На протесты подчиненного, Синан-паша указал ему ускорить производство пороха. На производство пороха послали еще людей, но девять женщин не способны родить одного ребёнка за один месяц, так и селитра не вызреет быстрее, чем за полгода, даже в теплой Турции.
Была надежда что после войны остатки пороха вернутся, но пожар и страшный взрыв в крепости Исакча уничтожил почти весь порох. Узнав об этом, Гедик Ахмед-паша насобирал остатки пороха для своего флота по всем арсеналам, но вышли сущие крохи. Исхаку же пришлось дожидаться пороха 'нового урожая '. А ведь он отвечал за две крепости — Костантинийэ и Румелихисар. И если на древних стенах пушки стояли не очень хорошие, они только для обороны крепости, то на новой крепости Румелихисар стояли самые лучшие пушки — для перехвата кораблей в проливе, эта крепость была построена специально для этого.
Поступила первая партия нового пороха, Исхак к ней отнесся настороженно, заставил порохового мастера проверять порох стрельбой из пушки самолично. Стреляла пушка нормально и порох приняли.
Тут еще новое веяние — Ахмед-паша рассказывал, что у латинян новые пушки из чугуна, и стреляют они очень хорошо. Но самое главное — дефицит бронзы для пушек. Медь для бронзы добывают по крохам на всех доступных рудниках, и все идет на пушки. Но для бронзы нужно еще и олово, не так много как меди, но олово надо покупать. Привозят олово издалека, все древние месторождения олова давно истощились, и покупка обходится очень дорого казне султана. Так что чугунные пушки стали спасением.
Чугунные ядра уже начали лить, они однозначно показали свое превосходство над каменными. Этой же мастерской поручили отлить новые пушки. Пушки получились далеко не сразу, самые первые лопнули сразу после отливки. Потом были разрывы пушек при испытаниях, но к этому уже были готовы, испытывали аккуратно, обошлось без жертв.
Наконец-то получились хорошие пушки, на испытаниях они выдержали довольно сильный заряд пороха. Пушки делали для крепости Румелихисар, они были длиннее бронзовых, чтобы уверенно поражать корабли у дальнего берега. Пушки еще давно испытали на стрельбище, и уже смонтировали на башнях крепости. Главный топчу радовался новым пушкам, осталось их пристрелять. Но при первом же выстреле с башни, пушку разорвало на куски сильным взрывом. При взрыве кроме расчёта погиб главный топчилар и мастер по отливке пушек.
Схватили и посадили в тюрьму для выяснения причин мастера по пороху. Ведь взрыв мог быть вызван тремя причинами — неправильное заряжание, бракованная пушка и неправильный порох. Но так как заряжающий и пушечных дел мастер погибли, то остался только один возможный виновник.
Да уж, блестящая логика у правосудия, подумал я. Но Исхак продолжил:
В Румелихисаре сложилась кризисная ситуация — качество пороха под сомнением — другого пороха нет. Качество чугунных пушек под сомнением — бронзовые пушки уже спустили с башен. Топчу боятся стрелять из новых пушек новым порохом — им угрожают смертью, а они размышляют — что предпочесть. Уж очень страшная картина была после взрыва пушки. Стали поднимать на башни старые бронзовые пушки, чугунные — спускать. И в этот момент пришла эскадра латинян.
Исхак помрачнел от нахлынувших воспоминаний. Свою главную задачу — оборону Босфора он провалил. Крепость Румели была не готова, на Костантиниийэ пушки не добивают до дальнего берега.
Гедик Ахмед-паша пытался спасти положение, но кроме мелких фуст у него были готовы только две хорошо вооруженных мавны. Команды галер отважно бросились в атаку, но в неравном бою были повреждены, и вынуждены были выброситься на берег.
Потери от набега были ужасны — уничтожены более половины военных кораблей и три четверти верфей сожжены. К обороне почти ничего не было готово — Исхак что-то проворчал про вечный бардак в стране.
Султан был в гневе и Исхак молился Всевышнему перед казнью. Но Мехмед придумал изощрённое наказание — под страхом расправы с семьей он поручил Исхаку бин Ибрагиму заключить мир с генуэзцами. С теми, что в восточном море и называют себя Таврической Республикой.
Вот так посол рассказал мне много интересного, не считаясь с военной или государственной тайной. Интересно — это хвастовство или изменившееся отношение к султану? Скорее первое, уж очень он увлеченно рассказывал интересные истории. А ведь это много кому свойственно. Я читал про частые случаи такого же беззаботного раскрытия секретов и в Российской Империи вплоть до девятнадцатого века. Иностранным шпионам-дипломатам достаточно было прийти на званый вечер и вежливо выслушать про государственные тайны очередного хвастуна.
Но если подумать, своим рассказом Исхак не выдал никакого актуального секрета — порох уже есть у всех, на башнях стоят проверенные бронзовые пушки, боеготовность обороны высока как никогда. Так что все, что он мне 'выдал' — большой практической пользы не имеет.
Когда посол ушел я погрузился в раздумья, и ко мне пришло осознание того, насколько я рисковал. Ведь если бы я не атаковал крепость Исакча, то у осман небыло бы проблем с порохом, а если бы не мои минометы из высокопрочного чугуна — не взорвалась бы пушка в Румелихисар, и мы бы попали под обстрел. Гипотеза взрыва у меня такая: 'на порох' послали новых людей, и, несмотря на присмотр мастеров, порох получился немного другим.
Далее — это не гранулированный порох, а пороховая мякоть. Скорость горения мякоти сильно зависит от степени уплотнения. При испытаниях были одни заряжающие, на башне в крепости — другие, и степень уплотнения получилась такая, что скорость горения стала максимальной. При этом резко подскочило давление внутри ствола.
Если бы пушка была бронзовой, она бы просто треснула, скорее всего. Но чугун хрупкий, если не соблюдать его состав и не проводить термообработку. В результате получилась осколочная бомба. Вот так мы и проскочили.
Хотя это был не единственный положительный вариант произошедшего. Если бы мы пришли на две-три недели раньше, то в Румелихисаре в тот момент пороха не было совсем, и результат был бы похожим. Так что не все так судьбоносно.
Как велики стали изменения, в результате моего воздействия! Политическая ситуация в этой части мира изменилась до неузнаваемости. Толку от моего послезнания все меньше и меньше. Османская Империя потеряла большую часть флота, и Венеция этим точно воспользуется. Султан это понял, а остальные узнают очень скоро. Вот он и спешит с миром.
Поэтому на следующий день вручил послу свой вариант мирного договора. Прибавил два пункта — самое главное — свободный проход через проливы кораблей под флагом Таврии, любых кораблей, и торговых и военных. Вторым пунктом включил в мирный договор своего союзника — Молдавское княжество. Стороны обязуются не пересекать Дунай в нижнем течении, так что под защиту попадает еще и Бессарабия, но она в данной ситуации объект, а не субъект политики, ввиду слабости.
А вот Стефану Великому надо написать письмо, в случае заключения мира. Я думаю, он не обидится, что османы обязуются не нападать на Молдавию. Нападать же на осман Стефан точно не собирается, не то соотношение сил. Хотя по-хорошему, это должно быть трёхстороннее соглашение. Но это слишком сложно и долго, так что беру на себя представительство.
Конечно, такие дополнения Исхаку придется согласовывать с султаном или с великим визирем. Чтобы сделать их сговорчивее, хотел продемонстрировать силу — разграбить и сжечь порт Трапезунда на глазах у посла. Но решил не подставлять Исхака, вроде как получилось наладить с ним контакт. Поэтому только пригрозил, что жду две недели, после этого считаю себя в состоянии войны с Османской империей. Начну с Трапезунда.
Посол сначала сильно озадачился от таких претензий. Но уже через минуту вошел в конструктивное русло, видимо, что-то уже просчитал. Я предложил довезти его до Босфора на шхуне, чтобы не терять время. Обговорили обратный путь — он должен выйти на фелюке под белым флагом. Шхуна под андреевским его заберет. Состав посольства разрешаю увеличить до десяти человек. Попрощались с Исхаком официально, даже сухо. Но он никаких отрицательных эмоций не выказывал. Решил отправляться сегодня же, взял только час на сборы. Мне же надо выдержать две недели. Что ответит султан?
Созвал очередное заседание военно-технического совета, подгадал его к прибытию 'Архимеда', капитана парохода вызвал на совет. Обсуждали итоги Босфорской операции. Решили, что использование парусников в стесненных условиях — нежелательно, пароходы намного лучше. Поэтому решили создавать пароходный военный флот, но пароходы потребляют много угля, и при хорошем ветре они проигрывают парусникам в скорости, так что парусникам оставляем роль дозора и патрулирования, а также транспорта мирного времени.
Второй вопрос был в том, что 65-мм пушки хороши, но их мало. И на пароход надо ставить как минимум две пушки. Как из соображения геометрии секторов наводки, так и из соображений дублирования и плотности огня. Когда один наводчик промахнулся несколько раз подряд в Мраморном море — ситуация стала опасной. К тому же, для моих военных стало открытием, что даже при стрельбе на один километр в реальном бою, вероятность попадания во вражеский корабль очень низкая. Так что надо увеличивать плотность огня.
По пушкам взял слово Прохор, он рассказал, что метод радиальной ковки ствола из литой заготовки себя оправдал, и сейчас ведется отработка технологии изготовления поршневого затвора. И если все сойдется, то новая модель 65-мм пушки с дульным тормозом и поршневым затвором обещает быть технологичной и не трудоемкой. А по-простому — сможем делать много и быстро, ну относительно.
То, что пушек будет много, всем понравилось, и началось обсуждение переделки фусты, лежащей на пляже Адлера, в пароход новой модели. Но тут я обсуждение прервал, и предложил заслушать капитана 'Архимеда'.
Капитан сначала смущался высокого собрания, говорил, что все нормально. Но я ему сказал говорить прямо, все как есть. Ну и он начал о наболевшем — пароход постоянно течет, и это не пробоины, текут стыки досок обшивки. Большая нагрузка и вибрация от машины расшатывает их. Расшатывается весь корпус — а ведь это галера, она не рассчитана на такую эксплуатацию. Если подумать — то сколько проходит галера, и сколько прошел пароход. В десятки раз больше! Корпус ушатали буквально.
Но этого мало. Кочегарка хоть и обита железом, но угольки постоянно находят лазейки и пытаются поджечь деревянный корпус. Спасают протечки корпуса — тушат угольки. Но пространство между железом и деревом на дне постоянно наполнено гнилой водой, гниет и железо и дерево.
— Что делать! — все загалдели.
— Прямо сейчас — ничего не делать. Пароход в таком состоянии уже два-три месяца, и пару недель до ледостава на реках он доходит. А после — на ремонт корпуса, попробуем что-то сделать. Состояние 'Спартака' лучше, но профилактику делать тоже будем.
— Но это не решение проблемы. Надо делать стальной корабль!
Молчали секунд пять. Ну и долгожданная реплика:
— Так он же утонет!
Я подал знак, и солдаты внесли корыто с водой. Третий солдат протянул мне железную коробочку, которую сварщики мне недавно сварили. Коробочка размером с кирпич, но борта выше. Я осторожно положил коробочку на воду, она погрузилась на половину и заколыхалась на поверхности.
— А-а-а! Не-е! Ну конечно! Это же не топор!
— Да, не топор. Нужна правильная конструкция.
— Так на него уйма стали уйдет!
— На такой пароход, побольше 'Архимеда, уйдет около сорока тонн проката.
— Ого! Это же много!
— Это восемь дней работы домны, конвертера и прокатных станов.
Мужики притихли. Они знают что такое тонна, и почем мы продаем килограмм стали каффским кузнецам. До них стала доходить масштабность нашего производства. Если бы мы всю сталь продавали по ценам сабельной, это же получается ... бешеные деньги. Но некому продавать такое количество стали, да и надо ли? А вот построить что-то грандиозное и могущественное.
Заметил как Василий смотрит вдаль с хищным прищуром. Он уже представил 'железный' пароход с двумя, нет, с тремя пушками. Зал заседаний штаба начал наполняться гулом голосов, хотя нас меньше десятка. Все-таки у меня в совете люди с живым умом и хорошим воображением, вон уже руками машут — изображают то ли размеры корабля, то ли сектора обстрела пушек. Обсуждение длилось несколько минут, но вскоре люди притихли и посмотрели на меня.
— А какой он будет? — Василий изобразил руками перед собой что-то, шириною в полметра.
— Эскиз проекта покажу вам через неделю. Думаю, что он будет больше фусты, но меньше мавны. Две пушки будет достаточно. — Василий нахмурился — Ведь это будет наш первый стальной корабль — испытаем, будем думать над вторым — у Василия расширились глаза и он восторженно улыбнулся.
— А нам что делать?
— Работать. У каждого из вас есть свое дело, своя задача — вот и делайте свое дело хорошо, зная о наших ближайших перспективах. Тем более, вы тут руководители и командиры — так что ваши люди тоже должны хорошо выполнять свою задачу. А перспективы такие — на суше к нам не подойти, а на море мы станем самыми сильными.
— А когда строить начнем?
— Сортамент большей части проката я закажу на завод прямо сейчас. Начнем строить большой эллинг, нужен прочный слип, чтобы выдержал сорок тонн, а лучше — больше, на перспективу.
То, что нужен новый корабль с требуемыми параметрами, я понял давно. Требований скопилось много, одно из важнейших — повышения надежности. Модульный котел — хорошо, но недостаточно. Если бы котел 'пробило' в бою, то пароход был бы полностью обездвижен, в бою нет пары часов для ремонта, поэтому нужно два котла. Но если подойти системно, то резервировать надо всю силовую установку — котлы, машины и винты — всего по два.
Такое резервирование — правая и левая силовая установка и движители — вариант действующий но не оптимальный. Его использовали, например, на автомобиле ЗИЛ-135, на который ставили РСЗО 'Ураган'. Там использовалась бортовая схема трансмиссии — правый двигатель, правая КПП, правая раздатка, правые колесные редуктора приводили в действие все четыре правых колеса. То же самое с левой стороны. Две независимых трансмиссии, переключатель КПП и педали — общие. Восемь карданных валов и ни одного дифференциала. Зато при выходе из строя любого агрегата, можно продолжать движение на исправном борту. Обычно, если один двигатель 'не заводиться', на раздатке того борта ставят 'нейтраль' и едут на другом борту. Скорость меньше, руль тянет в сторону, но едет.
Есть и дополнительные преимущества — зимой достаточно завести один двигатель, пошла зарядка, и завести другой уже легче. Если сломался один стартер, то заводят другой двигатель, а второй заводят ' с толкача' — трогаясь на первом двигателе при включенной трансмиссии. Машину дергает боком и двигатель заводится.
Схема довольно живучая, отсутствие дифференциалов позволяет двигаться по ровной дороге при утрате двух средних колес одного борта, либо по одному с каждого борта. Передние и задние колеса управляемые, там сложнее.
