И стоило только расслабиться и с облегчением вздохнуть, как все снова пошло кувырком! Совершенно неописуемые в своей неприятности чувства были испытаны, когда из-за мгновения растерянности дети потерялись в обезумевшей толпе.
Ну и как после всего этого не сойти с ума, поняв, что они опять успели учудить, стоило только потерять их из виду?
Замечательный, просто шикарнейший способ выразить свою радость по поводу только что состоявшегося суда, каким бы идиотским он не был! Даже самые двинутые из предков Сириуса вряд ли стали бы вытворять такое! Просто потому, что все-таки понимали, что некоторые вещи лучше все же не делать прилюдно...
Хотя после наскоро проведенного аврорами опознания на душе немного полегчало. Убитый, как и прочие незваные гости министерства магии, оказался оборотнем, и даже зарегистрированным.
Заодно промелькнуло сомнение в сделанном предположении о невозможности этого поступка для кого-нибудь из своих предков. В самом деле, почему бы благородным Блэкам и не убить кого-нибудь, если это совершенно законно? Пытался же кто-то из них узаконить охоту на магглов...
Авроры никакого сочувствия к судьбе убитого оборотня не продемонстрировали, а с его товарищами, взятыми живьем, особо не церемонились. Сириус, уже морально готовый ожидать нового приглашения в суд настаивать на своем, конечно же, он не стал, получив заверение в отсутствии каких-либо претензий.
Отважная глава отдела правопорядка, на время беспорядка отважно запершаяся внутри зала заседания вместе с некоторыми другими отважными волшебниками, к этому моменту уже успела отважно выйти наружу и принялась отважно раздавать распоряжения. Озвученная ей во всеуслышание речь сводилась к тезису 'так этим уродам и надо, и вообще мы слишком много им позволяли и слишком долго их терпели'. Почтенные члены Визенгамота, еще недавно пытавшиеся удирать куда глаза глядят, наполнили помещение одобрительным гулом.
Так что, претензий со стороны министерства, вроде как, можно было не опасаться, что, несомненно, было очень приятной неожиданностью. И тем не менее...
Ну почему именно смертельное проклятие?!
Впрочем, после разговора с детьми пришлось признать, что убитый ими оборотень, похоже, был полным идиотом. А как иначе можно назвать того, кто, размахивая палочкой, высказывает смертельные угрозы кому-то, кто уже сам держит направленную на него палочку? Или он, увидев перед собой детей, попросту не принял их всерьез, потому и совершил поступок столь глупый, что совершить его могут, как раз-таки, лишь совсем уж несмышленые дети?
Ведь любому нормальному волшебнику известно, что такие 'шутки' совершенно неуместны, когда в руке лежит палочка! И уж тем более они не уместны, когда палочка лежит в руках получателя столь дурацкой шутки. Ну вот кем нужно быть, чтобы этого не понимать?! Сириус с друзьями, конечно, в свое время чего только не вытворял, но до такой дурости, как размахивать палочкой и кричать 'я всех убью' они не опускались никогда!
Может быть, все же есть некоторые основания для весьма и весьма строгих законов в отношении оборотней? По крайней мере, этому экземпляру действительно нельзя было давать в руки палочку...
В общем, в данном случае сложно спорить с имевшейся необходимостью обезвредить идиота с волшебной палочкой. Но, Мордред подери, зачем именно смертельное проклятие?! Ведь не окажись этот идиот оборотнем...
Нет, определенно, безумные поступки его предков были их местью миру за выходки своих детей...
* * *
Похоже, это уже успело у них войти в привычку: найти место подальше от посторонних глаз и, крепко обнявшись, пытаться сообразить, где и насколько глубоко они оказались после очередных приключений, как обычно начавшихся, когда их совсем не ждали.
Учитывая, что принадлежащее семейству Блэк жилище в настоящее время весьма сложно было назвать густонаселенным, собственная комната вполне подходила под понятие укромного места, где можно было спокойно все обдумать. Благо, Сириус, единственный способный их тут побеспокоить, вскоре после возвращения из министерства вновь отлучился, 'чтобы убедиться в отсутствии проблем', наказав перед уходом 'сидеть тихо, никуда не выходить'.
'Можно подумать, что мы только и делаем, что сбегаем из дома', — фыркнула Гермиона, вспомнив нетипично строгое лицо Сириуса.
Конечно, подобное поведение было вполне себе объяснимо, но все равно, как-то это было непривычно, что кому-то из взрослых небезразлично их благополучие. И пусть с момента первой встречи с Сириусом прошло уже больше года, в Хогвартсе они проводили большую часть этого времени, и его оставалось не так уж и много для общения с тем, кто в этой школе не находился. Да и преподносил себя крестный Гарри в основном как друга и товарища, а не как родителя.
Начатый им серьезный разговор, состоявшийся сразу по возвращении домой, был вполне ожидаемым. А вот легкость, с которой он прошел и закончился, была уже достаточно неожиданной. Несмотря на прожитое в волшебном мире время, вроде бы вполне достаточное для того, чтобы успеть к нему привыкнуть, его логика порой все-таки была способна поставить в тупик выходцев из мира обычного.
Нет, имевшееся поначалу у Сириуса недовольство было более чем понятным и ничего странного и необъяснимого в нем не было. А вот его расслабленность и уверенность в отсутствии каких-либо проблем, пришедшие после получения более подробных объяснений, как раз-таки и ставили в тупик.
Взять хотя бы согласие с тем, что особой вины за ними нет. Пусть Сириус явной радости от выбранного ими способа обезвредить противника и не испытывал, но при этом он был полностью уверен, что сделать это тем или иным способом было необходимо. Конечно, это хорошо, что все объяснения и оправдания прошли гораздо легче, чем предполагалось, но подобное несоответствие между ожиданиями и реальностью несколько обескураживало, если учесть причину всех этих объяснений и оправданий. Правда, стоило признать, что сами объясняющиеся и без того находились в определенном тупике, пытаясь все это обдумать.
Вроде бы, всем давно и прекрасно известно, что убийство — это очень плохо. Но они уже неоднократно были как свидетелями, так и непосредственными участниками этого самого 'очень плохо'. Более того, их самих уже убивали, и вряд ли подобный опыт имеется у такого уж и большого числа людей — с ходу вспоминается разве что Волдеморт...
И теперь, после всего, что с ними происходило, утверждение 'убивать ни в коем случае нельзя' выглядит достаточно сомнительно. Их били насмерть — и они били в ответ, совсем не считая себя неправыми.
Когда аврорам в последней войне официально разрешили принимать самые жесткие меры к своим противникам, все, кого та война так или иначе коснулась, были только рады этому. Конечно, выражение 'жесткие меры' отнюдь не означает именно возможность убивать, да и звучит гораздо приятнее, но всем тогда было понятно, что имелось в виду под этими словами. Так что, когда им это очень нужно, люди с радостью готовы делать все то, что в обычное время считается совершенно неприемлемым. Да и в обычное время... Достаточно ознакомиться с сюжетами популярных книг и фильмов — герои там порой рубят злодейские головы пачками и все равно считаются героями положительными, достойным для подражания примером.
Так что Гарри и Гермиона считали себя в полном праве поступать так, как они поступали, и не испытывать по этому поводу никаких угрызений совести. До сегодняшнего дня.
Все те, в кого они раньше направляли свои несущие смерть заклинания прямо и недвусмысленно перед этим обозначали свои намерения. Сами же Гарри с Гермионой всегда лишь били в ответ. Сегодняшний же противник напасть на них не успел. Да, он на словах он высказал прямую угрозу, но до реальных действий он уже не дошел. Кто, кроме него самого может знать, что именно он хотел сделать? Может быть, его слова были всего лишь громкими словами? Ведь выкрикивая их в первый раз, он бросил взрывное заклятие не в людей, а в потолок над их головами — намного выше, чем это могло бы быть при случайном промахе.
Но вот если он все-таки был настроен серьезно, то позволить ему ударить первым было бы несомненной глупостью, поскольку для ответных действий в этом случае возможности могло уже и не оказаться. Ведь кто знает, что в действительности было у этого оборотня на уме?
Вообще, каких-то особых сомнений в своих действиях ни Гарри, ни Гермиона не испытывали. Все эти рассуждения они готовили больше не для себя, а для всех остальных, которые могли и не понять подобного поступка. Вот только этих остальных не в чем убеждать и не потребовалось, они сами были полностью уверены, что тот оборотень сам виноват и вообще так ему и надо.
Возможно, причина как раз и крылась в том, что это был именно оборотень, который по мнению некоторых был всего лишь 'мерзкой нелюдью', горевать о которой нет совершенно никаких причин. А поскольку подобное мнение разделяется в том числе и теми, в чьих силах влиять на действующие в этом мире законы, то многое и впрямь встает на свои места. Достаточно лишь вспомнить формулировку закона, касающегося Непростительных проклятий.
'...применение к человеческому существу...' — процитировала Гермиона.
'А оборотни по закону ими не являются...'
'...даже если не учитывать новых законов против оборотней'.
'Вот формально мы и не совершали ничего противозаконного... нда', — подытожил Гарри чуть обескураженно.
В мыслях Гермионы вспыхнул испуг.
'Гарри, но ведь тогда получается, что так кого угодно можно объявить 'недочеловеком' и с ним можно делать все, что захочется, и все это строго по закону!'
Ее руки стиснули его особенно крепко в попытке отогнать зарождающийся страх привычным теплом и спокойствием.
А что будет, если действительно найдется кто-то, у кого найдутся возможности решить подобным образом вопрос ненавистных ему 'грязнокровок'? И ведь уже сейчас на посту, ни много, ни мало, главы отдела правопорядка находится особа...
'Гарри, вспомни, как она со мной говорила, и как на меня иногда смотрела!'
'Да, — признал он, проведя быстрое сравнение имеющихся образов, — фамилия 'Малфой' ей подошла бы изумительно'.
Несмотря на охватившее ее волнение, Гермиона не смогла сдержать нервный смешок от представленной картины встречи этих двоих: 'Здравствуй, Драко, я твоя мама'.
'Мне даже на миг показалось, что мне немного жаль его папу', — хорошее воображение помимо воли сознания попыталось добавить в появившийся образ некоторые детали.
'Гарри, я уже говорила, что у тебя неважно с чувством юмора?'
'Неоднократно'.
'Похоже, некоторые плюсы в нем тоже есть', — пришло вынужденное признание вместе с демонстративным вздохом.
По крайней мере, зарождающуюся панику удалось надежно задавить, что позволило сразу же усомниться в представленном недавно сценарии. Если существует столь легкий способ избавиться от нечистокровных волшебников, столь ненавистных некоторым чистокровкам, то почему последние не сделали этого раньше? Ведь, по имеющимся сведениям, как раз таки раньше возможностей у них для этого было побольше, чем сейчас.
'Значит, есть причины, почему этого так и не было сделано', — озвучил очевидный вывод Гарри.
'Хотелось бы узнать о них поподробнее, а то мало ли что...'
Да, неплохо бы разобраться в причинах, по которым магглорожденные волшебники не поставлены в положение, в котором сейчас находятся те же оборотни. Хотя бы для того, чтобы знать, могут ли эти причины внезапно исчезнуть.
Конечно, лично для Гарри и Гермионы очень даже хорошо, что за убийство оборотня их никто не будет преследовать, но как-то очень уж неуютно от мысли оказаться на его месте.
'Да мы и так почти на этом месте. Волдеморт убить нас очень даже хотел, и что-то я не увидел интереса министерства к этому делу'.
'Черт, Гарри, ты снова в своем репертуаре...' — чуть улыбнулась Гермиона, несмотря форму передаваемых мыслей.
По крайней мере, удалось отвлечься. Способные возникнуть в отдаленной перспективе проблемы — это, несомненно, тоже важно, но сейчас лучше сосредоточиться на уже имеющихся.
Даже если учесть формальную законность действий против несчастного оборотня, терпимая реакция окружающих все равно вызывает вопросы. В конце концов, те, кто его убили, всего лишь дети! Дети, способные на исполнение самого страшного из Непростительных проклятий! Владеющие той самой черной магией, что способна на самое непоправимое деяние из всех возможных!
И ведь никто так и не высказал никаких претензий, пока они в сопровождении Сириуса покидали разгромленное здание министерства. Все были так увлечены поднявшейся суматохой, что попросту позабыли о них?
'Маловероятно', — выдал Гарри свою оценку.
'Ну да, слишком оптимистично... И не надо быть тобой, чтобы это понять', — обычных для такого случая ироничных ноток уловить в ее ответе не удалось.
Вообще, подобное ведь уже было, когда профессора Хогвартса решили весьма своеобразным образом проверить их реакцию на внешние раздражители. И не смотря на то, что продемонстрированная реакция была весьма немилосердной по отношению к предъявленному раздражителю, никаких карательных мер тогда не последовало, если конечно не считать за таковые пространную беседу на тему когда можно, а когда нельзя кидаться столь опасными проклятиями.
Но тогда излишне углубляться в этот вопрос они не стали, опасаясь, что удобная для них лично позиция учителей может быть последними пересмотрена, если начать допытываться до подробностей. Сейчас же появилась возможность сравнить между собой два случая и обнаружить определенные закономерности.
Оба раза взрослые сосредоточились не на самом факте их умения исполнить Непростительное проклятие, а на обстоятельствах его применения. Оба раза в этих обстоятельствах не было обнаружено ничего преступного, и все вопросы к ним тут же пропадали. И если профессора Хогвартса были еще хоть как-то обеспокоены тем, как своими умениями Гарри и Гермиона способны распорядиться в дальнейшем, то аврорам министерства достаточно было лишь убедиться, что именно здесь и сейчас не случилось ничего, что было прямо запрещено законом.
Более того, Сириус, к которому можно было без опаски обратиться за разъяснениями, ничего странного тут не увидел. Более того, он был искренне удивлен самой мысли о том, что кому-то можно предъявить какие-то обвинения на основе того лишь факта, что он всего лишь умеет колдовать сомнительные заклинания. Потомственный волшебник попросту не понимал, как можно кого-то наказывать за то, что он способен сделать, но еще не сделал.
Подумаешь, дети умеют убивать. Подумаешь, дети уже убивали, хоть и при вынуждавших к этому обстоятельствах. Это ведь все равно не повод считать их опасными для общества...
'...Дикая мысль для маггла...' — начала Гермиона
'...И вполне приемлемая для волшебника', — закончил Гарри.
Похоже, имеет место быть еще одно фундаментальное отличие между двумя мирами. В мире магглов придумано немало средств для убийства себе подобных, но получить к ним доступ могут далеко не все. В мире же волшебном даже самый мирный обыватель всегда носит при себе такую вещь, как волшебная палочка. И почти наверняка хоть раз в жизни он использовал ее в качестве оружия. И пусть он колдовал лишь не опасные для жизни оглушалки или вовсе дурацкие шутки вроде ослиных ушей, возможность превратить свою палочку в смертельное оружие у него остается всегда. И эта возможность имеется у каждого, абсолютно каждого обладателя волшебной палочки. То есть, у всех волшебников, кроме совсем уж маленьких детей.
