Но я рос смышлёным малышом, мне быстро смогли растолковать, что есть темы, на которые с чужими не просто не надо говорить, а опасно это может быть.
О предках мне рассказывали, но немного.
Бабушка Вера сделала ставку отнюдь не на меня, а на мою сестру.
Нет, внешне всё было пристойно. Мы с родичами любили и уважали друг друга.
Но вот с сестрою были нелады. Первый год, четыре месяца и девять дней, плюс около двадцати часов, сестра была единственным ребёнком.
С ней было интересно духом играть, особенно в прятки. Ну... чуть позже, когда подросли... Спрячешься в шкафу в двухкомнатной квартире, где и прятаться то негде, а ищут полчаса... Зато духом можно было отыгрывать роль скелетика в шкафу... На энергетическом уровне проходит гораздо больше времени, чем на физическом...
То, что она была не единственным ребёнком в семье, плюс бабушкино воспитание, которая делала её принцессой без горошины... В общем, сеструха психованой была. И в детстве я часто зажигал фонари надежды. Бывало по одному, бывало сразу оба, коль между глаз кулак ей прилетал пусть и по-детски, зато точно. Это кратковременно исправляло её характер.
Разумеется меня учили, что сестра — девочка, слабенькая, её над о защищать и любить. Как брат я её любил. Делился с неё всем по-братски: коль шоколадку мне дарили, себе отламывал кусок по-меньше, ей по-больше отдавал. Она со мной делилась почти что так же... по-братски, будто я с ней делился... бывало мне не доставалось ничего.
Мы с ней были очень разные. И психотипы наши — слишком уж различны.
Ну это я с высоты прожитых годов уж говорю.
Она любила рисовать, а я играть в войнушку. Она любила в куколки играть, а я в машинки. Бывало вместе с ней играли... Но всё же не судьба.
Годам к пяти... На этом возрасте остановлюсь побольше...
Первые года я плохо помню. Но я с младенчества уже писать не то чтобы любил... а просто много писал. Всё что во снах я накропал, выписывал в постель... и просыпался в мокрой луже... Организм был детским и телом плохо управлял. Бывало за ночь по несколько раз писался.
И всю мою писанину стирали... Всё что накропал, смывалось по канализационным трубам.
Помню, всё хотел научиться писать не в постель, а просто писать.
В детстве мне снился постоянно один и тот же сон. Я всегда знал, что это сон. Я как бы смотрел свой сон со стороны. Был наблюдателем я за собою. Один и тот же сон: скольжу тропою я не то чтобы лесною, но вокруг карикатуры растений и животных. Не то чтоб мерзкие, но всё же рожи...
И вот однажды, я наконец сумел проснуться. И было почти также всё как будто встал с постели, пошёл, зашёл я в туалет, снял крышку со своего горшочка и начал писать. И вдруг почувствовал: что-то не то. Журчание ручья в горшке всё ж было слышно, но почему-то по ногам текло... Проснувшись снова, уже в своём теле, понял: во мне умер писатель. Я помог какому-то мальчику, похожему на меня проснуться и научил его писать. Но во мне умер тогда писатель. Его научил в горшок я писать, а сам так и не смог.
В общем, к пяти годам, я научился худо бедно писать всё ж чуточку иначе. Я изучил букварь и начал буковки писать! Хотя в постель я так и не разучился писать... Откровенно говоря, ну, это между нами, так и продолжал писаться в постель до периода физического полового созреванья. Потом уж перестал.
Меня даже помнится к Кашпировскому водили. Бабушка Маня в консерватории вахтёршою была, так что когда он давал свой концерт, меня бесплатно за кулисы проводили.
Скажу одно Кашпировский — полный шарлатан, не только меня, он никого из зала загипнотизировать так и не сумел. И даже то, что я слегка шумел, а он сердился и во время концерта ко мне обратился и попросил потише быть (вот его душонка — по кусочку, слепку от меня, в подарок, а нефиг было мне грубить) его не извиняет.
Но вернёмся к нашим баранам. До пяти лет, во снах, я постоянно духом проваливался в древние времена. И раз за разом восстанавливал, реставрировал свой мир, восстанавливал письменность русского языка, строил цивилизации. Там я проводил миллиарды и миллиарды лет, бесконечно отыгрывая ритуалы Адам и Ева в моём исполнении, но обычно это всё же я две девочки (так что у моего духа было много детей), чтобы потом продолжить свой путь, найти свой мир, свой дом, вернуться духом в тело и продолжить свою жизнь. И постоянно гадал: что же это за хуйня так рьяно пытается уничтожить мой мир.
С пяти лет — я тогда уже умел худо-бедно, пусть и с ошибками, писать, читать, считать, в уме мог перемножать двух-трёх значные числа, знал довольно много слов. Сны изменились. Они были очень редки, раз в пару месяцев я во снах низенько, поджав ноги, летал. Высоко летать не получалось — далеко отрывая от земли — падал. И опять же всегда знал что это сон.
Самым ценным, пожалуй, всегда и во всех временах была информация. Личная информация, информаци о себе — ценится ещё больше. Хотя бы потому, что это ключик к своей логике, которой на каких-то условиях делятся. И кто как использует это — хз...
Я был бойким пареньком и довольно часто дрался. Так что во дворе меня быстро перестали задирать.
Один раз, как раз примерно лет в пять, подрался с двумя парнями. Они были пришлыми в нашем дворе и били маленького паренька. Он был мой ровесник, но маленький щупленький. А им было лет семь и одиннадцать. В таком возрасте это огромная разница. В общем, признав, что я сильных, хоть одиннадцатилетка меня почти и заборол, они сбежали. Что поделать? Воспитывали меня при коммунизме, а булыжник всегда был оружием пролетариата. Булыжник не нашёл, зато под руку подвернулся старый советский чугунный утюг... Они сбежали...
В общем, почему я остановился на этом возрасте — пять лет. В пять лет, пятый большой цикл развития, человеческий младенец уже считается довольно осознанной личностью. Конечно, важно и всё предыдущее воспитание, но это переломный момент, по крайней мере у меня, когда у личности ещё не полностью, но уже сформирован характер.
Вернёмся чуть до... Когда мне было несколько годиков близко к пяти...
Однажды на какой-то праздник к моей бабушке Вере, она жила недалеко от нас, всего в нескольких минутах ходьбы и меня с сетрой часто оставляли на неё, пришли какие-то гости. То были профессора, учёные... бабушка вращалась в тех кругах общения...
У них начались какие-то взрослые разговоры. И меня попросили выйти, оставив одного, а сами продолжили общение.
Сейчас я понимаю, тогда лишь интуитивно чувствовал.
Они решали по какому пути развития мне пойти.
В принципе я рос смышлёным пареньком. В основном мне прочили либо карьеру учёного, возможно доктора, либо спортсмена. И решался вопрос в какую школу, а потом и в институт мне пойти.
В советское время с этим было сложно. Брат бабушки в молодости, чтобы получить высшее образование, написал отказ от семьи. Потому что у их родителей было высшее образование, а в советское время два поколения подряд чтобы получили образование — это было из разряда почти невозможного, если не состоишь в партии в "высших" чинах.
Но бабушка Вера, хоть и не получила высшего образования, зато была мастерицей рукоделия, занималась вышивкой, в том числе бисером, а главное — она была мастерицей кулинарии. Она очень-очень вкусно готовила. Можно сказать, у неё было высшее домашнее кулинарное образование!
Папа у меня получил вышку, закончил Макаровку. Мама тоже высшее образование получила.
Но времена хоть и со скрипом, но менялись. Так что вероятность, что закончив школу, поступлю в институт — была.
А меня мало того что выгнали из комнаты, так ещё и вкусняшек с собой не дали... ?
Это одна сторона медали.
Другая — злая сторона. Игра энергий, вязь плетений, воздействий на сознание.
Бабушка Вера, как можно догадаться, пусть и слабенькой, но всё ж богинькой Веры была. По крайней мере для меня...
Волхвов её узнал не узнавая.
Кроме планов на будущее, есть ведь и планы на настоящее...
Деда Коля — мой сводный дед, муж бабушки от второго брака... Это был брак по договорённости. Он должен был её защищать.
Кроме того, есть такое понятие, как балансировка, гармонизация энергий. Особенно это важно в присутствии и концентрации Старших Сил.
Простейшие шуточки со временем: прожил жизнь, накопил жизненного опыта, знаний, способностей, а потом вернулся в какую-то ключевую точку прошлого к заранее оставленной метке и, совершив воздействие, можно всё изменить. Так можно и убить кого-то. Тогда реальность, которую прожил, становится альтернативной, а основная реальность может пойти совершенно иначе. И далеко не все знают способы защиты от подобного. Тем более что разных сил и способов множество. А также есть возможности, накопив в будущем энергии нужной, через метку пробить защиту существа, с которым контактировал когда-то и, допустим вселиться в чужое тело, захватив и поработив или вышвырнув душу.
Пространственно-временные войны не кончались никогда.
Так как я описываю кусочек своего прошлого, кто-то из читателей частью разума, духом, может, вероятно, заглянуть в этот закоулочек времени-пространства... И возможно понять гораздо больше.
В том числе почему деда Коля, он тоже несколько раз пытался прошлое то изменить, писал через катетор. Ему на войне оторвало, осталось только чтобы писать. Но зато почти все яйца сохранил. Отнюдь не все. Есть линия вероятности, где и вовсе яиц не сохранил.
В общем, предоставленный самому себе...
Волхвы за мною наблюдали, делали ставочки, использовали артефакты. Это был тогда их последний шанс выполнить обязательства. Правда обязательств было много и с разных сторон.
А я тогда коллекционировал монетки.
Есть разные способы добится нужного эффекта. Тем более от ребёнка.
Особым образом сформировать энергетические ловушки, расставить в нужном порядке и вуаля... И можно либо показать, что это ничего не значит, либо вляпаться, поддаться. Я всегда играл в поддавки.
Короче говоря, я увидел монетку, а у меня такой не было. Увидел другую... И начал тырить мелочь по карманам. Стырил и у бабушки с шкатулки.
Натырил несколько монет. Но не остановился.
Знал ли я, понимал ли что делаю?
Вроде да, а вроде нет.
Для меня то были монетки в коллекцию. А начав тырить больше — в сознании моём это были не деньги, а конфетки, пироженки, мороженки.
Натырил много. Из карманов всех гостей. У бабушки я стырил кошелёчек, куда сложил добычу всю.
Гости стали расходиться. И мы с родителями ушли.
Дома, когда пришли, раздался телефонный звонок.
Я даже не отпирался, отдал кошелёк. Там кстати несколько монеток было и моих. А я в монетках всегда самых алчных демонов денег запирал. Либо просто монетки использовал как накопители энергий — удобно.
Меня нещадно выпороли.
С наказом, что не надо воровать.
В общем, дорога в институты и в престижные школы для меня оказалась закрыта. Есть своеобразные метки демонов.
Тогда я взял деньгами. Но пришлось вернуть.
Теперь тогда в те времена уже уж душами возьму. Я претерпел своё ведь наказанье. Настал и их черёд!
В общем, в школу меня определили. Довольно своеобразную. Среднеобразовательную школу углублённым изучением английского языка. Забегая вперёд, английскому учили настолько углублённо, что к окончанию школы по-английски мог читать писать со словарём и то немного.
Но зато это был эксперементальный класс: туда набирали не с восьми, изредка некоторых с семи лет, как во все остальные классы в школах советского союза, а с шести.
В шесть лет, кроме как в обычную школу, пошёл в секцию по дзю-до в спортивной школе Факел и в шахматную школу. Занятия два раза в неделю. Дзюдо занимался два года. В шахматной школе — пять лет.
На второй год обучения дзю-до у нас там экзамен был, микро-соревнования, были ещё ученики вроде из других школ. Сдал экзамен на бело-жёлтый пояс. То-есть стал учеником спортивного стиля дзюдо. Занял, кстати, второе место на соревнованиях. Первое место не дали потому что, как объяснили, слишком не серьёзно отнёсся к соревнованиям и очень много веселился и смеялся. Все остальные заняли третье место.
Но зато борьба привила мне рефлексы не бить. С учётом моей энергетики души — это важно. Удар старшей силы — это удар, который душу младшего вполне может покалечить, а то и разорвать. Впоследствии по молодости почти не дрался, переводил в борьбу, зажимая одного, а толпой уж меня лежачего пиздили.
На лето в детстве, в последсвии на каникулах в школе меня отправляли на дачу к бабе Мане, а сестру к бабе Вере.
Так что я умею полоть грядки, сажать сельхозкультуру, ухаживать за кроликами, курами, свиньями, козами... Ну и всякого по мелочи: колоть, рубить, пилить дрова, копать, делать варенье, соленья...
Когда было лет шесть, бабушка Маня опять женилась на работнике которого наняла строить веранду и баню. Примерно тогда же мне выделили маленький пятачёк земли на даче под мою собственную грядку, где мог посадить для себя что угодно. Из леса выкопал и пересадил несколько кустиков земляники. Посадил какой-то многолетний лук. Луковицы маленькие, но перья можно было срезать и они снова отрастали, редиску, морковку. Как выяснилось, лук, редиска и морковка отлично подходили под закуску взрослым, а до моей грядки было ближе всего с крыльца. Короче, меня развели походу. Но символично ритуально мне выделили мой первый земельный надел.
Часто, когда ребята звали гулять или пойти купаться, я отказывался. Либо потому, что не мог — грядки не пускали. А пока грядки не прополоты — комариный жир не растопился и нефиг канючить. Либо потому что в шахматы играл или читал какую-то книгу.
Я всегда умел находить себе занятие.
Да и прополка, полив грядок — это входило в мои обязанности на даче. И в чём-то это было правильно. Я любил вкусно покушать. А чтобы вкусно покушать, надо чтобы было что. Овощи, фрукты, чтобы их вырастить за ними надо правильно ухаживать. А я любил и соленья и варенья...
Вот цветы правда очень не любил полоть. Их же я не кушал. Для красоты? Или на подарок на первое сентября учителям в школе — я бы всё-таки предпочёл без цветов, чем постоянно их полоть. В общем, на прополке цветов я постоянно халтурил и чтобы было побыстрее — количество цветов на грядке периодически уменьшалось. Совершенно случайно выпалывал вместе с сорняками и цветы...
Короче говоря, рос я довольно смышлёным, это отмечали почти все взрослые с которыми я общался, достаточно трудоспособным, но, как говорила бабушка Маня — лень вперёд меня родилась. К тому же был с хитринкой. Но, маленьким — любил побахвалиться. Бабушка мне кстати частенько напоминала: я — последняя буква в алфавите.
Это важно. Последствия бахвальства бывают довольно суровы. Но сам себя не похвалишь — кто ж тогда? В общем научился не лезть где не надо, не выпячивать свою роль, а быть на вторых ролях, но мягко перенаправлять энергию компании в нужное мне русло. В принципе я всегда был и остаюсь одиночкой, но довольно компанейским и легко вливаюсь в любую компанию и быстро становлюсь своим, оставая при этом слегка чужим, отчуждённым, не давая стадному чувству влиять на логику моих поступков.
