— Служу империи, — отсалютовав правой передней лапой, ей же прикасаюсь к зеркалу и подаю в него магию, ощущая как напрягаются плохо разработанные духовные каналы, холодком отдаёт кисть (будто в ней лёд вместо кристаллов), но всё это блокируется стимуляторами и обезболивающими, впрыскиваемыми моей новой бронёй. — Идём.
Шагаю в зеркаль, где меня встретил мой двойник, выглядящий крайне раздражённым. Следом за мной в зазеркалье проник и наставник, хищным взглядом скользнувший по нашей парочке.
— А где... — хочу задать вопрос, но двойник меня прервал, жестом указав на обрывки зеркального плаща. — Ты его...?
— Ударил в спину, когда он тебя забросил, — пожал плечами "я". — Через пару дней восстановится. План мне известен и, в целом, я с ним согласен. Так что, не будем терять времени.
Кивнув, протягиваю лапу к моему сопровождающему и ощутив, как его когтистая ладонь легла мне на предплечье, шагаю вперёд, заставляя пространство зазеркалья искривиться...
...
Для миссии, состоящей из двух этапов (первый — спасение Герды, Греты и Галлуса, а второй — диверсионная работа), архимаг Роуг расщедрился на алхимические составы, которые пусть и временно, но вернули мне боеспособность и вроде бы сделали даже чуточку быстрее, а также извлёк из хранилища и подогнал под меня артефактные доспехи, пусть и не имеющие зеркального пространства, зато являющиеся концентратором сами по себе. При этом, за порчу раритета он обещал провести мне операцию по смене пола, накачать афродизиаком и отдать солдатам.
"Если эти железяки ему так дороги, то и оставил бы себе, а мне нашёл что-нибудь попроще. Да и вообще, я со своим плащом справился бы с этой работой не хуже".
...
Путь до грота прошёл без приключений и даже у самого выхода нас ждали только несколько мелких зеркальных зверьков, которых мы достаточно быстро разобрали на части. Двойник остался стеречь островок стабильности, а мы с наставником вывалились в нормальный мир, после чего тут же метнулись под прикрытие деревьев, чтобы даже случайно не быть засечёнными.
— Забирай свою семью и проваливай, — велел мне старший грифон. — Как только вы уйдёте, я здесь слегка пошумлю, а затем отправлюсь отлавливать предателей.
Возмущаться или спорить я не стал, лишь кивнул и поспешил по нитям связи с женой и сестрой, которые до сих пор прятались в том самом укрытии. Перед самым кустарником притормаживаю и на всякий случай накидываю на голову капюшон, тут же изменившимся зрением замечая, что Герда притаилась будто в засаде и немигающим взглядом смотрит в то место, откуда я должен появиться, в то время как Грета держит в лапках Галлуса, тоже с любопытством наблюдающего за мамой.
"Похоже, меня собираются бить", — усмехаюсь и раздвинув ветви, просовываю голову в образовавшееся отверстие, чтобы тут же ощутить коготки любимой на плечах, а затем рывком быть затащенным под куст.
— Я тоже рад тебя видеть, дорогая, — позволив уложить себя на спину и усесться верхом, смотрю на жёлтую пташку снизу вверх...
"Хороша", — отмечает сознание мимолётом, а по телу прокатывается лёгкий жар.
— Что там у тебя случилось? — хмуро сдвинув бровки, требовательно спросила грифонша.
— Я ведь знаю, что ты не сердишься, — через нашу духовную связь, на столь близком расстоянии позволяющую едва ли не мысли друг друга читать, посылаю волну обуревающих меня чувств.
— Дурак, — мордочка моей супруги потемнела, но вместо того чтобы слезть с меня, она улеглась сверху, клювом уткнувшись в мою шею. — Ты хоть представляешь, как мы испугались?
"Да уж: не успел уйти, как опять чуть не помер", — мысленно иронично хмыкаю, приобнимая мою пташку.
— Вы ни о чём не забыли? — возмутилась Грета, которую поддержал голубой птенчик.
— Потом всё расскажу, — потеревшись о макушку моей грифоночки, отстраняю её и поднимаюсь на лапы. — Сейчас мы отправимся в Часовую Башню, где расположился штаб лоялистов. Там вы отдохнёте, а я займусь одним несложным, но важным делом.
— Опять? — тяжело вздохнула Герда. — Не говори: просто возвращайся живым.
— Сделаю всё, что от меня зависит, — улыбаюсь и кивнув в сторону кристальной стены грота добавляю: — Поторопимся.
...
На пути к Часовой Башне пришлось спешить, так как отражением Герды оказалась ярость, раз за разом пытавшаяся до нас добраться, из-за чего мой двойник был вынужден её отвлекать. Впрочем, была и одна хорошая новость: Грета убедилась, что оказавшись в зазеркалье вновь обрела свои способности, а её дубликат не стала требовать каких-то новых испытаний.
— С возвращением, — поприветствовал нас Роуг, всё также находившийся в своём кабинете. — Герда, я вижу, что ты не уберегла свои концентраторы.
— М... — едва успевшая утвердиться на лапах, жёлтая пташка смутилась и растерялась от подобной претензии. — Простите?
— Не важно, — махнул лапой чёрный грифон и указал на дверь. — Ступайте. Там вас ждут учителя.
— А... — решил я вмешаться в разговор.
— Взрыватели на столе, — кивнул архимаг на чёрные коробочки, аккуратными рядами разложенные на рабочем столе архимага. — Посылать с тобой кого-то ещё не буду — один ты быстрее справишься, да и защищать спутника не придётся.
— Жак, — позвала меня супруга.
— Да? — едва успеваю повернуться, как мою голову хватают когтистые лапки, а потом к клюву прижался клюв моей пташки, ловким язычком пробегаясь по губам.
— Ты обещал, — отстранившись и шутливо пригрозив мне коготком, Герда забрала сына из лап Греты и, балансируя на задних конечностях, направилась к выходу из кабинета.
— Молодость, — хмыкнул архимаг, выводя меня из лёгкой прострации. — Ты ещё здесь?
— Как-то всё слишком быстро происходит, — произношу ворчливо, начиная прицеплять к поясу взрывные устройства (знать не хочу, на чём они работают). — Даже голова кругом идёт.
— Так бывает, — утешил меня Роуг, тут же прищурившись и добавив: — В таком состоянии главное — это голову не потерять.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Обходные пути
Тяжёлое дыхание вырывалось из приоткрытого рта, широко распахнутые глаза то и дело метались из стороны в сторону, высматривая более удобные пути, треугольные ушки дёргались при каждом громком звуке... Маленькая кобылка с кривым рогом, матово-чёрным гибким хитином вместо шёрстки, парой стрекозиных крыльев и ядовито-зелёными гривой и хвостом, поспешно перебирая копытцами неслась по лесной звериной тропе.
— Держи её!
— Сюда!
— Загоняй!
— Дискордово отродье...
"Почему?", — стучала в голове лихорадочная мысль, бьющаяся об стенки черепной коробки, вызывая тупую боль в висках.
Солнечный свет прорывался через переплетающиеся кроны деревьев, яркими шпагами-лучами пронизывая лесную мглу. Выступающие из земли корни то и дело пытались зацепиться за ноги беглянки, а позади (то приближаясь, то отдаляясь) раздавался топот множества ног, треск ветвей и крики селян, впавших в какое-то дикое неистовство...
— Сюда-сюда!
— Сюда-сюда!
— Сюда-сюда!..
Споткнувшись о край выступающего камня, маленькая "жукопони" больно упала на землю и суча ножками, отползла в ямку между корнями высокого дерева. Призвав свою магию, она скорее инстинктивно нежели осознанно, окуталась зелёным огнём и сама превратилась в булыжник. И пусть её маскировка была далеко не совершенна, но в полумраке, да ещё когда никто не смотрит под землю, это вполне могло сработать...
"Я... Я ведь ничего не сделала!", — мысленно кричала кобылка, ощущая как горький ком готовится вырваться криком...
Преследователи пробежали где-то в стороне, а затем и вовсе умчались куда-то вдаль, азартно преследуя кого-то другого. Постепенно вокруг установилась тишина и обладательница кривого рога рискнула скинуть маскировку, после чего подняла голову и осмотрелась...
— Ой?
— Вот тебе и "ой", — хмыкнул седой белый единорог, одетый в серый плащ и островерхую шляпу с широкими полями, украшенную множеством бубенцов, проявляясь в паре шагов от импровизированного убежища. — Цела?
— У... Угу, — неуверенно потупив взгляд, отозвалась обладательница стрекозиных крыльев.
— Тогда вставай и идём, — ровным голосом велел Старсвирл. — Селяне не долго будут бегать за фантомом. А мне вовсе не хочется применять силу.
— Я... — открыв рот, чтобы что-то сказать, малышка блеснула острыми белыми игольчатыми клыками, но, подумав, лишь прижала ушки и пробурчала: — Прости.
Молча покачав головой, жеребец развернулся и зашагал в одном лишь ему известном направлении, осторожно перешагивая через корни и камни, встречающиеся на пути. Криворогая кобылка поднялась на ноги, в которых виднелись небольшие сквозные отверстия, и поспешила за своим... воспитателем.
— Рассказывай, что там у вас случилось, — негромко потребовал Блюблад, примерно уже понимая, с чем именно столкнулась его подопечная.
— Ну... — малышка протянула это слово так, что сразу становилось понятно о том, что продолжать она не хочет, но единорог был непреклонен. — В общем... я замаскировалась под земную пони и вышла к жеребятам, которые играли на полянке у речки... А потом я увлеклась и потеряла концентрацию, а они завизжали как резанные, а потом убежали к родителям... А я... Я растерялась и не успела спрятаться.
— Зачем ты вообще маскировалась? — вскинул бровь жеребец, скашивая взгляд на понуро опустившую голову спутницу.
— Они смеются, обзываются, издеваются... — кобылка шмыгнула носом. — Говорят, что я — муха-переросток... Почему так?
— Пони боятся того, чего не знают и не понимают, — вздохнув, ответил Старсвирл, а затем уселся на землю прямо там, где стоял в этот момент и передними ногами приобнял подопечную, начав гладить её зелёную гриву. — Не так давно, малышка, пегасы, земные пони и единороги сражались между собой... но в итоге всё же сумели найти общий язык.
— Я ведь не хотела ничего плохого... — доверчиво прижавшись к жеребцу, обладательница кривого рога заплакала, наконец-то позволяя страху и напряжению вырваться наружу.
— Всё будет хорошо, — попытался утешить кобылку Блюблад, заботливо укрывая её полой своего плаща. — Главное — никогда не отчаивайся и смело смотри в будущее. Иногда, чтобы добиться счастья, нам нужно приложить немало усилий, но тем ценнее становится итоговый результат.
Что именно принц испытывал к чейнджлингу в этот момент? В коктейле его эмоций вряд ли кто-то сумел бы разобраться, так как там были и жалость, и забота, и вина, и капля злости... Впрочем, для маленькой кобылки, шёрстку которой заменял гладкий и тёплый хитин, это было сравнимо с феерией вкусов, словно пресное блюдо приправили кисло-сладким соусом, при этом обвернув в тёплый и пушистый шарф. После искренней злобы и незамутнённого страха, хлестнувших по восприятию будто раскалённый прут бьющий по спине, о большем не хотелось и мечтать.
"Старсвирл — пони, но не все пони — Старсвирл", — в очередной раз констатировала для себя обладательница стрекозиных крыльев, постепенно успокаиваясь и проваливаясь в неглубокий сон.
...
"Почему я не такая как все?", "Почему таких как я больше нет?", "Я родилась, или была создана?"...
Маленькая Кризис задавалась этими вопросами с первых дней своей новой жизни, пусть и не осознавала их в полной мере. Сперва несколько дней её выхаживал пожилой белый единорог, от которого ощущалась опаска, лёгкая брезгливость, беспокойство и забота. Постепенно страх исчез, как и неприязнь, а тёплые чувства слегка окрепли, позволяя неосознанно подпитываться от них, ускоряя своё лечение.
Когда криворогая кобылка смогла встать на ноги, то тут же начала обследовать окружающий мир: благо, что жили они в глуши, благодаря чему никто не мог её увидеть (особенно, когда обожжённый хитин отслаивался, оголяя бледно-розовую плоть).
Кризис быстро училась, с первого или со второго раза запоминая большую часть слов, названий, движений. Впрочем, в произношении ей пришлось тренироваться, также как во владении собственным телом и применении заклинаний при помощи рога (летать Блюблад её научить не мог).
Жеребец охотно рассказывал своей подопечной об окружающем мире, в виде сказок учил истории, пытался привить свои взгляды на жизнь... Он не скрывал того, откуда кобылка появилась на свет.
Первый выход в пони не удался: жители деревеньки, куда принц привёл криворогую кобылку, сперва приняли её за причудливое животное (мало ли, каких питомцев себе заводят единороги), а потом решили, что это сам жеребец так поиздевался над жеребёнком. Объяснить им, что Кризис — представитель новой расы пони, оказалось задачей непростой, да и после этого на них смотрели с явными подозрением и опаской.
К второй прогулке, совершённой в уже другом посёлке, Старсвирл подготовился гораздо лучше: на маленькую обладательницу стрекозиных крыльев были наложены чары из школы плотных иллюзий, которые создали внешнюю оболочку белой единорожки, что не давало расправить крылышки. Впрочем, результат того стоил и малышка впервые в жизни увидела, как живут пони, поиграла с другими жеребятами и попробовала местной готовки (кушала она немного, но регулярно).
Попытка переработать магию иллюзий под чейнджлинга привела к тому, что Блюблад смог пронаблюдать первые шаги в зарождении школы превращения. Кризис научилась убирать крылья и рог, наращивать "жир" и "шёрстку", менять форму тела и размер... для чего требовалось тратить больше магии как на само преобразование, так и на его поддержание.
Проведённые исследования показали, что превращение криворогой кобылки, в большой степени родственно магии хаоса, но куда более контролируемо и менее многообразно. Одним из ограничений стало то, что превращение может происходить только в пределах собственного тела и его нельзя наложить на предмет, либо какого-нибудь другого разумного.
Чтобы иметь возможность нормально взаимодействовать с пони, Кризис тренировалась в любое свободное время, учила заклинания и развивалась во всех доступных направлениях. Как сухая губка впитывает воду, она впитывала получаемую информацию, охотно позволяя себя изучать (благо, что принцу хватало исследовательских чар и наблюдений), ну и конечно же помогала в разработке новой магии для пони...
...
Время шло и постепенно учитель с ученицей стали всё чаще путешествовать, уходя далеко от прошлых мест обитания, где среди пони ходили слухи об оборотнях, похищающих жеребят, чтобы занять их место. До них доходили слухи о сёстрах-аликорнах, твёрдым копытом правящих страной, защищающих подданных от хищников и монстров, обороняющих границы от вторжений грифонов, минотавров и драконов, решающих проблемы с дорогами, школами, медициной...
Каждый раз слушая о подвигах правительниц, пожилой жеребец словно бы расцветал и буквально лучился радостью, гордостью и довольством. Кризис нравилось видеть его таким, тем более, что в эти моменты эмоции становились особенно "вкусными" и "питательными", только вот чем взрослее становилась она сама, тем обиднее было осознавать, что всё это предназначается другим.
...
Всего за несколько лет угловатая криворогая кобылка, превратилась в высокую, кажущуюся болезненно худой кобылу. Впрочем, шелковистые изумрудные грива с хвостом, глаза с вертикальными зрачками, острые клыки, тонкими иглами выступающие из-под губ, хищные очертания силуэта, в совокупности делали её даже красивой, пусть и опасной (как мантикора, любоваться которой лучше издалека, да ещё через надёжную решётку).
