Корабль сильно напоминал известный Хлашу когг, но обладал двумя мачтами. Задняя несла сейчас большой прямой парус, жадно ухватившийся за попутный ветер. Косой парус передней мачты до времени спустили и свернули. Громко орал боцман, гоняя взад и вперед несчастных матросов. Смысла в суматохе, на взгляд Хлаша, не имелось ровно никакого, но не лезть же в чужую пещеру со своим фонарем! Ольга с Теомиром сидели, тесно прижавшись друг к другу и уставившись прямо перед собой на бухту каната, избегая смотреть по сторонам. В их глазах все еще плескался страх перед морем. Ничего, скоро привыкнут. Морская болезнь их не мучает, и то неплохо.
— Тилос, — позвал он лениво. Серый Князь повернул к нему лицо и вопросительно поднял бровь. — А все-таки, зачем ты поплыл с нами? Не твоя Игра, не твоя головная боль. У тебя сейчас и там, — он мотнул головой на запад, — проблем хватает.
— Много будешь знать, родной, скоро состарят, — подмигнул Тилос. — Но все просто. Не стоит мне светиться в империи в ближайшие годы. Император никогда не простит мне смерти дочери, но со временем хоть успокоится немного. А сейчас он начнет устраивать мне неприятности просто из желания отомстить. Без моей сети влияния мне придется очень тяжко, а сыскари в империи хорошие, вскроют ее на раз. Сам натаскивал, знаю. Да и не хочется мне сейчас ничем там заниматься. Настроения нет. Так что лучше мне погулять немного в чужих краях.
— Свистишь, как сказал бы Заграт, — лениво отмахнулся Хлаш, — и свистишь неубедительно. Скажешь, княжество свое возродить не хочешь? Или твои другие... как ты их назвал, анклавы?.. внимания не требуют?
— Знаешь, не хочу, — вздохнул Тилос. — Достало меня князя из себя корчить. Мои поселения несколько лет превосходно без меня обойдутся, как и Серое Княжество обходилось. И потом, строить заново что-то похожее — нужно искать место, защищать его, подбирать людей, выполнять нулевой цикл... я имею в виду, строить самые необходимые производства и жилье... А зачем? В свое время я решил создать хотя бы клочок земли, где бы людям хорошо жилось. Ну, умеренные налоги, мирная жизнь, высокие технологии и все такое. Глядишь, остальные потянулись бы у себя жизнь налаживать по образу и подобию...
— И чего же не потянулись? — хмуро спросил Заграт.
— Так тем, кто у власти, и так хорошо живется. А те, кому живется плохо, власти не имеют и поменять ничего не могут. Так, по мелочам реформы проводили...
— Тех, кому плохо, в сто раз больше тех, кому хорошо, — хмыкнул шаман. — Поотрывали бы нежелающим бошки да и построили, что надо.
— Шустрый ты, — усмехнулся Тилос. — Во-первых, во времена революций толпы народу погибают, у остальных честно нажитое огнем по ветру пускают. Голод, эпидемии, резня — а в результате еще хуже становится, чем раньше. Во-вторых, вожаки, до власти дорвавшиеся, все как есть оставляют. Не представляют они другой жизни и подсказок не слушают, сами, мол, умные, а раз победили, то еще и сильные. И всё назад возвращается. И Джао мне рассказывал о своих попытках, и сам я пару раз пытался в стародавние времена... Нет, Заграт, пока люди не поймут, что залог их благополучия не нож за голенищем, а сытый сосед, толку в переворотах никакого.
— Ну, не знаю, — с сомнением протянул орк. — По мне так нож куда вернее. Сосед сегодня сытый, а завтра оголодает и в твоем погребе придет шариться.
— Вот видишь, и ты туда же. Грет — один из лучших императоров на моей памяти, я его, можно сказать, с пеленок растил. Но и он считает, что крестьянин должен землю пахать, купец — товары возить, ремесленник — молотком стучать, а о размере подати да городском благоустройстве не их забота рассуждать. Аристократии и императору, мол, виднее. На Аилеллу я надежды возлагал, но с ней Камилл меня вчистую переиграл...
Тилос махнул рукой.
— В общем, никто по образу и подобию себя переделывать не захотел. А мне пришлось научиться вышвыривать за порог беженцев. Думаете, я столько пограничников держал от врагов обороняться? Да кому Серое Княжество нужно по большому счету? Пятачок, поросший лесом поверх камней. Даже поле поднять — морока, поначалу плодородную землю вообще телегами завозили. Золота нет, руды без технологии переработки бесполезны... Нет уж, хватит с меня княжения, самому по себе куда легче.
— Кстати, о птичках, — Хлаш устроился поудобнее и прищуренно взглянул на Тилоса. — Так и не понял я историю с принцессой. В городе вроде толковали, что ее прихвостни Майно утащили. Да зачем ее тогда лесом в Талазену волочь? Отъехали бы верст на тридцать в сторону, ночью на побережье на корабль — и вези куда хочешь. В Закатный замок, например.
— Бухта Закатная, дубина, — поправил его Заграт. — Замок — он теней.
— Неважно. В Закатную бухту или хоть сразу за море. Чего ради ее посуху лесами да болотами тащить?
— Майно ее не похищал, — Тилос отвернулся и стал смотреть на море, на поднимающиеся на горизонте из воды темные вершины островов. — Принцесса пыталась организовать заговор против отца. Не без участия Майно, кстати. Период назад мои люди перехватили дальний разговор через связных магов...
— Что сделали? — поразился Заграт. — Разговор перехватили? Не слышал я о колдунах, на такое способных. Нет, ты точно свистишь...
— Честное слово, — печально улыбнулся Тилос. — Мои ребята в Лесной долине научились. Надо только оказаться неподалеку от одного из собеседников, в радиусе примерно одной тысячной от расстояния разговора. Так вот, переворот назначили как раз на день приема. Я известил Грета, параллельно начав выявлять заговорщиков. Надо сказать, это стало для него ударом. Он страшно любил дочь, души в ней не чаял. Я... ладно, неважно. В общем, оставалось два выхода — казнить принцессу или попытаться перевоспитать. В конце концов мы решили, что она отправится в путешествие... ну, там целый план разработали. Но в результате она у меня очутилась бы. Пожила бы годик-другой, глядишь, и посмотрела бы на мир другими глазами. Способной девчонкой росла, и о других пеклась. На том ее Майно и подловил. Так вот, в аккурат перед тем, как ее в дорогу отправили, Майно меня и...
Тилос замолчал.
— Дальше, — спокойно сказал Хлаш.
— А что дальше? — нехотя сказал Тилос. — Император, как узнал, что Серого княжества больше нет, а я на связь не выхожу, голову потерял. Список заговорщиков я ему передать не успел, потому что еще не всех вычислил, а день покушения все ближе. Вот Грет и решил, что пропажа принцессы заставит приостановить заговор. Лучший выход — казнь или тюремный каземат поглубже, но он не смог. Рука не поднялась на родное дитя. Вот он и послал самых верных людей инсценировать похищение. К сожалению, люди были хоть и верные, но в тайных операциях ничего не смыслящие. Их отследили шпионы Майно. Генерала Талемила, который не меньше отца любил принцессу, но в заговоре не состоял, использовали втемную — навели на след похитителей и сказали, что император завидует популярности своей дочери. Император приказал скрыть дочь в своей резиденции в Талазене, так что единственное, что оставалось — отследить ее в лесу. Спасибо нашему Ыху...
— Пожалуйста, — сладко зевнув, сонно отозвался зверек, прицепившийся вниз головой к какой-то планке на фальшборте. — А за что? А когда мы снова до леса добежим? А то все озеро и озеро...
Он расправил крылья и несколько раз взмахнул ими для пробы.
— Спи, — усмехнулся Тилос. — Ночуем сегодня в одном из гостевых портов Тролличьих островов. Там леса густые, комары вкусные.
— Комаров я люблю, — пробормотал летун. — Скажите большому, на котором сидим, чтобы комаров искал. А я спать хочу. Добежим до леса — разбудите...
Он снова зевнул и завернулся в крылья.
— Вот, кстати, — задумчиво сказал Хлаш. — Неспроста он нас все время находит. Одним везением не объяснишь. Случайно влететь в окно именно нашего дома в таком городе, как Золотая Бухта... Что бы оно значило, а?
— Игра, — философски пожал плечами Тилос. — Видимо, он к ней каким-то боком относится. Чудес в мире — тьма-тьмущая, но недаром же никто про таких говорливых летунов в жизни не слышал. Пусть его. Забавная пташка. Закончим нашу историю — займусь им вплотную. Обладать разумом пятилетнего ребенка при таких размерах головного мозга, говорить с такой глоткой, слышать обычную речь и при том сохранить сонар... Н-да.
— И все-таки что-то ты недоговариваешь. Все время в сторону уходишь. Империя империей, но мир ей не исчерпывается. Есть еще Всадники, жугличи и харазги — недаром же ты Телевара в те края вернуть хотел. С Грашем у тебя какие-то завязки. На севере, за горами да по побережьям — черноголовые, в Сураграше, Караграше, на северо-западе еще какие-то племена есть, совсем дикие, и не убеждай меня, что они тебе неинтересны. А ты с нами плывешь. С чего бы вдруг? Извини за вопросы, но... ты сам не раз демонстрировал, что у тебя странные интересы, и твои скрытые мотивы могут оказаться весьма неожиданными. Другими словами, можем ли мы тебе доверять и дальше?
— Настырный же ты, Хлаш, — неожиданно широко ухмыльнулся Тилос. — Недаром ты матха, ох, недаром. Ты полностью прав, разумеется. И скрытые мотивы у меня есть, и слепо доверять мне на вашем месте я бы поостерегся. И весь Западный континент не пропал вместе с моей Лесной долиной, пространство для фантазии огромно. Беда в том, что всё, тобой описанное — детская возня на пляже. Знаешь, приходят летним днем семьи к морю и пускают детишек в песке возиться. Те фигурки лепят, замки строят, ходы подземные роют, в общем, счастья — до небес. Только придут родители, уведут детишек домой, дождик или прибой разыграется — и нет больше ни замков, ни фигурок...
Он откинулся на канатную бухту и уставился в небо. На его лицо легла печать смертельной тоски.
— Я вам только что сказал про сытого соседа — мол, когда люди поймут... Да никогда они не поймут! Даже вы, ребята, повидавшие за последнее время больше, чем иные за всю жизнь, не понимаете. И не можете понять. Игра строится на точках принуждения — искусственно создаваемых событиях, убеждениях в обществе, социальных отношениях специального типа. Все они направлены только на одно — на создание конфликта. Без конфликта нет Игры, нет системы подсчета очков. Сам по себе конфликт не обязательно плох — столкновение идей ведет к соперничеству, развитию, изобретениям и улучшениям. Беда в том, что в вашем мире он обычно выливается в войну. А война и устойчивое развитие несовместимы. Что бы я ни строил, какое бы прекрасное общество ни создавал, оно обречено. Анархия хорошо работает в малых общинах, но они не способны обеспечить развитие. Для него нужно большое общество, способное защититься от чужих. Следовательно — армия, полиция, бюрократия и суды с толстенными сводами законов и неизбежной несправедливостью. И тогда прекрасное месте быстро превратится в обычное царство наподобие окружающих и втянется в Игру на общих основаниях.
— Говоришь много, аж башка лопается, — проворчал Заграт. — Можешь покороче и попонятнее?
— Могу, — согласился Тилос. — Игра не позволит мне — и вообще никому — построить нормальный мир. А я устал от того, что при всем своем могуществе не могу никому толком помочь.
— То есть ты хочешь сказать, что мы никогда не поумнеем? — уточнил Хлаш. — Да уж, великие Демиурги, нечего сказать, нашли развлечение — вечными младенцами нас держать. Ну, может, оно и к лучшему, что нам развиваться не дают — по крайней мере, такой сволочью не станем.
— Вот здесь и кроется проблема, — повел плечами Тилос. — Демиурги не такие уж и сволочи. Насколько я знаю, Игра всегда планируется так, что заканчивается за несколько сот лет, максимум за тысячу-полторы. Никто специально не следит за сроками, но обычно за это время Игрок либо побеждает, либо проигрывает. А потом мир отпускают на свободу, и дальше он сам по себе. Если смотреть со стороны, то на месте, где раньше находилась лишь мертвая пустота, возникает живая планета с разумными расами. Вполне себе достойный итог, какие бы мотивы ни вели Демиургов изначально. Плюс к тому законы Игры запрещают излишнюю жестокость, так что лишних жертв нет.
— Тогда что тебе не нравится?
— Камилл. В смысле, Майно. У меня складывается устойчивое ощущение, что он нарушает правила. Он... слишком хорошо осведомлен о происходящем в мире. Скоординированное по времени нападение на Лесную долину — лишь один пример, пусть и самый яркий. У меня складывается впечатление, что он подчинил себе Станцию и активно использует ее если не для полного контроля за площадкой, то для слежки. Не могу доказать строго, но так подсказывает интуиция. Станция же должна оставаться неприкосновенной — в конце концов, она является главным судьей в Игре. А там, где нарушено основное правило, можно ожидать чего угодно. Я даже подумать боюсь, к чему может привести бесконтрольное господство Игрока на площадке.
— Ну и? — буркнул Заграт. — Доказать не можешь, свернуть Майно шею -тоже, как сам говорил, а что можешь?
— Я знаю, кто может дать точный ответ — Джао. Тот Демиург, что изобрел Игру и отправил меня сюда, помните? Он не только Конструктор, но еще и Арбитр и Корректор. Он знает об Игре всё. Мне нужно с ним связаться. Если здесь что-то не так, он заметит и разберется.
— Как? — осведомился Хлаш. — Связаться как, я имею в виду?
— Передатчик. Специальный... хм, артефакт типа моих радиостанций, только для разговоров между мирами. У меня имелся такой в княжестве, но сейчас...
— Так что ж ты раньше-то его не использовал, дубина? — судя по тону, дурное настроение Заграта не только не улучшалось, но даже и наоборот. — Чего дожидался? Сообщил бы ему, что до тебя здесь Майно докапывается, жить не дает, он бы и навешал всем по ушам. Глядишь, и нам бы никуда тащиться не пришлось.
— Я использовал, — терпеливым тоном разъяснил Серый Князь. — Но оно не позволяет говорить в реальном времени... хм, как мы с вами сейчас. Там отправляешь сообщение и ждешь ответа. На мой последний отчет вместе с вопросом тридцать лет назад ответ не пришел. Вполне возможно, что Джао сейчас занят где-то в другом месте — для Демиургов три планетарных десятилетия значат не больше, чем для нас с вами три минуты. А еще он может сейчас новую площадку строить и вообще отсутствовать в... месте, где его может найти мой обычный вызов. Как бы то ни было, сейчас я его ответ получить не смогу. Нужно отправить запрос еще раз, форсированным вызовом. Тогда он ответит сразу, если только еще жив.
— И ты идешь с нами к Майно, — задумчиво констатировал Хлаш. — Поправь, если я ошибаюсь — ты хочешь воспользоваться его собственным артефактом, чтобы отправить сообщение. Так? И ты уверен, что сможешь?
— Хлаш, кто тебя обучал? — Тилос перевел на него взгляд с неба. — От твоей логики иногда страшно становится. Народ, конечно, известен рациональным складом ума, но ты — нечто выдающееся на общем фоне.
— Меня с детства готовили в матхи. В числе прочего очень много заставляли читать — в основном человеческие книги и свитки об истории и путешествиях. Я знаю мир лучше очень и очень многих — но я не самый умный в Народе. И избавь меня от комплиментов. Еще раз: ты уверен, что сможешь воспользоваться артефактом Майно?
