— Осторожность не помешает, — сказал Скорпио. — Конечно, ничего личного.
— Я бы и не подумал жаловаться, — ответил брат Сейфарт.
По правде говоря, их сканировали с того момента, как они вошли в шлюз "Бесконечности". Скорпио должен был знать, есть ли что-нибудь скрытое под этой броней, а если есть, то он должен был знать, что это такое.
Он изучал историю "Ностальгии по бесконечности". Однажды, когда кораблем командовал прежний триумвират, они совершили ошибку, допустив на борт человека с крошечным устройством с антиматерией, имплантированным в механизм искусственных глаз. Это оружие размером с булавочную головку позволило захватить весь корабль целиком. Скорпио не винил Вольеву и других за то, что они совершили эту ошибку: такие устройства были редкими и чрезвычайно сложными в изготовлении, и с ними нечасто приходилось сталкиваться. Но это была не та ошибка, которую он собирался допустить, заступая на вахту, если он сможет что-то сделать, чтобы остановить это.
В других частях корабля офицеры службы безопасности изучали спектральные изображения просканированных делегатов, вглядываясь сквозь дымчатые серо-зеленые слои брони в плоть, кровь и кости под ними. Не было видно никакого скрытого оружия: ни пистолетов, ни ножей. Но это не удивило Скорпио. Даже если бы у делегатов были дурные намерения, они бы знали, что обычное оружие обнаружится при самом беглом осмотре. Если у них и было что-то, это было гораздо менее заметно.
Но, возможно, у них вообще ничего не было. Возможно, они были теми, за кого себя выдавали, и не более того. Возможно, он возражал делегатам только потому, что с ним не посоветовались, прежде чем допустить их на борт.
Но в брате Сейфарте было что-то такое, что ему не нравилось, что-то в жестокой складке его рта, заставлявшее его думать о других жестоких людях, которых он знал. Что-то было в том, как он сжимал и разжимал металлические кулаки своих перчаток, ожидая, пока его пропустят через воздушный шлюз.
Скорпио прикоснулся к наушнику. — Нет никаких признаков скрытого оружия, — услышал он. — Нет никаких следов химических веществ, таких как взрывчатка, токсины или нервно-паралитические вещества. Нет никаких признаков стандартных нанотехнологических фильтров. Здесь нет ничего, предшествующего чуме, и никаких следов чумы тоже.
— Поищите импланты, — сказал он, — любые механизмы под этими скафандрами, которые не выполняют очевидных функций. И проверьте также те, которые выполняют. Мне не нужна "горячая пыль" даже в радиусе светового года от этого корабля.
Он знал, что задавал работу многим из них. Они не могли рисковать и раздражать делегатов, подвергая их явно навязчивому осмотру. Но, опять же, это было его дежурство. У него была репутация, которой он должен был соответствовать. Не он пригласил этих ублюдков на борт.
— Насчет имплантов все ясно, — услышал он. — Ничего достаточно большого, чтобы вместить стандартное устройство размером с булавочную головку.
— Это значит, что ни у кого из делегатов нет никаких имплантов?
— Как я уже сказал, сэр, ничего достаточно крупного...
— Расскажите мне обо всех имплантах. Мы ничего не можем предположить.
— У одного из них что-то в глазу. У другого протез руки. В общей сложности по всей делегации разбросано полдюжины очень маленьких нейронных имплантатов.
— Мне не нравится, как это звучит.
— Импланты — это не то, чего мы не ожидали бы увидеть у случайной выборки беженцев Хелы, сэр. В любом случае, большинство из них выглядят неактивными.
— Тот, у кого есть глаз, тот, у кого есть рука — я хочу быть уверен, что внутри этих штуковин нет никакой гадости.
— Это будет непросто, сэр. Им может не понравиться, если мы начнем бомбардировать их протонами. Если в этих штуках есть антивещество, продукты распада могут привести к локальному повреждению клеток...
— Если в этих существах есть антиматерия, то у них будет гораздо больше поводов для беспокойства, чем рак, — сказал Скорпио.
Проблема была в том, что и у него тоже были причины для беспокойства.
Он подождал, пока в шлюз отправят похожего на богомола сервитора — ярко-красное хитроумное устройство на палочках, оснащенное генератором протонного луча. Скорпио сказал делегатам, что это всего лишь усовершенствованная версия сканеров, которые они уже использовали для выявления некоторых менее распространенных штаммов. Они, вероятно, знали, что это ложь, но согласились с этим, чтобы избежать скандала. Было ли это хорошим знаком? задумался он.
Протонный луч проходил сквозь плоть и кости, но был слишком узким, чтобы повредить основные структуры организма. В худшем случае, это могло привести к локальному повреждению тканей. Но если бы он коснулся антиматерии, даже микрограммовой ее крупицы, подвешенной в вакууме в электромагнитной колыбели, это вызвало бы взрыв протон-антипротонных реакций.
Сервитор прислушался к обратному рассеянию гамма-лучей, к изобличающему шипению аннигиляции.
Он ничего не услышал: ни от руки, ни от глаза.
— Они чисты, сэр, — объявил оперативник службы безопасности в наушник Скорпио.
Нет, подумал он, это не так. По крайней мере, он не мог быть в этом уверен. Он исключил очевидное, сделал все, что мог. Но протонный луч мог и не попасть в антиматерию: у него не было времени тщательно осмотреть руку или глаз. Или же сами колыбельки могли быть окружены отклоняющими или поглощающими барьерами: он слышал о таких вещах. Или же крупинки могут находиться в нейронных имплантах, скрытых за слишком большим количеством сантиметров костей и тканей для нехирургического сканирования.
— Сэр? Разрешите их пропустить?
Скорпио знал, что ему ничего другого не остается, как внимательно наблюдать за ними.
— Откройте дверь, — сказал он.
Брат Сейфарт шагнул в проем и оказался лицом к лицу со Скорпио. — Вы нам не доверяете, сэр?
— У меня есть работа, которую нужно делать, — сказал Скорпио. — Вот и все.
Главарь серьезно кивнул. — Не так ли? Ну, без обид. Я так понимаю, вы не нашли ничего подозрительного?
— Да, я ничего не нашел.
Мужчина подмигнул ему, как будто они вдвоем пошутили. Остальные девятнадцать делегатов поспешили к выходу, искаженное отражение Скорпио мелькало в отполированных пластинах их доспехов. Он выглядел обеспокоенным.
Теперь, когда они были на борту, он должен был держать их там, где хотел. Им не нужно было осматривать корабль целиком, только те части, которые относились к их конкретным областям интересов. Никакой экскурсии по оружейным камерам-тайникам, никакой экскурсии по гипометрическим оружейным шахтам или каким-либо другим модификациям, установленным после их отбытия с Арарата. Он также будет осторожен, чтобы уберечь делегатов от более странных проявлений трансформирующей болезни капитана, хотя некоторые изменения всегда будут очевидны. Они семенили за ним, как двадцать утят, проявляя неподдельный интерес ко всему, на чем он останавливался для демонстрации.
— Интересный у вас здесь дизайн интерьера, — сказал лидер, с легким отвращением дотрагиваясь пальцем до похожего на ребро выступа, торчащего из стены. — Мы всегда знали, что ваш корабль выглядит немного странно со стороны, но и представить себе не могли, что вы будете развивать эту тему до конца.
— Вам это нравится, — сказал Скорпио.
— Я не думаю, что это имеет большое значение с нашей точки зрения. Пока корабль делает то, что, по вашим словам, он может, кто мы такие, чтобы заботиться о декоре?
— Что вас действительно волнует, так это защита нашего корпуса и датчики дальнего действия, — сказал Скорпио.
— Ваши технические характеристики были очень впечатляющими, — сказал брат Сейфарт. — Естественно, нам придется перепроверить. Безопасность Хелы зависит от нашей уверенности в том, что вы сможете обеспечить обещанную защиту.
— Я не думаю, что вам стоит из-за этого терять сон, — сказал Скорпио.
— Надеюсь, вы не обиделись?
Свин повернулся к нему. — Я похож на человека, которого легко обидеть?
— Вовсе нет, — сказал Сейфарт, сжимая кулаки.
Скорпио понял, что они чувствуют себя неловко рядом с ним. Он сомневался, что на Хеле они видели много свинов. — Мы не великие путешественники, — пояснил он. — Мы, как правило, умираем по дороге.
— Сэр? — спросил один из делегатов. — Сэр, если вас это не слишком затруднит, мы бы действительно хотели взглянуть на двигатели.
Скорпио посмотрел на время. Они шли по расписанию. Менее чем через шесть часов он сможет запустить два комплекта приборов на Халдору. Это были просто модифицированные автоматические дроны, слегка укрепленные, чтобы выдержать полет в атмосфере газового гиганта. Никто не был точно уверен, с чем они столкнутся, когда коснутся видимой поверхности Халдоры, но казалось разумным принять все меры предосторожности, даже если планета лопнет, как мыльный пузырь.
— Хотите посмотреть на двигатели? — сказал он. — Нет проблем. Вообще никаких проблем.
Солнце Хелы стояло низко над горизонтом, отбрасывая далеко вперед огромную готическую тень собора. Прошло более двух дней с тех пор, как Васко и Хоури впервые посетили Куэйхи, и за это время "Леди Морвенна" почти достигла западного края разлома. Перед ними лежал мост — сверкающее, сказочное сооружение из сахарного льда и паутины. Теперь, когда они были так близко к собору, тот казался тяжелее, мост — менее прочным, а сама идея перебраться через него — еще более абсурдной.
Васко пришла в голову мысль: а что, если моста больше не существует? Было безрассудством переправлять "Леди Морвенну" через такое хрупкое сооружение, но в душе Куэйхи должен был теплиться хотя бы проблеск надежды на то, что у него все получится. Но если бы мост был разрушен, он, конечно, не стал бы сбрасывать собор с обрыва на верную гибель?
— Насколько далеко? — спросила Хоури.
— Двенадцать-тринадцать километров, — сказал Васко. — Они движутся со скоростью около километра в час, что дает примерно полдня, прежде чем нам на самом деле не будет смысла дальше находиться на борту.
— Тогда у нас мало времени.
— Нам не нужно много времени, — сказал он. — Двенадцати часов должно хватить, чтобы войти и выйти. Все, что нам нужно сделать, это найти Ауру и все, что нам нужно, от Куэйхи. Насколько это может быть сложно?
— Скорпио нужно время, чтобы доставить эти зонды с инструментами к Халдоре, — сказала она. — Если мы нарушим нашу часть соглашения до того, как он закончит, неизвестно, сколько у нас будет проблем. Все может пойти наперекосяк. Это именно то, чего мы пытались избежать девять лет.
— Все будет хорошо, — сказал Васко. — Поверь мне, все будет хорошо.
— Скорпу не понравилась идея этих делегатов, — сказала она.
— Они церковные сановники, — сказал Васко. — Насколько серьезной проблемой они могут быть?
— В таких вопросах, — сказала Хоури, — я склонна доверять суждениям Скорпио. Извини, но у него немного больше опыта, чем у тебя.
— Я подхожу к этому, — сказал Васко.
Их шаттл направлялся к собору. Из чего-то маленького и изящного, похожего на богато украшенную архитектурную модель, тот превратился в нечто огромное и угрожающее. "Нечто большее, чем здание", — подумал Васко, — "скорее, островерхий элемент ландшафта, который решил совершить медленное кругосветное путешествие по своему миру".
Они сели на площадку. Там были адвентистские чиновники в скафандрах, чтобы провести их вглубь железного сердца "Леди Морвенны".
СОРОК ОДИН
Хела, 2727 г.
Наконец-то Куэйхи смог увидеть мост своими глазами. От этого зрелища по его телу пробежала дрожь возбуждения. Теперь, чтобы добраться до моста, нужно было преодолеть расстояние не больше его пролета. Все, что он планировал, все, что он задумал воплотить в жизнь, теперь было мучительно близко к осуществлению.
— Посмотрите на это, Рашмика, — сказал он, приглашая девушку встать у окна мансарды и полюбоваться видом. — Такое древнее и в то же время такое искрящееся, нестареющее. С того момента, как я объявил, что мы должны пересечь разлом, я считал каждую секунду. Мы еще не достигли цели, но, по крайней мере, теперь я это вижу.
— Вы действительно собираетесь это сделать? — спросила она.
— Думаете, я проделал весь этот путь только для того, чтобы сейчас отступить? Вряд ли. На карту поставлен престиж церкви, Рашмика. Для меня нет ничего важнее этого.
— Жаль, что я не могу читать по вашему лицу, — сказала она. — Жаль, что не могу видеть ваши глаза, и жаль, что Грилье не парализовал все ваши нервные окончания. Тогда я бы знала, говорите ли вы правду.
— Вы мне не верите?
— Я не знаю, чему верить, — сказала она.
— Я не прошу вас верить, — сказал он, поворачивая кушетку так, чтобы все зеркала поменяли свои углы наклона. — Я никогда не просил вас подчиняться вере, Рашмика. Все, о чем я когда-либо просил вас, — это честное суждение. Что вас вдруг встревожило?
— Мне нужно знать правду, — сказала она. — Прежде чем вы перейдете черту, я хочу получить ответы на некоторые вопросы.
Его глаза задрожали. — Я всегда был откровенен с вами.
— Тогда как насчет исчезновения, которого никогда не было? Это были вы, настоятель? Это вы устроили так, чтобы это произошло?
— Устроил так, чтобы это произошло? — повторил он, как будто ее слова не имели никакого смысла.
— Вы перестали верить, не так ли? Кризис, во время которого вы начали думать, что все-таки существует рациональное объяснение исчезновений. Возможно, у вас выработался иммунитет к сильнейшему идеологическому вирусу, который Грилье мог предложить вам на той неделе.
— Будьте очень, очень осторожны, Рашмика. Вы мне полезны, но далеко не незаменимы.
Она взяла себя в руки. — Я имею в виду, вы решили испытать свою веру? Вы позаботились о том, чтобы в момент исчезновения на Халдору был сброшен зонд с инструментами?
Его глаза застыли, он пристально смотрел на нее. — Что вы думаете?
— Я думаю, вы отправили что-то на Халдору — машину, какой-то зонд. Возможно, кто-то из ультра продал это вам. Вы надеялись что-то там увидеть. Что именно, я не знаю. Может быть, что-то, что вы уже заметили несколько лет назад, но в чем не хотели себе признаваться.
— Нелепо.
— Но вам это удалось, — сказала она. — Зонд что-то сделал: он продлил исчезновение. Вы бросили туда гаечный ключ, настоятель, и получили ответную реакцию. Зонд с чем-то столкнулся, когда планета исчезла. Это установило контакт с тем, что должна была скрывать планета. И что бы это ни было, оно имело очень мало общего с чудесами. — Он начал что-то говорить, попытался прервать ее, но она заставила себя продолжить, перекрикивая его. — Я понятия не имею, вернулся зонд или нет, но точно знаю, что вы все еще с чем-то контактируете. Вы открыли окно, не так ли? — Рашмика указала на сварной металлический скафандр, который так встревожил ее во время первого визита в мансарду. — Они там, заперты в нем. Вы сделали тюрьму из того же скафандра, в котором умерла Морвенна.
— Зачем мне это делать? — спросил Куэйхи.
— Потому что, — сказала она, — вы не знаете, демоны они или ангелы.
