее поцеловать?
— Что за глупость гладить чужого ребенка и целоваться с незнакомой женщиной?
— А своя семья у вас есть? Жена, дети? — впервые за время разговора во взгляде Кротова мелькнула растерянность. Он не знал, как ответить.
— Позвольте, я подскажу, — продолжил Серес, — Вы не помните. А не помните, потому что больны. Болезнь выключила часть вашего мозга и почти полностью уничтожила память. Вы мне верите?
— Чушь.
— Скажите, сколько будет дважды два?
— Перестаньте делать из меня идиота и задавать детские вопросы. Я майор Михаил Кротов и совершенно здоров.
— Хорошо, гражданин майор, можете идти.
— Почему вы его отпустили, даже не проверив интуитивные навыки боевой подготовки, — резко спросил молоденький офицер службы безопасности, когда Кротов вышел. На экране камеры слежения было хорошо видно, как он стоит между доставивших его охранников и растерянно крутит головой, пытаясь при этом сохранить гордый вид.
— Бессмысленно. Вы же видите, он психологически не способен принять болезнь. Чересчур горд, самовлюблен и считает себя непогрешимым. В таком состоянии "реанимация" невозможна. Сначала требуются длительная работа психотерапевта. Она займет в лучшем случае не меньше месяца, а после такого срока, ни о какой интуитивности сознания не может быть и речи. Придется обучать с нуля. Притом, что таким как прежде он не будет уже никогда. "Реанимация" подорвет его веру в себя.
— Он прав, лейтенант. Кротова на списание. Распорядитесь, — угрюмо приказал более опытный сотрудник службы безопасности, который уже третий год следовал словно тень за Сересом по Институту Памяти, чем вызывал у мутанта искреннее уважение. Три года работы без "реанимации" — большой срок.
— Слушаюсь, гражданин капитан.
Лейтенант нажал кнопку на подлокотнике своего кресла и произнес в пустоту:
— Объект Кротов списывается. Данные объекта из базы сотрудников изъять, пустую "оболочку" доставить семье.
— Тебе нравится твоя работа, Серес? — зло спросил капитан, после того, как лейтенант отключился от связи.
— Я понимаю вас и адекватно воспринимаю вопрос. Вам жаль вашего друга, но я здесь не причем. Я только выполняю работу, порученную мне людьми.
— Понимаешь? Что ты можешь понимать в человеческих чувствах, мутант?
Капитан подскочил к Сересу, схватил его за грудки и вытряхнул из кресла. Несколько мгновений лицо сотрудника безопасности находилось так близко к Сересу, что он чувствовал его горячее дыхание. Потом капитан выпустил из рук комбинезон мутанта и хрипло произнес:
— Согласно расписанию, сейчас вы должны перейти в распоряжения сотрудников, дежуривших на праздничных гуляниях. Идемте, мы проводим вас к выходу из здания. До Васильевского спуска доберетесь самостоятельно. Вас там ждут.
— 6 -
Советники трепетно относились к традициям и верили в необходимости им следовать. Привычные праздники создавали у людей иллюзию покоя и незыблемости существования человечества. Поэтому в середине февраля, все, кто был в состоянии это делать, отмечали Масленицу. Масленица, как значилось в общедоступной системе данных, зародилась еще в языческой Руси и связана с обрядом проводов зимы и встречи весны. Затем перекочевала в календарь православной церкви и стала одним из самых любимых народных праздников.
Серес помнил, как в конце двадцатого века во время Масленичной недели он, будучи Юрием Митрохиным, приезжал с женой и дочкой на Васильевский спуск, пил "медовуху", развлекался и угощался блинами с медом и красной рыбой. Давно превратилось в прах и тело самого Юрия и его семьи, чужие и одновременно не чужие для Сереса скелеты в шкафу, а традиция продолжала жить. Все также гремела музыка, трепетали на ветру гирлянды из разноцветных флажков и люди с радостными лицами угощались лакомствами. Вот только из-за острого дефицита волокон растительного происхождения флажки были из стекловолокна, а блины представляли собой сероватые ровные круги синтетической пищи с добавлением химических заменителей вкуса. Конечно с тем, что ел в своей прошлой жизни Серес, не сравнить, но зато они содержали все шестьдесят пять необходимых человеку аминокислот и микроэлементов, а естественная пища вследствие экологической катастрофы и упадка сельского хозяйства из-за нехватки рабочих рук продавалась буквально на вес золота.
Мутант не спеша прошелся между рядов с угощеньем и остановился рядом с оркестром, расположившемуся рядом с памятником национальным героям Минину и Пожарскому и гремевшему медью труб. Духовые инструменты сейчас оказались снова в моде, по той простой причине, что они играли громко и не требовали при этом затрат электроэнергии, которой и без того не хватало. За работой музыкантов присматривал Гендаль и Серес радостно помахал ему рукой. В этот момент он услышал за своей спиной:
— Гражданин Серес?
— Да, — спокойно ответил мутант. Он уже знал, кого увидит, когда повернется — сотрудника безопасности в штатском, а за его спиной будут маячить еще двое его сослуживцев. Сереса всегда поражала их своеобразная логика. Зачем спрашивать человека, знакомого в лицо, тот ли это человек или нет, но очевидно служба безопасности знала нечто эдакое, что заставляло ее сотрудников нарушать законы логики снова и снова.
