— Фу-у-у! — Облегчённо выдохнул я.
— Далее, — продолжала секретарь. — Николай Никанорович попросил всех выставить за дверь на время ваших переговоров. Сам Николай Никанорович в данный момент находится в вашем кабинете, пьёт чай.
— Благодарю. — Сказал я и вошёл в кабинет.
То, что мне предстояло услышать, в голове никак не помещалось. Кожемякин не стал щадить меня, а дождавшись, пока я усядусь в кресло, едва слышно заговорил. И тут выяснилось, что в лесу, километрах в семидесяти пяти от Лесного обнаружен деревянный блокгауз. А в нём установка "град" с полным боекомплектом и десятью запасными комплектами.
— Всё новенькое, с иголочки. — Завершил свой рассказ бывший десантник.
— Не фига себе. — Выразился я, удивляясь, но не очень беспокоясь.
— Видимо, ваше величество, вы ничего не поняли. — Сокрушённо качая головой, заметил Николай Никанорович. — Это же очень опасная штука. И главное, что подобные вещи нигде не встречаются. Вы же сами пытались создать огнестрельное оружие, причём, с куда меньшими возможностями. И что?
— И ничего. — Согласился я. — И это развеется.
— Увы. — так же шёпотом, продолжал разговор Кожемякин. — Ваше величество, в Первограде, рядом с вашей башней стройбатовцами был выстроен подземный склад, куда загнали вашу машину и самолёт.
— Не понял? Это тот?
— Именно.
— Но!.. Ведь он должен был давно развеяться?
— Должен, не обязан. — Криво усмехнулся военный. — Не развеялись ни машина, ни самолёт. Теперь туда отправили и эту находку. И что-то мне подсказывает, что и она не исчезнет.
— Но... Как вам удалось доставить её да ещё с таким боекомплектом?
— Запасные снаряды отправили телегами до железной дороги. Там погрузили на крытые платформы и отправили в Первоград. А саму установку своим ходом перегнали.
— ПО степи? И никто не видел?
— Ночью, и с охраной. Все дали подписку о неразглашении.
— Ну и дела!
Только теперь я понял, почему такая предосторожность. Мне и в голову не пришло проверить состояние того самолёта. Если честно, я вообще забыл про него. Про машину я думал, пока сопляк живой, она будет целёхонькой. Но самолёт не развеялся, не рассыпался на молекулы, как должно было произойти. Это означало, что те, кто создал эти игрушки здесь жив, согласно моим выводам. А иначе, как всё это объяснить?
— Плохие новости, Николай Никанорович, — задумчиво произнёс я. — Очень плохие. Что намереваетесь делать дальше?
— Это ещё не всё. — Ещё тише сказал бывший десантник. — Там же в лесу, совсем недалеко от этой находки, нашли пусковую установку для " точка-У". А в небольшом бункере десять аккуратно упакованных ракет в полной боевой.
— Но!.. Там же для пуска необходимо три системы наведения? Или как оно правильно?..
— Я же говорю, всё в полном комплекте. Только экипажа не хватает.
— А следы?
— Никаких.
— Дьявол. — Выругался я. — И вы перетащили всё это на склад поближе к моей башни?
— Именно так.
— Твою мать... Что там наши дельтапланеристы говорят? Надо обшарить местность основательно. Сверху-то лучше видно.
— Увы. Сверху как раз ничего не видно. Лес.
— Твою же налево... И что делать?
— Не знаю. Я пока что отдал приказ на розыски охотников и егерей, если таковые найдутся среди попавших. Озадачу их поисками непонятных объектов, но заострю их внимание лишь на обнаружении.. Вскрывать их мы будем сами.
— Не боишься разглашения?
— Нет. Все будут предупреждены, что если хоть слух пойдёт, расстрел на месте. И не дай бог вскрыть находку. Лично буду жарить на костре. НА медленном костре. — Добавил Кожемякин.
— погано. Ой, как погано. — Сказал я, раздумывая над сложившейся ситуацией.
Вякнул спикерфон.
— Да. — Ответил я, вдавливая кнопку.
— Ваше величество, почта. — Напомнила Алёна.
— Подождёт. — Рявкнул я и хотел было отключится, но секретарь опередила меня.
— Вам лично. Анонимка, похоже.
— Чего? — Я так удивился, что чуть со стула не свалился. — И здесь?!
— Не знаю. Прочесть отсюда, или зайти?
— А ты уже прочла?
— ещё пока нет. Всё запечатано.
— Стоп! — Сказал Николай Никанорович. — Письмо на предмет безопасности проверить надо.
— Я сам проверю. — Успокоил его я. — Давай, заноси, посмотрим , что это ещё за анонимка.
Письмо, как вскоре выяснилось, совершенно безопасное. Во всяком случае мои магические возможности не обнаружили ничего опасного для жизни. После всех обследований решено было вскрыть конверт. Но тут Кожемякин настоял на том, что это сделает он и никто другой.
— На всякий пожарный. — Сказал он, разрезая бумагу своим десантным тесаком.
Ну, насчёт тесака — преувеличение. У Николая Никаноровича был и другой нож. Каким именно он вскрывал конверт, я, честно говоря, не знал. Да и не интересовался.
Осторожно, кончиками пальцев он зацепил листок и, вытащив из конверта, развернул над пепельницей и потряс. Ничего не случилось.
— Ну? — Спросил я. — всё нормально? Можно читать?
— Да. — Ответил Кожемякин, передавая письмо секретарю.
— Кстати, а как письмо попало в цитадель? Да ещё в мою приёмную? — Поинтересовался я, пока эти голубки разбирались с извлечённым листком.
— По почте. — Ответила Алёна.
— А у нас что? Почта уже есть? — Ехидно уточнил я.
— Разумеется. И давно. Вы же сами давали указания по данному вопросу. — Ответила секретарь.
— Ладно, читай давай. А то я сейчас умру от любопытства.
Содержание послания было весьма пространным. Составлявший текст тщательно избегал использования своего полового признака. Хотя Алёна утверждала, что писала несомненно женщина. Кожемякин, изучив почерк, согласился с ней. Я решил всё же после тщательного ознакомления с текстом, попросить Егорова взглянуть на это письмо профессиональным глазом . И ответить на вопросы (если получится, конечно): пол, возраст автора, давность написания текста, обстоятельства написания текста (стресс, состояние аффекта или наркотического опьянения). У него наверняка имеются почерковеды, которые сумеют по наклону и размеру букв, направлению, силе нажима, по размашистости, по характеру написания слов, сделать общую оценку, в конце концов, дать более или менее конкретный портрет писавшего.
В тексте несколько раз упоминались мужские имена — Гена или Гера. После второго или даже третьего прочтения, мне показалось, что всё же Гена и Гера — разные люди. Но больше всего меня насторожил тот факт, что этот самый Гена был слеп, и утонул, спасая людей. Бред какой-то. Я примерил ситуацию на себя. Кто-то тонет. И как его найти? В воде звуки распространяются очень специфически. Как впрочем, и над водой. Плывёшь, вроде, к берегу, а оказывается, вдоль. Не, враньё. Нельзя определить направление звука на воде, находясь не близко от утопающего. Может в двух, трёх метрах и можно, но чем дальше, тем сложнее. Хотя общее направление чем дальше, тем точнее услышишь. Поэтому лично я бы даже не рыпнулся. Самому легче на дно пойти, и никого не спасёшь. А тут прям рассказ о героическом слепце. Чушь какая-то.
— А какой адрес на конверте? — Поинтересовался я, когда всё уже обговорили и не по одному разу.
— Царю. — Коротко ответила Алёна.
— Хм! И дошло?
— Как видите, ваше величество.
— Меня не это интересует. Меня интересует, где оно осело? С какой почты попало сюда?
— С какой первоначальной почты, не скажу, не знаю. — Ответила Алёна Игоревна. — А к нам оно попало из Любоградского отделения почты.
— Да, понятно. Но я спрашиваю, как оно туда попало? И почему там решили, что письмо должно попасть сюда? — не отставал я.
— Все письма с непонятными адресами направляются в Любоград. Там академики просматривают письма на предмет возможной опасности, а заодно и уточняют адресата.
— Понял. Спасибо за лекбез. — Поблагодарил я. — Только непонятно, зачем мы, вернее вы, парились над конвертом целый час? Его же в академии уже давно проверили и явно не по одному разу. — Высказался я и задумался.
И было над чем. Письмо не содержало ничего особенного. Никаких сведений, указаний. Но явно намекало на общность слепого Гены и меня. Нет, я на все сто процентов был уверен, что никогда не был Геной, и даже близко не походил на такого. На Геру так же. Общего между нами была лишь слепота. А Гера так вообще выпадал из этой обоймы.
— Скажите, — заговорил я, обращаясь к Николаю Никаноровичу и Алёне. — Вы сумели выявить общую нить текста?
— Точнее. — Попросила Алёна.
— Ну, что общего между мной и этим Геной? Кроме слепоты.
— Слишком мало данных. — Ответил бывший десантник. — Не нахожу ничего общего. Даже слепота сюда никак не клеится. Не понимаю, зачем надо было писать?
— Может почерковедческая экспертиза разъяснит хоть что-нибудь? — С надеждой в голосе, высказал я своё пожелание.
— Вряд ли. Но!.. Кто его знает?.. Всё может быть. — Сказала, как отрезала, Санина.
— Отвечать будем? — Поинтересовался Кожемякин.
— Шутите?! — Подняла бровь Алёна.
— Николай, ты чо? — Засмеялся я. — Куда отвечать? На деревню дедушке?
— Блин. Забыл. — Улыбнулся тот.
— Бывает. — Согласился я, и хлопнул ладонью по столу. — Всё. Коли вопросов больше нет, то пора и честь знать.
Следующие несколько дней я решил посвятить восстановлению своей физической формы. Посещённый мной спортзал, озадачил меня, но не насторожил. Самая обыкновенная утренняя гимнастика показала, что моё физическое состояние в крайне плачевном положении. Уже на половине выполненных упражнений я пыхтел, как паровоз. А к концу вообще свалился на мат и минут десять пытался отдышаться. Матвей, наблюдавший за моими потугами, предложил для начала пешую прогулку. Сказав, что она вполне может заменить утреннюю гимнастику. Обрадованный, я тут же согласился. Вот же дурак... Шило на мыло поменять решил. Но коварства в предложении Матвея не заподозрил. Да и что там каких-то десять километров по периметру цитадели?.. Да ещё по хорошо утрамбованной дорожке?.. Ну, и пошёл. Не побежал, а именно пошёл. Условия Матвей не ставил. Наоборот, настаивал на обычном пешем шаге. Единственная просьба — не останавливаться.
Боже, какой же я всё-таки идиот?! Уже через пару километров в мою черепушку закралось подозрение, а ещё через километр уверенность в подлянке со стороны Матвея. Лучше бы я пыхтел в спортивном зале. Там хоть маты есть, и отлежаться можно. А тут же ещё и условие — не останавливаться. Чёрт бы побрал мою самоуверенность. Ну, а Матвею, обязательно припомню.
Первых пять километров, как мне показалось, я прошёл вполне себе прилично. А вот вторые!.. Честно признаться, не думал, что сумею добраться до ворот. Казалось, вот прям сейчас свалюсь и сдохну. Но шёл, шёл, едва передвигая ноги. Иногда даже помогая руками переставить их. Короче, до ворот я всё-таки дошёл. Правда, это знаменательное событие в моей памяти практически не сохранилось. В последствии, пытаясь припомнить события того дня, всплывали лишь смутные образы Лины и Николая Никаноровича. Кажется, последний даже ругался на Матвея. Хотя... Не очень-то и ругался. Так, для видимости. Но именно эти события подвигли меня на ежедневные физические нагрузки. А то сидячий образ жизни мог закончится весьма и весьма печально. А вот ходить вокруг цитадели я не бросил. Наоборот. Просто стал планировать свои прогулки более тщательно. Да, поначалу это было трудно. Очень трудно. Но постепенно втянулся. Да и занятия в спорт зале с бассейном даром не прошли.
Вот так однажды, на седьмой или восьмой день подобных занятий, я блаженствовал в бассейне, приводя свой организм в норму, когда появилась Алёна и потребовала, не попросила, а именно потребовала, моего немедленного присутствия у неё в приёмной. Время релаксации только началось, и у меня не было никакого желания прерывать его. Но Алёна настаивала. Причём, настолько упорно, что мне пришлось всё же выбраться из воды и принять душ. После чего потопать во дворец.
Клик двадцать восьмой
Приёмная была битком забита народом. Она гудела, как растревоженный улей. Однако при моём появлении все притихли, пропуская меня к двери в кабинет. Куда я не преминул спрятаться. Следом вошла Алёна и Стаховский.
— Присаживайтесь. — Предложила Алёна, плотно прикрывая дверь.
— Ни фига себе! — Удивился я. — Мой секретарь предлагает мне присесть в моём же кабинете! Что-то в лиси сдохло.
— Присядьте, ваше величество. — В свою очередь попросил и Рабсул Рустамович.
— Что случилось? — Насторожился я.
— Несколько часов назад утонула генерал-губернатор Белозёрска, маркиза Дженни Гарлисон. — Тихим голосом сообщил граф Стаховский.
— Что?! — Не поверил я собственным ушам. — Как утонула?
— Как все тонут. — Ответил Рабсул Рустамович.
— Что за бред! — Повысил я голос. — Она же хорошо плавала?! Она не могла утонуть!..
— Тонут как раз те, кто умеет плавать. — Негромко заметила Санина.
— Дьявол! Ошибки быть не может? Может вы ошиблись? И вообще, как всё произошло? Расскажите же, дьявол вас раздери! — Заорал я.
— Успокойтесь, ваше величество. — Попросила Алёна Игоревна. — Рабсул Рустамович, присядьте и расскажите. А я пока подготовлю успокоительные капли для его величества.
Она подошла к бару, извлекла оттуда бутылку коньяка, 3 фужера. Подумала, и достала ещё один. Расставила всё на столе, открыла бутылку и вышла в приёмную.
— Ну? — Нетерпеливо поторопил я графа. — Долго ждать?
— Нет, нет. Извините, ваше величество. — Заторопился Стаховский. — Просто я, как и вы, никак не могу прийти в себя.
Вернулась Алёна с нарезанным дольками лимоном на блюдечке, в одной руке, и шоколадной плиткой в другой. Разлила по рюмкам благоухающую жидкость, и замерла, ожидая дальнейших указаний.
— Дженни, — борясь с комом в горле, заговорил Рабсул Рустамович. — Прибыла ко мне с просьбой помочь ей в организации курсов стенографистов. Идея хорошая, согласитесь. И я даже подумал, что и мне бы не мешало организовать у себя такие же курсы. Но учитель у нас только один. Вернее, учительница. Мы разработали учебный план вплоть до учебников. Составили список необходимой литературы. Даже наметили место для начала занятий, месяц и день. После чего решили немного передохнуть. Я предложил прокатиться к речке. У нас там парочка речушек имеется. Они мелкие, не широкие. Но искупаться можно. Хотя вода в них очень холодная. Только вот купаться мы не собирались. Просто отдохнуть на берегу, перекусить, подумать. Природа там великолепная. Сказано, сделано. Но при выезде из города Дженни обратила внимание на пирамиду. Я толком не знаю, что это такое и откуда она взялась, а вот маркиза явно знала. Правда, мне ничего не рассказывала. Так вот, увидев пирамиду, она попросила сначала отправиться к ней. Вышла из кареты, обошла вокруг. В одном месте даже потрогала камни. Потом говорит, мол, надо бы укрепить, не то больно хлипкая стала. "Напомните мне, если вдруг забуду, Изольде сказать". Присела, посмотрела куда-то между камней, и вернулась в карету. Мне интересно стало, что она там увидела? Подошёл, глянул. Ничего не увидел. Хмыкнул, да и поехали на реку. А там народу!.. Толи школу, толи садик привезли. В общем, детишек целая толпа. Мы решили чуть ниже по реке устроиться, на другом берегу. Там мостик пешеходный для таких случаев поставили. Отошли от него ещё метров двадцать вниз по течению. Выбрали местечко, расстелили коврик для Дженни, а сами (я и охранник) вернулись к карете за корзинками с едой.
