Обладательница стрекозиных крыльев отточила своё мастерство преображения, научилась подражать пони, а также использовать магию единорогов на сносном уровне, что позволяло жить в деревнях и сёлах без опаски быть раскрытой. Однако, вместе с тем у неё выработалось крайне прагматичное отношение к почти всем разумным: полезных можно терпеть, привечать и помогать им, порой даже флиртуя; бесполезных следует игнорировать, пока они сами не лезут, после чего переходят в статус полезных или вредных; вредные же не заслуживают снисхождения или жалости.
Однажды Кризис попросила наставника научить её целительству. Блюблад охотно начал делиться своими навыками в этой области, рассказывая также о неподтверждённых догадках и теориях. Для получения практики, после того как основы были отработаны на животных, они отправились в большое путешествие, уйдя далеко от дома и вовсе покинув Эквестрию...
— Уааа! — закричал маленький буйвол, весь влажный и горячий настолько, словно пирожок из печки.
— Вот и хорошо; вот и умница... — бормотал принц, обмывая телёнка при помощи заклинания, а затем заворачивая его в кусок грубой, но чистой материи. — Поздравляю: у вас сын.
— С... Спасибо, — буйволица, бессильно лежащая на импровизированном ложе из сена, протянула к жеребцу передние ноги. — Можно мне его подержать?
Вместо ответа, единорог протянул свёрток новоявленной матери, а пока она сюсюкалась со своим чадом, позвал счастливого отца, который честно топтался у входа в шатёр, не заглядывая сам и не позволяя сунуться кому-то другому.
— Мать и детёныш полностью здоровы, но я всё же советую сегодня их не беспокоить лишний раз — всё же роды были тяжёлые, — заявил Старсвирл.
— Я лично и всё племя Громовых Копыт у тебя в долгу, чужеземец, — заявил великан, в сравнении с которым сам белый единорог казался не таким уж и крупным. — Для тебя и твоей дочери всегда найдётся и шатёр, и пища, и место у костра.
— Так на моём месте должен был поступить любой пони, — устало, но вполне добродушно отозвался принц.
— Ну так где он — любой пони? — весело хмыкнул буйвол. — Нет его. А ты — здесь!
Наблюдавшая за этой сценкой чёрная единорожка с белыми гривой и хвостом, только ехидно усмехнулась и весело сверкнула зелёными глазами. Всё время принятия родов она находилась рядом с "отцом", внимательно следя и подавая требуемые вещи. Члены племени даже решили, что она вовсе не умеет говорить, в чём кобылка не спешила их разубеждать.
Вечером был устроен праздник, на который пони были приглашены как почётные гости. Их напоили, накормили, единорожку даже пытались приглашать танцевать молодые самцы (не слишком для неё крупные), но быстро отстали от молчаливой особы. Потом настало время распросов, когда Блюблад рассказывал о далёких северных землях, королевстве трёх народов, объединившихся в один, об алмазных псах, живущих в норах под землёй и духах холода...
Пожилого единорога слушали увлечённо, внимательно ловя каждое его слово и не стесняясь задавать вопросы. Лишь глубокой ночью буйволы стали расходиться по шатрам, выделив один из них специально для гостей.
— Я завидую, — развалившись на тюке сена, когда они оказались внутри временного жилища, заявила Кризис.
— Чему именно? — уточнил седой жеребец, осторожно ложась на соседний тюк.
— Всему, — перевернувшись на спину и, начав перебирать в воздухе копытцами, отозвалась кобылка.
— А конкретнее? — уточнил Старсвирл. — Разве я тебя не учил тому, что очень важно уметь правильно и понятно выражать свои мысли, расставлять приоритеты и ставить перед собой цели?
— Учил... — фыркнула чейнджлинг. — Завидую твоему умению забалтывать кого угодно. Ведь несмотря на то, что ты — пони, буйволы приняли тебя за своего уже после часа общения. Завидую этой... мамаше, так как тоже хочу, чтобы у меня были жеребята.
— А не рановато ли? — проявил удивление единорог, скашивая взгляд в ту сторону, где в темноте шатра лежала его подопечная.
— Я быстро расту, — отозвалась Кризис. — Ты сам сказал.
— Физически — да, — согласился Старсвирл, перекатываясь на спину и закладывая передние ноги за голову. — Но прежде чем завести семью, нужно вырасти ещё и психологически. А ты, малышка, уж прости, но порой кажешься мне таким жеребёнком...
В ответ раздалось обиженное сопение, что вызвало у Блюблада лишь улыбку. В конце концов, за проведённые вместе годы, он слишком хорошо узнал свою спутницу, чтобы поверить в то, что она обиделась.
— Умение говорить придёт с опытом, — пообещал жеребец и широко зевнув, так что в челюсти что-то хрустнуло, добавил: — Ну а когда захочешь жеребёнка, сама выберешь себе любого пони.
— Нужен мне этот "любой пони", — тихо проворчала Кризис.
— Ты что-то сказала? — задремавший Блюблад поднял голову, моргая и дёргая ушами. — Прости: что-то я устал сегодня.
— Спокойной ночи, — ровным голосом пожелала криворогая кобылка, переворачиваясь на бок, тем самым отворачиваясь от жеребца.
* * *
— Пора на охоту? — спросил меня мой двойник, едва я шагнул в зазеркалье (перемещение стало даваться чуточку легче, что не может не радовать).
— Ты же и сам всё знаешь, — отвечаю с лёгкой усмешкой на губах, передними лапами проводя по взрывателям, закреплённым под плащом.
— Тогда... — черты моего отражения заострились, а глаза вспыхнули, будто два солнца. — План такой: я нападаю на зеркальщиков, а ты прорываешься к проходу, бросаешь взрывчатку и тут же уходишь.
— Причём тут зеркальщики? — удивлённо вскидываю брови.
— Не глупи, Жак, — укоризненно посмотрел на меня двойник, после чего всё же пояснил: — Вряд ли рядом с зеркалами не будет хотя бы одного-двух грифонов.
Согласно кивнув, предлагаю:
— Выберешь первую цель?
— О... Я польщён, — хохотнув, собеседник отвесил шутливый поклон, а затем взмахнул крылом и заявил: — Не отставай, а то всё веселье без тебя пройдёт!
Поправив на голове капюшон, прыгаю в искажение следом за своим дубликатом и словно бы попав в узкую зеркальную трубу, ощущаю как меня протягивает через подобие бутылочного горлышка с зеркальными стенками. Выпав на противоположной стороне, целым и невредимым приземляюсь на край островка стабильности и вижу, как распадается на части клубок из живых лезвий, состоящих из жидкого серебра.
"Вот хвост... Если бы я с этой мясорубкой встретился при своём первом посещении этого места, то о каком-либо сопротивлении и думать было бы бесполезно", — промелькнула в голове какая-то слишком уж спокойная мысль для того, кто только что осознал, насколько же его противник сдерживался.
— Чего застыл? — вновь приняв форму грифона, зеркальщик кивнул в сторону широкого, но мутного зеркала, за которым находился капитанский мостик летательного аппарата. — Действуй быстро, чтобы они ничего не поняли.
— А ты?.. — перевожу взгляд на куски тел, превращающиеся в серебристый дымок.
— Не пропадать же добру? — оскалился в ответ мой собеседник, тут же приступая к поеданию поверженных отражений.
— Мерзость, — скривив морду, прохожу к отражающей плоскости и, сняв с пояса один взрыватель, прикладываю правую переднюю лапу к преграде, сосредотачиваясь на открытии прохода.
— Не равняй меня по себе, — лениво отозвался двойник. — Я — не совсем грифон... и тем более — не лысая обезьяна.
— Какой-то ты слишком уж активный, — подозрительно скашиваю взгляд на дубликата.
— Мы впервые отправились на совместную охоту, — пожал он плечами, запихивая в клюв кусочки распадающейся зеркальной плоти, глотая её словно утка. — И я ведь не нападаю на отражения твоих близких.
Не став отвечать, полностью концентрирую внимание на истончившейся грани, а затем создаю прореху, в которую забрасываю активированный взрыватель. Вижу, как находящиеся по ту сторону стекла грифоны поворачивают головы, их глаза распахиваются в удивлении, а клювы открываются, чтобы что-то сказать...
— Уходим! — рявкнул зеркальщик, вырывая меня из созерцательного состояния.
Рывок и островок стабильности, похожий на командный мостик дирижабля, остаётся где-то позади. Обернувшись назад успеваю заметить, как зазеркальное пространство сминается и скручивается, после чего на месте аномалии остаётся пустота.
— Не так эффектно, как настоящий взрыв? — усмехнулся двойник. — Зато — не менее смертоносно. Так что — не вздумай тормозить и любоваться красотой взрыва. Это, конечно, тоже искусство, но я предпочитаю вечное и незыблимое, нежели мимолётное и эфемерное.
— Да ты философ, — произношу присвистывая.
— Есть немного, — смутилось моё отражение, но тут же встряхнулось и оскалив треугольные зубы, махнуло лапой на новое искажение. — Поспешим.
...
Новый переход привёл нас на небольшой островок, похожий на кусок чьей-то каюты с зеркалом-иллюминатором, диаметром сантиметров в двадцать. Пролезть в него я бы не смог, лишь лапу просунуть... Но вот взрыватель поместился идеально.
Едва устройство оказалось по ту сторону, как я закрыл проход и бросился к терпеливо ожидающему на краю островка отражению, на меня похожему уже весьма условно.
...
Третьим местом прибытия снова стал капитанский мостик, но на этот раз нам не повезло: слишком много зеркальщиков было перед зеркальной поверхностью и моего двойника они встретили пусть с запозданием, но слаженно и уверенно: из двенадцати только один грифон попал под смертельную атаку, а ещё один лишился лапы. После этого они сами атаковали превратившимися в режущие лезвия пальцами, вытянувшимися и заострившимися крыльями, превратившимися в скорпионьи жала хвостами.
Дубликат же, покрывшись серебристой плёнкой, оброс крючьями, лезвиями, пилами и прочими "украшениями", начав напоминать произведение искусства свихнувшегося кузнеца. С безумным клёкотом он кинулся в самую гущу врагов, подныривая под их первые атаки и снося ближнего грифона.
Войдя на край островка, вскидываю передние лапы и пропустив по духовным каналам силу, выстреливаю ветвистыми молниями, которые заставили клубок из тел развалиться. Тут же отступаю за зону стабильности и кричу:
— Уходим!
— Понял, — метнулся прочь от противников мой напарник, принимая свой естественный вид. — Почему отступаем?
— Потому, что ты ведёшь себя... странно, — хмуро гляжу на двойника, постепенно отдаляясь от островка, где заперты наши противники. — Что с тобой не так? Ещё недавно ты мне казался адекватнее.
— Хм? — собеседник нахмурился, что было заметно даже под плащом, затем склонил голову к правому плечу и констатировал: — это из-за тебя.
— С чего вдруг? — скинув капюшон, смотрю на зеркальщика немигающим взглядом. — Что-то не помню, чтобы делал нечто...
— Ты изменился, — прервал меня двойник. — Меня это слегка исказило. Раньше сам не замечал, но оказавшись в боевой обстановке...
— И что нам делать? — перехожу к главному, почти физически ощущая, как утекает время.
— Пока что я буду себя контролировать, — заявил дубликат. — После задания — ты меня убьёшь и заберёшь плащ. Наденешь поверх своего. Восстановлюсь — снова поговорим.
— ... — дёрнув крыльями, киваю. — Тебе, в любом случае, виднее. Сейчас, есть идеи о том, как пройти мимо них?
— Дирижабль большой, — пожал плечами собеседник, хищно улыбнувшись на мой вопросительный взгляд. — Если парадный вход защищён, зайдём с чёрного... или пролезем в окно.
...
В общем счёте двенадцать взрывателей я забросил через зеркальные порталы в летательные аппараты мятежников, пользуясь окнами и другими более или менее отражающими поверхностями, выискивая такие островки стабильности, где не было зеркальщиков. В конце моего рейда стало очевидно, что оставшиеся дирижабли, до этого момента окружавшие Часовую Башню, начали отходить от долины Белогорья (вероятно, что не найдя диверсантов, их командиры решили не рисковать подчинёнными и судами).
Должен заметить, что даже если бы у меня не кончилась взрывчатка, то продолжать свою деятельность я бы всё равно не смог, так как действие стимуляторов стало заканчиваться, из-за чего ощущалась пока что лёгкая слабость, а также жар, постепенно разрастающийся в животе.
Путь до Часовой Башни много времени не занял, а прежде чем пройти через портал, мне пришлось алмазными когтями вскрыть горло дубликату, который даже не сопротивлялся. После этого мной был снят его плащ и накинут на мои плечи, поверх уже имеющегося.
Серебристая ткань потекла, слиплась, обволокла контуры первого плаща и застыла, больше никак себя не проявляя.
— И всё? — спрашиваю у пространства вокруг себя. — Я как-то ожидал чего-то... Хоть чего-то.
К сожалению, ни усиления моих способностей, ни чего либо иного мне не прибавилось (разве что плащ стал чуточку тяжелее). Но когда всё было просто?
— Вернулся, — констатировал Роуг, подходя к вывалившемуся из зеркала мне, помогая подняться на лапы. — Неплохая работа, Жак: противник ошеломлён и испуган, а это — первый шаг к победе.
— Я... — замираю на месте, плечом опираясь на старика, слегка поворачиваю голову и с ужасом распахиваю глаза.
— Что-то случилось? — иронично вскинул брови архимаг.
— Мне нужен душ... — стараюсь произносить слова ровным и спокойным голосом, мысленно успокаивая шалящие нервы.
— Четвёртый этаж в вашем полном распоряжении, — убедившись, что падать я не собираюсь, чёрный грифон отступил к столу и велел: — Если у тебя нет ничего срочного, то доклад сделаешь после отдыха. Скажем... часов шесть будет достаточно.
— Служу Империи, — поднявшись на задние лапы, чтобы не нагружать передние, в работоспособности которых я ещё не до конца уверен, сутулясь прохожу к двери и кинув на Роуга последний взгляд, выхожу в коридор.
"Да быть такого не может... Не может... Это всё стресс... И вообще...", — добравшись до лестницы, ощущаю как под ногами начинает покачиваться пол, но плотнее стиснув клюв и сжав передние лапы на краях плаща, начинаю спускаться вниз, надеясь на то, что никого не встречу по пути.
К счастью, до ванной комнаты мне удалось добраться без приключений, и даже лапы не начали подгибаться от слабости, что вовсе не могло не радовать. Процесс разоблачения из плаща и доспехов занял ещё несколько минут, после чего меня встретила комната из мрамора с синими прожилками.
"Это точно дело лап Роуга. Наверняка старый ворон мне что-нибудь в зелья подмешал", — стоя перед маленьким бассейном и рассматривая своё тело, совершенно упускаю из внимания то, что нити духовной связи с сестрой и супругой сместились.
— Жак! — воскликнула Герда.
— Ого, — икнула и хихикнула Грета, прикрывая клювик лапкой.
— Отвернись, — шикнула на неё жёлтая грифонша, накрывая голову младшей пташки крылом, после чего обратилась уже ко мне: — Я, разумеется, рада тому, что ты так рад меня видеть, но не при птенцах же!
"Убью этого старого... архимага", — прикрывшись крыльями, ощущаю как темнеет от прилившей крови моя морда.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Новый день
Устало зевнув, расправив крылья и потянувшись всем телом, Луна потёрла мордочку передними копытцами, после чего тоскливым взглядом обвела свой рабочий кабинет, обустроенный в башне пегасов замка Двух Сестёр (как называли первую цитадель пони после победы над Дискордом... и отказа земнопони от своего места у власти). Вдоль стен стояли шкафы для бумаг, зачарованные заклинанием времени, которое замедляло до совершенно незначительных скоростей процессы, происходящие в неодушевлённых предметах, которые не имеют своей собственной магии, что прекрасно подходит для сохранения книг и иных бумаг, но неприменимо более ни для чего; на полу лежал тёплый и пушистый ковёр голубого цвета, на котором было приятно валяться в минуты отдыха; на затянутом синим бархатом потолке, являющемся картой звёздного неба, перемигивались магические кристаллы, изображающие созвездия.
