— Она, — кивает Сариэль на любопытную демонессу, — если будет нужно, поведет тебя по коридорам снов. С твоей силой это не составит проблем. Отыщи того, кто стоит за всем этим. Защити себя. Неизвестный враг опасен вдвойне.
— Я бы лучше пошла с тобой, — возражает Фириат.
— Мы уже говорили об этом. А теперь у меня больше нет времени. За нашей спиной два старых хрыча решают, как лучше убить одну из нас. — Сариэль поднимается.
— Откуда ты знаешь? — Ухмыляется хейлин.
— Это же место силы! Разве ты не слышишь?
И тогда Фириат начинает различать голоса. Забыв о жрицах. Забыв о теллиани. Забыв обо всем.
— Вы можете вернуть их назад? — Спрашивает Владыка демонов.
И Повелитель эльфов оборачивается к сыну.
— Райлин?
— Сариэль поставила слишком хорошую защиту. Как я и учил.
— Так разрушь ее! — И Риандел в гневе сжимает тонкие губы, более ничем не выдавая своих эмоций.
— У меня на это не хватит сил, отец, — отвечает наследник. — С хейлин мне не справиться, а сейчас именно ее мощь удерживает их всех в коридорах снов.
— Тогда, Риандел, — говорит старый демон, — Вы знаете, что делать.
— У нас нет выхода, — соглашается эльф. — Мы не сможем влиять на них, если они уже решили объединиться. Устроим поединок.
— А если они откажутся? — Спрашивает Владыка.
— Деймар, неужели мы не уговорим двух молоденьких девочек? — Усмехается Повелитель. — Заставим их поверить в необходимость этого.
Улыбка трогает и губы демона.
— Безусловно, — кивает он.
— Пусть останется только одна. — Ровно говорит эльф.
И его сын молча сжимает тонкие пальцы.
— На которую из них падет выбор? — Хищно прищуривает глаза Владыка.
— Оставим выбор светлым и темным богам, — отворачивается Повелитель и глядит на застывших, словно в янтаре, девушек.
— Тогда пусть дерутся до конца, — кивает Владыка и осторожно сжимает плечо Дайсэ, который готов спорить до хрипоты, лишь бы не отдавать Фират на растерзание двум интриганам.
— Да будет так. — И голос Риандела холоден, как лед.
Тело Фириат от ярости начинает трансформироваться.
— Я им покажу — драться! — Хрипло выдыхает девушка, и жрицы в страхе сбиваются в трясущуюся кучку.
Но холодные пальцы Сариэль касаются ее плеча.
— Тянешь много сил, — глухой голос отрезвляет лучше всего на свете. — За моей спиной шесть девчонок, уже почти растративших весь резерв. И ты. Не удержу.
Фириат опускает уже развернувшиеся крылья.
И тогда Сариэль, зачерпнув побольше тьмы, выталкивает жриц назад, прочь из умелой иллюзии.
— Пусть оба думают, что победили, — улыбается она. — Нам это на руку. Ты помнишь, о чем мы договорились вчера, когда ходили по коридорам снов?
— Помню, — и хейлин отводит глаза.
— Надеюсь, ты владеешь мечом хорошо, — улыбается теллиани.
— Да уж получше некоторых, — огрызается Фириат, и подруги улыбаются одной им известной истине.
— Пора идти назад, — грустно говорит Сариэль.
— Не хочется. — Вздыхает демонесса.
— Не хочется, — отвечает теллиани.
И обе стоят посреди места силы, окунаясь в повисшую тишину.
— Благодарю за помощь, хейлин, — наконец, кланяется эльфийка.
И испуганный вздох проносится среди тех, кто служит свету.
— Это выгодно всем, теллиани. — И Фириат гордо возвращается на свое место.
— Танцуйте! Что же вы застыли?! — Бросает Сариэль испуганным жрицам.
— Но прежде! — Вкрадчивый голос Повелителя режет тишину, словно острый нож. — Вы покинете место силы, теллиани. Никому, даже вам, не следует переступать границ дозволенного! — И бросает выразительный взгляд на стоящего рядом с сыном Кейри.
— Доброго Алдайна, — кланяется Сариэль и отворачивается, зная, что ее друг последует за ней.
Ее губы черны, и под кожей вместо крови течет тьма.
И черное платье развевается на ветру, когда она с каменным лицом уходит прочь.
— Сариэль, зачем ты остановила танец? — Догоняет ее Кейри у самых палаток.
Но то существо, которое поворачивается к нему, совсем не является его возлюбленной.
Вместо глаз — две непроглядные бездны с клубящейся тьмой. Ни зрачков, ни радужек — только обсидиановая мгла. И лицо, белое, словно горный снег, пересекают черные прожилки.
— Лучше помолчи! — Бросает ему та, что стоит перед ним, и такая мощь веет от ее слов, что эльф застывает на месте. Ведь на него глядит не тридцатилетняя девчушка — на него глядит изначальная Ночь.
И, отвернувшись, продолжает идти, сжимая кулаки.
Но светлый эльф не намерен отступать: он готов бежать вслед за ней, чем бы она ни стала.
— Сариэль, подожди! — Зовет он ее.
И теллиани останавливается, но так и не поворачивается к нему лицом.
— Слишком много силы зачерпнула. Хейлин отдает щедро, — слышится глубокий голос, вызывающий дрожь, и эльфу чуть ли не силой приходится напомнить себе, что опасности нет, и ничего плохого не произойдет, если он останется здесь, а не помчится сломя голову, спасая собственную жизнь. — Помоги мне! — Приказывает она.
— Что пожелаете, леди, — сквозь зубы выдавливает он, боясь, что от первобытного ужаса, который вызывает ее голос, он сойдет с ума.
— Всего лишь тренировка. Не более. — Цедит слова теллиани. — Нужно двигаться. Подожди здесь. Я переоденусь.
И резко отбрасывает тяжелую ткань у входа в шатер.
— Я помогу, леди. — Кейри знает, как сложно снимать церемониальные одежды.
— Сегодня нет необходимости, — слышатся слова из глубины ее временного дома.
И звук рвущейся ткани. Крепкий эльфийский шелк лоскутами падает к ее ногам, легко разорванный тонкими пальцами. Сегодня тело Сариэль превратилось в сосуд, наполненный силой.
Девушка возвращается назад в узких брюках и просторной рубашке. На ногах — удобные низкие сапожки. И в руке зажат его клинок — поющая сталь Дома Фаэртэ.
— Моя леди, — кланяется Кейри, стараясь не глядеть ей в глаза.
— Пойдем подальше в лес. Не нужно никому это видеть, — гортанный голос пробирает до самых костей.
И эльф идет первым, выбирая дорогу полегче. Десять минут, полчаса, час...
— Достаточно, — слышится за спиной.
— Здесь непроглядная чаща, моя леди, — бросает Кейри в пустоту.
И не видит, как за его спиной девчонка становится на колени и прикладывает руки к земле.
Но затем перед его изумленным взглядом ветви расходятся и складываются в купол, и на уютной поляне начинает шелестеть сочная трава.
Он резко поворачивается и видит ее лицо. Теперь без темных следов на белой коже. Вот только ее глазами все еще глядит бездна.
Церемонный поклон, и девчонка делает первый шаг. Холодная сталь почти касается его лица, но в последний момент Кейри успевает отскочить и выхватить свой меч.
Безумная схватка начинается, и с немыслимой скоростью противники кружат по созданной в сердце леса поляне. Уже растрепались волосы, и на белых рубашках появились первые алые капли. Но ни один не хочет уступать. Уже зеленая трава под их ногами превратилась в коричневое месиво, и на древних деревьях открылись ранами свежие зарубки. Но ни у одного не сбилось дыхание. Удар. Поворот. Удар. И тонкий звук рассекающих воздух мечей.
Пока ее щеки не покрываются легким румянцем. Пока из ее глаз туманной дымкой не уходит тьма. Пока она не падает на колени, роняя тяжелый вздох.
Тогда и Кейри опускается на мягкую землю, и закрывает глаза, восстанавливая силы.
— Так зачем ты остановила жриц, Сариэль? — Спрашивает он, наконец.
— У меня не так много сил, чтобы исправлять их ошибки, Кейри. Проще было показать им, как надо.
— И откуда ты узнала, как надо? — Улыбается он, все еще не поднимая ресниц.
Но внезапно ее теплые пальцы касаются его руки. И ее лицо так близко. И серьезные глаза глядят прямо в душу.
— Всех этих женщин, что были теллиани до меня, нет. Но память многих живет во мне. И будет жить в следующей после меня теллиани. И хейлин тоже нет. Есть только память. Древняя, как сам этот мир, потому что обе они шагнули сюда рука об руку. Нужно только немного сил, чтобы нырнуть поглубже. Я знаю, как плести коридоры из снов, Фириат стоит за моей спиной и не дает раствориться в изначальном, отдавая столько мощи, сколько я попрошу. Это для теллиани создавали хейлин, а не для того, чтобы эти девушки подпитывали своих алчных спутников. И ваш Повелитель злится не от того, что я прервала жриц, а от того, что я не смотрю на демонессу, как на врага. Если нам будет нужно, мы наплюем и на него, и на Владыку. Они оба знают это. И боятся. А потому, сделают все для того, чтобы ослабить нас, поссорить, вырастить между нами ненависть и боль. Только бы не лишиться власти. Кто же позволит женщинам управлять собой? Не лучше ли взять все в свои руки и растить распри и тьму, размахивая железом над головой?
— Ты говоришь страшные вещи, Сариэль, — хмурится Кейри.
— Я говорю то, что есть. Не более.
— Позволь мне быть рядом, — шепчет он, опустив голову. — Я сумею тебя защитить.
Но девушка молчит.
И тогда он осторожно сжимает ее тонкие пальцы и, раскрыв узкую ладонь, легко прикасается губами к тонкой коже.
И поднимает глаза.
Она глядит на него спокойно и чуть улыбаясь, словно зная обо всем, что он сделает, наперед. Не отнимая руки.
— Я пойду за тобой по любому пути. Даже в смерти.
И целует ее запястье. Там, где бьется тонкая жилка.
И Сариэль осторожно проводит рукой, еще не захваченной в плен, по его щеке. Нежно и легко, словно решая что-то для себя.
Кейри улыбается чуть шире и запускает ладонь в ее растрепавшиеся волосы, осторожно поглаживая затылок, чтобы увидеть, как она опускает веки и дышит чуть глубже.
И его тонкие пальцы пробегают по худой, напряженной спине.
Сариэль вздрагивает и открывает глаза. И в ее взгляде он не видит испуга. Только разгорающуюся страсть.
Эльф легко притягивает девушку к себе и впивается поцелуем в шею. И еще раз. И еще. И Сариэль чувствует, как под тонкой кожей от его прикосновений начинает полыхать огонь. Теперь вместо крови жидкое пламя гуляет по ее венам.
Она чуть слышно стонет и выгибается ему навстречу.
И от этого Кейри словно сходит с ума. Он прикасается к ее губам, и поцелуй становится все более настойчивым и жадным, словно он собирается выпить ее до дна, как скупец, не упустив ничего. И чувствует ее легкие пальцы на своей спине.
Он отстраняется ненадолго и одним рывком сбрасывает мешающую рубашку.
'Только не останавливай меня!'. — Проносится в его голове. — 'Только молчи!'
И Сариэль, легко улыбаясь, осторожно проводит рукой по литым пластинам мышц на его груди, чтобы увидеть, как резко вздымаются крылья его прямого носа, словно Кейри не хватает воздуха, чтобы дышать.
Он осторожно расстегивает несколько пуговиц на ее рубашке и, поддев легкую ткань длинными пальцами, обнажает ее плечо и легко целует шелковистую кожу, не давая отстраниться ни на секунду. И с каждой минутой его поцелуи становятся все более похожими на короткие укусы, от которых хочется кричать в голос от наслаждения.
Еще несколько пуговиц — и белый шелк скользит вниз, открывая ее безупречное тело.
Едва заметным движением эльф бросает свой плащ на землю, и осторожно тянет Сариэль за собой — как в пропасть, забыв о том, что она не принадлежит ему, о том, что за счастье обладать ею ждет слишком серьезное наказание. Забыв обо всем, он тонет в омуте ее глаз, и вконец испорченная коса теллиани с легким шорохом рассыпается снежным водопадом, укрывая ее узкие плечи.
Кейри — умелый любовник, и каждое его медленное, тягучее движение заставляет Сариэль пылать, как в огне, пока она с криком не начинает цепляться за его плечи, словно за последнюю преграду перед пропастью.
Он видит, как все тяжелее вздымается ее грудь, и как ее глаза застилает туманная дымка безумного наслаждения, и от этого он сам словно сходит с ума.
Еще один поцелуй. Почти болезненный. Невыносимый. И, прижимая ее к себе, словно долгожданный и драгоценный дар, он берет ее резко, не думая уже ни о чем. Как изголодавшийся путник, добравшийся до самых изысканных яств. И кажется, что это безумие, эта невыносимая сладкая пытка будет длиться вечно, пока само время не рассыплется в прах.
А затем оба молча лежат, обнявшись и запутавшись в складках его плаща. И спрятав лицо в ее волосах, он медленно вдыхает их горький, почти полынный аромат, осторожно проводя пальцами по ее гладкой спине.
— Я клянусь тебе, — шепчет он ей в макушку. — До конца времен, пока этот мир не обернется в пепел, что стану для тебя всем. Твоим щитом, твоим мечом, твоим рабом, если захочешь. Только позволь мне быть рядом с тобой! Прошу тебя, Сариэль. Мне без тебя не жить. Мне наплевать на то, что ты теллиани, на то, что ты принадлежишь другому. Мне наплевать на все, только позволь мне быть рядом.
— Молчи! — Выдыхает она ему в плечо, все еще надеясь продлить нежданное счастье хотя бы на несколько кратких мгновений.
— Я пойду против всех! Против Райлина, который мне — как брат. Против Повелителя. Против всех демонов. Даже против Тайрэна. Лишь бы ты стояла рядом со мной. Прикажи, и я уничтожу любого, кто встанет на твоем пути.
И тогда теллиани встает и молча одевается, больше не глядя на своего любовника. Сказке приходит конец.
— Но я же вижу, что тебе хорошо со мной! — Кричит Кейри, с силой сжимая измятую рубашку.
— Даже слишком. — Глухо говорит она и оборачивается к нему, перебросив мешающие волосы за плечо. — С тобой мне тепло так, как ни с кем другим. Мне даже молчать с тобой хорошо! — И в глазах Сариэль стоят слезы. — И я не хочу видеть тебя окровавленным и забитым до полусмерти у своих ног!
— О чем ты говоришь, Сариэль? — Осторожно протягивает эльф руку к ее щеке.
Но теллиани отстраняется, и ее лицо становится похожим на страшную маску.
— Ты думаешь, твой Повелитель не знает о том, что известно его сыну? Или, может, ты предполагаешь, что после сегодняшнего танца жриц он оставит меня в покое? Он будет убивать тебя на моих глазах, пока я не соглашусь служить ему верой и правдой, лишь бы ты остался жив! Ты — моя слабость, Кейри! — Выкрикивает она, и эльфу нечем возразить на эту жестокую правду. — И я для тебя — только боль! Но я не хочу, чтобы ты умирал! Из-за меня.
И Сариэль бросает тяжелый взгляд на Кейри из-под растрепавшихся волос.
— Я дам тебе силу, чтобы ты вычеркнул из своего сердца любовь. Я сама уничтожу все, что помешает тебе жить. Своими руками.
И оба падают в черную бездну, туда, где безраздельно правит теллиани. И черная ночь, царящая теперь в коридорах, сотканных из снов безумной девчонки, обнимает их нежно и сладко, вырывая у эльфа крик ужаса, потому что теперь он знает, что его возлюбленная сделает с ним.
У их ног расстилается туман и постепенно поднимается вверх, заволакивая темноту белесыми щупальцами, поглощает звуки и расползается, как кисель. Оба они словно застыли в безвременье, не зная, есть ли за плотной завесой призрачной дымки хоть что-нибудь, что спасло бы их обоих.
— Сариэль, я не беспомощный младенец. Я сумею отстоять и свою жизнь, и твою.
