Вот Эр с самого начала и стала ко мне липнуть с разными просьбами. Начиная от обычного попозировать в её любимом виде... Я, кстати, впервые в жизни увидела, как моё тело смотрится на цветном фотоснимке. Это очень высокий уровень Эриды, как фотографа.
— Знаю. У самой такие снимки найдутся.
— Часто о танцах разговоры заводила, движения разные просила показать. Поняла, что может дальше последовать.
Иногда проще один раз сделать, что ей хочется — и она отстанет, чем придумывать десятки способов противодействия бесконечным попыткам этого же от тебя добиться, при условии требуемое не слишком расходится с моими взглядами на жизнь. Сами знаете, отсутствием изобретательности она не страдает. С привлекательностью у нас обеих полный порядок.
— Уже у нас? — настораживается Софи.
— Просто фигура речи. Может, у меня какой-то сдвиг, но мне вообще никто не интересен.
— Пробовать можно со всеми, значит?
— С теми, кто хоть немного нравится и сам не против? Почему бы и нет!
— Широта столичных взглядов! — ворчит Софи.
— Куда шире моих собственных, можешь поверить.
— Хочешь сказать, и со мной бы могла так станцевать? — не поймёшь, какого ответа Софи хочет на самом деле.
— Конечно! Что ты, что я — молоды и безумны мы один раз.
Протягивает руку.
— Давай!
— Воздержусь пока. Что делать будешь, если Эр будет настаивать на дальнейшем развитии сегодняшнего?
— Если просто захочет повторить — я не откажусь.
— Ты сама понимаешь, о чём я.
— Вот если заговорит, тогда и буду думать. Но, насколько я в людях разбираюсь, ей сегодняшнего ещё надолго хватит. Всяких предложений интересных вовсе не мне стоит опасаться.
— Эрида умеет быть очень настойчивой. Плюс отец всегда потакал любым её выходкам.
— Софи повторяю — в её отношении у меня абсолютно никаких планов нет. Я настоящей кронпринцессой становиться не собираюсь. Хотя, не спорю вокруг вас немало таких, кто бы не отказался.
-Ты всего лишь сказала, не собираешься проявлять инициативу. Но это может быть сделано не только с твоей стороны.
— Будет сделано — тогда и буду реагировать. Не больше. Но и не меньше.
Марина криво ухмыляется.
— Тем более, повторюсь, такие отношения с точки зрения закона не запрещаются. Мы не миррены какие-нибудь.
— Иногда даже они пишут умные вещи.
— А такой статьи сейчас и у них в законодательстве нет. Тебе ли не знать, у скольких известных мирренских художниц и писательниц нового времени были излишне близкие подруги?
— Маришка, замолчи. Я о серьёзных вещах говорить пытаюсь. Миррены в прошлом за такое даже казнить могли.
— Они бывало, женщин сжигали только за то, что писать и читать умеют, — хмыкает Марина, — тоже скажешь умные вещи писали?
— Тебя бы они сожгли даже в наше время!
Марина, вскочив в полный рост, показывает язык.
— Бе-е-е! Не сожгли бы. У них такой род смертной казни даже для колдунов и богопротивников признан бесчеловечным и жестоким три Тима назад.
— Всё, как раньше! — смеётся Хейс, — Всё так же препираетесь. Только поводы всё менее детскими становятся.
— Ты и в столице вытворяла тоже самое, что и совсем недавно?
— В общих чертах. Отличие, главным образом, в наличии костюма.
— Проблем не было?
— Я не любительница посещать места, где они могут быть, — бросает взгляд на Марину.
Та не слишком успешно пытается сделать вид, будто не понимает, о чём речь, — с излишне назойливым вниманием — да сталкивалась. Не всегда получалось так весело, как тебе рассказывала, но ничего из нежелаемого со мной не произошло. Статус это серьёзнейшая броня. Защищает получше любого оружия.
Плюс, я достаточно разумна, чтобы не рваться в места, куда многие просто жаждят попасть, не понимая, что их просто используют. Если мозгов нет, человек про 'свежее мясо' понять не способен.
— Это куда же все рвутся? — щурится Марина.
— В том числе и туда, где ты столь запоминающе побывала. Кстати, термин этот 'свежее мясо' как раз, оттуда.
— И часто братец его пробовал? — Софи словно оса укусила, Маринкина привычка говорить гадости может быть заразной.
— Знаю только слухи, он — никогда. Бывал только с теми, кто знали куда идут и что в итоге может быть.
— Если уложили, расслабиться и получать удовольствие, — хмыкает Марина, — некоторые только про это и мечтают, а ещё больше, что через это смогут получить. Товаром всё является, всё продаётся и покупается.
— Сама тоже рассчитываешь что-то с выгодой продать?
— Жизнь такова. Ты сама чуть подобным товаром не выступила, причём даже сейчас, твоё мнение учитывалось бы в последнюю очередь.
— Сама сказала, жизнь такова. В великие чувства никто тут похоже, не верит?
— Я верю только в холодный расчёт. Да и то он не всегда срабатывает.
— А я и сейчас могу рассчитать свою примерную ценность, как невесты в пахотных единицах, головах скота, отдельно крупного и мелкого, постройках, технике или тупо в деньгах.
— В каком веке мы живём! — с притворным осуждением качает головой Марина.
— И не говори! — тяжело вздыхает Софи.
— Смотри!
Эрида стоит, держа Рэдрию за обе руки, что-то говорит. Софи встаёт в полный рост. Заговорщически подмигивает.
— Пойду, к ним сплаваю. Чего-чего, а такие парочки мне расстраивать ещё не доводилось!
— Тебе ещё кого-то ссорить придётся, — бросает ей вслед Марина.
Ну и что с того, Коаэ и Динка просто рядом у балюстрады стоят? Со спины выражения лиц не видно. Глаза тут у всех есть, а округлости этих двоих уже весьма приятны на взгляд. Перегнулись вниз ещё, виды совсем уже интересные. Сейчас в любых позах и словах какой-то подтекст просматривается.
Но встревать пока не хочется. Занятно будет, если Сонька там третьей не лишней окажется. Или там вовсе пятой. Бывает такое, и не то, чтобы очень уж редко, картинки видеть доводилось.
Хейс залезает в воду.
— Хочешь к ним присоединиться? В известном смысле? — Херктерент проводит языком по губам.
— Марина. Ты далеко не настолько пошлая, какой хочешь казаться. Ничего предосудительного они там не делают.
Остаётся только плыть следом за ней.
Динка и Коаэ просто заинтересовались видами с высоты. Всё остальное привиделось от жары и недавних воспоминаний. Хотя, кто там знает, что там в будущем получится? Марине уже не слишком нравится, какими глазками Яроортовская сестрица нет-нет, да и посмотрит на неё.
Пока их не было, кто-то попросил принести прохладительного. Хотя, запотевшие бокалы с 'Глубиной' и тому подобным тоже присутствуют.
Эрида просто лежит на животе. Даже украдкой ни на кого не смотрит.
Непотопляемые матрасы с пробкой тут есть изначально. Рэда лежит на нём недалеко от берега. Красный с чёрным и белым 'Коралловый риф' через трубочку попивает.
Ну-ну, успехов. Напиток тяжёлым считается, сам Сордар его весьма уважает. Сколько там Рэд по весу надо взять, чтобы один ненаследный принц получился? Три или четыре, пожалуй, точно. Может, даже пять или шесть?
Никак не вспомнить, после скольких бокалов начиналась тяга к приключениям? Впрочем, у Рэды в любом случае, первый. Ну и получит удар об риф Рэда не в голову, а по ногам. Во всяком случае, хочется на это надеяться.
Эорен сидит на балюстраде спиной наружу. Бесстрашие демонстрирует? Ну, так на этот счёт сомнений нет, во всяком случае у Марины. Если над пропастью прогуляться, за ней последует?
Софи рядом сидит, вполне ожидаемо свесив ноги в другую сторону.
Хейс снова на шезлонге разлеглась. Кажется проснулась школьная особенность — когда делать нечего, предпочитает лежать, если есть возможность — то спать. Если не врёт, лучший результат — двое суток подряд. Обстановка тут расслабляющая. Временами даже слишком.
Раз ничего не произошло, можно и отдохнуть. Вот она и отдыхает, тем более никакой ответственности ни за чьи жизни сейчас на ней нет. Хотя, если кто шею свернёт, всё равно имеются шансы крайней оказаться.
Волосы Софи развеваются от ветра.
— Здорово здесь! Не думала, что вообще такие бывают на самом деле. Не на картинках.
Ещё одна зарубка к нехорошему. Живописные резиденции родственников Эорен есть, вот только она мало где бывала, хотя отец немало по стране разъезжал, притом не только по делам. Да и мать не домоседка.
Кэретта официальные посещения регионов не игнорировала, в этом она была принципиальна. Софи с отцом и матерью много где побывала.
— Хочется почаще видеть это всё. Небо, море, скалы. Даже ветер этот по спине ощущать.
— У него какое-то местное название есть... Или слово это только моряками употребляется.
— Скорее, второе. Местные и моряки — это же одно и тоже.
— Официально так считается, — осторожно замечает Софи.
Эорен не Марина, подтекст читать совершенно не умеет.
— Познакомиться с ними поближе хочу. Привыкла жить в искусственных мирах. Надо взглянуть на что-то настоящее. Тут место уж очень хорошее.
— Преступность только в столице ниже, — соглашается Софи, — хотя тут с регистрацией правонарушений свои сложности.
— Я совсем о другом. Поняла наконец, на меня действуют только установленные действующим законодательством запреты. Значит, всё не запрещённое мне разрешено. Все эти старые нормы, обязанности и правила на меня больше не действуют. Буду жить как хочу и где хочу. И плевала я на это древнее право. Жизнь чуть наперекосяк из-за него не пошла. Хватит, — рукой воздух рубанула словно клинком, проламывающим доспехи.
— Посмотрим, надолго ли тебя хватит, если прекратят выплачивать содержание, причём, заметь, в полном соответствии с действующим законодательством.
— Я именно это и имела в виду. Проживу я без этих денег, даже без счетов, если надо, проживу. Мне надоело зависеть, надоело быть обязанной, причём зачастую чему-то абстрактному, в настоящей жизни не существующему уже.
— Что делать собираешься?
— Словечко скажу, от кого некоторых вытошнит. Работать пойду или в то же береговое командование на службу поступлю.
— В столице тебя запросто возьмут в любое министерство. Особенно, после звонка из МИДв. Зимой закрыли глаза в том числе и на твою выходку. Мы можем и впредь оказать тебе содействие.
— Благодарю, — церемониально прижимает кулак к груди, хотя ни в каких кодексах не прописано, как принято отвечать, когда одни волосы на тебе, — Но у меня и собственный статус неплох, да и умею я не так уж и мало. Две военные специальности, делопроизводство, машинопись, языки уровня переводчика дивизионного уровня. Я официально военнообязанная. Это у мирренов позор для любого нашего уровня работать по найму. Да и у нас многие под их влиянием так думают.
— Правильнее сказать, некоторые пребывают в праздности, и подводят под это разнообразные теории.
— И это тоже, я только недавно поняла.
— У тебя сколько видов оружия в 'Военном' записана? — Софи стремится перевести разговор на что-то другое. Слишком понятно, в чьи владения камушки закинуты.
— Десять. Как у многих. Интересно, сколько будет у Марины?
— Ненамного больше, чем у тебя. Снятое с вооружения не записывается, трофейное всё пишут одним пунктом.
— Я знаю, у меня есть этот пункт.
— Думаю, он тебе никогда не понадобится.
— Как знать. Я ни в чём уже не уверена. Мне ведь в спину не миррены стреляли. Их живых видела только во 'Фронтовой хронике', их технику — только битой на выставках. Взрывы бомб слышала издалека. Они опасны, но опасностей и здесь хватает. Устала бояться всех и вся.
— Тебя о чём-то предупреждали?
— У меня собственного опыта достаточно.
— У нас его не может особо много быть. Самоуверенности вот только немерено.
Обе смеются.
Софи встаёт в полный рост. Немного поколебавшись, Эорен присоединяется.
— Так видно ещё лучше. Такое ощущение красоты и опасности!
— Мне ещё там говорили, ты немного сумасшедшая. Только сейчас поняла — тот редкий случай, когда сказали правду.
— Я и не обижаюсь. Тут высоко. Думаю, как-нибудь прыгну с парашютом. Или на планере полечу. Ветер тут подходящий, буксировщик не нужен.
— Вот уж точно на такое не осмелюсь. У тебя точно, Еггтовское безумие, то самое, заставившее когда-то идти навстречу солнцу.
— Я знаю. Земли пройдены уже все. Остались только небеса, а там нет предела. Мы сами — лишь крошечная песчинка в бесконечной вселенной. Жалею, никогда не увижу звёзд, никогда не стану на другую планету.
— Техника развивается очень быстро. Сложно представить, что появится лет через двадцать-двадцать пять.
— Мой организм утратит возможность выдерживать чрезмерные нагрузки. А без них далеко от Земли не улетишь.
— Медицина тоже на месте не стоит.
Видно, насколько бесконечен океан. Бесконечно небо. Хрупким всё остальное кажется. Только люди уже учатся повелевать стихиями. Это море исхожено уже вдоль и поперёк. Когда-то оно поглотило огромный Архипелаг. С людьми не смогло справится. Они ушли. Чтобы вернуться. Вновь земли из глубин не поднять. Пока не поднять. Но люди рано или поздно с этим справятся. Сил уже достаточно, чтобы ровнять с землёй самые крупные города, создавшиеся столетиями.
Ветер не стихает. Но даже эти лёгкие фигурки стихия не в силах сбросить.
Жизнь даётся один раз. И она прекрасна.
Марина даже переживает, не слышит, о чём эти две ненормальные говорят. Если не знать, можно подумать, внизу продолжение резиденции. А там пропасть. Стоят, словно так и надо. Даже смеются над чем-то.
Причём, обе уже успели со смертью поиграть. И не надоело забавляться? Обе по возрасту Марины, а вот ведут себя — как Марина в прошлом. Хотя, Херктерент и так знает, в житейских вопросах Эорен даже до собственной маленькой сестрицы далеко.
Однако, у той хватило ума над пропастью не стоять.
Запас безумия у самой Марины был гораздо выше. Не стоит сестрёнке показывать, насколько она высоты побаивается. Шутить Сонька не разучилась, в том числе и лупя по больным местам.
Но сейчас откуда-то опять пробудилась совершенно детская зависть. Могла бы стоять с ними рядом, доказывая, ничуть не хуже их. Теперь остаётся только сидеть и сквозь бокал 'Кораллового рифа' на мечту скульптора и насмешку над ним же, любоваться. Но если вспомнить, насколько современные скульпторы не любят изображать совершенные тела, предпочитая словно из полена скульптуры вырубать, то такому, может, и угловатая худощавая Эорен понравится.
Марина так для себя и не решила, издевается Софи над Эорен или как, называя откровенно некрасивую девушку 'Звёздочкой'. Динка не говорила, будто такое обращение сестре как-то не нравится. Эорен скрытная, но и Сонька — тоже, и что ещё хуже, умная.
Злословие Кэретты, Бестии и, в меньшей степени Императора, в одном флаконе, да ещё на собственных мозгах, настоянное. Получилось нечто, настолько крепкое, на фоне чего даже 'Коралловый риф' детским лимонадиком покажется.
У Марины не намного хуже, плюс ещё голос значительно громче. Но у Марины плохо получается миленькой быть, да и глазками хлопать так и не научилась.
Насчёт безобидности, доброты и ласки сестрёнкиного облика обманулись уже многие и ещё большему количеству это только предстоит.
