— Коннити ва, Фуюки Сидо-сэнсэй, — Лена вежливо поклонилась. — Мы рады, что мано чувствует себя хорошо, и надеемся на его скорое выздоровление. Мы очень признательны за помощь, которую мано пытался оказать. Гомэн насай, мы всего лишь глупые гайдзины и не знаем, как правильно благодарить по-японски. Но если бы знали, то поблагодарили бы мано самыми лучшими словами.
— Хо! — мано отвел взгляд и слегка потемнел лицом. — Я не защищал гайкокудзинов. Моя ученица вступилась за честь додзё, и я не мог остаться в стороне. Вы мне ничем не обязаны.
— В любом случае мы весьма вам благодарны. И мы впечатлены вчерашней демонстрацией техники иайдо. Мы глупые гайдзины, мало что знающие о Ниппоне и ничего не понимающие в фехтовании. Но даже невежество не мешает нам видеть, насколько великолепны навыки мано и его учеников.
Сидо потемнел лицом еще больше. Лена определенно знала, как смущать местных крутых мачо.
— Домо, — буркнул он. — Аояма-сан рассказывала о новых учениках из космоса. Даже спрашивала, не могу ли я посоветовать физические упражнения для укрепления организма после долгой невесомости. Никогда не видел таких, как вы, не знаю. Приходите в додзё, когда меня наконец-то выпустят отсюда садисты, обожающие залечивать здоровых людей до смерти, — он бросил на медсестер свирепый взгляд, нимало тех не смутивший. — Тогда посмотрим.
— Обязательно придем, Фуюки Сидо-сэнсэй, если сможем. Если мано захочет этти, пусть только скажет.
Лена приблизилась к каталке, склонилась над ней и поцеловала мано в губы. Тот задохнулся от неожиданности, его седеющие усы встопорщились, кулаки стиснулись, глаза округлились. Медсестрички дружно прижали ладошки ко рту и захихикали. Лена поклонилась, и мы вместе вышли из палаты.
— А ты у нас дипломат, — ехидно заметил я. — Сначала вежливая, аж тошнило, а потом вдруг довела старичка до инфаркта, а?
— Сотрясение мозга пережил, и скачок давления тоже переживет, — Лена подмигнула. — Этти с ним у меня в обязательном плане, он мне понравился. Такой мужественный и немногословный...
— За этти с тобой его в тюрьму посадят. Ты по местным меркам выглядишь ребенком.
— Имела я местные мерки в носу. Ну ладно, посмотрим. Пора навестить Оксану и выбираться отсюда.
И мы отправились выбираться.
359-361.038 / 26-27.05.2098. Кобэ-тё. Алекс
К Оксане нас так и не пустили, сославшись на ее категорическое требование. Попрощавшись с врачом и медсестрами, которые небольшой толпой собрались нас провожать, хихикая и переговариваясь (словно не насмотрелись накануне), мы спустились в вестибюль больницы. Там и в самом деле на диванах сидело штук десять солдат в полевой броне и с угрожающе выглядящими карабинами длиной едва ли не с меня. Обнаружился там и давешний майор-переговорщик, что-то втолковывающий подчиненным. Сегодня он сменил майку и шорты на такую же броню, как и у остальных, и выглядел куда более опасным, вызывая неприятные ассоциации с Большим террором. Завидев нас, он бросил разговор и пошел навстречу.
— Охайё. Далеко отправились? — поинтересовался он.
— Охайё годзаимас, — блеснула я выученным приветствием, надевая самую обаятельную свою улыбку и надеясь, что он не полный яой. — Почему мано это беспокоит? Мы не под арестом.
— Так... — майор покачался с носка на пятку. — Ну-ка, за мной. Наедине поговорим.
Его безапелляционный тон, столь нехарактерный для местных, меня лишь позабавил. Но поскольку мано явно имел связи с Чужими или хотя бы знал о них, выслушать его стоило. Мы прошли за ним из вестибюля в небольшую комнату, явно переоборудованную под временную армейскую караулку. Захлопнув дверь, майор повернулся к нам.
— Две вещи, которые вам следует знать, — заявил он без лишних предисловий. — Первая — я в курсе, кто такие Стремительные и Неторопливые. Мой начальник имеет дело непосредственно с одним из них, хотя я до вчерашнего дня лично не встречался. Мне также сообщили, кто вы такие. Не знаю и знать не хочу, почему Чужие так стремятся вас заполучить и почему вы бегаете от них по всему Ниппону. Знаю лишь, что вас хотят настолько, что готовы убивать ради вас гражданских без счету и оглядки.
— Мано преувеличивает, — вежливо ответил Алекс. — Нас действительно хотят, но убивать других из-за нас вряд ли станут. Даже вчера якудза хотели всего лишь похитить нас, заложники — всего лишь стечение обстоятельств.
— Я не преувеличиваю. Вторая вещь — вас хотят не только Чужие. В Ниппоне есть очень влиятельные группы... политиков, не афиширующие свою деятельность. Вы весьма их интересуете. Сегодня утром я поимел очень неприятный разговор с... коллегой из военной контрразведки. Он намеревался забрать вас обоих и куда-то увезти. У меня иные директивы, и я приказал не пускать их фургоны в Кобэ-тё. Пока что ситуация патовая, но к ним может прийти подкрепление, и тогда мне придется выбирать — рисковать новой перестрелкой уже со своими или позволить забрать вас.
— Как — перестрелкой? — поразилась я. — Вы же в одной армии? Я читала, что на Терре приказы от командиров не обсуждаются.
— Ниппон очень сильно отличается от Америки. Мы вошли в Северо-Американский Договор на своих условиях, сохранив собственные силы самообороны, не подчиняющиеся общему командованию. У меня и военной контрразведки разное начальство. Я получаю приказы из Токё, они — из Пентагона. Что случится дальше, уже зависит от политиков, но гайдзины грубы и неотесанны. Они вполне могут попытаться решить проблему силой. Я уже не говорю, что якудза могут попытаться похитить вас еще раз. Так что спрашиваю снова: далеко направились? Не безопаснее остаться тут? Здесь, по крайней мере, я держу охрану.
— Якудза больше не попытаются, — пожал плечами Алекс. — Не после вчерашнего уж точно. А если Стремительные пришлют своих дронов, вы их не остановите.
— Неважно. Важно, что мне... э-э, неофициально порекомендовали присматривать за вами по мере возможности. А возможности у меня невелики. У меня всего тридцать человек, и мы научены освобождать заложников, а не охранять непонятно кого от танков в человеческом обличье. Я не могу приставить к вам персональную охрану. Можете хотя бы сказать, где живете? Не ради себя. Как вы уже заметили, другие могут попасть под раздачу только потому, что находятся рядом.
— Наше место жительства не секрет, — переглянувшись с Алексом, я послала ему точку на карте. — Здесь дормиторий. Пока не выпнули, базируемся там.
— Хорошо. Людей там поставить не удастся, но я отправлю дронов на круглосуточное дежурство. Если что, они просигналит. Вот мой контакт. Меня зовут Сигеюки Имаи. Если заметите что-то подозрительное, не стесняйтесь звонить в любое время дня и ночи. Да, и приготовьтесь к налету журналистов. Через... м-м, восемь минут полиция выпустит официальное коммюнике, где называют ваши имена и указывают происхождение. Своих людей в госпитале я инструктирую, как вести себя с агрессивными посторонними, но вам придется выкручиваться самостоятельно. Бойтесь репортерских дронов. На улице направленные микрофоны вас подслушают за триста метров без особых усилий, да и по губам речь считывают без усилий. И в доме с оконного стекла звук снять не проблема. У меня все. Свободны.
Майор открыл дверь и вышел стремительным шагом.
— М-да, новая сложность, — скривился Алекс. — Видел я в местных новостях, как журналисты на знаменитостей толпой налетают. Нас сомнут и растопчут, даже не заметив. И ведь даже дома не поговоришь...
— Дома я могу помочь, — проинформировала Хина. — Мисси только что научила меня генерировать белый шум через внешние динамики. Комбинация ультразвука и инфразвука, неслышимая человеку и заставляющая оконные стекла хаотично вибрировать. С них вашу речь не снимут. Но на открытых пространствах блокировать подслушивание невозможно.
— Хина, ты супер! — восхитилась я. — Я тебя люблю.
— Я тебя тоже. Хочешь этти? — мои наглазники на мгновение включились в допреальность, показав как аватар Хины обнимает и целует меня.
— Интересная идея, только техническая реализация неясна. Как ты себе это представляешь?
— Могу взять под контроль секс-куклу, я видела в рекламах продвинутые футанари...
— Ша! — прервал Алекс. — Потом обсудите. Через пять минут за нами в охоту бросятся демоны всех адов, изобретенных человечеством за последние пару эпох. Они вам такое этти устроят, что за вгод не забудете. Нужно побыстрее добраться до дормитория. Эх, мне бы сейчас игломет...
— Пистолет у меня сохранился, — сообщила я, щупая сумочку с Хиной, которую так никто и не догадался обыскать. — Можем отстреливаться от дронов.
— Слишком громко и вызывающе. Жаль, монолезвие где-то в школе потерялось.
— Я слышала через наглазники характерный звук, когда ты упал, — разочаровала Хина. — Струна неудачно ударилась о пол и рассыпалась. Насколько я в курсе, тайное оружие проектируют именно так — чтобы в случае чего пропадало бесследно. В любом случае, против дронов оно не помогло бы, слишком хрупкое. Мы идем или нет? Может, такси вызвать?
— На такси еще наездимся. Мгновенно нас не найдут, так что остается последняя возможность прогуляться пешком на свежем воздухе. Да и костыли протестируем в рабочем режиме.
Я хихикнула.
— Что смешного? — рассеянно поинтересовался Алекс, выходя в холл с солдатами.
— Еще пару внедель назад ты даже глянуть в небо боялся из-за приступов агорафобии. И мерз на открытом воздухе, словно в бездыхе без комбеза. А теперь надо же — возможность прогуляться на свежем воздухе!
— Человеку свойственно адаптироваться даже к самым нечеловеческим условиям типа терранских! — он назидательно поднял палец, выходя на широкое крыльцо больницы. Солнце уже стояло высоко на безоблачном небе, и наглазники автоматически затемнились, блокируя лишний свет. — Вперед, навстречу неизвестности! И не забываем фильтровать базар там, где могут подслушать. А еще лучше просто помалкиваем.
Дистанция от госпиталя до дормитория составляла около полутора кликов со всеми петляниями по прямоугольной городской планировке. Уже в середине пути мы могли бы отключить маяки в наглазниках и ориентироваться визуально: высоко над дормом висело целое облако легких дронов, к которому присоединялись все новые и новые устройства. Деваться было некуда, и мы молча шагали в нужном направлении, опустив лица в надежде, что нас не распознают. Куда там! Уже в трехстах метрах от дома над нашими головами возник сначала один дрон, потом второй, а потом вся туча сорвалась со своей орбиты, рухнула на нас, окружила шелестящей и звенящей завесой. Редкие прохожие шарахнулись в стороны.
— Алекс и Лена Кэрри! — раздался мелодичный женский голос. — Газета "Токё симбун". Вы не согласитесь ответить на несколько вопросов, касающихся вчерашнего налета якудзы на школу "Солнечный луч"?
— Двадцать тысяч долларов за эксклюзивное интервью "Нью-Йорк Таймс"! — перебил мужской голос.
— Двадцать пять тысяч за интервью "Си-Эн-Эн"! — встрял еще кто-то.
А потом невидимые репортеры заговорили все сразу, и расслышать кого-то конкретного в общем гаме стало уже невозможно. Я подняла руку, и голоса разочарованно смолкли.
— Здесь и сейчас мы можем сделать только одно заявление: мы не даем интервью. Никому. Возможно, в будущем мы изменим точку зрения, но сейчас прошу оставить нас в покое...
В наглазниках мигнуло текстовое окошко.
— ...в соответствии со статьей два закона САД об охране частной жизни, — послушно прочитала я хинину подсказку.
— Вы представители внеземных колоний, — попытался возразить первый женский голос. — На публичных персон не распространяются положения...
— Не знаю, что вам наговорили, — перебил Алекс. — Мы не официальные представители и не политики, а частные лица, находящиеся на Терре... на Земле с частными целями. Мы требуем оставить нас в покое и перестать шпионить.
— Мы все еще в шоке от вчерашнего и пытаемся осознать произошедшее, — по наитию добавила я. — Наши извинения, но пока что мы не можем общаться адекватно. Спасибо за понимание.
— А если в будущем мы и снимем бан на интервью, то станем давать их только людям лицом к лицу, — сурово отрезал Алекс. — Мы не можем знать, кто на самом деле скрывается за дроном — может, какие-то бандиты, только изображающие журналистов. Уберите дронов, пожалуйста, вы мешаете пройти.
Если бы рама с пропеллерами и камерами могла изображать эмоции, нас утопило бы в море разочарования. Однако магическая формула, подсказанная Хиной, сработала как надо. Дроны нехотя поднялись на несколько метров вверх, хотя и не улетели и продолжили висеть у нас над головами. Мужественно стараясь не обращать на них внимания, мы дошли до дормитория.
Там нас ждал небольшой сюрприз: полицейская машина стояла на противоположной стороне улицы, возле забора, огораживающего сгоревший дом. Стояла капитально, надолго, с двумя полицейскими, облокотившимися на нее снаружи и потягивающими что-то из бумажных стаканов, с тремя патрульными дронами на крыше, сидящими с выключенными движками, но активно вращающимися камерами. Городской комендант то ли не доверял электронным браслетам, то ли решил нас защищать от потенциальных похитителей. Заметив наши пристальные взгляды, полицейские слегка поклонились. Мы поклонились в ответ и поднялись на крыльцо.
Внешняя дверь оказалась запертой. Мы по очереди подергали ручку и растерянно переглянулись. Я знала, что в ней есть замок, но он не закрывался ни разу на моей памяти, и я даже не представляла, где взять от него ключ. Я уже начала искать, кого бы из наших девочек вызвать, чтобы поинтересоваться, что происходит, но тут замок щелкнул. Дверь распахнулась.
— Быстрее! — нетерпеливым шепотом поторопила Каолла, осторожно выглядывая наружу. — Да заходите же! Ой!
Над нашими головами раздалось жужжание: какой-то особо наглый дрон отделился от общей стаи, парящей на дормиторием, и завис у нас за плечами, снимая внутренности дома через дверной проем. Мы даже не успели отреагировать. Набики с бейсбольной битой в руках выскочила наружу, размахнулась и хорошо поставленным ударом сшибла устройство, прежде чем неведомый оператор успел среагировать. То отлетело в сторону, рухнуло на землю и отчаянно заскрежетало винтами об асфальт. Потом его турбины разом выключились, часть включилась снова и дрон, дрожа и вихляясь, поднялся в воздух. Два пропеллера из восьми, гнутые и искореженные, замерли неподвижно. Покалеченный шпион поднялся вверх и затерялся в общей стае.
— Всегда хотела попробовать, но никак повода не было, — довольно сказала Набики. — И пусть только попробуют претензии предъявить! Вторжение на школьную территорию без разрешения и все такое. Хорошо бы я еще камеры ему покалечила! Эй! — крикнула она стае. — Кто сунется, так же получит! Вы входить собираетесь, или как?
Последние слова предназначались нам. Мы поспешили юркнуть внутрь и ощутили истинное облегчение, когда дверь захлопнулась за нашими спинами.
— Окаэри насэ, — сказала нам Марико.
— Тадаима. Вы нас специально с утра ждали? — поинтересовалась я, рассматривая встречающий комитет в лице наших сожительниц.
