— Вероятно, структура костей, — ответила Нимуэ. Она и Эдуирд Сихэмпер ехали в головном экипаже вместе с Шарлиэн, и они вдвоем настороженно и демонстративно выглядывали из других окон экипажа. — Он немного изменил себя, когда решил, что должен быть мужчиной, а не женщиной, но на самом деле он все тот же, за исключением линии подбородка.
— Понятно. — Шарлиэн взглянула на Сихэмпера, который только пожал плечами и улыбнулся, не отрывая взгляда от толпы.
Императрица вздохнула. Она заметила всю тщательно продуманную, очевидную защиту, но сэр Корин Гарвей на этот раз не стал рисковать. Экипаж, в котором она ехала, был бронирован, его сопровождал солидный отряд кавалерии сэра Эйлика Артира, все торговые точки по пути к дворцу Мэнчир были закрыты на весь день (и тщательно обысканы княжеской стражей Корисанды и княжеской армией Корисанды), в пределах трех кварталов от "Шарлиэн" не разрешались никакие другие транспортные средства, тротуары были заполнены солдатами, а вооруженные винтовками стрелки ИЧА патрулировали крыши. Энтузиазм толпы мог бы предположить, что его меры предосторожности были, по крайней мере, слегка чрезмерными, но похожая толпа также была полна энтузиазма в день свадьбы княжны Айрис. И была причина, по которой он категорически настоял, чтобы принцесса Эйлана не сопровождала свою мать в том же экипаже. Наследная принцесса, ее няни и ее собственный отряд охраны отправятся во дворец позже, менее заметно и по воде, а не на этом обязательном официальном параде.
По крайней мере, договоренности позволили Шарлиэн и Нимуэ вместе сесть в карету, где они могли разговаривать почти нормальным тоном, несмотря на громовые аплодисменты.
— Итак, как поживают дети? — теперь спросила императрица, и Нимуэ усмехнулась.
— С детьми, как вам прекрасно известно, ваше величество, все в порядке. Понимаю, что они могут показаться немного легкомысленными и подростковыми кому-то с высоты ваших дряхлых лет, но на самом деле они довольно взрослые.
— О, не таких уж дряхлых! — запротестовала Шарлиэн. В конце концов, ей все еще не было и тридцати. Затем она слегка посерьезнела. — Знаю, что с ними все в порядке, но ... я все еще волнуюсь. Глупо с моей стороны, полагаю. Имею в виду, я разговаривала с ними каждый день с тех пор, как на них покушались. И все же...
Она пожала плечами, и взгляд Нимуэ смягчился. Несмотря на все чрезвычайно важные политические причины визита Шарлиэн в Корисанду, график сегодняшнего дня был свободен от каких-либо официальных дел. Если не считать приветственного комитета на причале, он был полностью зарезервирован для семьи. Она будет встречаться с Дейвином — и, несомненно, с графом Корисом — тоже, но как с членами семьи ее приемной невестки.
— Разговоры по комму — это не то же самое, что разговор лицом к лицу, — сказала Нимуэ через мгновение. — Намного лучше, чем ничего, но не то же самое. И это, вероятно, сложнее из-за того, как сильно пострадал Гектор. — Она покачала головой. — После чего-то подобного хочется по-настоящему прикоснуться к человеку, который тебе небезразличен, а не просто увидеть его удаленное изображение.
— Да, — согласилась Шарлиэн, снова глядя в окно. — И независимо от того, намного я старше их или нет, я несу за них ответственность.
— Может быть, вы и несете в том смысле, что вы их императрица, но в действительности ни один из них не ребенок. На самом деле, Гектор — крутой моряк, а детство Айрис было не намного легче вашего, и я бы не хотела быть убийцей, который сейчас подходит к ней на расстояние выстрела! Если уж на то пошло, они оба справились с правдой об "архангелах" лучше, чем большинство "зрелых взрослых". На самом деле, я склонна задаться вопросом, не является ли ... эластичность молодости — очень хорошей вещью, когда дело доходит до обработки такого рода потрясений.
— Возможно, ты права. — Шарлиэн нахмурилась. — Это не то, что можно протестировать с большой выборкой населения, но Кэйлеб, Айрис и Гектор — и я, конечно, — все получили информацию гораздо раньше, чем кто-либо другой, и мы, похоже, справляемся с этим не слишком плохо.
— Наверное, можно выразиться и так, — согласилась Нимуэ, фыркнув. — Один из плюсов продолжающегося "выздоровления" Гектора — это количество времени, которое им удалось провести с князем Нарманом и Совой. Они впитывали каждую деталь, которую могли, а некоторые из вопросов, заданных ими мне, были такими..!
Шарлиэн рассмеялась, когда Нимуэ покачала головой.
— Кэйлеб и я, должно быть, надоели Мерлину до безумия, когда он рассказал нам, — заметила она. — Полагаю, что его фраза звучала так: "Ваша очередь в бочке, капитан Чуэрио". Хотя, судя по тому, что ты говоришь, они, возможно, немного опередили нас на том или другом этапе.
— О, вы не представляете, ваше величество, — заверила ее Нимуэ. — Даже понятия не имеете.
Шарлиэн пристально посмотрела на нее.
— Я часто слышала этот тон от сейджина Мерлина, сейджин Нимуэ. Почему я слышу его сейчас?
— Не представляю, о чем вы говорите, ваше величество. — Выражение лица Нимуэ было воплощением невинности.
— О, да, ты знаешь, — решительно сказала ей Шарлиэн. — Теперь выкладывай!
* * *
Существовали ограничения на то, насколько неформальным могло быть прибытие правящего главы государства в столицу завоеванного княжества, которое вот-вот должно было присоединиться к империи этого правящего главы государства. Несмотря на это, князь Дейвин — при сильной поддержке своей сестры, которая теперь стала и законным опекуном — свел пышность и церемонии к минимуму. Шарлиэн подозревала, что они с Айрис, при попустительстве Кориса и соучастии регентского совета, должно быть, вывели из равновесия в Мэнчире по меньшей мере столько же самодовольных корисандцев, сколько ей и Кэйлебу удалось в Теллесберге.
Экипаж остановился у подножия широких пологих ступеней, и лакей поспешил открыть перед ней дверцу. Нимуэ и Сихэмпер спустились первыми, заняв свои позиции, чтобы охранять ее спину, даже здесь, а затем настала ее очередь.
Она только ступила одной ногой на землю, когда маленькое, жилистое торнадо в придворном костюме, с простым серебряным ободком, несколько сбившимся набок на голове, стремглав слетело по ступенькам и бросилось на нее. Инстинкт самосохранения заставил ее сначала поставить вторую ногу и в самый последний момент раскрыть руки.
— Императрица Шарли!
— Ваше высочество, — ответила она несколько более спокойно, крепко обнимая князя Дейвина Данилда Марака Зошью Дейкина. — Я тоже рада вас видеть.
— Я сказал им привезти тебя прямо сюда. — Дейвин задрал нос в истинно королевской манере. — Они даже не спорили.
— Уверена, очень мудро с их стороны. — Она еще раз сжала его, затем поставила на ноги. — Не думаю, что это имело какое-то отношение к тому, что ваша сестра и граф Корис зловеще маячили на заднем плане, не так ли?
— Может быть, немного, — весело признал он. — Но я учусь быть очень свирепым, ты же знаешь.
Он обнажил зубы, и она рассмеялась. Затем она поправила его корону и протянула ему руку.
— Могу ли я просить удовольствия сопровождать вас, ваше высочество?
— Я был бы польщен, ваше величество, — серьезно ответил он, а затем несколько испортил эффект своей серьезности, схватив протянутую руку, чтобы потащить ее вверх по ступенькам. — Давай! С прошлого раза мы полностью отремонтировали ваш номер для вас!
В толпе наверху лестницы были Корис, графиня Хэнт с детьми и Гектор, сидевший в инвалидном кресле рядом с Айрис. Шарлиэн почувствовала, что ее глаза пытаются прослезиться, когда она увидела морщины, прорезанные болью на лице Гектора, онемение его левой руки. Он выглядел на пять лет старше, чем когда расстался с ней в Черейте. Действительно, он выглядел старше Айрис, а не моложе, но он только улыбнулся, когда Дейвин потащил ее к ним.
Айрис начала то, что, вероятно, должно было стать реверансом, но Шарлиэн прервала его, заключив ее в объятия, почти такие же крепкие, как те, которыми она одарила Дейвина. Айрис, казалось, колебалась, пока Шарлиэн нарушала надлежащий этикет с типичным для Армаков презрением к протоколистам. Затем она сама крепко обняла ее в ответ.
— Добрый день ... мама, — скромно сказала она.
— "Мама", не так ли? — Шарлиэн отступила назад, положив руки на плечи Айрис, изучая лицо молодой женщины.
— Ну, Гектор — твой сын, — с улыбкой заметила Айрис.
— Да, это так, — согласилась Шарлиэн и наклонилась над инвалидным креслом, в котором Гектору не требовалось обнимать ее, затем выпрямилась и посмотрела на него сверху вниз, положив одну руку на его щеку.
— И, говоря как твоя мать, — сказала она, — я была бы признательна, если бы ты в ближайшее время снова не взорвался.
— Я работаю над этим, — искренне пообещал он. — Я решил, что это то, что каждый, вероятно, должен попробовать один раз.
— Ты слишком много общаешься со своим отчимом. Вижу, что нам с Айрис придется разлучить вас двоих, если мы собираемся пережить то, что вы оба наивно считаете чувством юмора, — сказала она ему, затем повернулась, чтобы обнять Мейру Хэнт и всех детей Хэнтов.
— Давай же! — сказал Дейвин, снова хватая Шарлиэн за руку и сильно дергая. — Мы не знали точно, когда ваш корабль пришвартуется, поэтому не стали ждать и пообедали несколько часов назад. Но я заставил их отложить десерт до твоего приезда!
* * *
Прошло некоторое время, прежде чем Шарлиэн, должным образом восхитившись своим отремонтированным люксом, согласилась с Дейвином, что шоколадный торт по-корисандски почти так же хорош, как чарисийский банановый крем, доставила подарки всем отпрыскам Хэнтов, и наконец, оказалась в гостиной апартаментов Айрис и Гектора. Сгустилась темнота, дождь мягко барабанил по потолочному стеклу, и кронпринцесса Эйлана, прибывшая к водным воротам дворца Мэнчир на катере как раз вовремя, чтобы продемонстрировать свое собственное решительное одобрение десерта, сидела на веселом тряпичном коврике посреди пола, полностью поглощенная набором резных деревянных блоков, которые когда-то принадлежали гораздо более молодой княжне Айрис.
— Боже, как приятно пристроить свой царственный зад на чем-то, что не движется, — вздохнула Шарлиэн, откинувшись назад и устроившись в мягком кресле с закрытыми глазами. — Корабли — это все очень хорошо, но в любое время дайте мне твердую землю!
— Это неподходящее отношение для настоящего чарисийца, — заметил Гектор. В уединении их собственного жилого помещения он оставил инвалидное кресло и сел на подлокотник кресла Айрис, обняв ее правой рукой за плечи. — Мы — это означало бы, что вы и я, ваше величество, а не кто-либо из этих жеманных корисандцев — чарисийцы, и это делает нас хозяевами моря. Его соль в нашей крови, его волны — наш пульс, само наше сердцебиение! Это наш неотъемлемый элемент, наше владение, основа нашей империи,...
— Думаю, тебе нужна порка, — сказала ему Шарлиэн, не открывая глаз. — Позаботься об этом для меня, если хочешь, Айрис.
— Конечно, ваше величество. — Айрис протянула руку и легонько шлепнула его по затылку.
— Эй!
— Послушная подданная подчиняется любому законному приказу своего монарха, — чопорно сказала Айрис. — Или, в данном случае, ее будущего монарха.
— Особенно, когда это то, что она все равно хочет сделать, ты имеешь в виду, — ответил ее муж.
— Ну, конечно.
Она улыбнулась ему, и он рассмеялся.
— Я понимаю, что мы все будем очень заняты в течение следующих нескольких дней, — сказала Шарлиэн, привлекая их внимание. — Тем не менее, до моего сведения дошло, что есть незначительный вопрос, на который вы почему-то не обратили моего внимания в наших различных разговорах по связи.
Они невинно посмотрели на нее, и она предостерегающе подняла палец.
— Полагаю, никто из вас не потрудится объяснить, как случилось, что вам уже удалось забеременеть, Айрис?
— Ну, видите ли, у нас было все то время, когда Гектор не может разгуливать на публике, не вызывая вопросов о том, как быстро он выздоровел, — начала Айрис. — Мы должны были найти какое-то занятие со всеми этими дополнительными часами и днями, и одно просто привело к другому, ваше величество. Конечно, это была не моя вина. Я была всего лишь ягненком на заклание, жестоко введенным в заблуждение! — Она округлила глаза, глядя на императрицу. — Этот хитрый чарисийский моряк, которого я встретила, обещал мне, что физические упражнения помогут мне похудеть, но я думаю, что он солгал.
— О, почти уверена, что он солгал! — Шарлиэн сказала ей со смешком. — Они все такие, чарисийские моряки. Я говорю, исходя из печального, печального опыта.
— Ну, у нас действительно есть определенная репутация, которую нужно поддерживать, — сказал Гектор, дуя на ногти правой руки, а затем полируя их о тунику. — Честь флота и все такое. И, конечно же...
Что бы он ни намеревался добавить, это было потеряно для потомков, поскольку его любящая жена безжалостно, вероломно и беспринципно воспользовалась самой ревностно охраняемой тайной щелью в его броне.
— Боже мой, — пробормотала императрица Шарлиэн, когда ее визжащий пасынок соскользнул с подлокотника кресла и рухнул на ковер рядом с ее дочерью под своей любящей супругой. — Он еще больше боится щекотки, чем Кэйлеб!
* * *
Великолепный хор умолк, затихла последняя органная нота, и над Мэнчирским собором повисла благоухающая ладаном тишина.
Было много дискуссий о подходящем месте проведения этой церемонии. Некоторые считали, что это должно было произойти в тронном зале дворца Мэнчир. Другие утверждали, что это должно состояться в Теллесберге, как и все другие подобные церемонии. Некоторые даже утверждали, что это должно происходить на открытом воздухе, под собственным небом Бога на соборной площади. Но, в конце концов, предложение Айрис было принято. Действительно, во многих отношениях это было неизбежно. И так случилось, что императрица Шарлиэн Армак обнаружила себя сидящей на троне прямо за перилами святилища, ожидая, пока очень маленький мальчик в великолепной одежде и с короной на голове степенно шел к ней по центральному нефу собора.
Его сестра шла за его правым плечом. Граф Энвил-Рок шел за его левым плечом. Перед ними стояли турифер, подносчик свечей и носитель скипетра, а Клейрмант Гейрлинг и Мейкел Стейнейр стояли у трона Шарлиэн, ожидая их.
Казалось, потребовалось очень много времени, чтобы маленькая процессия добралась до нее, и она почувствовала, как у нее потеплело на сердце, когда она изучала выражение серьезной сосредоточенности на лице Дейвина.
Он был так молод. Тяжести того, что он собирался сделать, хватило бы, чтобы раздавить кого-то втрое старше его, и Шарлиэн даже сейчас не был уверена, что он полностью понимает все, что связано с этой церемонией. Однако ни в этом выражении лица, ни в том, как были расправлены эти тонкие плечи, не было никаких сомнений. Никаких угрызений совести... только глубокое и полное доверие к своей сестре и Филипу Азгуду. И Шарлиэн думала — надеялась — к ней. В верности Дому Армак.
И все же ему было всего одиннадцать лет — едва ли десять по календарям убитой Терры. Пожалеет ли более старший Дейвин об этом дне? Когда он действительно поймет, в чем поклялся, будет ли он возмущаться тем, что отказался от своей независимости как суверенного князя? Поверит, что его предали те, кого он больше всего любил и кому доверял, заставив отказаться от своего права по рождению? Бог свидетель, в истории человечества было достаточно прецедентов, чтобы подпитывать именно этот страх. И всегда будет более чем достаточно своекорыстных, амбициозных людей, стремящихся к власти, играя на слабостях молодого человека.
