А так чаше всего «в реале» и было: начальству спокойней работается — когда над ним гордо реют краснозвездные ястребки. А то, что кого-то там бомбят…
Так это ж из штабных окон не видно!
Такая же херня была и с сопровождением бомбардировщиков: главное — штаб прикрыть, а такая ерунда — проблема самих авиаторов.
Василий, озадаченно посматривая на самовар:
— Выделю один полк для охраны штаба фронта.
Делаю тот же «манёвр» справа, но уже нацеливаясь на вазочку со вкусностями:
— Складу фронта — трындец конкретный: «красные» остались с командованием — но без боеприпасов, топлива и продовольствия. Войска «синих» прорывают фронт и по пути разгромив штаб — идут прямиком на столицу первого в мире государства рабочих и крестьян. Верховный главнокомандующий делает оргвыводы и отправляет незадачливого командира авиадивизии руководить сельским аэроклубом куда-нибудь в Туруханск — где когда-то и сам пребывал во времена своей бурной молодости.
Василий не сдаётся:
— Ещё один полк из пяти выделю для прикрытия фронтового склада!
Насмешливо на него глядучи:
— А штабы армий и армейские тыловые склады? А коммуникации, их узлы и мосты? А кто будет прикрывать свои бомбардировщики, наконец?
Дав ему время подумать, делаю вывод:
— Да будь у тебя хоть десять истребительных полков, прикрыть всё ты не сможешь. Не штабы будут уничтожены, так склады, не склады — так коммуникации или позиции войск на линии фронта.
Не догоняет:
— Почему?
— Да потому что ты не знаешь главного, Василий: времени налёта… Если конечно, у тебя нет своего «человека» с рацией в штабе у противника — предупреждающего об времени и готовящегося авианалёта и месте куда он будет совершён. Есть у тебя такой?
— Нет.
— Тогда тебе предстоит пережить полный разгром! Ведь твои истребители не могут весь день висеть над прикрываемыми объектами: час-полтора патрулирования и они должны возвращаться на аэродром. Самолёты надо заправлять и обслуживать, лётчикам требуется отдохнуть и покушать.
И здесь сын Реципиента ляпнул глупость — которая объясняет все потери советских ВВС в годы той войны, при всей их очень иллюзорной эффективности:
— Я разобью светлое время суток для патрулирования по эскадрильям и по звеньям.
Не удержавшись, похлопал в ладоши:
— Браво! Ты предоставил мне возможность уничтожить твою авиадивизию по частям. Ведь мои двадцать истребителей — навалившись на твоё звено из четырёх, или даже на эскадрилью из десяти самолётов — гарантированно их уничтожат. А следом прилетевшие бомбардировщики — смешают охраняемый объект с землёй.
* * *
Кроме отсутствия адекватной системы наблюдения за воздушной обстановкой, оповещения и связи, причиной низкой эффективности советских ВВС являлась их тактика — которую кроме как вредительской, иначе никак не назовёшь. Вместо «свободной охоты» и истребления самолётов противника на выбранных участках, после чего собственные ударные самолёты — делали с наземными войсками что хотели, советские авиационные теоретики-генералы считали, что господство в воздухе обеспечивает постоянное патрулирование истребителей.
В результате что?
Несмотря на всё увеличивающийся выпуск самолётов и пилотов, несмотря на достаточно щедрые поставки по Ленд-Лизу — советские ВВС были размазаны тонким слоем на всём громадном протяжении Восточного фронта и, немногочисленные — но собранные в кулак Люфтваффе, могли бить их на отдельном — выбранном по их же инициативе участке…
И это с успехом делали практически до самого последнего дня боевых действий.
Вот откуда при общем численном превосходстве в машинах с самого начла войны, все эти однотипные воспоминания советских лётчиков:
«Нас было пять, а их — двадцать пять!».
Такие доклады «на вверх», объясняющие высокие потери — приводили к тому, что военно-политическое руководство требовало всё большего и большего производства истребителей, даже в ущерб выпуска ударных самолётов и качества подготовки пилотов для них, отчего страдали наземные войска — вынужденные наступать и обороняться без нормальной авиационной поддержке.
Командование же Вермахта, свято соблюдало главный принцип стратегии, гласящий:
«Везде быть сильным нельзя»!
Поэтому ударные кулаки Люфтваффе появлялись лишь в решающих местах и в решающее время. На второстепенных же участках, Вермахт вполне себе обходился зенитной артиллерией, которая так же принадлежала ведомству Германа Геринга. Вот например, как это происходило во время неудачного советского наступления под Оршей, 19 мая 1944-го года:
«Шестерками, одни за другими, пролетали наши штурмовики Ил-2. Но с ними творилось что-то странное: когда они долетали до третьей линии немецкой обороны, выполняли задание и пытались развернуться, ничего из этого не получалось, и один за другим они взрывались и падали.
Назад возвращался один из шести. Еще во время артподготовки мы вышли из своей подземной машины (окопанного грузовика с радиостанцией в кузове. Авт.), стояли во весь рост на высоте и в недоумении наблюдали за этими катастрофическими воздушными атаками87».
Заметим, что все эти Ил-2 были двуместными — с крупнокалиберным «УБ» в задней кабине и стрелком. В отличии от тех что имелись в сорок первом — готовыми дать отпор «мессерам» да «фокам», заходящем в хвост.
Уши же все прожужжали про такой апгрейд «летающих танков», все поголовно авторы альтернативок про попаданцев!
Как бы это не звучало кощунственно, но всё же не удержавшись, спрошу:
Ну и как?
Помогло?
Командование советских ВВС же — желая прикрыть все, в результате не могло прикрыть ничего. Поэтому мнение, что на каком-то этапе войны СССР завоевал господство в воздухе — является полностью высосанным из пальца.
Спустя какое— то время, возмущается:
— Это не честно, отец! У тебя тоже не было шпиона в «моём штабе», а ты знал где и когда охраняли мои истребители!
Невозмутимо отвечаю:
— У меня не было шпиона, но у меня была разведывательная авиация. Помнишь мои слова: «У меня двадцать пять самолётов. Из них двадцать — истребители». Оставшиеся пять — разведчики! Извини, конечно, что забыл предупредить.
— А у меня?
Всё также, сделав морду топором:
— А у тебя не было разведывательной авиации, так как в отличии от меня, ты считаешь что главные самолёты — истребители. Так что не обижайся!
И таким макаром, я его добил.
* * *
После моих слов, лейтенант Сталин впал в полный душевный раздрай, или как у нас — в двадцать первом веке говорят: «когтеевидный дисбалланс». Хотя возможно, я что-то путаю.
С растерянно бегающими глазами, он спросил куда-то в пустоту:
— Так это что получается, отец? Превосходства в воздухе завоевать невозможно?
Утверждающе кивнув:
— Конечно, нет. Особенно с такой подготовкой лётчиков, тактикой и организацией, как в ВВС РККА.
— Неужели наши авиационные генералы об этом не догадываются?
Внутренне усмехаюсь:
«Ха! Да они за четыре года войны, ни об чём «таком» не догадывались — хотя их регулярно пиз…дили! Хотя в народе говорят: «за двух небитых одного битого дают», это видимо — не про нашего генерала».
И дело тут даже не в радиофикации самолётов: у японцев в конце-концов — примерно такая же шняга с ней… Но ни одному американцу не придёт в голову заявить, что война против морской авиации «джапов» над Тихим океаном — была лёгкой прогулочкой со стрельбой по уточкам.
Всё дело в том, что несмотря на громкие заверения, типа: «Бить врага только на его территории» — советская доктрина была оборонительно-пассивной. Пассивными (в «плохом» смысле этого слова) были сухопутные генералы — с их «рубежами»… Пассивными были адмиралы с их «минными позициями» — даже против такой великой морской державы, как Румыния… И авиационные генералы тоже — были пассивными, с их «патрулированием» и «превосходством в воздухе»…
А куда им деваться, если общая тенденция такая?
На вопрос Василия, я только и смог, что развести руками:
— Видимо не догадываются! Вот ты и подскажи им это, в своей статье в «Красной звезде».
Затем вопреки известной поговорке, от «наших баранов» — возвращаюсь к началу разговора:
— Впрочем, сегодня я не про них, а про тебя. Благодаря некоторым деятелям от культуры и в частности — кинематографа…
«Пересажаю, нах!».
— …Были неправильно расставлены приоритеты среди родов авиации. Я намерен в ближайшее же время всё это исправить: ведь в конце-концов, истребители нужны не сами по себе — а лишь для обеспечения свободы действий самолётов-разведчиков и бомбардировщиков. Последние же, существуют — не красоты ради, а в интересах сухопутных войск.
— Поэтому повышенные оклады, звания и награды, впредь будут получать лётчики разведывательной авиации. Ведь вовремя добытые ими разведсведения, могут быть решающими при проведении собственной наземной операции, или сорвать таковую же у противника.
В настоящее же время, разведывательной авиации уделяется остаточное внимание…
И это ещё слабо сказано!
— На втором месте — бомбардировочная (особенно ночная дальнебомбардировочная) и бомбардировочно-штурмовая. И только на третьем месте — вы, лётчики-истребители.
Конечно, я изрядно всё упростил и нагнал излишней жути, но всё это только пользы ради.
Затем я рассказал про свои первые решения в области военно-воздушных сил: про Отдельный учебный полк ночных бомбардировщиков Голованова, Разведывательную авиагруппу Генерального штаба РККА и Особую истребительную эскадрилью Рычагова «Агрессор», после чего:
— Конечно, ты можешь вновь «злоупотребить фамилией» и устроиться в любую из этих элитных подразделений. Тебе не откажут! Там будешь быстро продвигаться по службе и в званиях, в первую очередь получать награды. Но всегда, ты будешь себя чувствовать прихлебаем, а не сделавшим себя сам…
Посмотрев на портрет на стене:
— …Как твой отец.
Уперев ему палец в грудь, заглядываю в глаза:
— Я же тебе предлагаю шанс! Выступишь с инициативой создания легкобомбардировочной авиации ВВС РККА. Создашь её «с нуля»: это будет твоё и только твоё детище! Благодаря ему ты получишь своё собственное имя. В народе будут говорить не «Василий Сталин — сын Великого Вождя», а «Василий Сталин — великий и ужасный предводитель «Ночных ведьмаков»»! Враги будут вздрагивать по ночам и просыпаться в липком поте, лишь услышав стрёкот твоих «У-двасов»!
У того глаза горят, как у фары тепловоза:
— Почему «Ночных ведьмаков»?
Пожав плечами:
— Так… Первое название, что на ум взбрело. Не нравится — придумай что-нибудь своё.
Задумчиво:
— Да почему же… Очень нравится. Спасибо, отец!
Ну, вроде дело сделано. Чисто для проформы спрашиваю:
— Так ты согласен?
— Конечно!
— Тогда завра вечером получишь от меня записочку с планом статьи, а послезавтра с утра — товарищ Мехлис ждёт тебя у себя.
В голову пришла ещё одна идея, как ускорить события:
— Как, кстати, дела на семейном фронте, Василий?
Тот, непроизвольно вжав голову в плечи:
— Спасибо, отец, всё хорошо…
Подбадривающим тонном:
— Передавай привет Галине от нас с Валентиной Васильевной и Светланы, не забудь.
«Рот до ушей — хоть завязочки пришей»:
— Спасибо, обязательно передам!
Показываю ещё один «пряник»:
— Как сформируешь первый полк «Ночных ведьмаков» — жду вас обоих в гости. Эээ… Скажем на восьмое марта — Международный женский день.
С дальним прицелом думаю:
«Как раз немного времени останется, чтоб обкатать тактику легкомоторной бомбардировочной авиации перед Советско-финской продолженной войной и испытать её в деле».
Василий, чуть не захлебнувшись воздухом от радости, пробормотал что-то маловразумительное, но я понял: полк будет готов точно в срок. Особенно если ему дать в помощники пару толковых штабных командиров и технических специалистов и, не забыть озадачить конструкторов специальной версией «У-2».
От сына Реципиента, по существу — требуется только его громкая фамилия…
Ну и нерастраченная энергия и энтузиазм молодости, конечно.
Поговорили ещё об том, об сём и вдруг без всякой задней мысли, спрашиваю:
— Василий! Ты же нынче на курсах командиров авиаэскадрилий должен быть. Почему же в Москве то и дело ошиваешься? «Оргвыводов» не последует — обещаю… Но всё же?
И тот, по-детски наивно-счастливо улыбаясь, вываливает мне «арбуз»:
— С начала зимы учебные полёты отменили в связи с морозами и сильными снегопадами. На самолётах старых типов летать невозможно — из-за открытых кабин, на нового типах — из-за того, что они в отличии от старых — не снабжены лыжами… Что с тобой, отец?
* * *
И тут вдруг у меня потемнело в глазах. Я вспомнил: в этот год «генерал Мороз» — работал на Гитлера …
Когда недобитые «белокурые бестии», ностальгируют об своих яйцах — утраченных в результате обморожения под Москвой, то они понятия не имеют — насколько им повезло, что Бесноватому — не пришло в голову начать свой «Драх нах Остен» на год раньше. Ведь самая холодная зима за столетие, была в 1940-1941 году…
То есть прямо в данный момент.
«Ноябрь и декабрь 1940-года в европейской части страны были аномально холодными, а в январе — столбик термометра не поднимался выше минус тридцати, в отдельные дни опускаясь ниже сорока мороза. Мало того, лютый январский холод сопровождался сильным ветром. В больницы поступало множество пациентов с обморожениями. Сильнейшие морозы ударили по промышленности и коммунальному хозяйству. Предприятия вставали, трубы лопались, перестал ходить транспорт. Работать на улице стало невозможно, остановилось строительство и ремонтные работы. Помимо людей, от аномальных морозов пострадала природа, когда менее устойчивые к холодам породы деревьев вымерзли на корню. Так из Московской области почти полностью исчезли дубы и клены. В садах погибло множество плодовых деревьев, даже тех сортов, которые прежде считались морозостойкими…».
За аномальными холодами пришли обильные снегопады:
«К началу первой декады февраля в Москве наступило резкое потепление. 10 февраля утром было около —8®С, а 11 февраля, к вечеру, температура поднялась до 1®С тепла. Повышение температуры сопровождалось обильным снегопадом, который начался ещё 9 февраля, но особой силы достиг в ночь с 10 на 11 февраля. Снег не прекращался весь день 11 февраля. В окрестностях Москвы снежный покров к вечеру 11 февраля достиг 60 см. Прирост снежного покрова за одни сутки составил 7 см».
